я знаю себе цену

Миша уснул ровно в тот момент, когда они выехали на дорогу без выбоин. Антону всё ещё удивительно, как он со своими длинными ножищами вообще поместился в тележку из супермаркета и при этом особого дискомфорта не испытывал. Ещё хвастался, когда допивал белого «Монстра»: — Моряки могут всю ночь! После любых тусовок! И с вызовом посмотрел Антону в глаза. Антон щёлкнул его по носу и ответил: к мужикам, с внешностью куклы Кена, нет доверия ни грамма. «И не ошибся», — думает Антон, завернув в один из дворов. Через два квартала всё время дежурили менты. Точно ведь спросили бы про тележку: откуда, зачем, почему не по форме одеты. Разбираться с этим Антону не хотелось. Фонарь во дворе горел мерзким жёлтым светом: не то как в старых фильмах, не то как в старых подъездах в Москве. Над самым фонарём кружились мошки и комарьё. Антон остановился рядом со скамейкой неподалёку, вытащил из кармана сигареты и посмотрел на сопящего Мишу. — Спящая красавица, — негромко сказал Антон, нависнув над чужим лицом. Он осторожно хлопнул Мишу по щеке, погладил его по скуле. — Пора вставать. Карета прибыла. Миша разлепил глаза, совершенно неосторожно всхрапнув. Изо рта Миши вытекала слюна, запачкала его высокий свитер. Антон не удержался и щёлкнул его по носу. — Медведь, — фыркает он. Миша непонимающе захлопал глазами и широко зевнул. В уголках глаз скопились слёзы. — От ягоды слышу. Антон фыркнул, плюхнулся на скамейку и чиркнул зажигалкой. Миша протянул к нему руку за сигаретой, Антон бросил ему пачку. Курили в городской тишине: вдалеке слышалось, как едут машины, из окон шипели разговоры, телевизоры и музыка. Миша хлопнул себя по руке и чуть не перевернулся — комар атаковал стремительно, но опытный боец Михаил Александрович Бестужев оказался проворнее. — А мы где? — На улице. Миша криво улыбнулся, запустил бычок в урну. Огонёк скрылся на дне мусорки и тихо зашипел, коснувшись дна. Сегодня днём шёл дождь. — И надолго мы тут? — До утра. Вы же, моряки, можете до утра? Миша закатил глаза. — Зануда, — буркнул он и почесал лодыжку. — От зануды слышу, — ответил ему Антон и подскочил на ноги. Бросил окурок следом за мишиным, подошёл к нему вплотную и заглянул в глаза. Жёлтый фонарь горел над ними противным жёлтым светом. От Миши пахло дешёвым дезодорантом и сигаретами, от Антона — пивом и рекой. У обоих были холодные руки и горящие глаза. — Ты мне должен за потревоженный сон два дирола, — выдохнул Миша ему в губы. Антон от неожиданности вздрогнул и тут же отстранился. — С такими претензиями, у меня денег никаких не хватит на тебя, — засмеялся Антон, грустно взглянув на брошенный мячик на спортплощадке. Обошёл тележку и покатил их в сторону мяча на площадке, подальше от фонарного света. На минуту между ними снова повисла городская тишина: шум ветра и хохот компании вдалеке. Тормозят около мяча. Миша начал копошиться в тележке. — Я знаю себе цену, — Миша неловко повернулся лицом к Антону. Тележка осталась стоять чудом и крепкой хваткой Антона. — И для тебя я всегда по акции. На вкус его губы были как сигареты и белый «Монстр». Антон был счастлив.