A Step in the Wrong Direction

Цзинь Гуаншань пришел к твердому выводу, что после этого собрания он, наконец, сможет получить все, что хотел. Когда Старейшина Илин и его армия вэньских псов будут убиты, Стигийская Тигриная Печать окажется в его полном распоряжении. Сейчас, несмотря на то, что он пользовался поддержкой большинства мелких орденов, три сильнейших все ещё не знали, что делать с Вэй Усянем. Цзинь Гуаншань был уверен, что Не Минцзюэ поддержал бы его — этот неотёсанный глупец всегда сначала прибегал к насилию, — если бы его младший брат не дулся и не рыдал, умоляя Да-гэ не нападать на своего старого друга. Все знали, что Не Минцзюэ сделает все для своего брата, как бы сильно он сам ни пытался это отрицать. О поддержке Ордена Гусу Лань также говорить не приходилось. Несмотря на то, что старейшины поддерживали планы Цзинь Гуаншаня по уничтожению остатков Вэней и Старейшины Илин, они не могли многого сделать без разрешения главы. А Лань Сичэнь по какой-то причине, казалось, был не согласен с немедленным нападением. Цзинь Гуаншань услышал все это от А-Яо. Оказалось, что сын шлюхи был хорош в некоторых вещах. Орден Цзян также был бесполезен. Несмотря на то, что Цзян Ваньинь, казалось бы, отрекся от своего бывшего шисюна, он не стремился навсегда покончить с Вэй Усянем. И потом, даже собственный сын Цзинь Гуаншаня, шепча на ухо, пытался убедить его прекратить нападать на Вэй Усяня, потому что эта дева Цзян имела на него огромное влияние. Он начинал очень жалеть, что позволил А-Сюаню жениться на ней. Она была милой, но все ещё слишком одержимой своим бывшим шиди. Цзинь Гуаншань заподозрил бы что-то не совсем правильное, если бы не знал, что никакая женщина не предпочтет слугу наследнику сильнейшего ордена. Дело в том, что прежде, чем возглавить осаду горы Луанцзан, как он отчаянно хотел, ему необходима была поддержка этой группы идиотов. И, наконец, наконец, он получит эту поддержку. После сегодняшнего они не смогут продолжать откладывать неизбежное. Эта идея пришла к нему в голову после того, как он вспомнил о старинном заклинании, принадлежащем ордену Лань. Он слышал о нем много лет назад, когда проходил там годовое обучение. Заклинание позволяло сосредоточиться на конкретном человеке и увидеть, что именно он делал в данный момент. Это был бы идеальный инструмент для слежки за врагами, если бы эти идиоты Лани использовали его. Однако, нет, очевидно, вторжение в чью-либо личную жизнь было нарушением их правил, поэтому замечательное заклинание было заперто в запретной секции их библиотеки. Потребовалось много убеждений и лести, чтобы Цзинь Гуаншань, наконец, смог убедить нескольких старейшин Лань разрешить ему использовать его. Он победил, потому что сейчас не было ничего, что они ненавидели больше, чем проклятого Старейшину Илин. Мысль о возможности покончить с его темными делами раз и навсегда была достаточным стимулом, чтобы передать заклинание, рискнув получить наказание от Главы Ордена. Встав перед группой, состоящей из Глав Орденов и авторитетных членов, которые были приглашены в башню Кои для просмотра, Цзинь Гуаншань объявил, что сейчас они воспользуются специальным заклинанием для наблюдения за преступлениями Вэй Усяня и его армии Вэней. Он выразил особую благодарность Ордену Лань за сотрудничество и помощь, наслаждаясь выражением шока и ярости на лицах Лань Сичэня и Лань Цижэня. Лань Ванцзи нигде не было видно, но Цзинь Гуаншань сомневался, что ему понадобится какой-то стимул, чтобы согласиться на осаду. Ни для кого не было секретом, насколько сильно он презирал Вэй Усяня. — Отец, что ты делаешь? — спросил Цзинь Цзысюань, напрягаясь всей фигурой. Цзинь Гуаншань проигнорировал вопрос. Его сын был мягкосердечным дураком, на которого, несомненно, ещё и повлияла его жена. Неважно. И он, и Цзян Яньли скоро поймут, на что на самом деле способен Вэй Усянь. — Я защищаю народ, А-Сюань, — сказал Цзинь Гуаншань. Цзинь Цзысюань, вероятно, был очень удивлен — Цзинь Гуаншань не рассказал ему о плане. На самом деле, он не рассказал никому, кроме А-Яо, Цзинь Цзысюня и ещё нескольких избранных человек. В конце концов, ему пришлось солгать А-Яо, что он не собирался следовать плану. По какой-то причине его сын казался обеспокоенным, с тревогой пытаясь указать, что в лагерях было много стариков и даже несколько детей и спрашивая, как это будет выглядеть для всех? Цзинь Гуаншань отмахнулся от опасений. В этих лагерях также было много сильных, опасных заклинателей. Одного их вида хватило бы, чтобы отвлечь всех. Кроме того, они были Вэнями, кого волновал их возраст или род занятий, если все они были одинаково грязными шавками? Честно говоря, он сомневался, что кто-то из стариков и детей вообще остался жив. Наверняка Вэй Усянь уже убил их, потому что какая от них была польза? В конце концов, он решил, что довериться Цзинь Гуанъяо было бы слишком большим риском, поэтому заверил, что не будет следовать плану. После этого он постарался быть особенно осторожным, так как Цзинь Гуанъяо был слишком проницателен. Это работало в пользу Цзинь Гуаншаня, когда использовалось против других Орденов, но будь он проклят, если позволит сыну какой-то шлюхи указывать, что он может делать в собственном доме. (Конечно, чего Цзинь Гуаншань не понимал, так это того, что большая часть лагерей, освобождённых Вэй Усянем, была заполнена близкими родственниками Вэнь Цин, которые в основном были слабыми и пожилыми. Цзинь Гуанъяо, который это понимал и который не раз пытался отговорить отца от его безрассудного плана, зная, что это плохо кончится для Ордена Цзинь, мог только молча сидеть, страшиться неизбежного и думать о способах уберечь свою шкуру.) — Отец, это ужасная идея, — продолжал давить Цзинь Цзысюань. — Прекрати, пожалуйста. Цзинь Гуаншань проигнорировал. Не похоже, что Цзинь Цзысюань имел хоть малейшее представление о том, что происходит. Он даже не знал о трудовых лагерях. Цзинь Гуаншань был уверен, что если бы он знал, то начал бы скулить и жаловаться. Мальчишке всегда не хватало твердости характера, необходимой для сурового руководства. Прямо сейчас все, что беспокоило сына, это то, чем это обернется для Вэй Усяня и, в свою очередь, для Цзян Яньли. Цзинь Гуаншань был не в настроении разбираться с этим. — Отец! — Вернись к своей жене, А-Сюань, — сказал Цзинь Гуаншань. — Ей понадобится твоя поддержка и утешение после этого. Видит бог, она все ещё заботится о своем шиди. Цзинь Цзысюань недоверчиво посмотрел на него. — Кажется, ты совсем не понимаешь, что делаешь, — сказал он. Цзинь Гуаншань снова проигнорировал его, что этот мальчишка мог знать? Разочарованно фыркнув, Цзинь Цзысюань отошёл от отца, когда стало очевидно, что тот не послушается. Он сел между женой и матерью. И госпожа Цзинь, и Цзян Яньли выглядели обеспокоенными. Цзян Ваньинь бросил на Цзинь Гуаншаня взгляд, полный чистой ярости. Если он действительно хочет убедить кого-нибудь, что покончил со своим бывшим шисюном, ему понадобится более бесстрастное лицо. Лань Цижэнь яростно шипел на некоторых членов Ордена, большинство из которых выглядели уверенными в своем решении. Снова повернувшись к массиву, Цзинь Гуаншань улыбнулся и активировал его. Несмотря на то, что некоторые казались встревоженными, никто не пытался остановить его. Большинство по-настоящему стремилось понять, чем занимается Старейшина Илин. Когда в воздухе перед ними появилось изображение, похожее на движущуюся картину, в комнате воцарилась тишина. Даже Цзяны, которые беспокоились о своем брате и Лань Цижэнь с Сичэнем, которые злились на членов своего ордена за нарушение правил, немедленно обратили внимание на происходящее. Цзинь Гуаншань сел среди членов своего Ордена, немедленно обмениваясь с Цзинь Цзысюнем радостным взглядом. Цзинь Гуанъяо выглядел далеко не радостным. — Отец! — отчаянно прошипел он. — Ты сказал, что не сделаешь этого! — Я передумал, — сказал Цзинь Гуаншань. — Это… неужели ты не понимаешь, что они увидят… — Они увидят, что Старейшина Илин является порождением зла и разрушения. Что его и его вэньских псов нужно усмирить, как животных. — Отец, — сказал Цзинь Гуанъяо, понизив голос, — ты знаешь, что… они могут увидеть не самые приятные вещи… — Заткнись, — резко ответил Цзинь Гуаншань. Он не стал бы выслушивать нотации от ребенка, так что снова обратил внимание на проекцию, которая теперь показывала темное, зловещее пространство. Несомненно, гора Луанцзан. Цзинь Гуаншань почувствовал волну предвкушения. Это было идеально. Цзинь Гуанъяо сидел сгорбившись, чувствуя себя нервным и уставшим. Ему нужно было хорошенько подумать, как снять с себя вину, когда все это закончится. После всего, ради чего он работал, он не позволит ошибкам отца погубить себя. … Все определенно шло не по плану. Массив должен был показать изображение сильной, жаждущей крови армии или Старейшины Илина, стоящего в окружении разбросанных трупов, пока Призрачный генерал с ужасающей силой разрывал людей на части. Вместо этого первое, что чертов массив решил показать им, была группа стариков. Там была женщина, которая, возможно, была достаточно пожилой, чтобы быть его прабабушкой (а Цзинь Гуаншань сильно преуменьшал свой возраст, хотя никогда не признался бы в этом вслух), и несколько мужчин, которые выглядели так, словно их спины сломаются, если они будут слишком усердно работать. Цзинь Гуаншань проигнорировал зарождающееся беспокойство, говоря себе, что это не имеет значения. Любая путаница исчезнет, когда появится армия Вэней. Вот только армия так и не появилась. Вместо этого компания встала и подошла к ещё большей группе пожилых людей. Цзинь Гуаншань проигнорировал шепот, эхом разносящийся по комнате. Поторопитесь, чёртовы вэньские шавки, — яростно подумал он. — Раскройте себя! Сделайте что-нибудь ужасное! — Что у нас на обед? — спросил один из мужчин с лёгкой улыбкой, несмотря на очевидную усталость. — Редиска, что же ещё, — сказала другая женщина с лёгким смешком. — Не забудь про картошку! На этот раз молодому господину Вэю удалось достать немного картошки! Группа засмеялась, будто это было самой смешной вещью, которую они когда-либо слышали в жизни. Будто они говорили о кровопролитии, войне, о чем угодно, кроме чертовой картошки. — Как у него получилось достать картошку? Я помню, как долго он жаловался на цену. Глаз Цзинь Гуаншаня дёрнулся. — О, А-Цин посоветовала ему сдаться и просто купить, потому что всем надоело есть одно и то же каждый день. — Вот, вот! — согласился другой мужчина с громким смехом. — Прошу прощения, но где Вэни? — вмешался Глава ордена Яо. — Да! — согласился глава ордена Оуян. — Конечно, это не все, кто есть? — Конечно, нет! — ответил Цзинь Гуаншань. — Есть… есть опасная армия… — О да. Они определенно выглядят, как опасная армия, — сказал Цзян Ваньинь, фыркнув. Цзинь Гуаншань стиснул зубы. Внезапно появился Вэй Усянь с Вэнь Цин рядом. Цзинь Гуаншань расслабился. Теперь что-то наверняка случится. Какие-то заговоры, интриги, хоть что-нибудь Это… не совсем то, что произошло. Под недоверчивые взгляды, ужасный Старейшина Илин сел и… начал обедать. Со своими, очевидно, пожилыми последователями. — Муж, где именно находится эта предполагаемая армия, о которой ты говорил? — спросила его жена тоном, граничащим с угрозой. Цзинь Гуаншань не ответил. Было лишь вопросом времени, когда ответ появится перед глазами. Ответ не появился. Вэй Усянь и остатки Вэней, — вскоре, стало очевидно, что они были единственными людьми здесь, так как прошло достаточно времени, а никто больше не показался — просто сидели, ели и дружелюбно болтали друг с другом. Самое большое насилие которое им удалось увидеть случилось, когда Вэй Усянь сделал дразнящее замечание, а Вэнь Цин дала ему подзатыльник. — Кто бы мог подумать, что Старейшина Илин такой скучный, — усмехнулся Цзинь Цзысюнь. Цзинь Гуанъяо бросил на него испепеляющий взгляд. Все в порядке, — подумал Цзинь Гуаншань, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Люди вокруг выглядели смущенными. — Все…хорошо. Они все ещё вэньские псы. Появился Призрачный генерал, отчего Цзинь Гуаншань немедленно расслабился. Несомненно, скоро начнутся злобные планы. На плечах Призрачного генерала сидел хихикающий малыш. Цзинь Гуаншань открыл рот, собираясь рассказать какую-нибудь историю о том, что злой Старейшина Илин теперь ворует детей из домов (хотя он был уверен, что видел этого самого ребенка в одном из своих трудовых лагерей), когда малыш закричал: — Сянь-гэгэ! Сянь-гэгэ! И попытался спрыгнуть с чужих плеч. Глаза Вэнь Нина расширились. Он торопливо опустил ребенка на пол. Тот поспешил к Вэй Усяню, сразу же забираясь на его колени. — Вэнь Юань! — огрызнулась Вэнь Цин, рассеивая всякую возможность обвинить Вэй Усяня в похищении. — Когда ты на чьих-то руках, сначала терпеливо дождись, пока тебя опустят на землю. Ты хочешь упасть? — Нет, Цин-цзе, — сказал ребёнок, Вэнь Юань, качая головой. — Ох, Вэнь Цин, не сердись на него, — засмеялся Вэй Усянь, прижимая малыша к себе. Цзинь Гуаншаню показалось, что он услышал чье-то воркование рядом. Кулаки сжались. Будто ситуация не могла стать хуже, Вэй Усянь решил показать всем, что он отец года, и начал носить ребенка на плечах, щекотать и болтать о чем-то, позоря своё злое имя. Цзинь Гуаншань начал думать, что всё это было очень плохой идеей. — А-Юань, хочешь, чтобы Сянь-гэгэ закопал тебя? — со смехом спросил Вэй Усянь. Цзинь Гуаншань наклонился вперёд, глаза нетерпеливо расширились. Да, это было бы идеально — если бы Вэй Усянь убил ребенка на глазах у всех, все, несомненно, были бы побуждены к действию, отчаянно желая положить конец жестокости этого зверя… А затем Вэй Усянь начал закапывать смеющегося ребенка в землю, щебеча какую-то чушь о том, что теперь он маленькая редиска и что это поможет ему быстрее вырасти. Цзинь Гуаншань почувствовал, как все надежды и мечты медленно угасают. Стигийская Тигриная Печать внезапно показалась очень далекой. Повернувшись к племяннику и сыну, он прошипел: — Сделайте что-нибудь. На мгновение Цзинь Гуанъяо тупо уставился вперёд, молча обдумывая свой жизненный выбор. —… Старейшина Илин знал о нашем плане, — наконец сказал он лишенным всякого энтузиазма голосом. — И ты ждёшь, что мы в это поверим? — недоверчиво откликнулся Не Минцзюэ. Цзинь Гуанъяо поморщился. — Не уверен, Да-гэ. Мой отец контролировал лагеря, так что я не совсем понимаю, что происходит. — Что?! — Отец, возможно, тебе стоит объясниться, — Цзинь Гуанъяо, вероломный сын шлюхи, имел наглость притвориться невиновным. Будто он не был полностью осведомлен о том, что они делали. — Все они вэньские псы! — рявкнул Цзинь Цзысюнь, вызывая у Цзинь Гуаншаня безмолвное отчаяние. Племянником всегда было легче управлять, но мальчишку едва ли можно было назвать умным. — Кого волнует, кто они и сколько им лет?! Все они виновны! Вот почему они оказались в трудовых лагерях. — Заткнись, идиот! — прошипел Цзинь Гуаншань. — Трудовые лагеря?! — в ярости воскликнула госпожа Цзинь. — Все эти люди — этот ребёнок — были в трудовом лагере?! — Отец, что ты натворил?! — потребовал Цзинь Цзысюань, потому что, очевидно, вся его семья состояла из предателей. — Как ты мог сделать что-то подобное? — Это отвратительно, — согласился кто-то. — Глава Цзинь говорил, что Вэй Усянь собирает армию на горе Луанцзан… Где армия? Это не армия! — Как ты мог отправить кого-то из этих людей в трудовой лагерь? Вон той женщине столько же лет, сколько моей бабушке! — Этот ребёнок очарователен… — Вэй Усянь хорошо ладит с детьми, да? — …Подождите, это Ханьгуан-цзюнь? Цзинь Гуаншань резко обернулся, готовый на все, чтобы отвлечь всех от внезапного шквала словесных атак. Вскоре стало очевидно, почему Лань Ванцзи не было здесь с остальными — высокий и гордый, мужчина находился в проекции впереди, шагая рядом с Призрачным генералом. — Молодой господин Вэй, — позвал Вэнь Нин. Его голос звучал робко и мягко, совсем не так, как должен звучать голос свирепого разумного мертвеца. Неужели ничто так и не сработает в его пользу? — Ханьгуан-цзюнь здесь, чтобы увидеться с тобой. Вэй Усянь поднял глаза с того места, где ворковал над Вэнь Юанем. На мгновение Цзинь Гуаншань понадеялся, что Лань Ванцзи, возможно, пришел, чтобы убить Вэй Усяня, в конце концов, все знали, как эти двое ненавидели друг друга. Но вместо этого Вэй Усянь просиял. — Лань Чжань! — Вэй Ин, — отозвался Лань Ванцзи на удивление мягким голосом. Он опустился на колени рядом. — Богатый-гэгэ, — поприветствовал ребёнок, широко улыбаясь. — Богатый гэгэ, Сянь-гэгэ закапывает меня, чтобы я вырос большим и высоким! — Очень большим и очень высоким, — согласился Вэй Усянь, кивнув с притворной серьёзностью. — Ты будешь даже больше, чем твой Богатый гэгэ. Верно, Лань Чжань? Лань Ванцзи сделал вид, что правда обдумывает заявление, прежде чем кивнуть. — Мгм. Цзинь Гуаншань поморщился. Разве эти двое не должны ненавидеть друг друга? Но вместо этого они, казалось, воспитывали ребенка вместе. Он оглядел комнату. Сначала посмотрел на Ланей, которые выглядели ошеломлёнными, а затем на Цзянов, которые, кажется, были столь же ошарашены подобным развитием событий. Когда он обернулся, Вэй Усянь лучезарно улыбался, глядя на Лань Ванцзи. — Лань Чжань, не знаю, почему ты продолжаешь появляться здесь, но… должен признать, что это приятно. А-Юань очень скучает по тебе, когда тебя нет! Лань Ванцзи слегка наклонил голову. — И… я тоже! Я правда рад видеть тебя снова, Лань Чжань. Знаю, ты всегда говоришь, что вернёшься, но какая-то часть меня не ожидает этого. — Я всегда буду приходить, пока Вэй Ин хочет, чтобы я приходил. Губы Вэй Усяня приоткрылись от удивления. — О, это…Лань Чжань, когда ты успел стать таким приятным собеседником? — Вэй Усянь слабо махнул рукой, а затем покраснел. Цзинь Гуаншань подавил желание удариться головой о стол. Они флиртовали. Эти идиоты флиртовали, причем самым болезненным из всех возможных способов. Это не то, что ему было нужно. Он должен был быть сейчас на пути к горе Луанцзан, готовясь начать кровавую осаду, а не наблюдать за флиртом Ханьгуан-цзюня и Старейшины Илин. — Какого черта? — услышал он голос Цзян Ваньиня с другого конца комнаты. Цзян Яньли шикнула на него с заметным весельем в тоне. — А-Яо, — позвал он, наклоняясь ближе к сыну. Каким бы жалким ни был мальчишка, он был находчивым. — Сделай что-нибудь! — Что например? — Что угодно! Как ты мог не знать об этом?! Цзинь Гуанъяо недоверчиво посмотрел на него. — Я предупреждал тебя! Я говорил, что это плохая идея! Отец, как ты мог не знать, что это произойдет? Ты был в лагерях! — он постарался говорить тихо, чтобы его мог услышать только Цзинь Гуаншань. — Я не могу помнить всех, кто там был! — Я составил для тебя список людей, которые пропали! — Я даже не читал его, — усмехнулся Цзинь Гуаншань. — Почему меня должно волновать, каких вэньских шавок Вэй Усянь взял с собой?! — Знаешь, — проговорил Вэй Усянь, — я думал, ты сказал, что сегодня тебе нужно быть на встрече в Ланьлин? — А-Юань попросил меня прийти на обед. — Ну… да, но Лань Чжань, ты не должен пропускать подобное для того, чтобы побыть с нами. Что, если кто-нибудь узнает! Это плохо отразится на тебе… — Не волнуйся, — твердо сказал Лань Ванцзи. — … но тебе правда стоит… А-Юань заерзал. Очевидно, ему надоело быть закопанным в землю, пока взрослые продолжали разговаривать над ним. Смеясь, Вэй Усянь вытащил его. А-Юань тут же вскарабкался на Лань Ванцзи с возбуждённым криком: — Богатый-гэгэ! Лань Ванцзи, который, видимо, знал, что нужно делать с ребенком, глядя на его отсутвующее лицо, кто бы мог подумать, поднял А-Юаня на руки с удивительной нежностью. Вэй Усянь пристально смотрел на них, выглядя совершенно отвратительно очарованным. Что было ещё более ужасно, так это то, что он, казалось, даже не осознавал этого. Раздались звуки умиления. Кто-то пробормотал о том, как прекрасна юная любовь. Цзинь Гуаншань был сыт по горло. С рыком разочарования он шагнул вперёд, уничтожая массив. Проекция прекратилась. Цзинь Гуаншань повернулся к потрясенной толпе. Их вид несколько охладил его гнев. Он неловко рассмеялся. — Закончим на этом, — сказал он, стараясь, чтобы тон был лёгким. — В конце концов, это то, чего добивается Старейшина Илин. Чтобы мы уделяли ему больше внимания, чем он заслуживает… так что… давайте двигаться дальше! Э-э… посевы на юге пострадали от… — Глава Ордена Цзинь! — взревел Не Минцзюэ. Комната наполнилась разговорами. — Какой в этом смысл? — спросил Лань Цижэнь. — Ты посмел использовать запрещённый массив Ордена Лань… и что мы только что увидели? Хочешь сказать, что эти люди были в твоих лагерях? — Я могу объяснить, — заверил Цзинь Гуаншань. — Тогда мне хотелось бы это услышать! — Да, расскажи нам, — согласился Цзян Ваньинь почти самодовольным голосом. — Расскажи нам об армии, которую собирает мой брат. — Твой брат? — уколол Цзинь Гуаншань в ответ. — У меня сложилось впечатление, что он отрекся от Ордена Цзян. — Наш брат, — твердо вставила Цзян Яньли. — Пожалуйста, Глава Ордена Цзинь, мы бы все очень хотели услышать объяснения. Ее тон, как всегда, был безупречно вежливым, но Цзинь Гуаншань ясно мог услышать скрытый угрожающий оттенок в тоне. — Ну же, поторапливайся, — прикрикнул Не Минцзюэ. — Я бы очень хотел знать, что в лагерях делали пожилые люди и ребёнок! — Глава ордена Цзинь, это очень справедливый вопрос, — сказал Лань Сичэнь. От постоянного шквала вопросов у Цзинь Гуаншаня разболелась голова. — И где же армия? — требовательно спросил Глава Ордена Оуян, будто не он несколько часов громко призывал всех к убийству Старейшины Илин. — Это и есть армия, — сказал Цзинь Цзысюнь. Громкость в комнате увеличилась. Племянник самодовольно сидел, не обращая внимания на то, что, вероятно, сделал все только хуже. Цзинь Гуаншань наблюдал за хаосом в помещении, наблюдал, как вероломный сын шлюхи заискивающе улыбался Лань Сичэню, говоря, что он понятия не имел, что эр-гэ знает его и что он бы никогда не сделал ничего подобного… Выражения лиц семьи Цзян можно было описать лишь как самодовольные. Его жена и сын выглядели разъяренными, но, если подумать, многие люди в помещении выглядели так. Впитывая окружающий хаос, Цзинь Гуаншань понял, что это определенно было очень плохой идеей.