О братстве и сестринстве

- Я дома, - тихо говорит в пустоту Изуна. Сняв уличную обувь и аккуратно поставив её носками к выходу, она входит в прихожую. Обувь Мадары как обычно отсутствуют. Если старшая сестра снова ушла к реке, Изуна, видят Ками, закатит истерику. Изуна сосредотачивается на своём чувстве чакры. Она не лучший сенсор, но кое-что может. Изуна чувствует, что отец на собрании со старейшинами, немного зол немного расстроен, мать рядом с ним. Младшие братья на полигоне, то ли тренируются, то ли просто играют, делая вид, что это настоящий спарринг. Изуна грустно вздыхает и думает, что жизнь скоро выбьет из них эту беспечность. След чакры Мадары уходит на окраины комплекса Учиха, как раз на границу с Сенджу. Изуна хочет что-нибудь сжечь. Или окунуть старшую сестру а пруд с кои, как Мадара постоянно делает с ней, когда Изуна особенно ее достает. Изуна решает пойти потренироваться, чтобы выместить свою злость. Большой огненный шар выходит на удивление легко. Изуна бьет макивару ещё два часа, отрабатывая тайдзюцу, прежде чем хоть немного успокаивается. Изуна знает, что не должна злиться. Мадара важна для нее, и сама может выбирать, где ей быть и с кем ей общаться. Изуна может понять, почему сестра цепляется за эту дружбу с Сенджу. Она не должна ревновать. Но Изуна ревнует. Мадара только её, так было всегда. С братьями Мадара никогда не была так близка и нежна, как с Изуной. Чертов Сенджу не имеет никаких прав отбирать у нее сестру. - Он мне как брат, - говорит Мадара и мечтательно улыбается. Изуна никогда не видела у сестры такой улыбки, разве что давным давно в детстве. Изуне хочется закричать: посмотри, у тебя есть настоящее братья! Почему бы тебе не посмотреть, как рисует Тама? Или не помочь Рете с каллиграфией? Хэй, помнишь, а ведь еще есть совсем маленький Юта, с которым матери тоже не помешала бы помощь. Почему тебе обязательно идти к нему, когда у тебя есть настоящие братья?! Изуна мысленно добавляет себе еще час тренировок на гибкость, хотя делать их в таком взвинченном состоянии - недолго и что-нибудь серьезно себе потянуть. Может быть, медитация поможет? Она раззадоривает сама себя. На поле боя это не плохо, хотя отец никогда не рекомендовал идти за своим гневом, в повседневной жизни же попросту убивает морально. Изуна знает, что не стабильна эмоционально. Не стабильнее Мадары, уж точно. Просто она лучше умеет притворяться. Отец говорил не опаздывать к ужину, - он хотел обсудить с ними кое-что важное. Общее собрание клана было только вчера, значит, речь пойдет не об этом. Сегодня родители долго спорили о чем-то наедине со старейшинами, так что вскоре наверняка должно произойти что нибудь очень важное. Наверняка, связанное с кланом. Или с Мадарой. Что может быть важнее клана, - или Мадары, - Изуна не представляет. У неё есть свободное время, за которое она успевает привести себя в порядок и приготовить несложный ужин. - Я дома! - громко кричит Мадара, пинком распахивая входную дверь и небежно скидывая сандали на гэнкане. - Окаэри! - встречает ее традиционным приветствием Изуна и крепко обнимает за талию, утыкаясь острым подбородком в чужую грудь. Мадара кладет ладонь ей на голову и нежно взъерошивает ее волосы. Изуна смеется и очаровательно улыбается, - старшая сестра всегда удивительно слаба перед ее умилительным взглядом, - берет Мадару за руки, доверительно смотрит снизу вверх ей прямо в глаза. В общем, делает все, чтобы Мадара ей поверила. Даже капля сомнений могла быть фатальна. Изуна нужна победа, а не провал. От Мадары пахнет лесом, огнём и отголосками чужой чакры. - Ты снова ходила к реке? - надувшись, спрашивает Изуна, ни на секунду не отпуская старшую сестру из своих рук. До прихода матери, отца и братьев Мадара только ее, Изуна ценит это время и старается не растрачивать его понапрасну. - Ты ведь знаешь, что однажды отец вас поймает, и тебе придется с ним драться всерьез? Мадара не отвечает, лишь неопределённо пожимает плечами, уклоняясь от дальнейших расспросов. Ее сестра чертовски упрямая, но Изуна тоже не хочет сдаваться. - Зачем тебе этот Сенджу? Он все равно тебя не поймет. Нам ведь никто не нужен, верно? Только ты и я, так было в детстве и так будет всегда. Он даже не знает, что ты девочка, а не мальчик. Он не твой друг. Он не может быть твоим другом, когда в итоге все равно захочет тебя убить тебя, когда узнает, из какого ты клана. - Изуна, - тяжело вздыхает Мадара, неловко отводит взгляд и отстраняется но нее. Изуна чувствует невыносимую потерю. - Что есть у него, чего нет у меня?! - в глазах Изуны стоят притворные слезы. Мадара тут же начинает суетиться вокруг нее. "Хорошо", - мысленно со злобой отмечает Изуна. Вот так. Пока Мадара суетится вокруг нее, это значит, что Изуна важнее. Это значит, что Мадара любит ее все-таки больше. - Ты моя сестра, - нервно говорит Мадара. - А он - мой первый настоящий друг, тут просто не может быть никаких сравнений! Мадара заводит руки за спину и обхватывает ладонью одной локоть другой. - Когда в последний раз мы проводили день вместе? - трагически спрашивает Изуна, картинно заламывая руки. Что не очень-то сочетается со слезами, но драматичность в крови Учиха выше и сильнее нее. - Ну, - растерянно чешет в затылке Мадара, ещё сильнее взъерошивая свои и так растрепанные волосы. - Давно? - Давно, - коротко отвечает Изуна и скрещивает руки на груди. Мадара пытается ее обнять, на что Изуна немного бьется в ее объятиях, но в итоге все равно расслабляется. - Хочешь, я весь завтрашний день буду с тобой? - пытается подкупить ее Мадара. - Обещаешь? - подозрительно переспрашивает Изуна. Мадара целует Изуну а лоб. - Я обещаю. В груди Изуны расцветает какое-то странное чувство, которое, она уверена, Изуна не захочет отпускать никогда. Она цепляется за старшую сестру руками, обхватывает лицо Мадары ладонями, нежно прикасается губами к ее щеке. - Я тебе верю. Когда мать с отцом возвращаются домой, когда младшие братья прибегают со своей то ли игры, то ли тренировки, все в пыли и с листьями в волосах, громкие, веселые и счастливые, когда бабушка Мико, с которой на сегодня оставили Юту, приносит самого младшего брата домой, Изуна чувствует, что она наконец может расслабится. Вся ее семья дома, все ее дорогие люди в безопасности, с Мадарой до сих пор все в порядке, несмотря на то, что она продолжает сбегать к реке и искать себе приключения. Изуна берет под руки младших братьев и уводит их, чтобы умыться. Мадара с Ютой на руках сразу идут на кухню, пока мать накрывает на стол. Тама с Ретой на бегу толкают друг друга, пока Изуна не прерывает их обоих, взяв Рету в захват и толкнув Таму в сторону Мадары. Мадара ругается, чуть крепче удерживая Юту, и уклоняется. Тама показывает Рете язык, и, пока все не началось снова, Мадара грозно на них рычит: - Хватит! Изуна с трудом сдерживает глупый смех. Отец скупо усмехается, что по его меркам равносильно громкому веселому смеху. Изуне нравится смотреть на то, как маленькая ухмылка меняет его лицо. Черты будто становятся мягче, да и весь образ Таджимы становится менее суровым. Мадара быстро запихивает рис в рот палочками для еды, одним махом проглатывает омлет и аккуратно расправляется с рыбой. Выпивает кружку зелёного чая, разбавленного холодной водой до едва теплого состояния и выжидающе смотрит на своего отца. Изуна с братьями следуют ее примеру, только чуть медленнее и аккуратнее. - Так о чем вы хотели поговорил, отец? - серьезно начинает Мадара, когда они переходят в гостиную. - Или что-то не было сказано на собрании клана? Отец пристально на неё смотрит. Старшая сестра отвечает Таджиме вопросительным взглядом и воинственной позой. - Мадара, - опасно ласковым голосом одергивает ее мама. - Ты тренируешься у реки на границе с Сенджу, - говорит отец, ставя вопрос утверждением. - Тебя кто-то видел? Изуна старается скрыть свой страх, перемешанный с ликованием. А ведь она говорила Мадаре, что отец все скоро узнает! Не раз и даже не два. Несмотря на то, что сама Изуна как могла прикрывала старшую сестру. Мадара фыркает и скрещивает руки на груди, но не отводит взгляд. - И что? - совершенно глупо противопоставляет себя отцу она. - Твоя наследница уже и не может выйти за границы комплекса? "В одиночестве", - подразумевает Мадара. - "Хватит меня контролировать", - имеет в виду она. Мадара, - жестко обрывает ее отец. Изуна не хочет на это смотреть. Она всегда ненавидела, когда Мадара и папа спорили. - Ответь, Мадара, ты тренируешься у реки одна? - активированный шаринган в глазах отца пугает Рету и Таму, но не Мадару. Юта заливается громким плачем, когда мать с младшими детьми выходит из комнаты с сердито нахмуренным лицом. Изуна остается тихо сидеть, слева и чуть позади сестры. - Нет. С другом, - неохотно отвечает Мадара, но не дает отцу вставить слово. - Ты не понимаешь, он замечательный! Он такой добрый, и веселый, и хочет мира, и - Мадара растерянно смотрит сначала отца, а потом на сестру. В груди Изуны снова вспыхивает разъедающая сердце чёрная ревность. Она была бы рада, если бы пламя Аматерасу поглотило мерзкого Сенджу вместе со всем, чему не посчастливится быть на его пути. - Он не Учиха. - выносит приговор Таджима. - Ты должна прекратить общение с ним. Разорвать все контакты. Не подходи близко к границе с Сенджу, не пытайся передать письма птицами или через призыв. Иначе, - Таджима тяжело вздыхает, его взгляд тяжелый и необъяснимо грустный, - Иначе уже мне придется этим заняться. - Но… - все еще на что-то надеется Мадара. - Я все сказал. Изуна видит, что Мадара пытается вызвать гнев, чтобы не выдать внезапные слезы. - Пойми, Мадара, я просто не хочу тебя потерять. Никого из вас. - Хорошо, отец, - все же смиряется старшая. Она гладит длинные блестящие волосы Мадары, пока старшая сестра плачет на груди отца. Изуна абсурдно рада тому, что все это наконец прекратится. Слезы сестры пройдут, через некоторое время она обязательно забудет этого глупого мальчишку и больше никогда не поставит свою настоящую семью под угрозу, а Изуна останется с Мадарой навсегда. *** В темноте Мадара красива до неприличия, с разметавшимися по подушке длинными спутанными волосами и расслабленным лицом, которое в свете полной луны, заглядывающей с улицы в окно, кажется мягче и даже как-то нежнее. Несмотря на то, что мягкость и нежность - это последнее, что замечает большинство людей, глядя на Мадару, Изуна не такая, она действительно видит свою сестру. И то, что она видит, заставляет ее замереть от восхищения. Шаринган Изуны сверкает красным, чтобы запечатлеть этот момент в ее памяти навсегда. Изуна хотела бы надеть на свою старшую сестру ошейник со своим именем, чтобы любой точно знал, кому Мадара принадлежит. Жаль, что Мадара никогда ей этого не позволит. Изуна хмурится и думает, не разбудила ли она сестру своим тихим присутствием, когда Мадара двигается во сне, переворачивается на живот и обнимает руками подушку. Футон сминается, простынь сползает с ее оголенного плеча. В комнате жарко, Изуна знает, что Мадара ненавидит спать в одежде, но видеть это даже частично все равно отчего-то смущает. Изуна выравнивает свое дыхание и сердцебиение в такт вдохам, выдохам и ударам сердца Мадары, скрывает свою чакру как может, чтобы не выдать себя в самый последний момент, а потом долго и неловко не объясняться, что же она тут забыла. Идея с кошмарным сном не подойдет, она использовала этот трюк всего два дня назад, чтобы поспать в крепких и горячих объятиях своей старшей сестры, надо выждать хотя бы до конца этой недели. Изуна подходит ближе к Мадаре и замирает. Двигаясь плавными кошачьими движениями, не поддаваясь своему наваждению, натягивает простынь обратно на голое плечо. Вынимает из чехла на голени нож и мягко проводит пальцами по чужой гриве волос. Аккуратно срезает прядь и также тихо отступает обратно в свою комнату. Мадара лежит в своей комнате с открытыми глазами до самого рассвета и бездумно пялится в потолок, думая, что даже для младшей сестры это уже слишком странно. В безопасности своей комнаты Изуна дышит тяжело и неровно, ее сердце колотится где-то в висках. Она кусает ладонь, чтобы заглушить хриплый смех. Вдох - выдох, пожалуйста, успокойся. Нервными и дрожащими пальцами она сплетает украденные волосы в длинную тонкую косичку, и с помощью шпильки прячет в своей прическе. Теперь часть Мадары всегда будет рядом с ней. Изуне приходится медитировать полчаса, чтобы окончательно успокоить все свои мысли. Когда она наконец засыпает, ей снится что-то теплое и приятное. Кто-то ласково гладит ее по лицу, тяжело вздыхает и целомудренно целует Изуну в лоб. Она тянет к мягкому-и-горячему пальцы, но ее наваждение ускользает. Изуна пытается дотянуться, но ее тело неоправданно грубое, тяжелое и бескостное, она даже не может открыть глаза, чтобы понять, что это было. Она просыпается и понимает, что ее щеки мокрые, а из глаз все еще текут слезы. Она машинально тянется к украденной пряди в своих волосах, чувствует ее гладкость, гладит бездумно несколько минут точно, и только потом расслабляется. Вытирает слезы, которые уже почти высохли, и смотрит в окно. Рассвет встречает новый день также, как и всегда, будто бы ничего и не изменилось. Изуна улыбается новому дню и решает поспать еще немного. К счастью, Мадара больше не ходит к реке, так что о ее безопасности в клановых землях можно особо не беспокоиться. Комплекс надежно защищен, границы регулярно патрулируются, а дом главы клана - самое неприступное место, что можно вообще придумать. Жаль, что Мадара только и делает, что сидит и грустит. В своем особенном стиле, конечно, но Изуна чувствует эмоции Мадары за версту. Она обижена на отца, дуется на Изуну за то, что она оказалась в итоге права, почти безразлична к младшим братьям и матери, и скучает по чертовому мальчише Сенджу. Они все родились в эпоху Клановых Войн и Мадаре стоит помнить о безопасности. Изуна была второй дочерью Учиха Таджимы, и ей, честно говоря, повезло, что ее отец не был безразличен к ним. Что все ее братья до сих пор живы, что ее старшая сестра удивительно сильная сама по себе. Они с сестрой, можно сказать, росли на поле боя, ведя постоянную войну с Сенджу почти наравне с взрослыми.Тама и Рета были слишком малы, чтобы сражаться всерьёз, но они усердно тренировались под присмотром своих старших сестер. Как и те трое Сенджу, - сыновья Буцумы, которые не Хаширама.Но Изуна уже сражалась. В этом было ее преимущество. Им всем повезло, что Таджима решил отойти от политики “охотников за детьми”, а Сенджу Буцума был чуть менее монстром и чуть более человеком, чем все о нем думали. Все могло быть намного, намного хуже. Грусть Мадары как обычно проявляется в капитально разрушенном тренировочном полигоне, который ей же самой потом и восстанавливать. В тяжелых вздохах и грустных взглядах, в такой дикой ауре безнадежности, флюиды которой старшая сестра распространяет вокруг себя, когда думает, что никто ее не видит, что Изуне становится тошно. Грусть Мадары также видна в ехидном фырканье а ответ на любой их чужих вопросов и в глупом молчаливом противостоянии с их отцом. Изуна не знает, почему Таджима не наказал Мадару всерьез, и вообще позволяет ей подобное поведение, но старается об этом не думать. Изуна прямо спрашивает отца, когда в один из вечеров пробирается в его рабочий кабинет, видя, что Таджима не особенно занят и может ненадолго отвлечься. Отец тяжело вздыхает, но смотрит на нее прямо и понимающе. - Ты не хочешь этого признавать, Изуна, но сама знаешь ответ на свой вопрос. Любовь Учихи - это то, что нельзя просто так отпустить. Изуна делает вид, что она не злится и не ревнует. Изуна пытается хоть как-то отвлечь и занять сестру от печальных мыслей. Тянет ее за руку, на рынок, к тетушке в гости, на тренировку тайдзюцу, но сестра продолжает от нее ускользать. Кузен Хикаку тоже старается развеселить Мадару как может, но тщетно. Они сходятся с Мадарой в тренировочном спарринге с оружием, слишком спокойный для Учихи Хикаку и слишком подавленная для себя обычной Мадара, но даже без привычной безудержной ярости старшей сестры это красиво. Изуна с удовольствием наблюдает за ними, активировав шаринган. Гунбай Мадары жестко сталкивается с посохом Хикаку, высекая искры, и Изуна замечает, что Мадара, несмотря на свои чувства, даже не сдерживается. Очень скоро Хикаку оказывается на земле. Мадара со слабой ухмылкой протягивает ему руку и помогает парню подняться. Изуна мысленно гладит себя по голове, когда понимает, что была права, думая, что хорошая драка поможет поднять Мадаре настроение. Она неосознанно тянется к чужой пряди в своей прическе, напоминая себе, что в любой ситуаций, какой бы компрометирующей она не выглядела со стороны, Хикаку - последний, к кому Изуна решит ревновать сестру. Ее ревность исходит не только из страха потерять даже малейшую часть внимания Мадары, это что-то намного глубже, что то темное, странное и собственническое, что Изуна пока не может понять, но изо всех сил пытается. Изуна Хочет быть равной Мадаре, хочет стоять к ней плечом к плечу, а не за спиной, хочет быть единственной на прицеле ее обжигающе страстного взгляда, хочет всего, что Мадара может ей дать, и еще немножечко больше. “Любовь Учихи - это не то, что можно просто так отпустить” - слова отца в ее голове звучат с жалостью и сочувствием, будто он полностью понимает, принимает и разделяет переживания и Изуны, и Мадары вместе взятых. Она не может понять отца, но, кажется, наконец понимает саму себя. О принятии не может быть речи. Изуна не замечает, как Мадара берет ее за руку и задумчиво на нее смотрит, чувствуя колебания чакры своей сестры, которые всегда связаны с дикой каруселью эмоций, которую ее младшая испытывает в данный момент. “Огнем, сталью и кровью” - старый девиз Учиха, не потерянный ни эпохой, ни временем. Изуна знает, что забытый очаг может обернуться горящим домом, заброшенное лезвие тупится и ломается, а кровь нельзя смешивать. Изуна полностью тонет в саморазрушительных мыслях, понимая, что вряд ли сможет самостоятельно выбраться. Она дотрагивается до чужой пряди в своих волосах и чувствует к себе отвращение. Если долго смотреть на солнце, можно ослепнуть, если долго стоять под дождем, на раз подхватить простуду, если долго думать о том, как все ужасно, вселенная даст ответ в виде еще большей череды неудач. - Изуна? - Хикаку вопросительно на нее смотрит. - Все хорошо? Ты неожиданно побледнела. Изуна рассеянно кивает в ответ, думая, что, возможно, чуть позже, как разберется со своими чертовыми чувствами, она сможет вывалить на Хикаку все свои переживания, попросить совета и, может быть, даже немного поплакать. Или что-нибудь сжечь. Почему разочарование в собственной испорченности не превращается в злость на весь мир как обычно и в этот раз Изуна не знает, но все равно глубоко жалеет об этом. - Все отлично, - неловко врет Изуна. - Наверное, мы домой. К тому же, время обеда, - оправдывается она, вопросительно смотря на Мадару. Старшая сестра подтверждает ее слова коротким кивком. - Спасибо за хороший спарринг, Хикаку, - благодарит Мадара и вежливо кланяется. Кузен кланяется в ответ, а после они расходятся. Путь домой проходит в молчании. Мадара так и не отпускает ее руки. Изуна ненавидит себя за то, что абсурдно от этого счастлива. - С возвращением, - приветствует их обеих мама. Когда Мадара ее отпускает, пустота там, где была ладонь ее старшей сестры и отсутствие спасительного тепла чужой кожи, на котором можно сосредоточиться, заставляет Изуну вздрогнуть. Мадара снова делает вид, что ничего не замечает. Младшие братья энергично выбегают навстречу, радостно их встречая. - Изу-нэ, смотри, что я нарисовал! - Тама гордо задирает нос. - Красиво, правда?! Изуна смотрит и понимает, что это и правда красиво. Она никогда не рассматривала увлечение младшего брата рисованием как нечто серьезное. Изуна всегда думала, что Тама с чернилами - это глупость и баловство, которому почти вся семья с разной степенью снисходительности и энтузиазма потакает, но… Удивительно ошибиться, что это не так. Плавные лини туши удивительно достоверно передают озеро с карпами и нависающую над ним иву. Короткие аккуратные штрихи, заливка разными градациями черного и серого в нужных местах, изящные силуэты кои и круги на воде, выведенные юной, но твердой рукой, притягивают ее взгляд. - Очень красиво, - соглашается Изуна. А потом, чтобы брат сильно не расслаблялся, нарочито грозно сводит брови к переносице. - Опять занимаешься ерундой? Лучше бы ты больше тренировался. Брат недовольно надувает губы, что одновременно и смешно, и невероятно мило, так что Изуне приходится приложить усилие, чтобы не улыбнуться и не испортить свой образ. - Я тренировался! А потом устал, - самодовольно врет Тама, ни капельки не краснея. Изуна на это лишь тяжело вздыхает и скептично закатывает глаза, складывая руки на груди. Наверняка отото опять весь день провел на энгаве с ворохом свитков, чернилами и кистью. Отец опять будет недоволен, а ведь последнее время он и так не в самом радужном настроении из-за продолжающегося молчания Мадары. - Анэ-сан, что-то случилось? - спрашивает у Мадары Рета. Мадара клянется, что шестое чувство этого ребенка появилось раньше него самого. - С чего ты взял? - задумчиво протягивает Мадара. - Изу-нэ никогда не ругает Таму за рисование, - пожимает плечами Рета. - Имото просто устала, - коротко отрезает Мадара, и на этом разговор затухает. - Изу-кун, Дара-кун, вы вовремя. Обед почти что готов, осталось накрыть на стол, - будто не замечая ничего, говорит мама. Тишина за столом кажется Изуне неловкой и неудобной. Даже братья становятся тише и почти не препираются между собой, чувствуя общую атмосферу. У Мадары есть свои подозрения насчет Изуны, которые она пока опасается выразить вслух. Странные, неловкие и неудобные, без которых им обеим было бы легче, но… Мадара не слепая, она видит, как младшая сестра на нее смотрит. И, Хаширама. Это по-настоящему больно. Мадара старается хотя бы о нем не думать, снова и снова проваливаясь в своих попытках не возвращаться мыслями к чужой открытой улыбке и добрым карим глазам, сияющим ярким светом, чтобы не огорчаться еще сильнее и не злиться на отца и его запрет еще больше. Побег тоже вариант, - решает она. Мадара сбежит. Еще хотя бы раз, но она все равно встретится с Хаширамой. *** У Хаширамы глупая прическа и широкая улыбка, он обнимает Мадару так, что у нее трещат ребра, громко смеется и говорит, что очень долго ждал. Мадара кричит, срываясь на визг, обзывает его идиотом и брыкается в этой медвежьей хватке, но не может не испытывать счастья. Если бы от радости мог пробуждаться Шаринган, у нее уже было бы три томоэ. Хаширама - это солнце на безоблачном небе, это вся любовь мира в одном маленьком человеке. Мадара смотрит и не может оторвать взгляд. Хаширама снова говорит о своей мечте, и Мадара согласно кивает, решая сделать чужую мечту своей. Дома у Хаширамы, к несчастью, все становится только хуже. Тобирама встает между Буцумой и Хаширамой, с вызовом глядя отцу в глаза, пока Каварама и Итама прячутся за юбкой матери. Он отдаст все, что сможет, лишь бы этот свет в глазах старшего брата никогда не потух, лишь бы он не перестал верить в добро и надеяться на мир без войны, и не важно, чем из-за этого придется пожертвовать. (Даже если самим собой. Что угодно и кто угодно, только не Хаширама.) Знать, что брат бегает к реке, чтобы встречаться с врагом… больно. Тяжелая пощечина заставляет его голову откинуться в сторону. Рука у Буцумы всегда была удивительно жесткой. Отец молчит, только хмурится все сильней и буравит взглядом Хашираму поверх головы Тобирамы, когда старший сын пытается что то сказать, но под тяжелым и грозным взглядом с громким стуком зубов захлопывает свой рот. - Отец, - пытается Тобирама. - Ни слова. - Хаширама беспомощно смотрит на Буцуму, его большие карие глаза распахнуты, и в них стоят слезы. Глаза Тобирамы тоже блестят, но он контролирует себя лучше старшего брата. Споры папоротника по воздуху проникают в легкие главы клана Сенджу, незаметно ни для кого, кроме самого Хаширамы. Он надеется, что они разрастутся быстро. Тогда Тобираме больше не придется вставать между своим старшим братом и их отцом. Мокутон весьма полезен для бесшумных и тихих убийств, только все об этом почему-то всегда забывают. Подозрительный взгляд алых глаз младшего брата также остается непризнанным. Знает ли Тобирама, что Хаширама хочет убить их отца? Конечно же, Тобирама знает. Но… Он в любом случает поддержит старшего брата во всем Ради матери, Итамы и Каварамы. Пусть клан ослабнет со смертью своего главы, у Сенджу достаточно денег, оружия и припасов, чтобы выдержать что угодно, а Хаширама уже превосходит Буцуму почти что во всем. Вместе с гением Тобирамы, стратегией Каварамы и медицинскими дзюцу Итамы они станут вовсе непобедимы. Хаширама обещает себе никогда не злиться и всегда улыбаться, чтобы ни за что не быть похожим на своего отца. Тобирама прячет свои эмоции под маской холода и отчужденности, но Хаширама видит его насквозь. Итама скрывает за мягкой улыбкой ненависть, Каварама за злостью - потухший взгляд. На похоронах отца никто из сыновей Буцумы не плачет. Почему все считают Хашираму почти святым, неужели только из-за его вечных улыбок, напускного спокойствия и доброжелательного лица? Он теперь глава клана вместо отца, это значит многое, если не все. Хаширама готов взять на себя эту роль если его младшим братьям больше не придется страдать. Он разваливается по частям. Сквозь трещины в коре дуба сочится нечто черное, ядовитое и гнилое. Он был бы не против выжечь эту заразу до тла. Только бы не сгореть самому, а то младшие братья расстроятся. Горячая чакра Мадары - это облегчение и благословение в одном и том же лице. А Мадара этого даже не понимает. Хаширама смеется почти что искренне. Мадара смотрит на Хашираму с любовью в глазах. Сенджу кидает камни по глади реки и как бы походя говорит, что его отец скончался. Не дав Мадаре время опомниться, чтобы высказать соболезнования или сделать еще какую-нибудь глупость, он пытается перевести тему, но Мадара не дает ему то сделать. Хаширама даже не делает вид, что не плачет. В объятиях Мадары горячо и спокойно, Он прячет лицо, утыкаясь в чужое плечо, но не издает ни звука, это его компромисс с самим же собою. Он до боли закусывает губу и стискивает руки сильнее, но на этот раз Мадара не вырывается. Мадара гладит его по волосам и неловко говорит какие-то глупости, но это все равно заземляет. Он больше не умирающее гигантское древо, отравляющее все вокруг, теперь он - кинцуги, сок лакового дерева перемешан с золотым порошком и склеивает все трещины. Философия объекта, не заслуживающего забвения и маскировки, насколько бы он ни был сломан, честно говоря, его восхищает. Это просто еще один факт: солнце встает на востоке, пух хорошо горит, Сенджу Буцума мертв, Хаширама любит Мадару. *** Слово - это тоже оружие. - Я люблю тебя, Мадара - говорит Изуна. Хмурится в зеркало. Звучит слишком обыденно и как будто неправильно. Ну а что ей еще сказать? Каждый раз, когда я вижу тебя, у меня в груди возникает странное чувство. Иногда мне кажется, что я душевно больна. Чаще, чем следовало бы. Я люблю тебя так, как не стоит любить сестру. Я украла у тебя прядь волос. Иногда по ночам я открываю дверь в твою комнату и просто смотрю на тебя, стоя в проходе, даже не переступая порога. Мне нравится расчесывать твои волосы, даже если ты ненавидишь долгие часы с деревянным гребнем около зеркала, необходимые для того, чтобы привести твои дикие волосы в порядок. Спасибо, что все равно мне это позволяешь. Я хотела бы тебя укусить где-то ни видном месте, чтобы все видели и знали, кому ты принадлежишь, я знаю, что ты не моя и никогда не будешь, и каждую секунду жалею об этом. Мне правда жаль, что я настолько странная. Иногда Изуне кажется, что Мадара знает. Но это абсурд, Мадара не может знать. Даже если бы Изуна все рассказала ей прямо, Мадара вряд ли бы поняла, о чем это она, а если бы и поняла, то все равно не восприняла бы всерьез. Все это пройдет, это просто детская ревность, вылившаяся в причудливую форму. Все нормально, - все не нормально, - ты будешь вспоминать об этом с улыбкой, когда перерастешь эту фазу. Это не фаза. И нет, не будет. Изуна смотрит на младших братьев и думает, а что если это семейное, что если Тама или Рета будут чувствовать нечто похоже к ней, к Мадаре, или к друг другу, и ужасается. Изуна надеется, что так не будет, и это только она одна ненормальная. А Мадра сбегает к реке. Снова. Несмотря на запрет отца. Изуна в ярости. И, конечно, конечно же, именно тогда Изуна совершает свою самую большую ошибку. Она обо всем рассказывает отцу. И пусть Мадара ее ненавидит. Главное, чтобы с ней все было в порядке. Изуна вслед за отцом бежит к реке. Мальчишка с самой глупой прической в мире обнимает Мадару так, будто имеет на это полное право. О, и самое забавное: он Сенджу. Реакция отца предсказуема. Изуна не хочет на это смотреть. (Она все равно будет вынуждена это увидеть… Нет!) Пусть ей движут лишь гордыня и ревность, Изуна хочет не только любить, но и быть любимой. Она все же не хочет, чтобы Мадара ее ненавидела. Изуна встает между сестрой с ее другом-Сенджу и своим отцом. - Изуна, - и отец, и Мадара растерянно на нее смотрят. Хаширама принимает боевую стойку, даже зная, что против всех Учих одновременно у него не будет и шанса. Он просто надеется, что Мадара, по крайней мере, останется в стороне. - Хаширама, я не... Отец- Очень редко можно увидеть, чтобы у Мадары не было слов. - Мадара. Перевес сил на стороне Учихи. Голос Таджимы похож на злой рок, предвещающий гибель и катастрофу. Мадара достает кунай и готовится драться с собственной кровью. Изуна на ее стороне. Кто угодно будет жертвой этой войны, может даже она сама, только не Хаширама. Таджима смотрит на своих дочерей, и не может вдохнуть. “Не недооценивай силу одержимой любви”, - говорил ему когда-то давно еще его дед, а он, дурак, видно до сих пор не выучил тот урок. Теперь ему предстоит сделать выбор между семьей и… семьей. Клан или дочери. Преимущество в войне или ненависть Мадары и Изуны. Мангеке Шаринган или... Мангеке шаринган. (Сколько раз Таджима жалел о своих решениях, когда он не мог поступить иначе, не счесть. Сколько раз он жалел о получении высшей ступени эволюции собственного додзюцу-) Таджима делает выбор. Не недооценивай силу одержимой любви. Она готова на все, и даже немного больше. Любовь Учихи - это то, от чего нельзя просто так отступить. (Позже он поймет, что выбора у него как такового даже и не было. То, что он считал выбором, было единственным верным путем. Единственным для него возможным.) Глава клана Учиха опускает оружие. Большие белые цветы под его ногами неожиданно вянут, когда мальчишка Сенджу облегченно вздыхает, его плечи расслабляются, а колючие ядовитые лианы, нависающие над всеми, втягиваются обратно в деревья. - Ты был готов всех здесь убить? - возмущенно шипит Мадара, глядя на Хашираму и на то, как сок, капающий с олеандра, впитывается в землю неподалеку, а раскрытые соцветия наперстянки сворачивается обратно в бутоны. Хаширама бессмысленно улыбается, но улыбка не достигает глаз. (А ведь Мадаре казалось, что она смогла изгнать этот мертвый холод из его взгляда.) - Как действующий глава клана Сенджу я просто не мог допустить своей смерти. Прости, Мадара, - так и не теряет улыбки он. В душе Хаширамы кальмия продолжает давать свои многочисленные побеги, ее листья, цветы и пыльца душат его изнутри. Хаширама делает вид, что это не так, что он не такой, как отец, ведь он улыбается- - Буцума… мертв? - спрашивает Таджима с отсутствующим лицом. - Да, - пожимает плечами Хаширама. - Легочная болезнь. Это было весьма неожиданно, даже наши медики не могли ничего сделать - равнодушно говорит Хаширама, и глава клана Учиха чувствует, что за этим скрывается история, которую не следует ворошить. Изуна тяжело сглатывает, но подходит ближе к Мадаре, несмотря на опасно стоящего рядом с ней Сенджу. - И что теперь? - с опаской спрашивает она и вопросительно смотрит, но почему-то не на отца, а на Мадару. - Заключим мир?- блаженно улыбается Хаширама. Таджима берет себя в руки. - Для начала подойдет временное перемирие. Они пожимают друг другу руки. Соколы носят письма между кланами, требования старейшин абсолютно абсурдны что с одной, что с другой стороны, но Хаширама упрямый. Впрочем, ни Таджима, ни Мадара не отстают. Временное перемирие между кланами Учиха и Сенджу заключается спустя десять дней, и наступает пора долгих переговоров. *** Изуна просыпается вместе с рассветом, быстро завтракает свежесваренным рисом и холодным чаем, одевается в уличную одежду и идет будить старшую сестру. Мадара привычно ворчит, швыряет в ее сторону сюрикен и накрывается с головой одеялом. - Изыди, - сонно ворчит она и поворачивается с одного бока на другой, оказываясь к Изуне спиной. - Солнце уже взошло, нэ-сан, - намеренно высоким и противным голосом пропевает она и уворачивается от очередного сюрикена. Мадара садится на футоне, плечи расслаблены и чуть сгорблены, волосы растрепаны даже сильнее обычного, злой взгляд черных глаз обещает мучительную смерть любому, кто посмеет подойти к ней ближе хотя бы на шаг. Изуна даже не пытается отобрать у нее одеяло, гордо накинутое на плечи на манер плаща. Может быть, вставать утром с постели было плохой идеей. - Пойдем же, вставай. Завтрак готов. А потом ты со мною потренируешься, - легкомысленно ухмыляется Изуна. - Ты мне указываешь? - в недовольстве приподнимает бровь Мадара и скрещивает руки на груди. - Я тебя очень вежливо, но очень настойчиво прошу, драгоценная онэ-сама! Прекрасная как рассвет, смертоносная как пламя Аматерасу… - вдохновенно начинает Изуна, но Мадара не дает ей продолжить. Она знает, что младшая сестра может изображать из себя светскую даму гораздо дольше, чем Мадара готова это терпеть. - Если ты не заткнешься, я выброшу тебя в пруд с кои. - Зато ты наконец-то встанешь. - Хорошо, хорошо. Только хватит вот этого. И не называй меня так. - Как скажешь, Мадара-химэ, - хохочет Изуна и, во избежание, все-таки убегает из комнаты. Изуна наливает Мадаре горячий чай и садится напротив, выжидающе глядя на старшую сестру. - Что? - фыркает Мадара, закидывая в рот еще одно сладкое моти. - Что ты на самом деле думаешь об идее мира? - прямо спрашивает Изуна. - Я знаю, ты уже говорила об этом раньше, но… Я не о твоих с ним мечтах. Я об отце и дальнейшем плане всех действий. Они о чем-то уже договорились, верно? Отец говорит тебе больше, чем мне. Возможно, он даже собирается передать тебе пост Главы клана преждевременно. - Изуна, - неловко мнется Мадара. - Прости, я … - Ты не можешь, - или не хочешь, - мне ничего говорить, - и это, если честно, обидно. Мадара ведь знает, что Изуна поддержит ее в любом случае, верно, что бы сама Изуна не говорила вслух, ведь действия говорят гораздо, гораздо больше. Изуна не встала бы там, на реке, между сестрой с ее другом-Сенджу и своим отцом, если бы не была в Мадаре уверена. Изуна верит в свою сестру, правда, верит, и в отца тоже верит, но этот Сенджу… Он подозрительный, странный и, определенно, очень, очень опасный. Разумеется, это вызывает некоторое беспокойство. А Мадара смотрит на него так, будто ничего и не видит за сладкой улыбкой. “Перемирие - это письменное соглашение, заключенное между двумя или более государствами, находящимися друг с другом в состоянии войны.” - гласили все исторические и юридические трактаты. “Взаимоуважение возможно лишь между равными. Мир, основанный на унижении побежденного, это не мир, а лишь краткое перемирие между двумя войнами.Только если осознать что-то общее, что у нас есть с врагом, что гораздо важнее любых разногласий, можно прийти к миру.” - гласили учения философские. У Изуны от всего этого уже болит голова. Как запасная наследница клана, - если что то случится и с отцом, и с Мадарой, она не хочет об этом думать, но ей приходится, - именно Изуне придется со всем разбираться. Она считает, что этот новый мир обречен. Насколько Изуна знает, структура власти в разных кланах разительно отличается. В Узушио правитель избирается народом, как самый сильный и самый умелый, способный объединить своих граждан ради общего блага и удовлетворения общих интересов. Остров на окраине Страны водоворотов, омываемый со всех сторон морем, веками находился в самом сердце бурь и штормов, так что общность людей и их готовность противостоять стихии была слишком для них важна. У Сенджу, напротив, приказ Главы клана неоспорим и неопровержим. Изуна не могла представить себе, чтобы Совет и Жрецы находились абсолютно в руках Таджимы и не могли всерьез оспорить никакое его решение. Даже глава клана может иногда ошибаться, и роль Старейшин - вовремя ему на то указать. Дикие - дикие Сенджу. Учиха - это нечто среднее между Узушио и Сенджу. Совет Старейшин имеет некоторую власть, как и жрецы Богини Аматерасу. Глава клана ограничен в принятии любых безумных решений, но его слово все равно имеет больший вес, и пойти против него могут только Жрецы и Совет вместе взятые. Угрозу переворота уничтожает то, что представители дел духовных не имеют прав вмешиваться в дела остальных людей, и всегда выступают единым нейтральным мнением. Суд - это совместное дело Главы клана и Совета вместе взятых. Принцесса Узушио - Мито-химэ, по слухам, лучший мастер печати в своем поколении и невеста Хаширамы, главы клана Сенджу, сильна и упряма. Изуна понятия не имеет, как отец собирается все это состыковывать. Она уже говорила, что этот мир обречен, да? - Я понимаю, - тяжело вздыхает Изуна, наклоняется над столом и накрывает руку Мадары своей. - Ты ведь знаешь, что я на твой стороне, верно? Мадара не отвечает. Изуна тяжело вздыхает и переводит тему. - Хочешь, я расчешу твои волосы? - спрашивает она, в надежде мысленно скрестив пальцы. Мадара согласно кивает, задумавшись о чем-то своем. Изуна вовсю пользуется ситуацией. Она берет деревянный гребень и долго вычесывает бесконечно длинные и совершенно запутанные волосы Мадары. Разделяет на три больших пряди и сплетает в длинную косу, закрепляя конец лентой и собирая в сложную конструкцию шпильками. - Ты ведь знаешь, что все это не продержится дольше часа, особенно если мы будем тренироваться? - Я знаю. Я позже переплету. После тренировки и правда приходится все переплетать. Отец объявляет собрание клана в полдень. Когда все расходятся, шепот долго не смолкает во всем комплексе Учиха. Такого никогда не было раньше, но Таджима готов стать в этом деле первопроходцем. Он говорит то, что повергает всех в шок. (Если бы ему дали второй шанс, чтобы что либо изменить, он поступил бы также.) Он говорит, что отречется от власти Главы клана клана по собственному желанию после официального заключения мира. предварительный контракт составлен, и дело лишь за небольшими правками. Они будут строить новое поселение, а Новую Эру пусть строит Мадара, он так решил и намерен стоять на своем, а значит, так будет. Его никто не пытается отговорить. - А ведь Мадара в него влюблена, - ревниво говорит Изуна, сидя в кабинете отца. Как его дочь, она имеет полное право жаловаться на несправедливость жизни время от времени. - Никто не думает, что это все испортит? - В любви Учиха ты видишь слабость, но она - наша главная сила, - говорит загадками отец. Таджима не глуп и не слеп. Наверное, после событий у реки, он попросту чрезмерно оптимистичен. Он надеется, что шаткое перемирие позже перерастет в крепкий и прочный мир, и будет основано на дружбе его наследницы, а не на дисбалансе силы. Хаширама продавливает всех недовольных, включая особо непримиримых воинов и собственный Совет, силой. Мнение старейшин, существующее, честно говоря, лишь для видимости приличия, но никогда не учитываемое, никогда его не устраивало. Хаширама ведь лучше знает, ну честно. И пусть он молод, - это не повод, - но как же никто не может понять, что мир с Учиха принесет только счастье?! (Все равно он скоро собирается их распустить.) Хаширама уговаривает братьев если не помогать, то хотя бы не мешать ему в этом нелегком деле. Тобирама укоризненно молчит, но соглашается отойти в сторону. Каварама не против, Итама “за”, кузина Тока обзывает его идиотом и желает удачи во всех самоубийственных начинаниях, что можно считать равносильным благословению. - Все равно у тебя достаточно силы, чтобы выпутаться из этого без потерь, - пожимает плечами она и провоцирующе ухмыляется. Хаширама свободно смеется. Вся семья на его стороне, мнение всех важных для него людей учтено, а остальные не станут проблемой. Методы переговоров Хаширамы, по мнению его братьев, конечно, ужасны. “Просто улыбайся им с возрастающей угрозой и постепенно нарастающим давлением ки, пока они не отступят и не начнут умолять о пощаде.” Действенно и эффективно. Под руководством Хаширамы клан Сенджу действительно расцветал, медленно превращаясь из невзрачного бутона в нечто прекрасное (и ядовитое. Мокутон Хаширамы делал это на удивление легким). *** - Я люблю тебя, Хаширама. Мадара пристально смотрит Хашираме в глаза, берет его за руку и целует в запястье. Губы Мадары задерживаются на чужом пульсе на несколько бесконечных мгновений, не желая отпускать чужое бьющееся сердце, пока Хаширама в смущении не одергивает руку. Это просто иная степень их близости. Хаширама ведь умный, несмотря на свой наивный и дурашливый вид, и удивительно проницательный. Он все поймет. Хаширама не понимает. - Прости, Мадара. Я люблю тебя, но как брата. Братьев тоже так можно любить, - хочет кричать Мадара. Изуна тому пример. Просто взгляни на меня по-другому. Мадара сама не знает, почему до сих пор не сказала Хашираме, что она не парень. А тот даже не видит дальше собственного носа. Если Мадара не нужен Хашираме в подобном смысле, то что ж, пусть все остается, как было. Но слушать чужой ответ все равно горько. - Я вскоре женюсь на Мито. Брачный контракт уже составлен. Мы виделись пару раз, и… Она потрясающая! Прости, Мадара. - Хаширама говорит твердо и не отводит глаз. В кои-то веки он не улыбается. Хаширама думает, что это было чертовски внезапно, но он не собирается прекращать общаться с Мадарой из-за нескольких недоразумений. Пусть это и эгоистично, ведь Хаширама не может ответить на чувства Мадары, и наверняка его другу будет от этого больно, Сенджу не собирается его отпускать. - Мы ведь все равно друзья, правда? - спрашивает Хаширама, вопросительно глядя Мадаре в глаза. (Он единственный из Сенджу, кто не боится смотреть Мадаре в глаза.) - Да. - Мадара тоже не собирается отпускать Хашираму. - Все в порядке. Это мне нужно извиниться. Просто… это должно было быть озвучено. Мадара больше не может молчать. И не хочет. Она рада тому, что призналась, пусть ее и отвергли. Носить это в себе и давать глупой надежде разрастаться все равно было бы стократ хуже. И все-таки Хаширама понимает Мадару даже лучше, чем она сама. Мадара чувствует облегчение, когда они переходят от обсуждения чувств к настоящим делам. Новая деревня будет располагаться глубоко внутри леса, у подножия огромной скалы. Река Нака будет пересекать ее надвое, давая энергию для всех будущих гидроэлектросооружений. Хаширама может возвести временный строительный лагерь из дерева за несколько часов, но основу зданий все равно должны составлять обожженные камни. Это - тот вклад Учиха в грядущий мир, за который Мадара будет бороться. Вскоре главы кланов официально пожимают друг другу руки на церемонии, посвященной основанию нового мира, а Мадара становится главой клана вместо своего отца, который решает стать одним из Совета Старейшин. Таджима не собирается бросать Мадару на нее новой роли с кучей бумаг и непомерной ответственностью, он все равно будет поддерживать старшую дочь, только уже не как непосредственный лидер, а изнутри. Есть люди, не понимающие его решения, но с любыми возможными бунтовщиками Таджима разберется сам. *** Говорят, что дипломат должен иметь спокойный характер, дабы добродушно переносить общество дураков, не предаваясь пьянству, азартным играм, увлечению женщинами и вспышкам раздражительности. У Тобирамы вечно холодное лицо, он старается не показывать своих чувств, ненавидит некомпетентных идиотов, равнодушен к саке и женщинам, и отвечает жестокостью на жестокость. Он не понимает снисходительности своего старшего брата, но ему и не надо. Достаточно простого принятия. Тобирама берет на себя проекты. Много, много проектов, за которые никто, кроме него, судя по всему, ответить не в состоянии. Внутренняя инфраструктура остается за ним, когда внешняя политика полностью в руках Хаширамы. Что делают при этом Учиха - отдельный вопрос. (Он может на это ответить. Изуна всех ненавидит, Мадара занимается не пойми чем, а бывший Глава клана Таджима, поспешно самоустранившийся от управления этим самым кланом, над всеми смеется.) Боль душевная иллюзорна, а значит ее легко вынести. Нужно просто спрятать свои несуществующие и несущественные чувства куда подальше, чтобы никто до них не добрался. Даже брат, даже случайно. Иногда Хаширама бывает неосознанно жесток. Слово здесь, слово там, и вот уже Тобирама знает, что где-то что-то он сделал не так, но не понимает, что именно и где, - сфера эмоциональных взаимодействий всегда была для него темным лесом, - но все равно считает себя виноватым. Он ненавидит расстраивать старшего брата. Начинает сомневаться в себе, размышлять, уходит в себя, искать несуществующие ошибки… Тобирама ненавидит сомнения. Сомнения - это прямой путь к смерти. Он доверяет словам Хаширамы, но эта идея мира… Опять же, весьма сомнительна. Хаширама сильно меняется. Тобирама не столько это видит, сколько предчувствует. У старшего брата нет ни одного шрама на теле благодаря его бешеной регенерации и вряд ли когда нибудь появятся в будущем, он растет в основном вверх, а его волосы уже касаются поясницы. Тобирама думает об изменениях не столько внешних, а сколько внутренних. И снова в голову как причина лезут Учиха. А ведь он не хотел больше злиться. Он гасит пламя свечей пальцами, даже не ощущая боли ожога и покидает свой кабинет в башне Хокаге. Был поздний вечер, фонари уже освещали улицы Конохи, по крышам домов то тут то там сновали ниндзя, а люди привыкали к тому, что представители ранее враждующих кланов могут встретить друг друга на одной улице и безопасно пройти мимо. День Основания Конохи также был днем, когда нынешний свод законов наконец был составлен и признан разумным с обеих сторон. Хаширама не из тех, кто под предлогом заботы станет вводить запрет за запретом, так что за это Тобирама не волновался. (Он ничего не говорил об Учиха.) Он приходит домой ближе к полуночи но понимает, что, несмотря на усталость, не может заснуть. Отлично. Прекрасно. Воистину замечательно. В любом случае, его давно ждет распаковка вещей в лаборатории. Коноха жила на свой лад, весело и сумбурно, с все прибывающими в нее новыми кланами, с Хаширамой в роли Хокаге и Мадарой в роли местного пугала. Этим утром у Тобирамы назначена дипломатическая миссия по присоединению клана Хьюга к Конохе. Он проспал несколько часов ближе к утру, но этого все равно недостаточно. В следующий раз надо будет заварить сонные травы, а не упрямствовать. Зато все оборудование в лаборатории расставлено по полкам и проведен переучет всех используемых материалов и записей исследований. Когда бы он еще это сделал? У Тобирамы нет времени отдыхать. Миссия проходит быстро, - спасибо меткам хирайшина на всем его пути, - и почти безболезненно. В тот момент, когда Тобирама появился в кабинете Хокаге, Хаширама наговаривал текст очередного свитка переговоров, а секретарь записывал. Видя входящего Тобираму, брат прерывается и встречает его дружелюбным взглядом. - Как все прошло? - Успешно. В скором времени в Коноху прибудет делегация Хьюга с ответным визитом к господину Хокаге для окончательного подписания всех бумаг. Хаширама властно кивает. - Хорошо, - не проходит и секунды, как образ Хокаге с него спадает, возвращаясь к модусу чересчур заботливого старшего брата. - Устало выглядишь. Как ты? - Я в порядке, аниджа. - Ты говоришь так всегда. - Но это так. Тобирама пожимает плечами. Да, в самом начале миссии было небольшое недоразумение и часовые Хьюга встретили его не особенно дружелюбно, так что у него было пару незначительных ранений, но инцидент вскоре был улажен. Да и не стоит волновать Хашираму по пустякам - у него и так дел по горло, несмотря на его беспечный и инфантильный внешний вид. Стоит бросить взгляд на стол, заваленный кучей свитков, и бедного секретаря, который уже, кажется, не справляется. (Очередной некомпетентный идиот, не поспевающий за Хаширамой. Вот почему Тобирама никогда не берет себе личных помощников-) Хаширама тянется за бумагами и переходит к делу. - Весть о присоединении Хьюга быстро облетит все оставшиеся свободными одиночные кланы. Ты не думаешь, что мы бы могли ускорить их к присоединение? - Неужели? - Тобирама прекрасно видит, что это скорее риторический вопрос, и его ответ брату совсем не требуется. Судя по виду Хаширамы, он явно что-то задумал. - Было бы замечательно, если бы актеры театра Кабуки из столицы страны Огня, так любимые Дайме, дали представление в нашей деревне. Ты ведь поможешь мне с организацией, брат? Тобирама обреченно вздыхает. - Можешь рассчитывать на меня, аниджа. До свидания, господин Хокаге, - Тобирама коротко вежливо кланяется выходит самым коротким путем через окно. Он мысленно перестраивает свой график работы на ближайшую неделю. Проекты, не требующие срочного исполнения, будут отложены или делегированы, а те, что надо было выполнить еще вчера, будут на столе брата к обеду. У Тобирамы запланировано действительно много дел на сегодня. *** - Театр Кабуки, Мадара! Здесь, в деревне! Мы ведь идем с тобой, да? - Как представитель Конохи я буду присутствовать, - согласно кивает Мадара. - Я не о том, - дуется Изуна. - Будешь ли ты “присутствовать” как моя сестра? Я хочу увидеть ошарашенные лица Сенджу, когда ты наденешь красивое кимоно! - Я не надену кимоно, - резко отрезает Мадара и хмурится. - Опять доспехи? - лицо Изуны принимает особенно жалобный вид. - К сожалению, никаких доспехов. - Изуна думает, что это все равно к лучшему. Хотя Малара не постеснялась бы и прийти в любимых доспехах, которые она почти никогда не снимала. Разве то в безопасности главного дома родного комплекса. - И что, по-твоему, может быть лучше праздничного хомонги, нэ-сан? - скептично спрашивает Изуна. - Разумеется, традиционные одеяния Главы клана. - парирует Мадара. - Скука. - кривится Изна. - С чего бы так официально? Еще на лбу себе родной герб нарисуй. Чтобы все сразу поняли, что ты здесь именно как Учиха. - Ты хоть знаешь, зачем затеяна вся эта суматоха со столичным театром? Хаширама собирается объединить вообще все кланы, а открытый фестиваль, на который могут прийти все - лучшая возможность для этого. Служба безопасности, подотчетная мне, вот уже два дня стоит на ушах, латая все внезапно обнаруженные дыры в защите и системах патрулей. Им нужно видеть силу. Хаширама - Хокаге. Я - сила. - И Хокаге выпустит непонятно кого в только что созданную деревню? - Конечно, нет. Площадка для фестиваля будет несколько за границами. Близко с деревней но не совсем в ней. Мастера печати создадут барьеры против негативных намерений, а лучшие воины всех кланов будут стоять на постах. Это мероприятие больше политическое, чем развлекательное. Ты будешь наблюдать изнутри. Отец тоже. Вот с ним и поразвлекаешься. - Это скучно, - закатывает глаза Изуна. - Я, конечно, всегда рада провести время с чичи-уэ, особенно если он в хорошем настроении, но с тобой мне нравится больше. - Я знаю, имото, я знаю. На Мадаре минимум семь слоев, впрочем, как и на Хашираме. Сложный грим и костюмы актеров притягивают взгляд, красивое пение, громкая музыка, завораживающие танцы искренне восхищают. Все цвета и движения подчинены определенным канонам, никаких мелочей, ведь все важно, символика на символике и никак иначе. Национальные танцы, высокое драматическое искусство и возвышенные сюжеты - все это лишь малая часть сказанного о театре Кабуки. Один раз увидеть - лучше, чем тысячу раз услышать, отец был сотню раз прав. Изуна с восторгом наблюдает за ходом пьесы. Исторические постановки, идущие целый день, рассказывают о древних легендах сотворения мира со всего света. Точнее, об одной единственной правильной, а еще точнее - о многочисленных ее вариациях. В танце и драме актеры театра Кабуки показывают невозможное. Одна из историй особенно запоминается Изуне: Богиня-Кролик, отведав плод с Божественного Древа и познав мудрость, стала первой обладательницей чакры и прародительницей всех шиноби. Бессмертная сущность, что жила задолго до создания первой в мире деревни, во времена бесконечных войн между человечеством, пришла в этот мир, чтобы принести мир. Но войны не прекратились, лишь стали еще более жестокими. Дальше источники обычно расходятся. В одних Богиня, объединившись с Древом, обращается в Десятихвостого - огромного чакро-монстра, сильнее всех ныне живущих, чтобы навсегда прекратить войны. В других она, разочаровавшись в человечестве, отправляется на Луну к богине луны Цукуёми, чтобы вдали от всех провести вечность, изредка встречаясь с его сестрой-солнцем Аматерасу. В третьих она теряет разум из-за невосполнимых потерь своих драгоценных детей, начинает сеять хаос и разрушение, и ее запечатывает в волшебном ненаходимом склепе неизвестной герой. Увиденная на следующий день, уже более приближенная к реальности, история о Рикудо-сеннине и его сыновьях трогает сердце Изуны даже больше, чем предыдущая. Мудрец Шести Путей, сын той самой богини, но уже реально существующий человек, основатель учения Ниншуу и создатель мира шиноби, наряду со своим братом близнецом стал первым, кто от рождения обладал чакрой. История об Индре и Асуре, услышанная на третий день, была еще более драматична и невероятна. Ложь это или банальное художественное преувеличение, не имеет значения, но Изуна даже не могла себе представить, чтобы основатели клана Учиха и Сенджу были братьями. Изуна надеется, что после этого Мадара и Хаширама, тоже видевшие эту грязную выдумку, не станут еще ближе. Она знает, что ошибается. Изуна видит в Индре и Асуре Мадару и Хашираму, и эгоистично надеется, что когда-нибудь они тоже друг друга возненавидят. Окончание завершающего дня фестиваля знаменуют салюты. *** “Ты мне как брат,” - сказал тогда Хаширама. А потом уехал в Узушио. Укреплять дипломатические отношения. До этого, конечно, был фестиваль, на котором Мадара только и делала, что высматривала вражеских шпионов и просто недружелюбно настроенных личностей, и даже поймала парочку, пока Изуна вместе с отцом развлекались. Хаширама настолько занят, что даже не может уделить Мадаре хотя бы полчаса времени за обедом или ужином. О, конечно, он ее совершенно не избегает, - думает Мадара с иронией, - а то признание и вовсе ничего не изменило. Вскоре ее друг детства и самая глупая и невозможная влюбленность в мире приведет Мито в Коноху как свою жену. Улыбка Хаширамы все такая же солнечная, но больше не направлена на Мадару. Узумаки прекрасна в белом свадебном кимоно. Мадара даже не может ее ненавидеть. Стройная темноглазая женщина с бордовыми волосами удивительно сдержанна и спокойна. Вот она, принцесса Узушио и известный мастер печатей во всем своем великолепии. Мадара слышала про представителей клана Узумаки разное, но все сплетники сходились в одном: характер у большинства представителей острова среди бурь был таким же буйным, неудержимым и огненным, как и море, окружающее их землю, полное водоворотов. Мито другая. Она прекрасно уравновешивает своей практичностью и прагматизмом вечно витающего в облаках Хашираму, даже Мадара может это признать. Они разделяют бремя большой политики на двоих; по сути, жена Хокаге становится его первым советником и самым доверенным лицом. Мадара не собирается соперничать за чужое внимание. Она все больше отстраняется от ведения дел в деревне, устремляя свое внимание внутрь родного клана. Какое-то время царит мир. Успех Конохи мотивирует другие страны создавать свои собственные деревни. Стремясь сформировать прочные отношения, основанные на взаимной выгоде и торговле с новыми провинциями, Хаширама все чаще выезжает за пределы родной деревни, но волнения все равно начинают расти. Мадара прекрасно видит опасения Хаширамы, но ни подтверждает, ни опровергает их, надеясь на более прочное единство будущего поколения. К слову о будущем поколении. Гордыня - это все, что владеет Изуной; это все, чем владеет Мадара. Она замечает это, наверное, слишком поздно. Не видит, выражаясь условно, некоторых красных флажки, слишком занятая своей идиотской тоской и несбыточными мечтами по Хашираме. Когда сестра вместо того, чтобы сотрудничать с представителями других кланов, высокомерно задирает нос, сыплет оскорблениями и самодовольно удаляется; когда предпочитает общество кузена или братьев любому другому; когда презрительно фыркает на разрешение Мадары для Кагами стать учеником Тобирамы Сенджу, Мадара наивно не обращает на это внимания, считая Изуну попросту удивительно вредной, своенравной и ужасно ревнивой. Ничего нового, так-то, но это достигает почти абсурда. Изуна ничего не говорит по поводу их деревни, но отношение видно во всем: во взглядах, в общении, даже в том, как младшая сестра держит себя на улицах Конохи, расслабляясь только на территории клана. И таких, оказывается, среди Учиха много. Мадара укоряюще смотрит на отца. Таджима в ответ лишь пожимает плечами, - Ты глава клана, - усмехается он. - Теперь все идиоты - это твоя проблема. Мадара не отпускает взгляда, на что отец скептически фыркает. - Не думай обо мне слишком плохо. О самых ярых бунтовщиках я давно позаботился. мадара не замечает, как оказывается в чужих объятиях. - Я знаю, что тебе сложно, - говорит Таджима, успокаивающе гладя ее по голове, - Но ведь надо на чем-то учиться, верно? Отец ласково перебирает ее волосы. - Изуна о тебе беспокоится. В последнее время ты была несколько отстраненной. - И это мягко сказано, - грустно кривится Мадара, пряча лицо на чужом плече и сильнее обхватывает отца. Возможно, в ее жизни не хватает объятий. Да, точно. Ей определенно не хватает объятий. Жаль, что Хаширама больше не бросается на нее с видом игривого щенка всякий раз, когда видит, как это было в детстве, норовя задушить в любви и сломать ребра в попытке обнять; жаль, что раньше она не ценила этого. - Возможно, я совершила ошибку. - Мм? - побуждает ее продолжить Таджима. - Возможно, я игнорировала то, на что закрывать глаза не следовало бы. - Это имеет долгоиграющие последствия? - как обычно рационализирует отец, что приятно успокаивает. ненадолго воцаряется приятная тишина, нарушаемая лишь их дыханием. Отец не мешает ей думать, за что Мадара благодарна. - Возможно, - немного подумав, отвечает она. - Это можно исправить? - подбадривает ее Таджима. - Не знаю, - тяжело вздыхает Мадара и отстраняется. - Изуна ведет себя странно. Я имею в виду, еще более странно, чем обычно. Последнее время мне кажется, что с ней что-то происходит. Что-то, что не относится к клану. Возможно, личное. Она стала более нервной и подозрительной, хуже спит, под глазами уже появились круги, и, если приглядеться, будто страдает от постоянной головной боли... Отец накрывает ее подрагивающую ладонь своей. - На фестивале все было хорошо, - настораживается он. - После, - Мадара уверена. Она видела Изуну на фестивале. Младшая сестра все три дня преданно зависала у импровизированной сцены театра кабуки, и тогда все было еще хорошо. Странности начались после. - У нее были миссии за пределами деревни? - Насколько я знаю, нет, - хмурится Мадара. - Она ходила к медикам клана? Про больницу Конохи даже не спрашиваю. - Нет, - лицо Мадары становится все угрюмей. - Тогда мы должны все проверить. К сожалению и разочарованию Мадары, медики не находят ничего необычного кроме легкого снижения массы тела по сравнению с результатами предыдущего планового обследования около пары недель назад. - Ты не говорила, что у тебя пропал аппетит, - все больше беспокоится Мадара. Изуна дуется. - А ты и не спрашивала. Есть еще кое-что. Самое худшее по мнению Мадары, а также то, что даже она своей властью старшей сестры и действующей главы клана не в состоянии остановить. Изуна ходит к плите. Возможно, именно это влияет на ее сознание. В течение многих поколений в распоряжении Учиха находилась каменная плита, которая была перенесена в Коноху, когда клан поселился в деревне. Благодаря её тщательному изучению удалось расшифровать достаточно её содержимого, чтобы узнать многое о истории шиноби: о бесконечном цикле неудавшихся попыток достижения мира и судьбоносном противостоянии Учиха и Сенджу, но также и о способе, с помощью которого можно объединить целый мир. О том, что на ней начертано, знали только избранные жрецы богини Аматерасу, а также глава Клана и, после нескольких бурных споров, его семья. Мадара ко всему этому относилась скептически. Примерно так же, как и к легендам, которые показывали приглашенные из столицы актеры на фестивале. Изуна, видимо, и к тому, и к тому отнеслась предельно серьезно. А ведь Мадара была против перенесения плиты в деревню. “Прошлое - прошлому, живи в настоящем и всегда стой лицом к будущему” - всегда считала Мадара, в этом мнении соглашаясь с автором одной из философских книг прошлой эпохи. И, посмотрите, она оказалась права! Отец будет в ужасе, когда узнает. Бесформенная черная масса, способная по желанию менять свою форму, ускользает где-то на полпути от плиты, никем незамеченная. -Я все сделал, как ты просила, мама. Ты ведь скоро вернешься, да? *** “Огнем, сталью и кровью”, - как мантру продолжает твердить Изуна, отмахиваясь от своих же мыслей. В последнее время она слишком часто думает о странном. Не о том, как бы “случайно” поцеловать Мадару, об этом Изуна думала еще до фестиваля, а о другом. Более темном и двойственном. Она думает о том, что создание деревни было ошибкой. Что чертов Хаширама. - этот мерзкий мальчишка с абсолютным отсутствием чувства стиля, просто посмотрите на новосозданную мантию Хокаге, и, о, эта шляпа, Ками-сама, Изуна ненавидит, что Мадаре когда-нибудь придется ее надеть - продолжает отталкивать ее любимую сестру. Налаживает связи с другими кланами, женится на принцессе Узумаки и будто вовсе забывает о существовании анэ. Изуна ненавидит его за это сильнее вдвойне. Даже больше, чем в то время, когда он просто отнимал внимание Мадары. Изуна не сбегает. Она просто решает успокоить свои мысли прогулкой по лесу подальше от всех: от деревни, от клана, просто чтобы остаться наедине с собой. И с голосом в голове, который ей шепчет, что даже если Изуна уйдет, то о ней все равно не вспомнят. Больно осознавать, что это действительно так. Мадара, конечно, немного поволнуется, а потом снова вернется мыслями к своему ненаглядному Хашираме, чтобы потом опять забыть и об Изуне, и о клане. Кузен Хикаку будет скучать, но он тоже со временем это примет. - Впечатлен твоей решимостью, хоть ты явно не знаешь, куда идти, - останавливает ее голос из головы. Изуна резко подскакивает на месте и оглядывается, сжимая в руке кунай. Что, черт возьми, происходит? Неужели она сходит с ума?! Голос раздается будто отовсюду и ниоткуда одновременно. - Кто ты? И где ты прячешься?! Покажись! - решительно приказывает Изуна. Она не уверена, что противник действительно покажется, - насколько надо быть идиотом, чтобы отвечать на вражеские требования и раскрыть свое укрытие, - но Изуна может легко сделать вид, что она сильнее и решительнее чем кажется. - Одну секунду. - отвечает он. Изуна подозрительно высматривает предполагаемого противника. Все-таки, мирное время ее смягчило. В прошлом она бы сразу всадила чужаку кунай меж глаз, будь его голос знаком ее подсознанию или нет. Он появляется прямо перед ее лицом. Два ярких желтых глаза без склеры прищуриваются, а рот с зазубренными, острыми зубами растягивается в ухмылке. У черной массы есть целая секунда перед тем, как Изуна метает в нее оружие и активирует шаринган. Гуманоид с легкостью уворачивается, перетекая из одной формы в другую. Изуна никогда не видела ничего похожего на это странное существо. несмотря на логичный страх, ей действительно интересно, что же это такое. - Ты же не хотела, чтобы я прятался, а теперь нападаешь, - Куро Зетсу неодобрительно качает едва сформировавшейся головой. - Ты не помнишь меня? Я думал, что мы знакомы. Ты ведь так давно меня слушаешь... - Так ты - тот голос! - подтверждает свои опасения вслух Изуна. - Как ты пробрался в мою голову?! - Мы связаны, разве ты этого не понимаешь? - отвечает вопросом на вопрос он. - Я - тот, кто все это время поддерживал и направлял тебя. - Я здесь только потому, что все еще могу уйти отсюда, - защищается Изуна. - Конечно, - пожимает плечами он. - Я уже говорил, но повторюсь. В будущем ты сможешь превзойти кого угодно, если сможешь раскрыть свой настоящий потенциал. У тебя выдающиеся способности. В конце концов, Коноха - это просто неудачный эксперимент. Они не доверяют тебе, они тянут тебя на дно. В одиночку ты могла бы добиться гораздо большего. Странное существо рассказывает свою историю. Куро Зетсу был создан Отсутсуки Кагуей незадолго до того, как богиня-кролик была запечатана в форме Гедо Мазо её близнецами-сыновьями, Хагоромо и Хамурой. “Так легенды были правдивы!” - мысленно восклицает Изуна. Когда родные сыновья подвели ее, она создала Зецу. Она - не только богиня, не только его создатель, но и любящая его мать. Зецу говорит, что сделает все для ее возвращения. Изуна его понимает. Для Изуны оказывается приятным сюрпризом, что он уже поддерживал клан Учиха раньше. “Как жаль, что Индра не смог победить своего младшего брата, даже несмотря на помощь Зецу,” - разочарованно говорит он, и Изуна ему верит. (Пару слов тут, пару слов там, и вот уже старший сын Хагоромо - послушная марионетка в его руках, - не говорит он. У Зецу есть план. На протяжении веков он будет манипулировать реинкарнациями двух братьев, в надежде пробуждения Риннегана у кого-то из них, который станет освобождением для его драгоценной матери. А пока он, как послушный и верный сын, будет записывать для своей матери все события непосредственно в своей памяти и плести свои шпионские сети.) Изуна ему сочувствует. И злится. Она докажет, что они все не правы. Изуна так и скажет Мадаре потом. Про то, что Коноха - это всего лишь неудачный эксперимент. И отцу. И Хикаку. И всем, кто решит ее поддержать. Ее никто не поддерживает. Зецу также молчит о том, что переписывает плиту, но открывает Изуне, что знает ее главный секрет. “Муген Тсукуёми станет спасением для Учиха”. К тому моменту, когда Изуна решает привести девятихвостого под контролем Шарингана в Коноху, ее разум почти захвачен. Она устала бороться, она давно поняла, что на самом деле не так уж нужна Мадаре. Впрочем, бесконечный счастливый сон - неплохой конец как для мира, так и и для нее. (Изуна с детства любила старые легенды.) Хоть где-то она будет близка Мадаре. Изуна сдается. Богиня может делать с ее помощью что угодно.