Supernova

Кастиэль сияет. Сияет ярче всех ангелов и архангелов, как сверхновая – ярче всех звёзд галактики. У Дина слезятся глаза, но он не смеет отвести взгляда – это же Кас, его свет никогда не причинит ему вреда. Кастиэль зовёт себя новым Богом – ему нужны любовь и преклонение? Но разве Дин не давал ему всего этого? Он давно боготворит Кастиэля, до сих пор помнит сияние ангельской благодати, разорвавшей зловонный смог преисподней, и обжигающее прикосновение длани, ведущей к свету. Помнит своё строптивое неповиновение, осыпавшееся песчаным замком под лучами и ветрами чужой силы, которую в итоге признал. И помнит, как впервые после смерти отца исполнил чужой приказ, не колеблясь ни секунды. Тогда началось их падение: Кастиэля – с небес на землю, Дина, стоящего с гордо поднятой головой – на колени. И сейчас, слушаясь властного голоса, Дин падает на бетонный пол, словно подкошенный – хоть слова Кастиэля и не напитаны божественной силой, он имеет огромную власть над одним конкретным человеком. Дин не замечает ни Сэма, ни Бобби, никого, кроме Кастиэля, и лишь когда его голос снова разлетается по помещению, видит, что брат медленно, нехотя, но тоже опускается на пол. – Прекратите! – приказывает Кастиэль. – Ни любви, ни уважения – вы просто боитесь меня, – разочарованно говорит он, глядя за спину Дина на Бобби и переводя взгляд на Сэма. – Лишь один из вас всегда был искренен в своих чувствах. Взгляд синих глаз – вроде бы родных, но изменившихся до неузнаваемости, – оглаживает лицо Дина, и сердце его заходится в бешеном ритме. – Дин, – зовёт Кастиэль, вытягивая руку ладонью вниз в его сторону. Голос мягкий, как обернутая в бархат железная труба: попробуй ослушаться – и ощутишь всю жёсткость на себе. Дин знает эти интонации. Он, не поднимаясь, подползает к Кастиэлю на коленях, не обращает внимания на впивающиеся в кожу осколки стекла, и, глядя в глаза, прижимается щекой к руке своего Бога, как верный пес, ластящийся к хозяину. – Давай, покажи настоящего себя, – Кастиэль гладит колючую щёку, ведет ниже, давит большим пальцем на подбородок, заставляя приоткрыть рот. Глаза Дина распахиваются еще шире, и Кастиэлю хочется разгладить его слипшиеся мокрые ресницы. Он улыбается, едва заметно кивая, и расстёгивает ремень своих брюк. Дин, как по рефлексу, заводит руки за спину, пальцами правой вцепляясь в левое запястье. Сглатывает и облизывает губы, дожидаясь, пока Кас вытащит уже твёрдый член, и наклоняется вперёд, обхватывая его ртом. Смачивает языком головку, сжимает губами, поддаётся руке, схватившей волосы на затылке, и берёт сразу в горло, без лишних прелюдий. Слышит поражённый вздох сбоку, но не отвлекается, только смотрит из-под прикрытых ресниц на побледневшего, прижимающегося к стене Сэма. В груди больно колет от его шокированного, разочарованного взгляда. Лицо заливает жаром, и Дин упивается своим стыдом. Будто блестящая оболочка лжи лопнула, и наружу показалась черная правда: «Смотри, Сэмми, каков твой старший брат на самом деле: слабый, подчиняющийся. Мне всегда был нужен кто-то сильнее, иначе я бы не выжил». От унижения и осознания собственной ничтожности кружится голова, горло сдавливает внезапным спазмом, но Кастиэля это не останавливает. Он прижимает голову Дина к себе, задерживая на несколько секунд, снова и снова, заставляя задыхаться. Ему нравятся слезы на раскрасневшихся щеках, нравится отчаяние Дина и то, что оно бессильно перед слепой преданностью человека. И больше всего Каса ведёт от того, что причина такому поведению не его новая обретенная сила – Дин всегда был с ним таким. И если подумать, Кастиэлю ни к чему ставить на колени весь мир – ему нужен лишь один человек. Он проводит кончиками пальцев по взмокшему лбу Дина, зарывается пальцами в чёлку, тянет назад, останавливая. Обхватывает рукой член, сжимает под головкой, и белые капли ложатся на покрасневшие губы, небритые щёки. Дин пытается ловить их ртом. Зелёные глаза кажутся Кастиэлю невероятно яркими, умоляющими, и он, застегнув брюки, опускается перед Дином на одно колено. – Ты пойдёшь со мной? – спрашивает Кастиэль, размазывая пальцем по нижней губе белесую каплю. – Я пойду за тобой, – хрипло выдыхает Дин, не отводя взгляда. Бог наклоняется, касается лба человека благословенным поцелуем. Дин закрывает глаза, пытаясь скрыть свои истинные намерения. Остановить взрыв сверхновой? Он попытается. После Апокалипсиса это не должно быть слишком сложно.