Последняя жатва

Разве существует нечто такое, что одновременно завораживает, пугает и даёт надежду больше чем ночь? Надежду на то, что однажды наступит рассвет, и за горизонтом вновь покажется оранжевый диск солнца, рассеивая тьму и возвращая к жизни всё вокруг. Стив тоже любит ночь. Но он простой малый, поэтому не знает высокопарных слов, и ценит ночь по-своему, по-простому. Именно в тёмное время суток можно расслабиться после жаркого дня. Солнце в зените быстро утомляет, особенно здесь, в этой части Аризоны, где сезон дождей предвкушают едва ли не тем же трепетом, с каким верующие ожидают второе пришествие. Поэтому ночная прохлада приносит Стиву долгожданное спокойствие и безмятежность. Легкий ветер щекочет волоски на его худощавом теле. Блаженство. С поля доносится шелест листвы и стрекот цикад. Где-то справа от него едва слышно перешёптываются Алисия и Люси. Стив усмехается про себя: снова, небось, сплетничают. Он вдруг с грустью вспоминает, как несколько месяцев назад Алисия по секрету проболталась ему, что ей нравится Джо. Тогда внутри Стива болезненно сжалось от горечи неразделенной любви, но он промолчал. Совсем рядом раздается храп дяди Боба, хотя он сам был в нескольких сотнях метрах. Сколько Стив себя помнил, старик постоянно спал. Просыпался только с первыми лучами солнца, немного нежился под ними, а затем снова впадал в спячку. Чудак ещё тот, в общем-то. Стив иногда думает, сколько дядя Боб знает о том, где они живут. Сколько бы он мог бы рассказать, о чем бы поведал будь менее ленивым, ворчливым и сонным. Откуда-то с запада слышится едва уловимый раскат грома. По телу Стива бегут мурашки нетерпения — больше ночи он любит только грозу. А если она выпадает на ночь – это наивысшее блаженство. Не все конечно разделяют восторг Стива. Младшенькие боятся громких раскатов, Люси начинает причитать, что она мокнет и ей холодно. Джо со своими друзьями Крисом и Гувертом традиционно устраивают соревнования стойкости против порывистого ветра. Кого нагнёт сильнее – тот проиграл. Победителю достается внимание девушек и уважение других. Глупая игра, по мнению Стива. Может он так считает потому что постоянно выигрывает Джо – его главный соперник, правда, который даже не в курсе этого. Или потому что сам недостаточно сильный. Но тут ничего не сделаешь. Каким уж родился. Тяжелые капли дождя скатываются по телу, дарят живительную влагу и наполняют энергией самой природы. Удары грома и сверкающие молнии усиливают ощущение чего-то божественного. И от этого хочется больше упиваться холодными тяжелыми каплями воды. Будто так можно коснуться чего-то огромного, непостижимого. Стать частью силы. Что-то не так. Гром не прекращается. Как на повторе один и тот же оглушающий звук. Непрерывно. Неизбежно. Стиву кажется, что он не затихает, а наоборот, приближается. Такого не может быть. Ему просто мерещится. Как тень мыши, которая при направленном на нее луче света вытягивается в огромную страшную фигуру, так и раскат грома лишь природное явление и ничего более. Стив старается убедить себя, что ему только мерещится. Он чувствует, как что-то громко стучит в теле в попытке вырваться оттуда. Он пытается придумать оправдание, всё что угодно, любая причина, почему это сейчас происходит. Неужели… Под тревожный шум, он продолжает увещевать самого себя, и даже теперь, когда отрицать существование чего-то страшного стало совершенно бессмысленно. До них доходили слухи, легенды об адских машинах, которые пожирают всё на своём пути. Некие демиурги, творцы вселенной, не оставляющие после ничего кроме дыма и запаха смерти. Стив, как и многие другие, скептически относился к подобным легендам – в конце концов, во всех культурах существуют пугающий сказки для детей, чтобы уберечь их от опасности. Будь то чудовища или злобные духи, что непременно накажут или сожрут несчастного, если неразумное дитя ослушается взрослых или нарушит какое-нибудь правило. Но теперь, он не считал те легенды такими уж глупыми небылицами. Что, если они всё это время ошибались? Закрывали глаза, предпочитая жить во лжи ради собственного спокойствия, когда правда всегда была рядом? Как расчленённый в ванной труп. Каждый день ты говоришь себе, что ничего не было, потому что прошло уже много лет и куски тела растворились в кислоте без остатка. Но подсознание знает лучше. Оно защищает своего хозяина от потери рассудка, если он узнает правду. Когда он узнает правду. Гул начинает превращаться в рёв, и Стив дрожит. Дрожит вместе с почвой под собой. Только это уже не предвкушение и не восторг, а кошмар, неконтролируемый ужас, сдавливающий горло. Сейчас весь его мир разламывается на куски, как упавший на пол несвежий пирог. Почему остальные ведут себя естественно? Они что, не замечают, как с каждым ударом приближаются к неминуемому концу? Всё, во что он верил всю свою относительно недолгую жизнь, что казалось незыблемым и таким правильным сметается под напором исполинского чудовища. Методичный рёв чего-то большего. В разы больше чем Стив, чем дядя Боб, кто угодно. Больше не слышно ни звуков цикад, ни шелеста ветра, ни каплей дождя, тихо, словно в насмешку, щекочущих листву. Весь мир Стива сужается до зверя позади него. Он не знает, как выглядит этот монстр. Это нечто неподдающееся никакому рациональному объяснению. Такого просто не могло произойти в реальности. Ни здесь. Ни с ним. Ни к кем их них. Земля буквально раскалывается под натиском несущегося зверя. Стив вдруг понимает, что просто сошел с ума от ужаса.Хочет свихнуться. Может тогда ему будет легче стать свидетелем того, что вскоре произойдет. Из него едва не вырывается смех. Чувство неминуемой гибели заполняет каждую молекулу тела. Он явственно представляет, как позади раскрывается огромная клыкастая пасть неизведанного и разрывает его плоть, жуя и выплёвывая остатки, того чем он когда-то являлся. Стив больше никогда не увидит ночного неба, не сосчитает звезд на небосклоне, не рассмотрит причудливые фигуры в облаках. Больше не будет ни света, ни тени, ни цикад, ни ветра. Боль, а затем пугающая бесконечная тьма, из которой нет выхода. Вот, что его ждёт. Их всех. Рёв и вибрация болезненно раскалывают тело. В Стива летят ошметки того, что осталось от Алисии и Люси. Стекает по нему теплым соком, смешиваясь с дождём. Он знает, было больно, страшно и смерть не пришла к ним в одну секунду. Пришлось немного помучиться, слушая как ломается тело под неестественным углом, находясь в сознании, которое на грани агонии стремилось к спасительному небытию. К нему приходит странное спокойствие. Практически умиротворение неизбежного. С ним будет то же самое. Он не видит этого, просто знает. Знает, как и то, что рассвет наступит уже без него – сейчас это чудовище, чем или кем бы оно не было, разрывает на части всех тех, кого он знал и любил. И никто не узнает о том, что здесь произошло в эту дождливую ночь. Про них не напишут книги, не сложат легенды, не станут передавать из уст и уста с целью уберечь, да или хотя бы развлечь, других. Потому что свидетелей этой жатвы нет. Что такого сделал Стив, что заслужил такую участь? Если бог на свете есть, то именно в эту минуту он окончательно отвернулся от них. Совсем рядом необъятной скалой опускается лезвие комбайна. Через секунду оно положит всему конец. Жизнь закончена и после ничего не останется. Будто его не существовало вовсе. Стив хочет убежать, но у него нет ног. Стив хочет закричать, но у него нет рта. Стив – кукурузный початок.