Красная нить

Какаши не заметил, как за окном стемнело. На улице уже начался октябрь месяц — солнце пряталось за горизонтом всё раньше и раньше, не желая делиться теплом — будто ушло в энергосберегающий режим, будто впало в спячку или хандру. Мужчина вздохнул, захлопывая большую папку на столе. Всё, что ему сейчас хотелось — выпить. Желательно, «чего покрепче». Он встал из-за стола, потянулся ввысь, словно кот и недовольно сморщился, задев взглядом яркую лампу на потолке. Шкаф, забитый документами по самый потолок, нависал над мужчиной, грозясь вот-вот того придавить. Какаши и не против — может хоть это будет уважительной причиной взять выходной. В Конохе понятие «будние дни/выходные» имеет весьма скудный характер: шиноби деревни могут быть выдернуты из собственных постелей в любой момент, если появится важное задание. Мирные жители работают словно единый организм практически круглосуточно — благоустройство и процветание деревни не требует отлагательств. А Хокаге… Хокаге не знает, что такое отдых, ведь именно он отвечает и за военную готовность деревни, и за её покой. Какаши был неплохим главой. По крайней мере так говорили старейшины деревни, а они, как водится с давних времен — авторитет для всех и вся. Дверца шкафа-гиганта скрипнула, открывая вид на небольшой отдел для верхней одежды. Хатаке натянул на себя серое пальто, стянул с лица маску и сложив одной рукой печати — в мгновение ока преобразился в шатена с фиолетовыми татуировками на лице. Спустя года, его маскировка под видом фотографа Сукеа стала для него привычной, так что задумываться над новой оболочкой для вылазки в бары мужчина даже и не думал. Щелкнув выключателем в кабинете, Какаши в пару больших прыжков преодолел расстояние от двери до окна и юрко прыгнул вниз, мягко приземляясь на заднем дворе Резиденции Хокаге. Это была его маленькая прихоть — никто не знал когда Шестой приходит и уходит, все приняли один единственный факт — он точно будет на рабочем месте, когда понадобится деревне. Но сейчас надо выпить. Где? Он точно знал, куда ведут его ноги вот уже второй месяц. Бар «Красная нить» укромно спрятался в узком переулке среди домов, неподалеку от лавки «Ичираку». Свернешь налево в полуночную темноту и перед тобой предстаёт небольшой двухэтажный домик с массивной деревянной дверью, сквозь окошко которой пробивается теплый свет, так и манящий зайти внутрь. Рука ложится на металлическую рукоятку входной двери и в животе в очередной раз начинает покалывать от противоречивых чувств предвкушения и боязни быть разоблаченным, словно Какаши был уверен — сегодня всё либо закончится, либо только начнет развиваться. Дверь открывается с лёгким скрипом, позволяя мужчине вдохнуть уже привычный запах алкоголя и табака. Приглушенный мягкий свет окутывает едва ощутимой духотой: Какаши скидывает с себя пальто, вешая его на крючок у выхода. Он удивлялся каждый раз тому, как же много в баре растений: свисающих с потолков, стоящих на каждом столике, на подоконниках и на стеллаже, вытесняющие выставленный алкоголь со своего законного места. Хатаке присел на барный стул, нервно выискивая глазами хозяйку заведения. Сегодня его первый визит в бар за две недели — Хокаге был сильно загружен работой. В голову без устали, скребя изнутри, лезли назойливые мысли о том, что всё это ошибка — его не должно быть здесь, а подслушанный разговор двух шиноби в резиденции Хокаге — всего лишь случайность. Но стоило одному из них произнести её имя — щелчок и в голове пусто, а ноги сами поплелись сюда. Первому он сказал Гаю. Не думая, практически «выплюнув» информацию из себя, что ему не свойственно вовсе. «Это правда она? — Гай, аккуратно заглянул в глаза Хатаке. — Каядэ действительно вернулась в Коноху?» Каядэ. Он даже не мог произнести вслух её имя, горло словно заполнялось раскалённой лавой со вкусом мёда — оно было его проклятием и спасением. Из раздумий его вывел легкий стук стакана о поверхность барной стойки. Он рассеянно поднял глаза и увидел хозяйку бара перед собой: чёрные локоны слегка выбились из высокого хвоста и обрамляли овальное лицо, будто обнимая его. Янтарные глаза отливали золотом от лампочки над баром. — Порция лучшего виски, как обычно, для дорогого постоянного клиента. — она улыбалась, медленно проговаривая слова. У Какаши слегка закололо в затылке, словно по нему постучали маленьким молотком. Было стойкое чувство, будто она уже говорила эту фразу и чёрные пряди точно таким же узором ложились на румяные щеки. Она часто улыбалась раньше, давным-давно, уже и не вспомнить точную дату их знакомства. Даже если вздёрнутые уголки губ было не разглядеть, то задорные золотистые глаза тяжело было спрятать под маской АНБУ и когда их взгляды встречались, было ощущение, будто угольное море соприкасалось с водопадом из раскалённого золота. Мужчина вновь не успел ничего ответить, женщина юрко переместилась на другой конец барной стойки, обращая своё внимание на других посетителей. Их обычно было много, даже в условные «будние» дни. Он пригубил виски — как обычно крепкий; медленно скользит взглядом по помещению: на входе девушка, громко смеясь, отталкивает от себя мужчину, говоря, что тому желательно проспаться. За столиком у окна прилично надравшаяся парочка звонко стукается зубами в поцелуе. Янтарные глаза же блестят в приглушенном свете, наблюдая за всеми с рабочего места. На их совместных миссиях тоже приходилось следить за всеми неотрывно и проницательно. И если Какаши мог помочь в любой момент шаринган, то у Каядэ был врождённый талант к слежке. А ещё к получению информации: смешав лишь каплю её собственной крови с некоторым набором химикатов, что даже сами старейшины её клана уже могли перечислить с трудом — получалась уникальная «сыворотка правды». Хатаке всё чаще задумывается о содержимом в его стакане, но тот слишком быстро обновляется за вечер — раза четыре точно. В глазах становилось мутно, в сердце подкрадывалась ниоткуда взявшаяся злость. На самого себя, за то, что как глупый мальчишка прячется от Каядэ больше десяти лет, а ведь было безграничное число миссий в страну Скрытых Волн - на её родину. На свою должность, тяжёлым грузом возлёгшую на его плечи, ведь он привык следовать приказам, а не раздавать их. На этих надоедливых молодых парней, которые подвыпивши, строят ей глазки. Это напомнило ему десятки ситуаций из прошлого, когда молодую девушку восемнадцати лет с иссиня-черными волосами пожирали взглядами старики-вельможи, их советники и даже шиноби-соратники — сотни мерзких, липких взглядов. Злость резким щелчком переросла во вспыльчивость, поэтому Какаши, угрюмо уставившись в стакан, лишь повышенным тоном кинул в сторону парней: — Вам уже достаточно. Проваливайте. — Чего сказал? — высокий блондин, судя по всему главарь компании, подходит к мужчине, хватая того за плечо. Воздух прорезает хлопок. Парень, почувствовал пару постукиваний по спине; он оборачивается, в изумлении видя копию шатена, сидящего прямо перед ним. — Ш-шиноби… — еле выдавливает один из компании, — друг, не трогай ты его, лучше пойдем. Слишком просто. Всё же, гражданские боятся ниндзя собственной деревни, чуть ли не на уровне военных преступников. Вновь хлопок и клон Сукеа пропадает, а навязчивые парни скрываются за входной дверью бара. А так хотелось их разорвать: почувствовать покалывание от Райкири на кончиках обожжённых пальцев, занести руку в быстром ударе и… — Рада видеть вашу заботу, но я так потеряю всех клиентов, Сукеа-сан! — владелица бара театрально скрещивает руки на груди, ловко всучивая Какаши в руки обновленный стакан с виски. Хатаке молча извиняется, слегка склонив голову. Услышав в ответ лишь тихий вздох, поднимает голову и вновь видит упорхнувший к другим посетителям силуэт. Лишь спустя секунды его плечи напряженно дёргаются. Он не называл ей своего имени. *** Каядэ чуть не выронила посуду из рук, когда впервые увидела высокого шатена на пороге своего бара. Тот медленно, апатичным взглядом скользил по помещению, но она готова была поклясться, что когда его взгляд зацепился за её силуэт — он приоткрыл рот в удивлении. Женщина резко сменила фокус своего внимания на подвыпившего старика, который весь вечер рассказывал ей о своём прошлом в рядах шиноби. Ей казалось, что они в целом похожи, однако за шесть лет службы в АНБУ она пережила порядком больше травмирующих событий, чем рядовой чунин за всю свою карьеру. На фоне общего шума слышались до боли знакомые, приближающиеся шаги. Бывшая куноичи пыталась унять дрожь в руках и от чего-то потянулась к бутылке с виски - знала, что он закажет именно это. Она поглядывала на стакан, в который собиралась наливать выпивку - будет обидно, если к концу ночи он разобьётся. Немудрено, ведь последняя их встреча давным-давно прошла настолько плохо, что даже вечно спокойный с виду Какаши Хатаке ненароком разрубил тонкую стену дома напополам. Интересно, заделал ли он её? "Тебя могут отстранить за такие слова, Каядэ, - Какаши хмурится: на его переносице играючи переливается свет от молнии за окном, - чего ты хочешь добиться этим?" Черноволосая девушка тяжело дышит от нахлынувшего чувства злости и обиды - он впервые её не поддержал, не защитил, оттолкнул. "Нас используют, Какаши, - она говорит медленно, чтобы не расплакаться, - совсем маленьких детей посылают на бойню. Тебе не кажется это абсурдным и жестоким?" "Нет, это наш долг". "Тебе промыли мозги - твой отец, четвёртый Хокаге, Хирузен Сарутоби - все они до единого фанатики, которые преследуют эгоистичные цели сохранить свою власть и потребность в шиноби! - она срывается на повышенный тон, ударяя ногой по полу." В первый и последний раз она увидела ярость в глаза Какаши: в руках яркой вспышкой воспылал Райкири, он прошелся в целом метре от неё, по тонкой стене родительского дома парня, но в тот момент ей показалось, что жар опалил её бледные щёки. Каядэ скатилась по стенке на пол и расплакалась. Тоже в первый и последний раз при нём. Когда она узнала, что седоволосый стал Хокаге, то не смогла сдержать смех. Хохоча, женщина импульсивно достала ручку и бумагу, с намерением написать поздравительное письмо Шестому Хокаге. Но радостных слов не нашлось, а лишь пожелание не застать больше войн за время правления и больше никогда не видеть смерти близких. Было ли это пожелание ему или себе самой? Кто знает. Ничего не произошло за тот вечер "воссоединения". Он ушёл, оставив щедрые чаевые и болезненное сжатие в области грудной клетки - будто доступ к воздуху перекрыли. Каядэ механично выполняла повседневную рутину: вся посуда вымыта и вытерта насухо, без единого развода; стулья переворачиваются и кладутся на столы, швабра ловко скользит между ножками мебели; ближе к рассвету достается лейка и вода тонкими струями плескается в горшки с каждым растением в баре - "Первый", "Второй"... "Двадцать третий". Кровать казалась жёстче, чем обычно - скрипит, матрац давит в пояснице, а подушки больше не пахнут свежезаваренным кофе. Чёрт, сна ни в одном глазу. Она жила на втором этаже дома, где расположился её собственный бар. Точнее, бар её мужа. Точнее, мужа больше нет, так что бар теперь принадлежит Каядэ. Но не то, чтобы она хотела стать владелицей бара вот так. Явно статус вдовы - это не то, чего она хотела получить от жизни. Какаши часто приходил к ней в бар - два или три раза в неделю. Он был под маскировкой Сукеа и делал вид, что они не знакомы - Каядэ приняла его игру, потому что не особо хотела вновь сближаться - от боязни потерять. Ей казался забавным тот факт, что страх потери, которым был пропитан Какаши и который она не понимала - напитал её до самых кончиков пальцев в этот последний, послевоенный год. Поэтому она надеялась, что скоро Хатаке надоест эта игра и он больше здесь не появится. "Ты возвращаешься в свою деревню, Каядэ - это приказ, - взгляд парня походил на взгляд дряхлого старика, уставшего от жизни." За окном темнело: стоило солнцу зайти за горизонт и в бар начали стекаться первые посетители - постоянные обыватели и случайные прохожие, привлеченные небольшой неоновой вывеской на перекрестке главной улицы. Плечи черноволосой женщины периодически подёргивало от переживания - она не хотела, чтобы Хатаке приходил, вот он и не приходит вторую неделю как. А хотелось бы узнать, с кем он сражался год назад на передовой, что потерял и что приобрёл, да и как ему живётся вообще... Она бы в свою очередь рассказала, как вышла замуж за прекрасного человека спустя пару лет после их с Какаши ссоры. И как хоронила оставшийся от мужа торс после Четвёртой Мировой: голову так и не нашли, левая рука была оторвана по локоть, а его обручальное кольцо пропало вместе с ней. Она бы заплакала, вспоминая как вцепилась в разорванный жилет, заляпанный кровью и грязью, потряхивая кусок мяса, больше похожий на торс соломенного пугала, а не человека. Она бы... Дверь в бар тихо скрипнула, стоило стрелке на настенных часах показать девять вечера. - Пришёл... - выдохнула женщина, задерживая на шатене взгляд. *** Пять порций виски - явный перебор. Моргнув, Какаши понимает, что прошел ещё час — в баре никого не осталось, а маскировка спала — стеклянные стенки стакана отражали густые серые волосы, а черные глаза смотрели в отражение с укоризной и усталостью. Подняв взгляд — упирается в золотые зрачки. Владелица бара облокотилась на барную стойку покручивая стакан с прозрачной жидкостью в руке — то ли саке, то ли джин. — Всего лишь вода. — растянувшись в улыбке, еле слышно протягивает она. — Так и знала, что это ты, Какаши. — Каядэ, — рассеянно хлопает глазами Хатаке, думая о том, насколько вязко тянется её имя на губах — словно мёд. — Давно не виделись, со времён АНБУ, вроде бы… Она называет какую-то чертовски страшную дату: — Двенадцать лет как. Седоволосый не верит: растерянно постукивает пальцами по деревянной поверхности, сверлит взглядом полки с выпивкой. Она вздыхает и обойдя барную стойку, аккуратно забирает стакан из его рук. — Уже поздно, мне… Мне нужно идти. — Какаши стараясь не смотреть женщине в глаза, встаёт со стула, пытаясь уцепится взглядом за пропавшее из вида пальто. — Если ты сейчас уйдешь, то мы больше не увидимся, — твёрдо говорит Каядэ, присаживаясь за маленький столик и доставая из кармана штанов пачку сигарет. — Два месяца мы играем в эти глупые «гляделки». С меня хватит. Яркий огонёк от зажигалки вызывает очередное покалывание в затылке мужчины, заставляя сделать тяжёлый вздох. Янтарные глаза загораются пламенем, но не бушующим, а почти ленивым. Всё кажется ему настолько одновременно незнакомым и родным, что голова идёт кругом. Хатаке присаживается напротив Каядэ, заставляет себя вглядеться в её лицо: чёрные волосы, собранные в высокий хвост поглощали в себя любой свет, брови напряженно хмурились, а в уголках глаз виднелись лучики морщин. Какаши надеялся, что они появились от частого смеха. — Ты давно поняла, что это я? — после минутной паузы, Хатаке начал разговор первым. — Когда ты впервые зашёл ко мне в бар, — женщина делает затяжку, слегка поморщившись. — Небольшие изменения есть, вроде фиолетовых татуировок и одежды, но очертания твоего лица я бы не спутала ни с кем. Какаши невольно улыбнулся — он настолько устал, что забыл, как десятки раз перевоплощался в шатена Сукеа в их с куноичи общих миссиях в рядах АНБУ. Из приоткрытого окна задувает холодный ветер, ложась на ладони, обволакивая их прохладой — мужчина опускает взгляд на руки Каядэ, вспоминая, насколько были холодными её пальцы, от прикосновения к ним кожа молодого Хатаке покрывалась сотнями мурашек. Ему нравилось их согревать. — Почему ты здесь, Какаши? — женщина тушит сигарету в пепельнице, едва сделав пару затяжек. — Прости меня. — слова, спрятанные на долгие годы глубоко внутри Хатаке, выстрелили легко, заставив губы женщины вздрогнуть. - Ты хотела лучшего для детей, которым было суждено расти в таких же чудовищных условиях, как и нам с тобой - среди крови, интриг феодалов и серийных убийц-преступников. Ты хотела предложить допускать к работе шиноби только совершеннолетних, при этом сократив количество ниндзя, вкладывая больше денег в науку, медицину и строительство. Ты столько всего предлагала... А я как слепой дурак прогнал тебя, боясь принимать изменения, под стать старейшинам Конохи. Каядэ не хотела плакать, но ком к горлу сам подкатил, выдавливая слёзы наружу. И она бы хотела ответить, что это всё идеалистический бред молодой девчонки и как показала практика — свихнувшийся на власти и мести злодей появляется каждые пять лет, пытаясь уничтожить мир, так что страны без подготовленных, и что главное выживших в многочисленных боях ниндзя - вымершие страны. Она правда хотела ответить что-то подобное, но как же ей стало тепло от слов Какаши — ощущение было таким же, как тринадцать лет назад, когда седоволосый парень впервые снял свою маску со словами: "Я тебе доверяю." Раздаётся треск, Каядэ рассеяно опускает взгляд на пол, видя разбитый горшок с растением — задела локтем. — Чёрт, "Пятнадцатый"... — она опускается на колени, подхватывая в ладони растение с небольшим количеством земли, — Какаши, не мог бы ты подать мне стакан с водой? Там под баром кувшин стоит, можешь оттуда набрать воды. — Это имя цветка? — чёрные зрачки смотрят на маленькие голубые лепестки, покачивающиеся в руках женщины. — Да... Наверное, я кажусь безумной цветочницей, — она слегка улыбается, сажая цветок в ёмкость с водой, протянутой Какаши, — я покупаю по новому цветку каждую неделю, с тех пор как... Впрочем, эта история на другой раз. Какаши с пониманием кивает. Он готов слушать сотни её историй — печальных и радостных, ведь за то время, проведенное вдали друг от друга, накопилось историй на целое озеро, которое тяжело переплыть. Но они попытаются. Они оказываются на улице: ветер неприятно обдувает шею Хатаке, забираясь под ворот черной водолазки. — Давай помогу, — Каядэ инициативно берет плащ из рук в край рассеянного главы деревни и помогает ему одеться, — не сутулься ты так, возраст уже не позволяет. На самом деле она бы хотела спросить, какой крем для лица помогает ему выглядеть так же, как и тринадцать лет назад. Женщина подавляет этот вопрос до лучших времён - поди обидится и больше не придёт. Пара стояла напротив бара, всматриваясь в подрагивающий красный свет от неоновых ламп. Бар «Красная нить» готовился к закрытию. Какаши слегка улыбается, поворачиваясь в сторону Каядэ: — Кажется, эта вывеска носит символический характер. — Вау, видимо твои книжки научили тебя видеть скрытые смыслы в вывесках над барами, — янтарные зрачки женщины прищуриваются, лёгкий смешок слетает с бледных губ. Каядэ мягко оплетает широкую спину мужчины тонкими руками в объятиях, вдыхая пряный запах виски и офисной бумаги. Почувствовав, как большие ладони почти невесомо ложатся на макушку и плечи, тихо говорит: — Спасибо, что не ушёл сегодня. Ответ от Какаши не последовал, он зарылся носом в чёрные пряди, вдыхая аромат дома, который давно потерял. Они оба знали, что больше он это ощущение дома не упустит.