1.
В полутёмном помещении кисло пахло кожей и химией – да так, что в носу резало. Кью наморщил отчаянно чешущийся нос и начал дышать ртом, стараясь быть как можно тише. После солнечной улицы сумрак обувного магазина слепил глаза. Тишина скреблась потрескиванием кондиционера под потолком и поскрипывала чьими-то резиновыми подошвами – там, в глубине рядов. Кинта, прижимавшийся к стеллажу напротив, по-кошачьи пригнулся и плавно двинулся вдоль стеллажа, выглядывая шевеление в темноте. Кью не мог назвать себя особо литературно одарённым человеком, но в этот момент в его голове возникло сравнение с пантерой – сильной, чёрной кошкой, мягкой поступью приближающейся к своей жертве. Стряхнув с себя минутное оцепенение, Кью развернулся в противоположную от Кинты сторону и осторожно заглянул за угол стеллажа. В проходе между рядами было пусто, и он на цыпочках перебежал в другой ряд… …чтобы шарахнуться от бросившегося на него силуэта и удариться плечом о металлический край стеллажа. Не обращая внимания на полыхнувшую в плече боль, Кью чуть не выскочил обратно в проход, но силуэт напротив тоже шарахнулся назад… Это было зеркало. Кью рвано выдохнул, успокаивая дыхание, и тут же нервно прислушался: насколько шумным было его столкновение со стеллажом? Он выдал себя? Вспугнул преступника? Помешал работе друзей? Последний вариант кольнул почти физическими страхом и болью, но Кью постарался сосредоточиться и услышать хоть что-то помимо собственного частого дыхания. – Стоять! – неожиданно раздался рык Кинты, сопровождающийся отвратительным скрежетом и грохотом падающих коробок, и Кью чуть не схлопотал сердечный приступ, – Кью, Рю, он бежит к вам! Казалось, тихий магазин разом ожил, заполнившись бесконечной какофонией глухих стуков, лязга и невнятного топота, идущего со всех сторон сразу. Кью лихорадочно завертел головой, не зная, куда бежать, метнулся в проход по направлению к, теоретически, Кинте, развернулся куда-то в сторону Рю, нырнул между стеллажами… И практически нос к носу столкнулся с их беглецом. Бывший менеджер престижного спортивного клуба с прекрасными рекомендациями. Полукровка, не стерпевший оскорблений от клиентов за мать-китаянку и принявшийся подсаживать обидчиков на наркотики. Встрёпанный, измождённый долгим бегством мужчина с дикими, отчаявшимися глазами. Он почти зарычал, увидев юного детектива. Словно животное-оборотень, надевшее человеческую шкуру и забывшее притвориться человеком. В ушах Кью зазвенело от странной тишины, воцарившейся вокруг. А в следующее мгновение стеллаж по левую руку рухнул на него. Кью успел только закрыть руками голову, прежде чем невероятная тяжесть опрокинула его. Падение выбило воздух из его лёгких, и он зажмурился, готовясь принять на себя вес всего металлического стеллажа… но вместо этого почувствовал болезненно-тяжёлое давление на ногах и множество ударов от падающих коробок. От попадания острым углом такой коробки в живот он не сдержал вскрика, тут же закашлявшись, когда вся просыпавшаяся обувь стала давить ему на рёбра, не позволяя сделать вдох. Воздух на вкус был как горькая пыль и немного – сладковатая кровь из разбитой губы, но как же его было мало… – Он бежит к выходу, Кинта!.. Кью! – раздался сбоку и где-то вверху голос Рю, а в следующую секунду гора из перемешанных коробок и пар обуви зашевелилась, понемногу исчезая, пока Кью не начал дышать более свободно. Он снова закашлялся, подавившись попыткой отозваться. – Кью, ты в порядке? Можешь двигаться? – с необычной настойчивостью в голосе спрашивал Рю. – Я… да… – напряг сжавшееся горло Кью и попытался убрать от лица руки и вытянуть ноги из-под придавившего их… чего-то. Кью подозревал, что это стеллаж, но разве тогда они не должны адски болеть? Но когда ни первое, ни второе действие не удались, он позволил конечностям обмякнуть. – …Нет. Теплая рука дотянулась до его предплечья и коротко сжала в поддержке, прежде чем двинуться дальше. Кью почувствовал, как лежащие на его руках – и, следовательно, над лицом – коробки начали с трудом вытягивать из перекосившегося стеллажа. Края проехались по его ладоням и предплечьям, вырывая у Кью болезненный вздох: синяков он явно получил немало. Рю замер, услышав его стон. – Всё нормально, – заверил Кью, наконец-то способный слегка повернуть голову и взглянуть в сторону Рю. Тот стоял на коленях возле упавшего стеллажа, пригнувшись почти к самому полу, и вытягивал руки до предела, чтобы ухватиться за коробки прямо над Кью. В темноте тот скорее чувствовал, чем видел напряжённо поджатые губы и сосредоточенный прищур друга. – Рю, как у вас тут? – громко окликнул Кинта, и у Кью словно включился свет в мозгу. Преступник! – Кинта! Ты поймал его? – нетерпеливо спросил он, тут же кашляя от попытки повысить голос. Рядом Рю едва слышно фыркнул. – Кью, живой! – со слышимым облегчением в голосе ответил Кинта, и в его дальнейших словах улыбка была ясна, как день, – Да, он никуда в ближайшее время не побежит. Что у вас тут? Ну-ка! В поле зрения Кью появились кроссовки Кинты. Вскоре стеллаж дрогнул раз, другой, и принялся подниматься, сопровождаясь натужным пыхтением Кинты. Глаза Рю сверкнули, он резко наклонился вперёд, ухватил Кью и потянул к себе. Зажатые прежде ноги прошило горячей болью, и Кью невольно охнул. Но в следующее мгновение он уже был вне этого стеллажного капкана, который заскрежетал, снова схлапываясь, стоило Кинте отпустить его. Кью двинулся, чтобы сесть, но Рю нажал ему на плечо, вынуждая оставаться в лежачем положении. – Ты ударился головой? – спросил он с незаметным постороннему глазу беспокойством, подсовывая руку под голову Кью и ощупывая его затылок и шею. Кью отрицательно промычал и снова попытался сесть. На этот раз Рю не стал его останавливать, и он сумел перевести себя в сидячее положение, хоть и скривился от боли. Однако он проигнорировал ноющие места в пользу ног, которыми откровенно боялся пошевелить. Заметив его взгляд, Рю переместился к его ногам и осторожно ощупал их. Дыхание Кью перехватило от боли, когда тот поднялся чуть выше лодыжек. – Не сломаны, – сообщил Рю больше для присевшего рядом на корточки помрачневшего Кинты, чем для самого Кью, – Но стоит сделать рентген. Помоги довести его до машины. – Сейчас всё сделаем, – бодро отозвался Кинта. Он встал, наклонился над Кью, мимоходом встрепав ему волосы, и плавно поднял его на ноги. От острой, жгучей боли, отдающей в стопы, Кью замутило. Он проглотил вязкую слюну вместе со стоном и почти повис на поднырнувшем под руку Рю. Тот даже не покачнулся, покрепче перехватив его руку – и теперь Кью вздрогнул от попавшегося под хватку стальных пальцев синяка. – Я, я в порядке, - пробормотал он, все еще немного оглушённый, когда Кинта закинул его вторую руку себе на плечи. Кого он пытался убедить, себя или их, он не знал. Но ребята проигнорировали его слабую реплику, практически вынося его к выходу из неприветливого магазина. В глаза ударило слепящее осеннее солнце, и Кью часто заморгал. В носу, забитом запахом обувного крема и пыли, засвербело с новой силой, и спустя всего пару секунд он не выдержал и оглушительно чихнул. Ребята сделали небольшую паузу в своём продвижении. Плечи Кинты коротко дрогнули от смеха. – Фу, Кью! – не совсем искренне воскликнул парень. Когда Кью скосил на него глаза, на лице Кинты была широкая ухмылка, – Гадость какая! Кью закатил всё ещё слезящиеся глаза и тут же отвлёкся на мигающие огоньки полицейских машин. Пара офицеров уже бежала к ним. – Подозреваемый в магазине, за стойкой продавца, – сообщил Рю, ни на йоту не замедлив шаг. Они оставили машину DDS за углом. – Я вернусь через минуту и сообщу детали произошедшего для протокола. Нашему товарищу нужно в больницу. – Ренджо-сан, вы в порядке? – встревоженно спросил более молодой офицер, и Кью широко улыбнулся ему, чтобы успокоить. Но его лицо тут же исказилось, когда на пути появился бордюр, за который он зацепился носками кед. Офицер не выглядел особенно убеждённым его маленьким представлением. – Он будет, – пообещал Кинта. Когда они уже погрузили его на заднее сидение машины, уложив его ноги на второе кресло, Рю окинул его ‘таким’ взглядом, что у Кью заледенели внутренности. – Мы поговорим о твоём выступлении в магазине вечером, в школе, – пообещал он, и на этот раз в ровном голосе, который плохо знающие его так часто принимали за угрожающий, действительно была угроза. Он захлопнул дверь, и Кью вздрогнул, виновато вжав голову в плечи. Кью бросил взгляд на Кинту и обнаружил, что тот старательно изображает из себя слепоглухонемого. Даже Кинта предпочитал сидеть тише мыши, когда Рю был по-настоящему зол. Кью опустил голову, машинально потирая ноющие ушибы на руках. Он знал, что все его действия во время преследования были в корне неправильными, начиная буквально с того момента, когда он отделился от Кинты. Он совершенно не предвкушал лекции Нанами- и Хонго-сенсея по этому поводу. Интересно, сколько дополнительных часов самообороны ему добавят на этот раз? Кью знал, что он слаб. Что он не обладает телом тренированного с детства бойца, как Кинта, не таит в себе скрытой силы, как Рю, и не схватывает на лету, как Мегу. Обычно его немного утешало то, что он не единственный слабый член команды – но Казума, с согласия Нанами-сенсея, урезал часы с физической нагрузкой в пользу информатики, механики и естественных наук. Он уже сообщил о своём решении заниматься по аналитическому профилю, добровольно отказавшись от полевой деятельности. Кью так не мог. И, как детектив, занимающийся расследованиями на местах, он не имеет права быть слабым. Не потому, что преступник может уйти – да, плохо, но не смертельно. А потому, что если сам Кью, не справившись с противником, серьёзно пострадает, отвечать будет школа. Потому, что своей слабостью, своей небрежностью, он подведёт друзей, учителей и семьи жертв. Если бы сегодня не было Кинты… не было Рю… насколько ошеломительным провалом закончилась бы эта погоня? Кью обнял себя за плечи. Дорога к больнице никогда ещё не казалась такой долгой.2.
– Ты же знал, что рано или поздно это должно произойти, — Мегу наклонилась и чуть встрепала Кью волосы. Он заметил, как подруга кусала губы, чтобы сдержать улыбку. Но Кью смешно не было. Он опустил глаза на сверкающую воду бассейна, на бортике которого сидел, и подавил лёгкую дрожь. Пальцы сами собой судорожно вцепились в край решётки. Кью панически боялся плавать. Он был готов прогуливать занятия в бассейне, обязательные для всех учеников DDS, неделями, и количество прогулов плавно переросло в семестр. Он краснел до корней волос, стоя навытяжку перед рассерженным Нанами-сенсеем, безразлично принимал осуждение от всех учителей и насмешки от других учеников, по-идиотски широко улыбался друзьям и… продолжал прогуливать. Ни увещевания матери, ни попытки ребят притащить его с собой на уроки насильно не давали результатов – Кью проявлял просто чудеса изворотливости. Раздражённый Рю однажды ехидно предположил, что подойди он с таким энтузиазмом к расследованию, оно закончилось бы еще до оглашения фактов преступления. «Ты должен постараться, ну в самом деле, не ребенок же!» «Не позорь звание наследника Дан-сенсея! Детектив такого уровня должен уметь всё и еще чуть-чуть!» «Ты же детектив, возьми себя в руки и научись, наконец, плавать. Ты понимаешь, что от этого твоя жизнь может зависеть, или как?» В один особенно неудачный день, начавшийся ссорой с матерью по поводу его прогулов, Кью пропустил и обычные занятия тоже. Он просто вышел из дома и пошел в противоположную от DDS сторону, опустив голову и спрятав непривычное для него мрачное выражение лица. До самого заката он просидел на качелях в парке, раз за разом прокручивая в голове все те же слова в надежде убедить себя не бояться так сильно. Но и на следующий урок в бассейне, посвященный не плаванию даже, а дайвингу – ‘ради всего святого, Кью, мы расследовали дело под водой!’– Кью не пошёл, хотя прогуливать другие занятия больше не стал. А потом почти умерла Юкихира-сан. Когда он сидел на земле возле пруда, откашливаясь потихоньку от воды и прижимая к себе рыдающую девушку, еще недавно такую самоуверенную и несгибаемую, а вокруг стояли, молчаливо поддерживая, друзья, Кью впервые ощутил не стыд за свое неумение, а страх. Его пробила дрожь, и вовсе не от холода, как подумал тут же заворчавший Кинта. Но Кью постарался выкинуть все лишнее из головы, сосредотачиваясь на расследовании, которое довести до конца стало делом не просто принципа, а личным. — Эй, Кью, — тихо позвала его мама, когда, вернувшись домой, он только ковырял кашу ложкой, не в силах преодолеть мерзкое ощущение в груди, — Ты теперь понимаешь, правда? От твоих умений однажды будет зависеть не только твоя жизнь. Разве ты не знал этого, когда поступал в DDS? Конечно, он знал. Он поступил туда именно для того, чтобы его умения и способности спасали жизни! И он всегда знал, хотя отчаянно запрещал себе задумываться над этим, что рано или поздно его слабости аукнутся ему… и не только ему. Подводить друзей и школу он уже почти привык… Но понимал ли он, что его ошибка может стоить кому-то жизни? После произошедшего с Юкихирой-сан он не мог отделаться от кошмаров. Не каждую ночь, но и не давая о себе забыть, к нему приходил сон-воспоминание, как кричит, захлёбываясь озёрной водой, его подруга-соперница, а он бессильно барахтается у берега, пока тяжёлая, словно мешки с песком, одежда тянет его ко дну… Он просыпался в холодном поту, сглатывая стоящий в горле ком, и вытирал отчего-то мокрые глаза ледяными пальцами, насильно заставляя себя вспоминать, что Юкихира-сан жива и здорова. Мама заметила – конечно, она заметила. Что бы ни думали посторонние по поводу передавшегося по линии отца-детектива таланта, его мама была умна и по-своему проницательна. – Кью, милый, – осторожно спросила она одним невзрачным вечером, – Ты не хотел бы проконсультироваться с кем-нибудь по поводу твоих кошмаров? Кью с трудом удержал палочки в мгновенно оледеневших пальцах, и опустил голову. Он мгновенно понял, что происходит. Он не может справиться сам, поэтому мама предлагает обратиться к специалисту; он не может отпустить пережитое; он слаб. Как… как отнесутся остальные, если он пойдёт к психологу? Кью помнил, как Нанами-сенсей посвятил два часа тому, насколько важно для детективов получать психологическую помощь – особенно для столь юных студентов, как ученики Особого класса. Он приводил примеры детективов, сбившихся с верного пути из-за давления от власть имущих, бессилия наказать преступника, а чаще – просто от всей той тьмы и злобы, с которыми им приходится иметь дело. Он не говорил ничего про детективов, которые просто изначально были слишком слабыми и тем самым подводили своих товарищей, почти допустив смерть одного из них. Наверное, он просто не подходит для роли детектива… – Кью? – мягко окликнула мама, вырывая его из мыслей. Он не сумел поднять глаз от тарелки, на которой лежала полусъеденная рыба под соусом. Было вкусно. Больше не хотелось. – Ты можешь не идти, если не хочешь, милый. Эти слова заставили его вскинуть потрясённый взгляд на маму, и он сразу наткнулся на её слабую улыбку и серьёзные глаза. Она кивнула и продолжила: – Терапия бессмысленна, если ты сам не хочешь начать лечение. Но Кью, так не может продолжаться. Ты почти не спишь, глупый ребёнок, и стал меньше есть, – Кью виновато открыл рот, сожалея о том, что заставил маму волноваться, но она подняла ладонь в просьбе помолчать, – Если не хочешь… проконсультироваться, может, попробуешь научиться плавать? Мне кажется, тебе будет легче, если ты будешь знать, что подобного больше никогда не повторится. Кью потерянно моргнул и впервые действительно, по-настоящему задумался над этим. Звучало... резонно. И тут же возник вопрос: чем он занимался всё это время? Тонул в кошмарах и жалости к себе, даже не подумав ни разу о том, что можно сделать, чтобы исправить свою ужасную ошибку? Это совсем на него не похоже! И идея научиться плавать… звучала привычно ужасающе и в то же время – резонно. Если у него получится изменить хоть что-то, если он очень постарается загладить свою вину – разве это не облегчит хоть немного его сны? Когда, до боли сжав во взмокшей руке трубку, он позвонил Мегу с просьбой сходить с ним в бассейн, и подруга с радостным удивлением в голосе согласилась, с его сердца как будто рухнула целая многоэтажка. Первый шаг сделан, а ведь не зря говорят, что он самый сложный! …Он уже не был в этом так уверен, сидя на бортике того самого бассейна с чуть насмешливой Мегу рядом. Кью не совсем тугодум (даже если в последнее время в его душу закрались сомнения по этому поводу) и не горел желанием позориться перед симпатичной ему девочкой. Но альтернатива в лице Кинты, который считал лучшим способом преодоления страхов толчок в спину, заставляла его покрываться гусиной кожей. Рю же… если коротко, Кью всё ещё помнил его раздражённый взгляд и поджатые бледные губы, когда он в очередной раз сбежал с урока плавания в DDS. Прямо сейчас, снедаемый виной и стыдом, Кью не мог просить его о помощи. Может, позже, когда он хоть чему-то научится... – Ну так? – громко вздохнула Мегу, опускаясь рядом с ним на бортик. Она спустила ноги в воду и плавно, одним движением, соскользнула вниз, окунаясь с головой. Кью ещё не успел подавить невольно всколыхнувшуюся панику, которая уже много дней как тугим узлом поселилась у него на сердце, как Мегу вынырнула, отфыркиваясь от воды. Она положила руки на бортик и ободряюще улыбнулась Кью. – Давай, спускайся! Сегодня нам нужно хотя бы попробовать! Кью на мгновение отвлёкся от своей тихой паники, гулкого шума других посетителей бассейна, ноющих от слишком крепкой хватки пальцев – и просто смотрел на сияющую улыбку Мегу. Он кивнул и отпустил бортик, позволяя себе неуклюже плюхнуться в воду. И тут же паника остро сжала его грудь, выбивая воздух, лишая мыслей. Он не чувствовал опоры, у него кружилась голова, терялось всякое понятие о верхе и низе, конечности двигались с трудом, будто он застыл в вязком, удушающем меду… Узкая ладошка вцепилась ему в бицепс, резко выдёргивая на поверхность. Кью не помнил, когда успел глотнуть остро хлорированной воды, но судя по разрывающемуся от кашля горлу – успел. – Ты и правда как топор, – рассмеялась Мегу, помогая ему ухватиться за бортик, но её слова и смех звучали словно сквозь слой ваты. Кью закрыл глаза, опуская лоб на решётку и пытаясь делать глубокие вдохи. Под его ногами всё ещё не было опоры, и от этого перед глазами плыло так, словно он прокатился на американских горках. Раз десять. – Эй, что тут у вас? – услышал он голос сверху и заставил себя поднять голову: к ним подошёл молодой мужчина в футболке с логотипом спортивного центра. – Новичок? Нужны плавучая доска или нарукавники? – Нет, спасибо, – отказалась Мегу после небольшой паузы, во время которой смерила зеленоватого Кью оценивающим взглядом, – Мы пока просто попытаемся привыкнуть к воде, плавать не будем. – Вы сами хорошо плаваете? – уточнил сотрудник. – И прошла спасательные курсы, – кивнула она, после чего успокоенный мужчина удалился на свой пост у стены. За время их короткого разговора Кью, вроде как, немного пообвыкся. По крайней мере, ему не казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Но с тошнотой и чересчур быстрым дыханием ему справиться так и не удалось. – Хорошо, Кью, попробуй лечь на живот, – решительно велела Мегу, и Кью уставился на неё широко распахнутыми глазами. Лечь на живот в воде? Это вообще как? Лицом вниз, как трупы утопленников?! – Просто расслабь живот и позволь воде вытолкнуть твои ноги, давай, – Мегу немного переместилась в воде и похлопала его по спине чуть выше талии. Кью сглотнул и попытался расслабить живот, как она и сказала. Тут же его ноги стали неконтролируемо колыхаться в воде, уничтожая иллюзию равновесия, которой он достиг чуть раньше. У Кью снова панически сжалось сердце, но в это время Мегу вдруг подхватила его ноги, поднимая их параллельно полу. Кью, напряжённый до предела, не сумел выпрямиться, чтобы лечь на живот. Вместо этого его скрюченное тело качнулось вперёд, и это движение макнуло его лицом в воду. В панике он выпустил из рук бортик и мир вокруг него снова сошёл с ума, превращаясь в сдавливающий со всех сторон, бесконечно кружащийся мёд… Мегу снова выдернула его из воды, на этот раз практически выволакивая на бортик. Она молча стояла рядом с ним, пока он откашливался и дрожал на полу, а затем, когда он сумел посмотреть на неё, вымученно улыбнулась. – Думаю, на сегодня хватит, – натянуто бодрым тоном сказала она и протянула ему руку, – Как насчёт мороженого? Тут недалеко есть замечательное кафе… Кью принял её руку и даже улыбнулся, но что-то внутри него болезненно сжалось от понимания, что подруга сдаётся. Что она разочаровалась в мысли научить его плавать. В нём.3.
Кью длинно выдохнул, хмуро осматривая большой и совершенно пустой зал. Он был уверен, что это верный дом – они с Рю смогли сузить круг работников торговой компании, подозреваемых в контрабанде лазающих зайцев и других краснокнижных животных, а Казума нашёл информацию о собственности каждого из них. Из всех зданий и помещений только шесть подходили для содержания животных и были удобны для дальнейшей транспортировки в порт. Четыре здания уже были проверены, Рю сейчас заканчивал с пятым. И Кью буквально чуял, что именно его, последний дом, является домом икс. Доказательства должны быть где-то здесь, и их нужно найти до окончания 24-хчасового срока задержания. Он поправил наушник, с непривычки сдавливающий ушную раковину, и ещё раз обвёл взглядом зал. Второй этаж он отбросил сразу – слишком сложно скрыть улики, если возникнет такая необходимость. Лишних комнат с замурованными или скрытыми дверями на первом этаже тоже не было. Подвал? Кью передёрнул плечами и малодушно пожелал, чтобы его выводы оказались ошибочны, но всё же опустился на корточки и принялся скатывать толстый ковёр. Под ним оказался паркетный пол, и Кью снова нахмурился, потирая подбородок. – Хмм… – пробормотал он, и опустился на четвереньки. – Что-то нашёл? – спросил в наушнике слегка искажённый помехами нетерпеливый голос Казумы. Кью пробубнил что-то невнятное в ответ, тщательно простукивая каждый сантиметр паркета, чем вызвал раздражённый вздох Казумы, – Сколько раз тебе повторять, Кью, что в рацию надо говорить чётко! — Угум… Ага! – радостно вскинулся Кью, когда под его рукой одна из плиток паркета слегка сдвинулась. Он подцепил край плитки ногтями и вытащил её из паза. В полу под ней была встроенная в небольшое углубление ручка. Ухватившись за неё, Кью упёрся ногами покрепче и потянул на себя. Часть пола вместе с наклеенным паркетом тяжело приподнялась, и он изо всех сил толкнул её, с грохотом опрокидывая назад. – Кью, что там у тебя? Кью? – быстро заговорил Рю в наушнике. Кью отряхнул руки и достал фонарик. – Нашёл потайной ход в подвал, – отрапортовал он, – Собираюсь посмотреть, что внизу. – Стой! – хором отозвалось сразу несколько голосов, вызвав жутчайшие помехи и визг в наушнике. Кью вскрикнул от неожиданности и споткнулся, рухнув в проём потайного хода. Он пролетел пару ступенек, прежде чем сумел ухватиться за стену и остановить падение, застонав от боли в рванувшем запястье. – Кью! – снова окликнули его в наушнике, и он застонал громче. – Ребята, ну пожалуйста, не орите мне в ухо… В общем, я уже внизу. Упал. Пойду осмотрюсь, раз уж я здесь. – Подожди, Кью! – заторопился вдруг Казума, – В подва… свя… В наушнике раздался треск, затем тишина. Кью нахмурился. Под землёй плохая связь – это ведь имелось в виду? Он пожал плечами, включил фонарик, который, к счастью, не выпустил из рук, и спустился по лестнице окончательно. Спуск… несколько беспокоил его. Он ни на секунду не мог забыть, что это подвал за потайной дверью – как тот самый, где у него на руках чуть не умерла Мегу. Несколько раз он не сумел подавить своё желание обернуться. Просто… убедиться, что прямоугольник света не исчез, закрытый тяжёлой дверью. Но в целом ему удавалось держать себя в руках. В нос ударило сильным звериным запахом, как в зоомагазине. Свет фонарика коснулся нижней площадки на удивление длинной лестницы – сколько, ступенек сорок? Кью забыл посчитать. Он мазнул лучом фонарика по стенам в поисках выключателя, и действительно нашёл его. Облегчённо вздохнул: со светом, пусть и таким слабым, мигающим, схожесть с подвалом DDS мгновенно урезается наполовину. И всё же он ещё раз обернулся на выход. Большая часть клеток была пуста, но в некоторых он заметил копошение разбуженных зверьков. Кью подошёл вплотную к клеткам, пытаясь понять, те ли это редкие животные, о которых ему нужно было узнать, или обычные. Но обычных ведь не стали бы прятать в подвале, правда? Но Кью был не силён в зоологии. Единственное, что он смог понять – зверюшки были голодными, а клетки – грязными. Кью сглотнул, мысленно пожелав им поскорее попасть в надёжные руки зоозащитников, которые наизнанку вывернутся, чтобы замученные животные поправились и вернулись домой. В каком-то смысле этот подвал тоже был тюрьмой. Кью прерывисто вздохнул и прошептал зверюшкам что-то в духе «не бойтесь, я скоро вернусь с теми, кто сможет о вас позаботиться», прежде чем развернуться к выходу. Ему нужно было выйти на поверхность и связаться с ребятами, они наверняка уже с ума сходят… Но тут тут его сознание царапнула некая деталь. Пятна света, которое должно было падать с верха лестницы, на полу не было. Вдох застрял на полпути к горлу, а рука с фонариком заходила ходуном. Как? Когда это произошло? Почему он не услышал, ведь крышка была тяжёлая! И… когда здесь успел погаснуть свет? В темноте Кью слышал только шебуршание зверей в клетках и собственное оглушительно громкое дыхание. Но затем ему показалось, будто рядом слабо, прерывисто дышит кто-то ещё. Зашумела вода в трубах… Да, нужно пробить трубу… подать сигнал… Кью не понял, что упал на колени, пока его ладони не коснулись грязного бетонного пола, покрытого соломинками и стружками. Они впились в кожу, забились под скребущие по полу ногти, а Кью едва ощущал уколы боли, пытаясь справиться с охватывающей его паникой. Нужно выбираться. Нужно позвать на помощь. Рю поймёт. Рю поможет… Кью пополз вперёд, слепо натыкаясь на что-то, отталкивая рукой тяжёлую решётку – дверь? Нет... небольшая клетка. Для животных. Верно, животные… он пришёл сюда спасти животных. Никого больше. Здесь никого нет. Никаких труб. Никаких зме… Кью с хрипом согнулся, шатнувшись в сторону от клеток. Змеи! Здесь есть змеи? Может быть, даже хабу? Редкая гремучая змея с Окинавы, чем не материал для контрабанды?! Лёгкие болели так остро, будто их разрезали изнутри, но он не мог вдохнуть. Он сейчас умрёт. Перед глазами Кью поплыли цветные круги, и в какой-то момент всё, включая мысли, исчезло. Он не потерял сознание – по крайней мере, он так не думает – но в следующий осознанный момент его держали знакомые худые руки. Он неожиданно сумел вдохнуть, жадно втягивая носом чуть прохладный запах туалетной воды Рю. Ещё раз, глубже. Ещё раз. –…Вот так, хорошо. Дыши, Кью. Молодец, – словно сквозь толщу воды пробился ровный, размеренный голос Рю в голову Кью. Он продолжал дышать, борясь с острой болью, обвившей рёбра. Однажды он упал с велосипеда и сильно ударился грудью об руль, вот тогда всё болело так же адски. Разве что голова так не пульсировала… Кью вздохнул и опустил голову на твёрдое плечо Рю, укрытое почему-то мокрой тканью. У него не было сил задумываться над причинами и следствиями прямо сейчас. – Кью, ты с нами? – руки Рю, всё это время не прекращавшие растирать ему спину, остановились и слегка надавили, требуя ответа. Кью полувздохнул-полупростонал нечто утвердительное, и на всякий случай кивнул головой в плечо друга. – Чем отличается венозная кровь от артериальной? Кью тяжело сглотнул. Губы, казалось, онемели, как после похода к зубному. – В-венозная… темнее. Те-течёт, а не б-б-б… – Бьёт струёй? – подсказал Рю. Одна его рука возобновила движения на спине Кью, а другая скользнула между ними, расстёгивая замок куртки Кью. – Чем отличается первая помощь при артериальном и венозном кровотечениях? – Артерию… нужно пережать в-выше раны, – выдохнул Кью, совершенно обмякая в руках Рю. Краем сознания он отметил, что позже ему будет очень стыдно за свою прилипчивость, но сейчас ему было слишком всё равно, – На вену наложить давящую повязку. – Какой книжный герой пользовался методом «стать преступником, чтобы понять его мысли и личность, разве что само преступление не совершать, потому что это было сделано до него»? – Отец Браун из книг Честертона… Рю, что за викторина? – насупленно пробормотал Кью. Неожиданная всепоглощающая усталость навалилась на него ватным одеялом, смыкая пересохшие глаза. Рю только хмыкнул, осторожно отстраняя Кью от себя, и тот недовольно застонал, вынужденный сам поддерживать себя в прямом положении. Запоздало пришла мысль, что стоит открыть глаза. Вокруг было сравнительно светло. Проморгавшись, Кью понял, что свет исходит от нескольких фонариков, направленных рядом с ним и Рю. И держат эти фонарики Кинта и Мегу, с весьма встревоженными выражениями на лицах. – Ух… как вы здесь?.. – спросил Кью, наморщив лоб и пытаясь вспомнить предшествующие события. Мегу прервала ход его мыслей, опустившись рядом и неожиданно сжав его в медвежьих объятиях. – Дурак, – прошептала она с отчётливой дрожью в голосе, – Зачем ты спустился сюда один? Тебе одного приключения с подвалом было мало? Когда ты наконец научишься унимать своё дурацкое любопытство, Кью?! Она отстранилась и с силой встряхнула его за плечи, тут же отпустив, когда он со стоном схватился за пульсирующую и словно чугунную голову. Смертельно хотелось просто снова опустить её на плечо Рю и уснуть. Но ему не дали – подняли на ноги, вывели из подвала и на вечернюю улицу, где не горело ни одного фонаря и окна. Лил дождь. Кью вдохнул свежий ночной воздух и внезапно понял, что пропажа света, так смертельно напугавшая его, произошла во всём квартале. Не было никаких преступников и змей. Он просто чуть не сошёл с ума в этом подвале из-за глупого, ни на чём не обоснованного предположения. Его плечи начали дрожать, и вскоре он понял, что смеётся – истерично, не в силах остановиться, с текущими по лицу слезами, захлёбываясь своим смехом… Мегу влепила ему пощёчину. Он качнулся от силы удара, но смех, выплёскивающийся откуда-то из живота, наконец-то стих. – Кинта, отвези его домой, – велел Рю, снова поджимая губы. Он стал чаще злиться в присутствии Кью, и каждый раз, замечая это неприметное изменение в выражении глаз, опущенных уголках губ, Кью чувствовал, как что-то у него внутри трескается и осыпается дешёвой позолотой. Кью отвернулся и послушно залез на заднее сидение машины, закрывая за собой дверь. Снова сделал глубокий вдох. Он чувствовал себя почти нормально. Просто готовым проспать до весны, как сурок. Что это было там, в подвале, он решил не задумываться – если он всё-таки сойдёт с ума… что ж… у него всё равно не получается быть хорошим детективом. А быть кем-то ещё он уже просто не может.+1.
– Let’s say that it was an accident. Then what are the reasons behind the suspect’s appearance at the scene? Is their alibi sound*? – спросил с энтузиазмом Нанами-сенсей, поправляя церковную сутану и реденькие волосы на голове. Косплей отца Брауна заставил всех студентов DDS без исключения стонать в отчаянии – чего, разумеется, и добивался шебутной учитель. – No, it is not, – аккуратно ответила Мегу, тщательно подбирая слова, – Family members do not… considers reliable… эмм… witnesses. So they should found more s-solid proof of their innocence. At the same time, police should continue to treat them as suspects. – Great work, miss Minami! – кивнул «отец Браун», приветливо улыбнувшись. Он поправил очки и оглядел класс, намереваясь сказать ещё что-то, как случайно уронил свой зонтик. Класс вздохнул. Он уронил этот треклятый зонтик уже десять раз за прошедшие полчаса. – Mister Renjo, do you have something to add? – неожиданно спросил «отец Браун». Смутно догадываясь, что именно у него спросили, Кью выпрямился, пытаясь собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Но что именно он мог добавить, если из всего прошедшего урока он более-менее чётко уловил только приветствие и отдельные слова в духе «детектив», «подозреваемый» и «семья»? Он попытался хотя бы ответить на вопрос отрицательно, отчаянно перебирая в памяти все бессмысленные времена английского языка и случаи их применения. – N… no, I hav… have not? –нерешительно произнёс Кью. Он не смотрел на учителя – он смотрел на Рю, который прикрыл глаза. Его лицо практически не изменилось, но Кью-то знал, что это его страдальческое лицо, когда он пытался принимать во внимание чужие чувства. Протяжный стон с правой стороны, где сидел Казума, дополнительно подтвердил его ощущения. – No, I don’t have, – поправил Нанами-сенсей, с печальным вздохом покачав головой. Кью почувствовал, как заполыхали щёки, – Кью-кун, когда именно ты планируешь выучить базовые правила английского языка? Они базовые, Кью-кун. И очень простые. А за этот год, что я пытаюсь втиснуть в твою умную головку хотя бы лексику, если уж грамматика так сложна, ты ничуть не продвинулся! «Это то, что мне говорят и в обычной школе, Нанами-сенсей», – почти выпалил Кью, но успел прикусить язык. Он просто беспомощно улыбнулся, получив ещё один тяжко-разочарованный вздох наставника. Ему и самому было интересно, как так вышло, что сын идеального во всех отношениях детектива (у отца-то точно не было проблем с английским!) и переводчицы, у которого в лучших друзьях оказался приехавший из Америки парень, подрабатывающий репетитором в свободное время… Как с таким окружением он оказался совершенно не способным заучить английский хотя бы на базовом уровне? Честно, они уже испробовали всё, когда на уроках стали уделять больше внимания зарубежным действиям сотрудников DDS. Желания у Кью хватало – он тоже хотел расшифровывать предсмертные послания и находить прорехи в алиби, основываясь на игре слов и лёгких ошибках! Он тоже хотел, как смущённо поделилась Мегу, читать английские детективы в оригинале, хоть и с подстрочным переводом для начала! Он хотел отправиться вместе со всеми в Нью-Йоркский филиал на курсы по обмену опытом… Но он один, похоже, никуда не поедет, хоть финальные списки ещё не огласили. Впрочем, он и не подавал заявление, не заказывал загранпаспорт и визу – их учили здраво оценивать свои силы, не так ли? Друзья пока не были в курсе, но явно обратили внимание, как часто стали самые разные учителя оставлять его после уроков. Наверное, они предполагали, что Кью пытаются натренировать в английском с помощью разговоров с разными людьми, тогда как в реальности они пытались убедить его не сдаваться раньше времени. Как это жалко. Кью, который однажды сделал девиз Дан-сенсея «Если детектив сдаётся, дело никогда не будет раскрыто» своим, теперь не мог поверить в собственные способности достаточно, чтобы просто попробовать. Кью чувствовал, будто он с каждым днём понемногу умирает изнутри. Да... наверное, было бы и лучше, если бы он умер в одном из расследований раньше, до того, как стал настолько жалким! По крайней мере, тогда его запомнили бы кем-то достойным обучения в Q-классе, дружбы и тёплых чувств... После происшествия в подвале контрабандистов, странные приступы ужаса не прекратились – они становились хуже, душили его по ночам, настигали посреди толпы и даже в классе. Обычно он ощущал их приближение и успевал уединиться, но иногда кто-нибудь замечал его мучения. Тооя-сан была одной из них и притом единственной, кто знал его лично. Она наткнулась на Кью во время урока, когда он торопливо отпросился у Хонго-сенсея и спрятался в нише за углом коридора. Девушка робко присела рядом и своим нетвёрдым голосом принялась рассказывать, как подбирает заколки для своего обновлённого образа; что сначала она просто искала то, что ей нравится, и покупала прямо противоположное этому, но со временем действительно вошла во вкус и начала подбирать расцветки, которые соответствуют её желаемому настроению в этот день. – Е-если я хочу, чтобы день был до-добрым, без ссор и… и грустных мыслей… я выбираю золотые заколочки. А е-если хочу поговорить с Рю-саном, то к-к-красные, – рассказывала она, вкладывая ему в руки заколки в форме цветочков и сердечек. И постепенно дыхание Кью выровнялось, страх отступил, а руки оттаяли. Тооя-сан рассказала, что у неё всегда были такие приступы, особенно часто – по утрам, прямо перед дверями класса. Она назвала их паническими атаками и предложила помощь со специальными упражнениями. Кью мог только согласиться. Хотя где-то внутри у него нарывала мысль, что он становится всё слабее и гаже, его успокаивало полное отсутствие осуждения или жалости со стороны Тоои-сан. Она была такой же. Она тоже считала себя слабой. Только, в отличие от Кью, девушка слабой как раз не была: после всего, что с ней произошло, она нашла в себе силы не только не замкнуться в себе, но и наоборот – расцвести, найдя своё место в жизни. Из неё выйдет прекрасный детектив, способный на сострадание, но обладающий непревзойдённой душевной твёрдостью. Кью это просто знал, как наверняка знал и Дан-сенсей, когда принял девушку посреди учебного года, за долгие месяцы до следующего набора учеников. Может, ему стоит попросить её попробовать с английским, подумал Кью. Тоою-сан он хотя бы не разочарует, даже если его попытки составлять предложения расплавят ей мозг. – Кью, ты в порядке? – его руку накрыла узкая ладошка, и Кью моргнул, неожиданно понимая, что урок закончился, пока он был в своих мыслях. А он поднимался для поклона? Ведь иначе Нанами-сенсей что-нибудь предпринял бы, верно? Он повернул голову и посмотрел на Мегу. Её брови были нахмурены, нижняя губа – покусана. Кью никогда не хотел быть причиной таких выражений у своих друзей, и даже если сейчас он стал настолько жалок, эта часть его не изменилась. Поэтому он улыбнулся и смущённо взлохматил волосы на затылке. – Мне кажется, английский завязал мои мозги в узел… или в три… – пошутил он вполне искренне, и подруга явно это почувствовала, невольно улыбнувшись в ответ. Её плечи расслабились, а глаза снова заблестели, и Кью с облегчением выдохнул: улыбка шла ей гораздо больше, чем тревога. Мегу и так достаточно пострадала за и из-за него. – У тебя там явно недостаточно мозгов для трёх узлов, – рассмеялся Кинта, подходя ближе и привычно ероша ему волосы. Кью не мог точно вспомнить, в какой момент дружеские подзатыльники и выбивающие дух хлопки по спине перешли в эту незатейливую ласку, но жаловаться точно не собирался. – У тебя-то и на один узел не хватит, – съехидничал Казума, складывая ноутбук и прочие принадлежности в свой рюкзак. Кинта беззлобно фыркнул и скрестил руки на груди, явно соображая не менее остроумный ответ. Но Рю прервал их обоих, тоже приближаясь к парте Кью, и тот внезапно осознал, что оказался в окружении. – Это правда, что английский тебе не даётся, Кью, но ты выпадаешь из реальности не только на английском, – в его глазах было око шторма, опасная, обманчивая тишина, и Кью снова не смог удержать взгляд лучшего друга… наверное, уже не лучшего, горько подумал он, понимая, что уже не помнит последний раз, когда они смеялись или в принципе проводили время вместе. А когда он в последний раз мог спокойно посмотреть в глаза Рю? – Верно, – протянул Казума, единственный, кто не взял на себя труд встать и подойти к его парте, за что Кью был ему бесконечно благодарен: он и так чувствовал себя в ловушке, – Ты вообще сам не свой уже пару месяцев как. И вроде ничего такого не случалось за эти месяцы, хм? Или это какая-то проблема в семье? – Ты же знаешь, что можешь поделиться с нами чем угодно, Кью, – подхватила Мегу, так и не отпустившая его руку. Кью с трудом подавил желание выдернуть ладонь из её тонких пальчиков, – Если тебе трудно, мы поможем! Кью не мог найти слов. Он не понимал, что ребята делают, что он должен им говорить. Они думают, что с ним что-то случилось? Или с мамой? Но ведь ничего не случилось. Он всё тот же, каким и был, просто теперь лучше понимает, насколько жалкую фигуру из себя представляет. – Но всё нормально, – с отчётливым недоумением ответил он, оглядывая по очереди… друзей? Ему вдруг показалось, что это какие-то незнакомые люди. Или это и есть незнакомые люди, которых он из высокомерия решил, что хорошо знает и понимает? Раньше общение с ними было таким естественным, словно они могли читать мысли друг друга, а с Рю и более того – родство душ, которого он никогда не ожидал найти в своей жизни. Куда делись эти лёгкость и понимание? Почему он не способен осознать ни одного их слова? – Да очнись же ты! – неожиданно для всех рявкнул Кинта, и ребята, включая Кью, подскочили от шока. Когда на него уставилось четыре пары возмущённых глаз, Кинта только раздражённо повёл плечом и кивнул на Кью, – Он же ни слова нашего не слышит, вы что, не видите? Теперь все взгляды переместились на Кью, и он нервно сглотнул. Но промолчал, подтвердив тем самым слова Кинты. Ребята слегка переменились в лице, осознав это. Рю сдвинулся с места, встав прямо перед Кью, и поймал его взгляд, не позволяя отвернуться. – Кью, ты планируешь ехать в Нью-Йорк с нами? – с нажимом спросил он, и у Кью слегка закружилась голова. Когда они успели перескочить на эту тему? Но не ответить, глядя в гипнотические глаза Рю, было невозможно, и он тихо выдавил: – Я… нет… – Что? – неверяще переспросила Мегу, и Кинта ошеломлённо чертыхнулся. – Как я и полагал, – поджал губы Рю, отчего внутри Кью словно прошлись острой льдинкой. По всему пищеводу, лёгким и сердцу. – Ты даже не подавал заявку на участие в обмене. Почему? – Тебе действительно нужно спрашивать? – неожиданно легко скользнули с языка слова, и Кью резко закрыл рот. Он не должен срываться на друзьях, даже если ему холодно и колко изнутри. Но почему они спрашивают, почему мучают его, заставляя подбирать слова? Уж Рю-то точно должен был понять, насколько бессмысленны были бы попытки Кью попасть в программу обмена. Да и в принципе – быть детективом. Отец был бы так разочарован в нём… – Да. Кью, я не понимаю, – неожиданно под его подбородком оказались худые сильные пальцы, заставляя снова поднять взгляд… когда он успел его опустить? – Я правда не понимаю, что происходит, но мне это не нравится. Рю смотрел серьёзно, хмуро, его губы были поджаты, но впервые за много месяцев Кью вдруг вспомнил тот день, когда он узнал про сделку Рю с Цербером, и что у Рю тогда было точно такое же лицо. В тот раз его друг с отчаянием приговорённого пытался скрыть от всех свой страх. Так и всё это время в его глазах было вовсе не разочарование, раздражение (хотя и оно тоже), а страх за Кью. И это словно растопило что-то внутри Кью, ту самую льдинку, больно впившуюся в узел тревоги, с которого обычно начинали расходиться первые волны панических атак. Он опустил глаза на свои руки, ногтями уже явно впившиеся почти до крови в ладони, и заговорил. Он рассказывал, запинаясь, ни на кого не глядя, насколько он на самом деле слаб. Насколько жалки его попытки стать сильнее. Как он пытается, правда пытается, но его усилий всегда, всегда недостаточно, и в конце концов он забыл, зачем вообще начал эту бесконечную пытку. Как это больно – понимать, что ты больше не можешь, что у тебя не осталось сил даже хотеть исполнить свою мечту: отберите у него эту мечту, близких, всё любимое и дорогое, и он будет просто смотреть в апатии, потому что он пустой внутри, а стены этой пустоты покрыты плесенью. Он рассказывал, что, наверное, сходит с ума. Хотя вряд ли, потому что это просто убеждённость большинства людей с паническим расстройством. Но он, наверное, и правда сходит. А ещё он устал, так устал разочаровывать всех, и его отец точно не признал бы его своим сыном сейчас… – Чушь! – с неожиданной яростью прервала его Мегу и до хруста сжала его ладони в своих, – Твой отец гордился бы тобой, он любил бы тебя! Не смей придумывать за него чувства! Не смей придумывать их за нас! – В-верно! – воскликнул Казума, непонятно в какой момент оказавшийся всё-таки рядом. В опустошённости, которая охватила Кью после его долгой исповеди, нашлось слабое удивление в ответ на влажно блестящие за стёклами очков глаза мальчика. – Мы никогда не были в тебе разочарованы, что за чушь ты несёшь! Да и когда вообще ты нас подводил! – Ошибки все совершают, идиот, это ещё не значит, что ты не можешь быть детективом, – Кинта дышал тяжело, словно только что пробежал марафон, и попеременно сжимал и разжимал кулаки. Он был растерян и зол, – Как будто все мы здесь идеальны! Я помнишь, как маскировку и химию сдавал? Тоже, как бы, важные для детектива предметы. И я недалеко от тебя ушёл в английском. Нашёл, из-за чего от мечты отказываться! Кью растерянно и смущённо переводил взгляд с одного друга на другого, пытаясь осознать происходящее. Они ругаются, они злятся — на него, но не за то, что он подвёл их, а за?.. Они почти плачут, отметил Кью с удивлением и стыдом, но сглотнул, загоняя эти чувства внутрь. Ему нужно что-то сказать, что-то, чтобы им стало лучше... но его губы шевельнулись будто бы сами по себе, выпуская едва слышное: — Но я слабый... я просто жалок, — по щекам покатились холодные слёзы, и на краю сознания Кью удивился этому: разве слёзы не должны быть тёплыми, только что выйдя из его тела? Воцарилась напряжённая, звенящая неоформленными мыслями тишина. Кью кожей чувствовал, как его друзья практически вибрируют от желания доказать ему, что он неправ, но не могут подобрать слов. — Я не знаю, как и что тебе сказать, чтобы ты нам поверил, Кью, — словно в ответ на его мысли прошептала Мегу, шмыгнув носом, и медленно, почти робко обвила его плечи рукой, притягивая к себе, — Обычно именно ты говоришь все правильные вещи, будто тебе что-то подсказывает... твоё сердце, наверное. Я всегда восхищалась тобой. Кью пробрала мелкая дрожь, чего — он и сам не знал. Но тихие слова Мегу будто пробили дыру в тупике, в котором оказались друзья. — Что касается твоей слабости... Что случилось с "командной работой", а, Кью? — с вызовом в надтреснутом голосе спросил Казума, неожиданно вцепившись в его рукав со всей своей невеликой силой, — Что случилось с самим принципом, по которому был собран наш Q-класс?! Кью резко вдохнул, и его вдох эхом отразился от Рю. Они неожиданно вспомнили об их первых днях в DDS, первых уроках и расследованиях, о том, как прикрывали слабые места друг друга; как оставляли всю техническую сторону дела Казуме, не позволяя ему замыкаться и загонять себя в угол; как не боялись упустить детали, потому что всегда можно было уточнить у Мегу; как бесстрашно готовились к разоблачению, потому что даже самого отчаявшегося преступника Кинта сумеет подавить; как не поддавались унынию из-за нехватки улик, потому что Рю продолжал тихо собирать картину преступления в своей голове, чтобы позже поделиться гениальными догадками... — У тебя есть семья и друзья, чтобы одолжить их силу, — со странной ноткой в голосе сказал Рю, и Кью повернул голову от плеча Мегу, чтобы увидеть его слабую улыбку, — Ты забыл, не так ли? И мы тоже всегда полагаемся на твою силу, Кью. Ты никогда не подводил нас в этом. ...и где-то в этой системе ребята черпали свою уверенность из его, Кью, способностей и слов. — Мм, — он кивнул, не доверяя своему голосу, когда из глаз хлынули новые потоки слёз. Но он улыбнулся, слабо, криво — и всё же с таким облегчением и счастьем, что он не мог поверить, что так бывает. Он чувствовал себя так, будто с его души только что сняли метафорический стеллаж — неописуемое облегчение и радость, но при этом онемение и тревогу: он так долго позволял этой травме ухудшаться, что она непременно взорвётся болью, стоит только прикоснуться. Что, если ему уже нельзя помочь? Его плечи сжали чуть крепче, по волосам прошлась большая горячая рука, и Кью продолжал улыбаться сквозь рвущиеся изнутри рыдания, потому что даже такого слабого, израненного собственными сомнениями, разваливающегося на части — его всё ещё хотели держать. Диалог на английском: *— Предположим, это был несчастный случай. Тогда какие объяснения есть для появления подозреваемого на месте преступления? У него твёрдое алиби? — Нет, не твёрдое. Члены семьи не... считаются надёжными... эмм... свидетелями. Поэтому подозреваемому нужно найти более весомые доказательства своей непричастности. В это время полиция должна продолжать считать его подозреваемым. — Отличная работа, мисс Минами! Мистер Ренджо, можете что-то добавить?