Мужчины не плачут. Обещание

Дорогой дневник, На самом деле, очень трудно описать словами то, что я переживаю в душе. Мне действительно тяжело. Но я постараюсь выразить свои мысли со всей искренностью и откровенностью, на которую только способен пятнадцатилетний подросток. Дело в том, что больше мне некому излить свои чувства, поскольку у меня нет человека, способного выслушать и понять. Возможно, кому-то это покажется странным — изливать душу клочку бумаги, но, по-моему, это действенный способ успокоить бурю, расколыхавшуюся внутри меня. По крайней мере, бумага не осудит тебя, не поругает, не скажет, что ты просто накручиваешь себя. Меня зовут Миро Крели. Когда мне было десять, я попал в катастрофу. Этот кошмарный день навсегда отпечатался в моём сознании, и сейчас я помню его так, как будто это случилось только вчера. Я помню, это был обыкновенный день. Я пошёл в школу, и ничего не предвещало беды. Но внезапно все почувствовали, как содрогнулась земля. Учитель велел всем взяться за руки и спокойно, не паникуя, выходить на улицу. Но мы не успели. Когда до двери, ведущей к спасению и свету, оставались считанные метры, очередной мощный толчок разрушил здание школы. Даже сейчас, когда с этого злополучного дня прошло уже пять лет, я явственно помню громкий хруст плитки, который я услышал до того, как весь мой класс оказался под грудами обломков. Я не знаю, как я выжил, но точно помню, как очнулся, а повсюду лежали бездыханные тела. И была кровь. Много крови. Когда я увидел тело моего друга, одетое в пропитанную кровью одежду, я даже не смог закричать — сил не было. Моя одежда прилипла к телу, из ран на шее струями текла кровь, руки были разодраны, кожа клочьями висела на них, а местами и вовсе отсутствовала. Но самое главное — я помню, как я попытался подняться, позвать на помощь, и понял, что не чувствую ног. Я не мог даже подняться, не то что идти. Кажется, именно в этот момент я лишился чувств во второй раз. С тех пор я и стал жить в этой больнице. Врачи сумели вылечить травму позвоночника, из-за которой мои ноги потеряли чувствительность, но глубокие раны на ногах испортили дело. Случилось заражение крови, поэтому пришлось прибегнуть к крайнему способу: ампутации обеих ног. Невозможно представить, что я испытал, когда проснулся и обнаружил, что на месте моих прежних ног остались лишь короткие обрубки. Я страшно горевал и не представлял, как я буду жить дальше. Я надеялся, что хоть родители сумеют поддержать меня и вернуть к жизни, но, видимо, я ждал от них слишком многого. Родители не пожелали воспитывать сына-инвалида, и они просто оставили меня на попечение больницы. Таким образом я попал не в обычное медучреждение, а в своего рода детский дом. Здесь я и познакомился с моими сверстниками, оставшимися без родителей. Конечно, я переживал по поводу родителей. Просто не ожидал от них такой подставы. В детстве они всегда утверждали, что всегда будут рядом, что никогда не оставят меня, а что же вышло? Обещание оказалось для них пустым словом, которое они без сожаления швырнули на ветер. Я никогда не прощу им этого предательства, пройди хоть миллион лет. Однако, несмотря на чувство опустошения, нельзя сказать, что в больнице я был одинок. Я сразу подружился с одним парнем, его зовут Лавин. Он — мой сосед по палате, рядом с ним я и провожу почти всё своё время. Я часто спрашиваю его, как он попал в больницу, но он лишь отмахивается. Я и не настаиваю: не такой я человек. Мне трудно допытывать кого-то, ведь я прекрасно понимаю, что, если человек не хочет рассказывать тебе что-то, то на это у него есть свои причины. Возможно, когда-нибудь Лавин откроется мне, а если нет, то я не обижусь. Не такой я человек. Лавин — приятный парень, но очень уж меланхоличный. Он любит переживать по пустякам. Лавин расстраивается даже из-за самых незначительных вещей. Взять к примеру хотя бы вчерашний случай. У нас в палате висят красивые занавески тёмно-синего цвета, мой друг их обожает. Говорит, что ему нравится бархатная ткань, из которой и сшиты шторы. Бархат шершавый и приятный на ощупь, но я не вижу здесь ничего особенного. Но Лавин — это совсем другое. Он может часами разглядывать эти занавески, пытаясь найти многочисленные узоры. Он часто показывает мне, как какое-нибудь пятнышко на ткани похоже на слона, или как какая-нибудь полосочка напоминает ему дорогу. Так вот, вернёмся к теме. Вчера эти самые занавески сняли, чтобы унести в стирку. Вот захожу я в комнату и вижу: сидит Лавин у окна, подперев голову рукой, и грустно смотрит куда-то вдаль. — Что такое? — спрашиваю я. — Настроение плохое? Дело в том, что я умею угадывать настроение людей по выражению их лица. И вот я вижу Лавина, одиноко сидящего у окна с кислой-прекислой миной. Конечно же, я сразу догадался, что что-то у него не так. — Да грустно как-то, — помолчав, отвечает Лавин. — Такие хорошенькие занавесочки были… — Да их на день-два сняли-то. Скоро принесут обратно, — пытаюсь убедить его я. — Правда? — Точно тебе говорю. Постирают и повесят назад. Ещё лучше будут. Удивительное дело, я давно заметил, что умею ладить с людьми. Я люблю убеждать их в том, что всё хорошо, что повода для беспокойства нет, что скоро всё наладится. И я действительно получаю удовольствие оттого, что у меня получается вызвать улыбку на лице человека, будь то мой лучший друг или же просто старушка, которая переходила дорогу. Мне абсолютно всё равно. Я считаю, что всегда нужно смотреть на вещи позитивно, и я сам придерживаюсь этой теории. Хотя иногда и мне бывает плохо, например, как тогда, когда родители бросили меня в этой больнице. Я до сих пор не могу смириться с этим, как вспомню, так настроение портится на целый день. Но я держусь, по крайней мере, стараюсь. Знаете, с Лавином всегда можно весело провести время. Особенно мне нравится играть с ним в нашу выдуманную игру наподобие пряток. Дело в том, что у каждого ребёнка с самого рождения есть супер-способность. Лавину повезло: он умеет становится невидимым, но пока что только на короткое время. Так вот, он использует свою способность, а я пытаюсь наощупь найти его. Несмотря на то, что игра заканчивается очень быстро — в больничной палате особо не разгуляешься — нам всё равно очень весело. Жаль, что я пока не знаю, какая способность у меня. Ночью я частенько думаю об этом: может, я могу проходить сквозь стены, или обладаю лазерным взглядом, или, может, я супербыстрый, кто знает. Обычно дети узнают о своей силе, когда им исполняется двенадцать, не знаю почему, но именно двенадцать. Не десять, не восемнадцать, а именно двенадцать. Но дело в том, что я расстался с родителями двумя годами раньше, и поэтому я до сих пор даже понятия не имею, какая же сила выпала на мою долю. Единственное, что мне в Лавине не нравится — так это то, что он слишком заглядывается на женщин. У нас есть медсестра, её зовут Саманта, но мы называем её кратко — Сэм. Когда она заходит в нашу палату, Лавин будто с цепи срывается. Он громко здоровается, чтобы Сэм слышала, какой он вежливый. И всё время поправляет свои волосы, будто боясь, что один волосок выбился из общей приглаженной причёски. Когда медсестра уходит, Лавин тут же начинает ею восхищаться: ах, какие у неё красивые светлые волосы, ах, какое у неё личико, а какой голосок. А вот лично я ничего особенного не вижу в Сэм. Женщина, как женщина, да к тому же гораздо старше Лавина. Ей, кажется, лет двадцать пять. Да, она красивая. У неё мягкие длинные волосы, красивые маникюр, большая грудь. Как, впрочем, у многих других. Вот не прельщают меня девушки, и всё тут. По-моему, Лавин сам куда лучше любой девушки: у него белые волосы средней длины, которые он любит завязывать в маленький аккуратный хвостик. Также у него красивые фиолетовые глаза, очень яркие и большие. А вот у меня внешность не такая выдающаяся: обычные чёрные волосы, да к тому же коротко стриженные, тусклые серые глаза. Но я не отчаиваюсь, потому что внешность — это не главное. Главное, чтоб человек был хорошим, добрым, тогда можно и глаза закрыть на непривлекательную внешность. В больнице, помимо Лавина, полным-полно других ребят. Но я с ними знаком плохо, хотя я довольно общительный. Не так-то просто передвигаться из палаты в палату в коляске. К тому же. У меня есть Лавин, а с ним я могу говорить обо всём на свете. Хотя иногда мне кажется, что ему неинтересно слушать меня, но я говорю ему это, потому что не хочу показаться грубым и обидеть его. Он ведь очень чувствительный, чуть что — и сразу же садится у окна, а глаза у него становятся грустные-прегрустные, аж смотреть больно. Я просто не могу смотреть, как мучаются другие. Наверное, это из-за впечатлений, полученных во время обрушения школы. Не хочу говорить об этом. Мне очень нравится палата, доставшаяся мне с Лавином. Она довольно большая, слева стоят две койки, а справа висит телевизор. Перед телевизором стоит стеклянный журнальный столик, куда мы можем складывать всё, что душе угодно. Обычно там лежит пульт, всевозможные журналы и газеты, обёртки от конфет и Бог знает, что ещё. Когда Сэм видит кучу мусора, как она выражается, на журнальном столике, то велит нам с Лавином немедленно прибраться, иначе десерта после обеда мы не получим. Не то чтобы я очень зависим от сладкого, мне просто не хочется огорчать Сэм. Она всегда хорошо исполняет свои обязанности медсестры, выводит нас на прогулки в саду, и я не помню ни одного раза, чтобы она хоть повысила голос на меня или Лавина. Вообще, она очень добрая, даже если с первого взгляда покажется строгой и закрытой. Кстати, насчёт сада. При больнице есть что-то наподобие парка, туда часто выводят нас, детей, на прогулки. Там хорошо дышится, и там очень много деревьев. Я люблю слушать шелест листьев именно вечером, потому что тогда к нему прибавляется стрекотание сверчков, и получается что-то вроде лесного оркестра. Это — моя самая любимая музыка. Но вот Лавин не очень-то жалует вечерние прогулки. Ему больше по душе смотреть телевизор. Этим делом он может заниматься днями напролёт, не обращая внимания ни на что. Сэм часто ругает Лавина за то, что он совсем не заботится о своём зрении, а он всё не слушается. Видимо, не очень и любит медсестру, иначе, я думаю, повёл бы себя по-другому. Хотя мне ли судить об этом? Я сам в любовных делах не спец. Наверное, это потому, что девушки совершенно меня не привлекают. Не привлекают их глаза, пусть даже самые завораживающие и красивые, не привлекают их пышные формы, что обычно нравится другим парням. Но не мне. Дружить с девочкой я могу, даже запросто, а вот встречаться с ней — это совсем другое дело. Помнится один случай, когда я был наедине с девчонкой, кажется, её звали Мэри, и она начала лезть ко мне с объятиями и поцелуями. Я был так растерян, что не мог выдавить из себя и слова. Когда же я объяснил ей, что она мне просто друг, она ужасно расстроилась, закрыла лицо руками и выбежала из дома. Видимо, здесь виноват я: наверное, сам того не зная, я дал ей какой-то знак, из-за которого она и решила, что у неё получится со мной. Но ничего: я думаю, нет, я уверен, что она ещё найдёт свою половинку, ведь Мэри была отличной подругой, открытой и доброжелательной. На самом деле, я просто не умею держать зла на кого бы то ни было. Ведь каждый может ошибиться, и я — не исключение. Например, однажды, когда я случайно разбил тарелку, а вместе с тем рассыпал всю еду, Сэм не разозлилась на меня, а лишь попросила быть поаккуратнее в следующий раз. У каждого есть недостатки, порой мешающие им. Я, например, довольно неуклюжий, часто роняю что-то или пачкаю. Но я работаю над собой, стараюсь быть внимательней и осторожней. И даже у самой Сэм есть слабые стороны. Иногда она может забыть что-то, бывает, замешкается, забудет принести нам обед или завтрак, а мы сидим голодные и дожидаемся её. Но я знаю, что она это не со зла. Просто она недавно работает здесь, ещё не успела пообвыкнуть. К тому же, Сэм очень редко даёт маху, потому что это ведь её работа — заботиться о нас, а она — хороший работник, исправно выполняющий поручения. Знаете, Сэм вся как будто светится изнутри, обладает каким-то энергетическим зарядом? Может, в этом и заключается её супер-способность? В позитивной энергии? Но знать наверняка нельзя, скорее всего, она просто такая личность, добрая и светлая, и никакая супер-способность ей не нужна. Жизнь часто подкидывает нам всем трудности, это так. Но мы не можем всегда получать от жизни то, на что надеемся, а должны быть благодарны за подлинный дар — саму жизнь. Кажется, это высказывание я услышал от одного мудрого китайца, с коем я виделся ещё до трагедии, приключившейся со мной. Мудрые слова, кстати. Миро Крели Солнце уже встало и освещало своими лучами палату, словно приветствуя её жильцов. Те лежали на своих койках, отвернувшись от яркого солнечного света, режущего глаза. Миро открыл глаза и перевёл взгляд на лежащего на соседней койке Лавина. Тот, судя по всему, ещё спал. Его бока вздымались, а прядь волос опустилась прямо на лицо. Но не успел Миро разбудить друга, как дверь в комнату отворилась, впуская медсестру Сэм. — С добрым утром, мальчики, — поздоровалась она. — Лавин, вставай, солнце уже высоко. Лавин никак не отреагировал на слова медсестры. Он лишь поёжился, переворачиваясь на спину. Сэм лишь вздохнула, качая головой, и протянула: — Миро, будь добр, разбуди этого лентяя, через двадцать минут я принесу завтрак. — Хорошо, — коротко ответил Миро. — А что у нас сегодня? — Овсяная каша с мокскими орехами, — улыбнулась Сэм и вышла из палаты. У Миро аж слюнки потекли: мокские орехи — его любимые, он просто обожает вылавливать их из каши и съедать отдельно. Но думать о еде пока ещё рановато, нужно будить Лавина. Миро подъехал на своей коляске к койке друга и осторожно дотронулся до него рукой. Лавин что-то невнятно пробормотал, но, когда Миро начал его тормошить, наконец-то проснулся. Он широко открыл свои фиолетовые глаза, и нехотя поднялся со своего тёплого места. Добравшись до зеркала, висевшего около телевизора, он взял гребешок и принялся расчёсывать свои длинные волосы. А Миро подъехал к умывальнику, чтобы почистить зубы. После того, как мальчики привели себя в порядок, зашла Сэм с подносами, на которых стояли тарелки с овсяной кашей. — Вот завтрак, — объявила Сэм, ставя тарелки на стол. — Приятного аппетита. Миро тут же подкатил к столу и, предварительно выбрав тарелку с большей порцией орехов, взялся за ложку. Как же он любил это блюдо! Мокские орехи так приятно хрустят во рту, когда ты их разгрызаешь. Миро нравились такие моменты, когда можно забыть обо всём на свете и просто наслаждаться вкусным завтраком. А Лавин уныло посмотрел в тарелку и вяло взял ложку. — Опять эта овсянка, — пробурчал он. — Сколько можно-то… — Да ладно тебе! — возразил Миро. — Отличная овсянка, да ещё с орешками. Лавин ничего не ответил и лишь махнул рукой. И принялся за еду. Каждый раз, когда Лавин глотал кашу, он зажмуривал глаза так, как будто его сейчас стошнит. У Миро даже аппетит пропал. — Хватит уже, — сказал он. — Вкусная каша, нечего придуриваться! — Орехи вкусные, кстати, — на удивление Миро произнёс Лавин. После этого Лавин стал есть овсяную кашу, как все нормальные люди, не зажмуриваясь и не жалуясь на вкус. Даже удивительно! А Миро улыбнулся и продолжил есть свою порцию, не забывая доставать орешки. После завтрака Сэм повезла Миро и Лавина на прогулку по саду. Оказавшись в тени деревьев, Миро почувствовал сладость свободы. Лёгкий ветер обдувает его лицо, унося прочь все переживания и проблемы. Миро даже зажмурил глаза от удовольствия: до того ему было хорошо. Казалось бы — обычная ежедневная прогулка по привычному парку, под самыми обыкновенными деревьями. Но нет, для Миро это нечто большее. Он всегда старался искать радость в мелочах, находить огонёк среди тьмы, и это помогало ему по жизни. Даже сейчас, находясь в инвалидной коляске, Миро смог почувствовать себя счастливым. Даже Лавин порадовался, глядя на друга. Когда он видит на лице друга улыбку, настоящую, нефальшивую, ему самому становится хорошо, как будто камень с души падает. В такие моменты и Миро, и Лавин счастливы, они сидят рядом, смотря на небо сквозь листву деревьев. Небо становится похожим на живой лабиринт, в котором запросто можно заблудиться. Оно будит фантазии, скрытые в разумах мальчиков, позволяет им забыться и отдаться во власть свободы. Ветер донёс звуки выстрелов: громкие ежеминутные хлопки сложно было не услышать. Сэм стала беспокойно оглядываться по сторонам, пытаясь обнаружить источник звука. Внезапно на территорию больницы въехала дюжина военных машин. — Что происходит? — с нарастающим страхом в голосе спросил Лавин. — Не знаю, — ответила Сэм, и, взявшись за ручки кресел-каталок, побежала обратно в больницу. Одна из машин подъехала к мальчикам и Сэм, и из неё выскочил человек, одетый в военную униформу и держащий пистолет в одной руке. Увидев мужчину с оружием, Сэм вскрикнула. Из ближайших кустов появился второй автомобиль, из него также вылез солдат. — Живо за мной в машину! — скомандовал он, хватая Сэм за руку. — Здесь опасно! Услышав поблизости выстрелы, Сэм сочла нужным повиноваться, но без колебаний не обошлось. — А как же они? — испуганно спросила она, показывая рукой на Миро и Лавина, которых уже закатывали в другую машину. — Живей! — повторил солдат и буквально затащил Сэм в машину. Повсюду слышались крики и выстрелы. Военные машины рванули с места, направляясь к воротам. Солдат, вёзший Миро и Лавина, резко вырулил налево, из-за чего коляски немного съехали, врезаясь друг в друга. В кабине и так было мало места для троих человек, а уж для инвалидных колясок тем более. — Куда мы едем? — сыпались на водителя вопросы. — Ответьте! — Туда, где безопасно, — ответил солдат, снова сворачивая в сторону. — Лучше молчите! Парни обеспокоенно переглянулись. Они совершенно не понимали, куда их везут, они не знали, что только что произошло. Машина ехала, а пули свистели, заполняя воздух. Внезапно раздался пронзительный крик, на который тут же обернулся Миро. Он увидел маленькую девочку, которая пошатнулась и упала прямо на тротуар. На девочке было зелёное платьице, но на ткань на месте груди стала красной от крови. Миро в ужасе закрыл рукой рот, чтобы не закричать. Машина выехала на шоссе, и вдруг сбоку от неё возник человек, тоже одетый по-военному, но вот только форма у него была другая, отличная от формы солдата, который вёз Миро и Лавина. Он целился из пистолета прямо в лобовое стекло автомобиля. Лавин, сидевший напротив этого окна, вздрогнул, увидев, что пистолет человека не выглядит, как обыкновенное оружие. Его дуло как будто удлинено, а сам он покрыт какими-то иероглифами. Взглянув в стекло заднего вида и увидев противника, водитель закричал: — Пригнись! Но было поздно. Лавин не успел пригнуться, как человек выстрелил из пистолета. Обычная пуля вряд ли пробила бы мощное стекло авто, но этот пистолет был особенным, и пуля, которой он выстрелил, также обладала повышенной силой. Она проделала отверстие в стекле и попала прямо в голову Лавина. Пуля застряла глубоко, и из раны тут же полилась кровь. Она хлестала мощным потоком, а Миро лишь смотрел на друга, не в силах вымолвить и слова. — Аптечка в багажнике! Аптечка! — громко выговорил солдат. Миро быстро нашёл аптечку в багажнике и вытащил её. — Викола, викола! — продолжал говорить солдат, продолжая жать на газ и ехать вперёд. Миро понял, что ему нужно лекарство с названием «Викола», оно сможет помочь другу. Он продолжал судорожно рыться в сумке, откидывая в сторону всё, что попадалось под руку. — Нашёл! — раздался радостный крик Миро, нашедшего нужный препарат. — На голову пять капель! — командовал солдат, одновременно поворачивая руль. Открыв колпачок лекарства, Миро начал выдавливать капли на голову Лавина, который, по-видимому, лежал без сознания. — Одна, две, три, — доносился до солдата громкий шёпот, — четыре, пять. Ничего не произошло. Несколько минут ожидания, и Миро начал паниковать. Он осторожно коснулся плеча Лавина, пытаясь разбудить его, но всё тщетно. На глаза Миро навернулись слёзы, он не понимал, почему лекарство не действовало. С мольбой в глазах он взглянул на солдата, а тот, увидев его взгляд в стекле заднего вида, лишь спросил: — Какого цвета были иероглифы на пистолете? — Фиолетового, кажется, — неуверенно ответил Миро. — Но какое это имеет значение? — Значит, всё кончено. Фиолетовый означает высшую силу и скорость полёта пули. От ранения такой пулей нет существует лекарства. Всё рухнуло в одну секунду. В один момент Миро потерял огромную часть своей жизни — Лавина. Он лишь раскрыл рот в беззвучном крике, с ужасом наблюдая за тем, как кровь с новой силой хлещет из раны на голове. Через минуту, когда шок прошёл, Миро схватился обеими руками за волосы, до боли впиваясь ногтями в кожу головы. — Нет, нет, нет, — бормотал Миро, — нет, нет, нет. Лавин мёртв. Это значит, что у Миро больше нет того, кто поможет ему в преодолении трудностей. Больше нет того, с кем можно скоротать скучный вечер. Больше нет такого дорогого сердцу друга, с которым Миро провёл последние годы. Больше не будет весёлых разговоров, игры в прятки, совместных завтраков. Не будет ничего. Потому что Лавина больше нет. Слёзы градом полились из глаз Миро, он больше не мог сдерживать себя. Горячие слезинки падали на пол, смешиваясь с кровью. Слёз было много. Крови — ещё больше. Всю оставшуюся часть долгого пути солдат и Миро провели в полном молчании. Последний ехал, закрыв глаза, не думая ни о том, куда его везут, ни о том, что он будет там делать. В его душе была пустота. И боль за друга, за единственного близкого ему человека. Которого теперь нет. Оглушённый горем, Миро даже не заметил, как прошли долгие восемь часов поездки, и как машина выехала на сельскую дорогу. Солдат въехал во двор какого-то дома, на вид ничем не примечательного: деревянные дощатые стены и черепичная крыша коричневого цвета. Подняв на дом затуманенный взор, Миро тихо спросил: — Где мы? — В безопасном месте, — последовал ответ. — Что случилось? Кто все эти люди? — Иностранные военные. Они объявили нам войну. В груди Миро всё похолодело. Это страшное слово — война. С детства всем рассказывали про это жуткое время, когда родители хоронят своих чад, а дети лишаются родителей. Не на какое-то время, а навсегда. Война — это боль, страх за свою жизнь и за жизнь своих близких. Война — это ежедневные потери. Не каждый способен пережить это время, но некоторые обязаны. Солдаты обязаны защищать свою Родину, не щадя себя. Чтобы преодолеть военное время, — самое страшное из всех, — необходимы храбрость, мужество и поддержка. Все ужасные рассказы о войнах, все фильмы и реальные истории вмиг пронеслись в голове Миро. Он смотрел прямо перед собой, не понимая, что происходит. Из размышлений его вырвал солдат, который выкатил коляску с Миро из машины и направился с ним в дом. — Ты останешься со мной, правда? — оказавшись внутри, вдруг спросил Миро. — Я? Да, конечно, — согласился военный. — Ты же не можешь заботиться о себе сам. Кстати, как твоё имя-то? — Миро Крели. А моего друга звали Лавин, — на этом месте слёзы вновь заблестели в серизне глаз Миро. Парень и не пытался скрыть свои слёзы. Он знал: ему нечего стыдится, ведь лучший друг навсегда покинул его. Миро всё никак не мог успокоиться. Он рыдал всё громче, его всхлипы разносились по всей комнате. Солдат взглянул на него, наклонив голову в бок, и попытался изобразить в глазах сочувствие. — Этот парень был дорог тебе, да? — осторожно спросил он. — Вообще-то, он был единственным дорогим мне человеком, — со злостью в голосе выплюнул Миро, поднимая красные глаза прямо на солдата. — Эй, полегче, малой, — одёрнул его солдат. Тут Миро не выдержал: слишком много испытаний разом навалилось на него, просто сбивая с ног и затмевая разум. Он обессиленно опустился в старое потёртое кресло и попытался вытереть слёзы. Но Миро не удалось, слишком велика была его потеря. Солдат подошёл, сел на ручку кресла и начал гладить Миро по голове. Тот, почувствовав прикосновение, даже ничего не сказал, а лишь продолжал плакать, теперь уже тише, словно боясь, что солдат рассердится. — Мне страшно, — заскулил он. — Поверь, мне тоже, — вдруг заявил солдат. — Это только снаружи я холоден, как глыба льда, но на самом деле я тоже переживаю. У меня есть родители, друзья. Я боюсь за них. — Но как тебе удаётся бороться со своими чувствами? Скрывать их? — Такова доля военного, — усмехнулся солдат. — Мы должны верить в победу и быть сильными. Знаешь, тебе не стоит волноваться. Наши солдаты — отличные ребята, они смогут защитить всех, и тебя тоже. — Может, ты представишься? — попросил Миро. — Я сказал тебе своё имя, теперь твоя очередь. — Я — Алент, — ответил солдат. — Приятно познакомиться, Миро. И с этими словами он протянул парню руку. Тот крепко её сжал своей маленькой ладошкой, чувствуя, что по телу разливается тепло. Этот солдат внушал ему доверие. Миро чуть-чуть воодушевился и даже сделал попытку выдавить из себя улыбку. Нарочно. Сквозь слёзы. Невзирая на боль и страх. Где-то он читал, что, когда человек улыбается, мозг принимает это, как сигнал, что всё хорошо, помогая выделять гормоны счастья. И сейчас, улыбнувшись, Миро почувствовал, что ему стало чуточку легче. — Эй, малой, может, ты проголодался? — поинтересовался Алент. — Если честно, то я голоден, как волк, — искренне ответил Миро. — Сейчас что-нибудь сварганим. Подойдя к автомобилю, Алент достал из багажника несколько рыбных консервов и буханку хлеба. Ножом откупорив крышку, достал несколько рыбин и положил на кусок хлеба. Потом протянул готовое «блюдо» Миро. Тот с опаской откусил маленький кусочек, но буквально через несколько секунд уже уплетал бутерброд за обе щёки. А Алент сделал себе такой же бутерброд и вскоре присоединился к парню. — Ну что, вкусно? — Очень, — похвалил еду Миро, не переставая жевать. — Рад, что понравилось, — сказал солдат и плюхнулся в кресло, надвигая шапку на лицо, тем самым показывая Миро, что он устал и хочет отдохнуть. Но Миро не понял намёка. Он подошёл поближе и тихонько затормошил Алента за край его рубашки. Сначала он пытался не обращать внимания на назойливого подростка, но тот не унимался. Тогда солдат убрал шапку с глаз и недовольно посмотрел на Миро. — Чего тебе? — нехотя пробубнил он. — Ты мне поможешь похоронить Лавина? Уже через пару минут они стояли во дворе с лопатами, выкапывая будущую «могилу» для Лавина. Работали молча: было не до разговоров. Земля копалась легко, в ней почти не было камней, и уже через пять минут яма достигла подходящей глубины. Алент принёс усопшего и аккуратно опустил в землю. Прямо так, без одежды, без ритуалов. По-простому, по-военному. Несколько минут потом Алент и Миро молча стояли над могилой, а потом Алент промолвил: — Пойдём, — и взял Миро за руку, ведя за собой домой. Хотя, на самом деле, это месте с трудом можно было назвать домом. Ведь дом — это когда тепло и уютно, когда тебя окружают любимые люди. А эта деревянная избушка не то что похоже на дом, но является его полной противоположностью. Здесь холодно и пусто, любимыми людьми даже не пахнет. Оказавшись внутри, Миро снова поёжился, не то ли от холода, не то ли какой-то непонятной тоски вперемешку со страхом. Мрачная атмосфера происходящего угнетала его, а мысль о том, что на заднем дворе находится могила его друга, лишь усугубляла ситуацию. Внезапно рация в кармане Алента завибрировала. Тот тут же ответил на звонок и прокричал в трубку: — Прапорщик Алент Ресен на связи. — Майор Волин Конт на связи, — послышался голос на другом конце провода. — Вернуться на базу 01. Приказ генерала Лентума. Буду ждать. — Будет выполнено, товарищ майор. Прибуду в течение десяти часов. — Отбой. Алент спрятал рацию обратно в карман и сразу принялся за выполнение приказа. Быстрыми шагами он добрался до своей машины и стал забираться в кабину. Миро, наблюдавший за действиями Алента, подъехал к нему на своей коляске так быстро, как только смог. — Остановитесь, — крикнул он издалека. — Куда же вы? — Вызывают. Я не имею право отказываться, — равнодушно ответил солдат, прежде чем дверца автомобиля захлопнулась с негромким хлопком. Машина тронулась с места и вскоре скрылась из виду Миро. В его глазах застыли слёзы, он был очень расстроен. Этот солдат, внушавший ему доверие, тоже оставил его, как и все остальные. Просто уехал, ничего ему не объяснив. Больно. Опустив голову, Миро понуро подкатил ко входу в дом и зашёл внутрь, изо всей силы захлопывая дверь. Он был зол. Зол на Алента, на самого себя и на весь мир. Как можно было быть таким наивным, чтобы поверить, что этот военный останется с ним? Как можно было надеяться, что он будет опекать его? Когда надежды разбиваются вдребезги, это очень больно. Как жаль, что никто не может понять этого. А солдат ехал вперёд, к базе 01. Он размышлял о Миро. Этот славный паренёк запал в его души, и Алент сам не мог понять, почему. Миро с самого начала показался ему добрым, светящимся от тепла и сострадания, находящихся в его большом сердце. То, как он убивался из-за гибели друга, сильно тронуло солдата. Этот необычный подросток всё никак не покидал его голову. Его ребяческое выражение лица было очень милым, даже когда он не улыбался. Вдруг глаза Алента потускнели. Он вспомнил, как Миро поведал ему, что погибший друг, — Лавин, — был единственным дорогим ему человеком. А это означает, что больше у бедного Крели никого не осталось. Теперь он совсем один, в незнакомом и совершенно чужом ему доме в инвалидной коляске. — «Доктора обязательно сделают ему протезы», — пообещал себе солдат. — «Сейчас не время думать об этом. Необходимо сосредоточиться». Больше Алент не отвлекался на мысли о мальчике. Ведь в их огромной стране наверняка ещё множество таких, лишённых всего самого ценного. Но много ли тех, кто при всём своём горе сумел сохранять доброе сердце и быть способным сочувствовать, а не жаловаться на жизнь? Думаю, что нет. Когда до базы оставалось около ста километров, навстречу машине Алента выскочил другой автомобиль, из которого тут же высунулся человек, одетый в военную форму, и выстрелил прямо в переднее стекло машины Алента. Ресен не заставил себя долго ждать и открыл ответный огонь. Пистолет противника обладал жёлто-оранжевой окраской, а оружие Алента имело зелёный цвет. Пуля пролетела мимо врага, который в последнюю секунду исчез в кабине своего автомобиля. Тогда, быстро достав зелёную гранату, Алент мигом сорвал с неё кольцо и что есть силы швырнул в машину противника. А сам он быстро отогнал свой транспорт подальше от этого места, и правильно: через несколько секунд мощная взрывная волна прокатилась по дороге. Быстро взглянув в зеркало заднего вида, Алент довольно усмехнулся: от транспорта врага остались одни обгоревшие обломки. — «Повезло, что моё оружие зелёного цвета. Будь у него голубой или синий, а то ещё хуже — фиолетовый, то мне бы несдобровать. По счастью, всё обошлось». Алент помнил, как в первый раз узнал о классификации оружия и доспехов. Она заключается в порядке цветов радуги: чем сильнее оружие, тем дальше его цвет находится в порядке радужных цветов. Например, красный — свет самого слабого оружия, не способного нанести стеклу военного авто ни малейшего повреждения с первого раза. А вот фиолетовый, самый мощный из всех цветов, мгновенно разрушает практически любою броню. Но такое оружие встречается крайне редко, его доверяют только самым опытным бойцам, потому что фиолетовые пистолеты и доспехи сложны в изготовлении и применении. Поскольку Алент прилежно исполнял все поручения командиров, да и вообще тщательно изучал теорию, его «наградили» оружием зелёного статуса. Это считалось довольно почётным, особенно если учитывать, что многие его товарищи получили «оранжевый» и «жёлтый». Алент неустанно ехал вперёд и вперёд, не обращая внимания на усталость. На то, чтобы добраться до деревни, у него ушло порядка восьми часов, и столько же на обратный путь. Шестнадцать часов на ногах — это вам не шутка. Но солдату не привыкать. По долгу службы ему уже приходилось бодрствовать такое продолжительное время, а его товарищи, бывало, не спали ещё больше, так что Аленту было грех жаловаться. Но учитывая его относительно молодой возраст, — двадцать шесть годков, — то, когда ехать оставалось каких-то два часа, Алент начал клевать носом и отчаянно пытаться подавить подступающую зевоту. Он ехал, просто смотря на дорогу, а его мысли блуждали, как вдруг прямо в боковое стекло прилетела пуля, проделывая в нём дыру. Большая трещина прошла прямо через всё стекло. — Какого чёрта! — выругался солдат, бросая взгляд в сторону, откуда прилетела пуля. Незнакомец, сидящий в машине прямо напротив его, целился из пистолета, сплошь покрытого голубыми иероглифами. Не успел Алент сообразить, что происходит, как другой солдат стал стрелять очередью, вдребезги раскалывая боковое стекло. Этого противника ему не одолеть. Остаётся только использовать свою силу защиты. Алент сосредоточился настолько, насколько это было возможно, и, когда очередная пуля полетела прямо в него, защита сработала, как надо, так что он остался цел и невредим. Алент нажал на педаль газа, вырываясь вперёд. Всем известно, что машины Малисы, — а так называлась страна, в которой и происходили все действия, — занимают почётное место среди самых быстрых автомобилей мира. Поэтому Алент оторвался от погони неприятеля, но больше не смел отвлечься ни на минуту. Остаток пути прошёл без происшествий. Алент сумел благополучно добраться до военной базы 01 и припарковаться. Вылезши из кабины, он быстрой походкой направился к зданию, причём старался шагать, как можно твёрже и увереннее: нельзя было выдавать свою усталость. Подойдя ко входу, он увидел сторожевого, он бойко занимал свою позицию, и Алент даже позавидовал его бодрости. — Стой, кто идёт? — чётким голосом выговорил сторож. — Прапорщик Алент Ресен по приказанию майора Волина Конта прибыл, — ответил солдат, отдавая сторожу честь. — Пароль? — 01 Абсент, — сразу же отрапортовал Алент. Ведь, чтобы ничего не заподозрили, важно отвечать бодро и быстро. На самом деле, «Абсент» — довольно странное название для пароля. Хотя, это смотря как посмотреть. Зато никто из захватчиков и не продумает, что название алкоголя используется, как кодовое слово. Зато оно легко запоминается. Сплошные плюсы. Сторож пропустил Алента внутрь, и он направился в конец коридора, где и виднелась дверь, ведущая в кабинет генерала. Он постучал в дверь и, услышав короткое «войдите», отворил её и оказался прямо в комнате, у дальней стены которой стоял стол, за которым сидел сам генерал Лентум. — Здравия желаю, товарищ генерал! — бойко приветствовал его Алент, отдавая честь рукой. — Здравия желаю, — поздоровался Лентум, — садись. Алент подошёл к стулу и присел. Судя по мрачному лицо генерала, дела шли не очень хорошо. Наверное, что-то случилось в отсутствие солдата, что-то, о чём ему пока не было известно. Но на лице Алента не дрогнула ни одна мышца, он храбро смотрел на своего начальника, готовясь услышать последние новости, вне зависимости от их содержания. — Понимаешь, товарищ прапорщик, — начал генерал Лентум. — Вызвал я тебя по одной простой причине: на фронте просто не хватает рук. Первую битву выиграли линдровцы. — Вас понял, товарищ генерал, — ответил Алент. — Ну и молодец. Завтра поступаешь в командование полковника Фиба. Приказ понятен? — Так точно, — проговорил Алент. — Разрешите идти? — Задержись ещё ненадолго. Видишь ли, тут такое дело, ведь ты недавно участвовал в эвакуации пациентов больницы Шариго, верно? — Так точно, — голос солдата терял уверенность: Алент не понимал, куда клонит генерал. — И, насколько мне известно, в твоё распоряжение поступил парень по имени Миро Крели? — продолжал генерал. — Так точно, — отвечал Алент, а сам судорожно пытался найти причину такого расспроса генерала, но всё безрезультатно. — И как он тебе? — задал неожиданный вопрос Лентум. — Миро? Он славный малый, очень добрый и очень чувствительный. По дороге в деревню он лишился друга, но, думаю, он справится с утратой, — начал рассказывать Алент, но, увидев, как генерал поднял руку, останавливая его, умолк. — Славный малый, говоришь? Надеюсь, ты не забыл про главное правило военного времени? Никаких отношений во время войны, слышишь меня? Никаких! Тебе ли не знать, какое наказание за этим следует. Алент удивлённо поднял брови. Он и не думал ни о чём таком, но он прекрасно знал, что генерал Лентум — очень подозрительный по своей натуре человек. Но его тоже можно понять: начальник и должен быть внимательным по отношении к своим подчинённым, чтобы заметить и предотвратить малейшую угрозу, исходящую от них. Но это уже было перебор! Тут бы любой человек, даже самый спокойный и уравновешенный взбесится, что уж говорить об уставшем солдате. — Товарищ генерал! Что вы такое говорите! Я и не думал… — чуть повысив тон, попытался возразить Алент, но генерал снова поднял руку, перебивая его. — Не нужно оправданий. Уж мне ли не знать о твоей ориентации. К тому же, ты ещё слишком молод, чтобы задумываться о серьёзности таких вещей. Нет, я не хотел унизить или оскорбить тебя, лишь предостеречь от необдуманного поступка, — объяснил Лентум. Воспоминания накатили на Алента. Он вспомнил, как когда-то, на окраине Малисы, он осмелился поведать генералу о своей нестандартной тяге к мужчинам. На его удивление, Лентум отреагировал достаточно адекватно, конечно, немного удивился, но потом сказал, что сейчас довольно много мужчин, которые тянутся к людям своего пола. С тех пор Алент и Лентум стали неплохими друзьями. Но они постепенно отдалялись друг от друга, и поэтому, когда генерал вспомнил об ориентации Алента, тот немного смутился. — Хорошо, товарищ генерал, — наконец ответил солдатт. — Разрешите идти. — Иди, — позволил Лентум. Алент вышел из кабинета генерала совершенно уставшим и, радуясь, что наконец-то сможет выспаться, побрёл в свою казарму, где уже отсыпались после тяжёлой ночи другие его товарищи. Дойдя до своей койки, Алент разделся и лёг. Никогда в жизни ему не спалось так хорошо, как сегодня. На следующий день, как только солнце показалось из-за горизонта, Алент уже был готов отправиться в путь. Неподалёку от базы 01 находился город, и одном из домов и было решено поселить Алента с его подопечным — Миро. Весь путь от базы до города прошёл спокойно, за исключением одного инцидента. Примерно на середине пути очередная вражеская машина показалась на горизонте. В кабине находилось двое: их лиц не было видно из-за шлемов, через которые были видны только глаза и рот. По-видимому, они были хорошо защищены, но цвет их оружия выдавал слабость силы их боя. — Оранжевый, — фыркнул Алент и, быстро высунувшись из машины, выстрелил в автомобиль и тут же спрятался обратно. Оранжевая броня не смогла защитить стекло от поломки. Оно треснуло, открывая Аленту путь к сидящим в кабине. Те попытались открыть ответный огонь, но их оружие оказалось слишком слабым. Алент выстрелил очередью, один из врагов успел пригнуться, а вот другому не поздоровилось. Пуля попала прямо в его висок, проламывая шлем и заходя глубоко в голову. Громкий крик отчаяния и боли послышался из машины, раненый рухнул, а кровь всё хлестала из его раны. Но он был ещё жив. Второй попытался выстрелить в ответ, но Алент не мешкал ни секунды и сразу же выстрелил ему в грудь. — Получайте, дрянные вы, линдровцы! Нечего было в нашу страну лезть! — торжествовал он, наблюдая за тем, как второй враг в изнеможении облокотился на спинку своего кресла. Алент не скрывал своей радости, видя поверженных врагов, в чьих телах застряли пули, и наблюдая за тем, как они истекают кровью, считая свои последние минуты. И Алент не был кровожадным, нет. Он стремился к справедливости во всём, и на войне тоже. Ведь именно люди страны Линдра решили напасть на мирных жителей Малиса. Поэтому им не будет пощады. Они отняли жизни многих невинных людей, которые не могли даже защититься. И по этой простой причине Алент не остановится, пока каждый человек этой теперь ненавистной ему страны Линдры не будет мёртв. Остаток пути прошёл без происшествий. Добравшись до своего дома, Алент быстро оглянулся и вошёл внутрь. Он быстро нашёл свою квартиру и, оказавшись внутри, тут же направился в одну из комнат, где находился огромный портал высотой со взрослого человека. Портал представлял из себя тонкую чёрную рамку, с голубым свечением посередине. Это свечение завораживало, в нём каждый мог увидеть что-то своё, а конкретно Алент видел там небо. Мирное, светлое небо, каким оно было до начала войны. Небо, которое он и все другие армейцы поклялись вернуть. Сосредоточившись максимально, Алент представил пятнадцатилетнего парня с короткими чёрными волосами и серыми глазами, немного грустными, но одновременно очень глубокими. Алент представил себе Миро. И в этот же момент рядом с порталом возник тот, кто только что существовал только в сознании солдата. Миро собственной персоной, сидя в инвалидной коляске, появился прямо перед Алентом. Он испуганно взглянул на солдата. — Что произошло? — дрожа, спросил Миро. Сердце бешено колотилось в его груди, будто собираясь выскочить наружу. Вот он только что был в деревянной избушке и смотрел в окно, как вдруг очутился здесь, рядом с Алентом Ресеном! Парень не мог понять, что случилось, и каким немыслимым образом он сейчас находится в этом непонятном месте. — Не волнуйся, Миро, — попытался успокоить мальчика солдат. — Я — Алент, помнишь меня? — Миро кивнул. — Я телепортировал тебя сюда, потому что получил приказ выдвигаться на фронт, а портал поможет мне быстро попасть на поле боя. Миро потряс головой, напрягая извилины, но всё равно не понял, о чём говорил Алент. Несколько секунд он сидел молча, но потом, не выдержав, всё-таки задал следующий вопрос: — Так, портал, это ясно. Но почему же мы тогда сначала были в той деревне, а теперь переехали сюда? — Я же сказал, — начал объяснять Алент, — что меня неожиданно вызвали, я думал, что просто должен защищать тебя, но оказалось, что на фронте не хватает солдат. Понимаешь ты это? Миро неуверенно кивнул. Что-то радостное всколыхнулось в его груди. Алент не оставил его, а забрал с собой! Значит, он не будет проводить все дни и ночи в полном одиночестве. Хоть какая-то хорошая новость за последние несколько дней. — Значит, отлично, — слабо улыбнувшись, произнёс солдат. — Кстати, — смерив взглядом Миро, добавил Алент, — ты же не думаешь, что я позволю тебе остаться здесь вот в таком состоянии, правда ведь? — Я не совсем понимаю, о чём вы… — Я про твою, — Алент запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, — травму. Я не смогу быть здесь всё время и буду возвращаться поздно. К тому же, в один день я могу не вернуться… Солдат замолк, но, несмотря на то, что в его глазах не появилось ни одной слезинки, Миро быстро понял, что тот очень волнуется. Миро медленно подъехал к Аленту, смотря на него снизу-вверх. Вдруг он взял солдата за руку, крепко сжимая её в своей. — Что ты делаешь? — взволнованно проговорил Алент. — Я пытаюсь успокоить тебя. У меня это хорошо получается, — без тени гордости ответил Миро. — Я же вижу; ты боишься… Алент потупил взор. Конечно, он боялся. Не только за себя, но и за своих близких, за родных, за друзей и просто за всех людей в целом. Его ужасала мысль о том, что однажды он может не вернуться с поля боя. Но такова доля солдата. Он должен побороть в себе это жалкое чувство — страх, не дать ему одолеть себя. Алент прикрыл глаза, и Миро заметил, что едва заметный румянец проступил на бледных щеках солдата. Было видно, что он не хотел показаться парню слабым, не способным побороть страх смерти. — Помнишь, ты сам говорил мне, что нужно не сомневаться, а идти вперёд, к победе? Сейчас моя очередь напомнить тебе об этом. Страх помешает тебе одолеть врага, поэтому важно побороть его! Ты обязательно одержишь победу, и тогда в нашей стране воцарится мир и спокойствие. Что бы ты не думал, знай: я верю в тебя, — проговорил Миро, не выпуская руку Алента. Вдруг в карих глазах солдата промелькнула зелёная вспышка, еле заметная для человеческих глаз. Он улыбнулся, опустился на колени, оказавшись на одном уровне с Миро, и крепко обнял его. Алент осторожно сжимал тело парня в своих сильных руках, а потом, отстранившись, сказал одно короткое слово: — Спасибо. Через некоторое время молчания, Миро спросил: — А вы не договорили, — снова перейдя на «вы», начал он, — что-то про мою травму. — А, про травму! — вспомнил солдат. — Я предлагаю сходить к моему знакомому доктору на базе 01, который сумеет сделать тебе железные протезы. Будешь ходить, как все здоровые люди! Что думаешь? Миро не сразу поверил своим ушам. Он? Сможет ходить, как все люди? Да это же самая сокровенная, самая большая мечта парня с того момента, как он попал в больницу. Врачи говорили что-то про возможность такой операции, но отметали эту затею из-за высокой цены самой процедуры и протезов. А теперь Алент предлагает ему это бесплатно? Миро был просто повергнут в шок, поэтому ответил не сразу. Но, всё-таки собравшись, он выдавил: — Это было бы просто чудесно! Спасибо вам большое, спасибо! Я не знаю, как вас благодарить. — Во-первых, не за что, — с улыбкой на лице заявил солдат. — А во-вторых, попрошу обращаться ко мне на «ты», не нужно делать меня старше, чем я есть на самом деле, договорились? Миро тоже улыбнулся. Эта улыбка была больше любых слов для Алента. Он похлопал парня по плечу, а потом без лишних слов позвонил куда-то по рации. Некоторое время он разговаривал с кем-то в другой комнате, и до Миро доносились лишь обрывки фраз, но через десять минут Алент вернулся. — Поздравляю тебя, сам доктор Мик согласился ставить тебе протезы, — поделился радостной новостью солдат. — Но это же не больно, правда? — обеспокоенно поинтересовался Миро. — Не волнуйся. Операции — это его способность. Он с рождения наделён даром исцелять людей и делать их счастливее. Операция не займёт и часа, ведь Мик буквально создаст эти протезы из воздуха и сразу же приставит к твоим ногам, — объяснил Алент. — Знаю, это звучит несколько немыслимо, но, поверь мне, это так. — Спасибо, — повторил Миро. — Вы…ты не представляешь, как это важно для меня. — Значит, так, — сказал задумчиво солдат. — Ты остаёшься здесь, а я поступаю в командование старшего офицера. Чувствуй себя, как дома. Когда Алент скрылся за входной дверью, Миро решил исследовать квартиру, в которой ему предстояло жить. Она была небольшая, двухкомнатная, но довольно уютная. В одной из комнат стоял портал, а в другой — книжный шкаф почти до потолка, доверху забитый книгами. Миро взял с полки одну книжку в потрёпанной обложке и прочитал название: «Сапфир». Поставив книгу обратно, он выбрал другую, название на обложке гласило «Ганеша». Пересмотрев ещё несколько книг, Миро наткнулся на маленький журнал с названием «Завеса». Эти названия были несколько необычными, Миро даже сказал бы, странными. Он вдруг решил, что читать ему не хочется, и продолжил исследовать дом. Кухня оказалась очень маленькой, в ней стояла маленькая духовка с плитой и переносной холодильник. Небольшой столик с двумя стульчиками находился у дальней стены. В общем, было мило и довольно уютно, как отметил про себя Миро. В ванной комнате, помимо непосредственно ванны, стояли раковина и стиральная машина. На полу, выложенному плиткой, виднелись крохотные трещинки, создающие иллюзию паутинки. Миро вернулся в комнату со шкафом, чтобы рассмотреть кровати, на которых ему с солдатом предстояло спать. Они были небольшие, а у одной из кроватей была сломана ножка: Миро понял это по скотчу, обматывавшему дерево. В коридоре Миро заметил настенные полки, уставленные всякой всячиной. Чего здесь только не было: и деревянные статуэтки, и старые чёрно-белые фотографии, и ракушки, судя по всему, привезённые с моря, а на одной из полок даже лежала настоящая губная гармошка. Миро взял с полки инструмент, поднёс ко рту и начал играть. Он погрузился в ностальгию, ведь когда-то в детстве, когда Миро было всего восемь-девять лет, родители специально наняли ему репетитора, который обучал мальчика игре на губной гармони. И сейчас, когда Миро снова услышал звуки этого чудесного музыкального инструмента, он не сдержал слёзы. Эти звуки терзали его сердце, заставляя окунаться в мучительное прошлое, вспоминать катастрофу в школе и расставание с родителями. Эти звуки были такими родными и волшебными и одновременно такими холодными и пугающими. Миро почти слышал, как мелодия отдаётся эхом в пустом доме. Здесь нет никого. Только он наедине со своими воспоминаниями. Наедине с болью, наедине со своими мыслями, наедине с самим собой. Миро аккуратно вернул гармошку на место. Его руки дрожали, а непонятная нахлынувшая тяжесть отдавалось гулом в ушах и голове. Впервые он почувствовал себя по-настоящему одиноким. Чтобы отвлечься, Миро направился в комнату с книжками, но вдруг обнаружил ещё одну дверь. Когда он дёрнул ручку, дверь не открылась. Приглядевшись поближе, Миро понял, что она отличалась от других дверей: большим размером и материалом — эта дверь была изготовлена из железа, в то время как все остальные — из дерева. — «Это странно. Возможно, за ней что-то спрятано, как в фильмах», — пронеслось в голове у Миро. Поскольку спустя несколько попыток дверь так и не поддалась, он решил бросить эту затею, а потом, по возращении Алента, поинтересоваться у него этим таинственным входом. Смирившись с тем, что дверь не получится открыть, и поборов в себе любопытство, Миро направился в спальню. Он наугад выбрал одну из многочисленных книг, с названием «Сапфир», а потом углубился в чтение. Нельзя сказать, что книга была очень уж интересной, просто Миро было необходимо занять себя чем-нибудь, а в этой квартире особых развлечений, кроме чтения книг, не намечалось. Книга описывала драгоценный камень сапфир, его цвета, плотность, твёрдость и прочие признаки, о которых обычно пишут в научно-популярной литературе. Разумеется, пятнадцатилетнего парня эта книга мало заинтересовала. Но Миро нашёл в себе силы продолжить читать, иначе в его голову начали бы снова лезть назойливые мысли. Прошёл час. Ещё один. Миро продолжал читать. Ему казалось, что за пару часов он узнал о сапфире больше, чем кто-либо другой. Подумать только, а ведь это всего лишь камень, хотя и драгоценный. Раньше Миро не подумал бы, что про камень можно написать столько всего. Но ведь никогда не поздно узнать что-то новое, правда? Узнав о сапфире побольше информации, Миро стал считать его одним из самых таинственных минералов. Например, он узнал, что существуют двухцветные сапфиры: красно-синие, жёлто-зелёные и прочих сочетаний цветов, которые только можно подобрать. Прошёл час. Ещё один. Миро уже заснул прямо в своей инвалидной коляске, прямо с книгой в руках. Переживания последних дней и постоянный стресс окончательно вымотали его. Но, как только Миро перенёсся в удивительное царство Морфея, он тут же нашёл укрытие от мирских проблем. Здесь, в мире снов, можно не бояться почти ничего, ведь это самое безопасное пристанище для человеческих душ, как гласят древние легенды. Опасаться стоит, пожалуй, лишь одного — проснуться. Казалось бы, одно мгновение — но оно вмиг сотрёт все краски мира Морфея, удивительного мира снов, и ты вновь окажешься в своём обычном, реальном мире, полном страхов, болезней и проблем. Наступило утро. Всю ночь Миро спал, как убитый, и проснулся лишь когда солнце уже было высоко. Миро подвигал затёкшими плечами, разминая их, и потянулся. Чувствовал он себя не очень хорошо: из-за одежды, в которой он провёл всю ночь, тело было липким от пота, да к тому же, всё тело ныло из-за неудобного положения. Из кухни послышались шаги. На секунду Миро стало страшно, но, когда Алент показался в дверном проёме, от былого страха не осталось и следа. — Привет, — радостно поприветствовал солдата Миро. — С добрым утром, Миро, — позёвывая, ответил солдат. — Ну что, готов вновь обрести ноги? — Как никогда, — с улыбкой произнёс Миро. — Тогда давай завтракать, а потом поедем на базу. По дороге в ванную, взгляд Миро снова упал на нижнюю полку, на которой лежала губная гармошка, на которой он играл вчера. Он остановился, и Алент заметил его замешательство. Проследив за глазами парня, солдат понял, что тот смотрел на гармонь. — Нравится? — хитро спросил он. — У меня была такая в детстве, — уклончиво сказал Миро, отводя взгляд от инструмента. — Дарю, — сообщил Алент. — Я всё равно не умею на ней играть. — Спасибо, — робко поблагодарил Миро, вертя в руках гармошку. — Может сыграешь? — вдруг попросил солдат. Медленно поднеся инструмент к губам, Миро на секунду завис. Он не хотел будоражить воспоминания, но поборол страх и заиграл свою любимую мелодию. Сладкие звуки раздавались по квартире, Алент даже присел на стул, зажмурив глаза и наслаждаясь чудесной музыкой. А мелодия всё лилась. Она была переливчатой, лёгкой и простой. Солдату она напомнила его детство, когда он был совсем маленьким мальчиков и бегал по обширному полю во ржи. Он бежал, бежал, а один его очень хороший друг играл на губной гармошке. Эти звуки стали самыми родными сердцу солдата и даже сейчас, в это тяжёлое время, Алент нашёл в себе силы улыбнуться, поддавшись чарам исцеляющей от душевных ран музыке. — Какая же красота, — промолвил он, когда Миро закончил игру. — Мне очень нравится этот инструмент своей простотой, — признался парень. — Не то что там какой-нибудь величавый орган или фортепиано. — Я тоже люблю простоту. Во всём, — согласился солдат. — Ладно, что-то мы отвлеклись, завтракать пора. Алент и Миро принялись за еду. Ели молча, каждый думал о своём. Завтрак был очень простым: обыкновенная гречка без молока и масла и ломоть хлеба, почти чёрствого. Но всё равно эта ничем не примечательная еда была люба и солдату, и Миро, ведь простота — вот что украсит любое блюдо. Так приятно провести утро не в одиночестве, а рядом со своим товарищем по несчастью. Вдруг Миро вспомнил про таинственную железную дверь, на которую он наткнулся вчера, и которая была заперта. — Алент, — начал Миро, — а что это за дверь такая железная? И почему она заперта? Там что-то спрятано? — Многовато вопросов, юнец, — вздохнув, проговорил солдат. — А если и спрятано, то тебе-то что? — Просто интересно, — нарочито равнодушно ответил Миро, хотя огоньки в его глазах выдавали его с головой. — Но может всё-таки расскажешь, а? — не выдержав, взмолился он. Зелёная дымка вновь промелькнула в глазах Алента, он хитро сощурился и наклонился прямо к уху Миро. — Оружие там, — тихо прошептал он. — Огнестрельное. — Поня-ятно, — протянул Миро, удивлённый необычайным открытием. Подумать только: в квартире есть тайный склад для оружия! Интересно, а много там его? И почему солдат прячет его, и сначала вообще не хотел рассказывать Миро? А может, это очень сильное оружие? Все эти многочисленные вопросы закрутились в голове Миро, он широко раскрыл глаза и приоткрыл рот. — Вот ключ, — внезапно добавил Алент, прерывая ход мыслей парня и показывая маленький ключик на нитке, висящей на его шее. — Только я вам его не отдам, потому что у вас документов нету. Здесь оба мужчины рассмеялись. Миро хохотал почти до слёз, но его смех был прерван гудком рации. Алент нахмурился и ответил на звонок. Через минуту рация исчезла в кармане солдата, а он сам быстрыми шагами направился в комнату с порталом. — Что случилось? — спросил Миро. — Да что же это такое! — Срочный вызов. Нужно подкрепление, — коротко и быстро бросил Алент, прежде чем скрылся в голубизне портала. Миро остался совсем один. Он был очень напуган столь неожиданным известием, сердце стучало в его груди, как сумасшедшее. Он так и остался перед порталом, в ожидании возвращения солдата. А сам Алент, оказавшись прямо на поле боя, первым делом осмотрелся, держа палец на спусковом крючке своего зелёного пистолета. Вокруг носилось великое множество людей, в этой свалке было бы сложно отделить своих от врагов, если бы не различная униформа солдат. Алент быстро сориентировался и послал пулю в одного из врагов, сражавшегося с его товарищем. Внезапно он почувствовал несильную боль в районе плеча и, обернувшись, увидел человека — судя по всему, своего нового врага. По счастью, бронежилет, который носил солдат, уберёг его от пули. Но, заметив на оружии противника иероглифы голубого цвета, Алент понял, что нужно быстро придумать хитрую стратегию. Он поднял руки вверх, кладя пистолет на землю. Его противник ухмыльнулся. — Не знал, что в Малисе такие трусливые солдаты, — проговорил он, обнажая ряд белых зубов. Он подошёл к лежавшему на земле зелёному пистолету Алента и нагнулся, чтобы поднять его. Но не тут-то было. Алент в один момент выхватил второй пистолет из кобуры и послал пулю прямо в голову врага. А тот, по-видимому, был защищён хуже, чем вооружён, потому что сразу пошатнулся и в следующую секунду уже лежал на земле, которая багровела от крови, вытекающей из раны. А Алент быстро подобрал оба пистолета с земли: свой — зелёного цвета, и вражеский — голубого. Свой пистолет послушно занял место в кобуре, а голубой остался в руке Алента. — Получай, сука! — выплюнул он, выстреливая в поверженного врага второй раз, чтобы быть уверенным в его смерти наверняка. Потом на Алента снова налетел солдат, тоже с голубым пистолетом. Началась очередная схватка. На этот раз враг был сильнее, чем предыдущий; он не давал Аленту ни единой возможности даже слова вставить. Алент даже не мог использовать свою фирменную стратегию, — фальшивое поражение, как он её называл, — потому что боялся, что враг просто не успеет выслушать его, а просто пробьёт ему череп. Внезапно он почувствовал резкую боль в животе и упал на землю, корчась от жжения в ране. Он уже видел, как враг подбежал к нему и наставил на него свой голубой пистолет. Алент попытался что-то сказать, но изо рта вырвалось только бессвязное бульканье. Его пальцы разжались, выпуская пистолет, и даже не было сил достать запасное оружие. Кровь струями хлестала из глубокой раны на животе Алента, который просто лежал посреди поля боя, где раздавались чьи-то предсмертные крики, звуки выстрелов. Алент в изнеможении простонал и зажмурил глаза, готовясь принять в своё тело ещё одну пулю, а после умереть смертью многих солдат. — Отойди от него, ебаный трус! — услышал Алент сквозь звон в ушах чей-то до боли знакомый голос. Противник с голубым пистолетом обернулся, и в него тут же прилетела пуля из такого же голубого пистолета. Но она вошла ему в руку, да притом неглубоко, видимо, броня, которую носил солдат, тоже была голубого статуса. Но подбежавший просто не давал врагу опомниться, то и дело посылая в него пули, одну за другой. Но он сам не остался в стороне и вступил в бой с новым противником, забывая о лежавшем Аленте. А тот, не в силах больше терпеть боль, лишился чувств. Когда Алент открыл глаза, то понял, что находится в каком-то помещении. Стены были белоснежного цвета, а сама комната тоже была светлой-светлой, словно облако в небе. Боль от раны будто рукой сняло, да и раны на животе больше не было. Алент поднялся со своего места и увидел, что это была самая обыкновенная больничная койка. Вдруг дверь отворилась и в помещение вошёл ещё один солдат. — Алент, наконец-то ты очнулся! — радостно воскликнул он, подходя ближе. — Рики! Я думал, что не увижу больше тебя… а где я? — В нашем медицинском пункте. Тебя ранили, но я был рядом и доставил тебя сюда, — с некой толикой гордости объяснил Рики. — Я не выдержал, если бы потерял ещё и тебя, — с этими словами он подошёл к другу и крепко обнял его. — В каком смысле «тоже»? — чувствуя, что у него внутри всё холодеет, произнёс Алент. — Моих родителей убили, — проговорил Рики дрожавшим голосом. Алент не стал отвечать, а лишь снова обнял Рики. Конечно, для него это огромная потеря, Алент не знал, как бы он отреагировал на такое ужасное известие. Смерть… Одно страшное слово, способное отнять у человека всё. Буквально. Его жизнь, его близких, его родных, его дом, его счастье. Но война невозможна без смерти. Поэтому нужно продолжать бороться, бороться за победу во что бы то не стало. — Знаешь, тебе повезло, — тряхнув головой, заметил Рики. — Последние лекарства остались, — и махнул рукой на стоявшие на полке голубые баночки с различными жидкостями. — Это — последние препараты голубого статуса. Зелёные бы тебе не помогли, ведь ранил же тебя голубой подонок. — Спасибо тебе. За всё, — со слабой улыбкой поблагодарил Алент. — Но мне надо идти, — чуть погодя добавил он. — Миро, наверное, меня уже заждался. — Ах, Миро… — протянул Рики. — Конечно, конечно, — он начал отстукивать ногой по полу определённую мелодию, которая успокаивала его хотя бы немного. — Кстати, а доктор Мик сейчас здесь? — вдруг спросил Алент и широко улыбнулся, когда Рики кивнул. — Тогда я сейчас телепортируюсь к Миро и приведу его сюда. Доктор согласился поставить ему протезы. — Тогда удачи, — искренне пожелал друг и вышел из палаты. Прошло два часа. Удивительно, но для того, чтобы поставить Миро протезы, потребовалось так мало времени. Доктор Мик действительно обладал уникальной способностью врачевания. И недаром был признан одним из лучших докторов страны. Несколькими взмахами и замысловатыми движениями рук он сумел сотворить чудо — сделать Миро ноги, почти как настоящие. Парень был просто вне себя от счастья. Когда он с Алентом вернулся в квартиру, он тут же бросился обнимать солдата. — Огромное Вам, то есть, тебе, спасибо! — тараторил он. — Я просто не верил, что такое возможно, не знаю, как тебя благодарить! — Эй, спокойно, малой, — хлопая того по плечу и не спеша отстраняться, заметил Алент. — Ты славный парень и заслужил хоть немного счастья в этой жизни. — Ещё раз спасибо! — не переставал благодарить его Миро. — И тебе, и доктору Мику. Это лучший подарок на день рождения! — День рождения? А я и не знал, — задумчиво произнёс солдат. — Ну, поздравляю. А сколько тебе исполняется-то? — Шестнадцать! — гордо ответил Миро, как малыш на вопрос деда Мороза. — Совсем большой! — Не говори со мной, как с ебаной малолеткой, — смешно надув губы, проговорил Миро. — А ты не ругайся, — пожурил его солдат. — К тому же, как не называть тебя малолеткой, если обижаешься по пустякам? Здесь Миро совсем обиделся и отодвинулся от солдата. Но буквально через секунду его вновь прижали к широкой груди Алента. Тот, погладив парня по голове, тихо сказал: — Да я ж пошутил. Не дуйся. — Да я не дуюсь, — отмахнулся Миро. Так и закончилась эта, — нельзя сказать, ссора, — заминка. Мужчины быстро нашли общий язык и вообще почти никогда не ссорились. Не то было время, чтобы силы на споры тратить. Вот снова раздаётся звонок рации и вновь солдата призывают на фронт. Алент без лишних слов направляется к порталу, попутно доставая уже голубой пистолет из кобуры. Один момент — и мужчина исчез, оставив Миро одного. Только Алент покинул квартиру, как раздался стук в дверь. У Миро душа ушла в пятки, он так и замер на месте. Дрожащими шагами он придвинулся к двери и осторожно посмотрел на маленький сенсорный экран, висящий на стене рядом с дверью и показывающий, есть ли кто за ней. На экране Миро увидел человека средних лет. У него было несколько морщинок на щеках и на лбу, а в целом он выглядел довольно молодо. Человек постучал ещё раз. — Кто там? — как можно твёрже спросил Миро. — Сосед, из квартиры напротив, — послышался ответ. — Друг Алента Ресена. Отчего-то этот незнакомый человек внушал Миро доверие. Помнится, в одном из разговоров с Алентом тот вскользь упомянул какого-то Шерана. Похоже, это и был человек, стоящий за дверью. Но лишняя осторожность никогда не бывает лишней. — Имя? — спросил Миро, и тут же получил очередной верный ответ: — Шеран Рюко. Этого было достаточно, чтобы Миро открыл дверь и впустил внутрь соседа. Шеран зашёл и боязливо осмотрелся, а потом закрыл за собой дверь. Не успел Миро открыть рта, чтобы сказать хоть что-то, а Шеран уже начал изливать информацию. — Я Шеран Рюко, давний друг Алента. Мы познакомились в летнем лагере и с той поры стали довольно неплохо ладить. Так вот, я предчувствую беду. Что-то очень плохое движется на Алента, а значит, и на тебя тоже. — Подождите, — остановил его Миро, начавший запутываться. — Что за беда? — Я не знаю, — выдохнул Шеран. — Но моя интуиция никогда не подводит. — Это Ваша способность? — уточнил Миро и получил кивок. — Но что мы должны сделать? — испуганно спросил он. Шеран опустил глаза и несколько секунд стоял, тупо глядя в пол, как будто находясь в коме. Он замер и, — как показалось Миро, — даже перестал дышать. Но спустя некоторое время он будто очнулся и, широко открыв глаза, прохрипел: — Сегодня. Скоро. Алент Крели. Погибнет. На поле боя. От гнусных рук врагов. Лицо Миро перекосилось ужасом. Мысль о том, что Алента не станет, выбила его из колеи. Он схватился за голову и начал быстро шагать по комнате то в одну, то в другую комнату. Наконец остановившись, он задал очередной вопрос: — Возможно его спасти? И если да, то как? — Отправляйся на поле боя. Там ты всё увидишь и сразу поймёшь, что делать. Это твой выбор. Прощай, — закончил Шеран и покинул квартиру. Миро стоял, будто не чувствуя ничего. Слова пророка звоном отдавались в ушах, а все мысли как будто испарились из головы. Миро не чувствовал ни страха, ни отчаяния. Им овладело стремление спасти Алента — друга, опекуна, попечителя — не важно, главное, что он был дорог парню и его смерть было необходимо предотвратить. Миро направился в комнату с порталом и через секунду уже исчез в его синеве. Очутившись на поле боя, Миро принялся судорожно выискивать Алента. Вокруг свистели пули, и одного этого свиста было достаточно, чтобы Миро понял, что совершил ошибку. Он шагнул на поле боя — страшнейшее из всех возможных мест. Здесь взрослые мужики дерутся не на жизнь, а на смерть, а он, — шестнадцатилетний парень, — вздумал рискнуть, попытать фортуну. Но назад пути уже нет: невозможно телепортироваться куда-либо с поля сражения, поскольку оно очерчено специальной полосой, не позволяющей использовать магию. Поэтому Миро принялся искать Алента, невзирая на битву. Повсюду раздавались звуки выстрелов и было видно солдат, падающих в предсмертном крике. -«А вдруг Алент не выдержал?», — пронеслась тревожная мысль в голове у Миро, но он тут же откинул её. — «Шеран сказал, что его можно спасти. Спасти». Спасти. Одно это слово звучало в голове до смерти перепуганного Миро. Спасти. Во что бы то ни стало. Спасти. Избавить от смерти, даже если для этого придётся пожертвовать собой. Спасти. Невзирая на страх, поселившийся глубоко в сердце, несмотря на ужас при виде невинной крови, текущей рекой. Спасти, несмотря ни на что. Миро должен спасти Алента. Он сделает это. Вот в гуще людей промелькнула знакомая макушка, и Миро увидел Алента, наставившего свой голубой пистолет на врага. Один точный выстрел в голову — и противник лежит в луже крови. До Миро доносятся отрывки слов солдата: «ебаный трус», «хуй без палочки», «гнусная овца». Кажется, что некоторые из услышанных ругательств придумал сам Алент, до того они необычны. Острая боль внезапно поражает Миро. Она разливается по всему телу, и парень валится на землю. Рана в области ребра кровоточить, пуля засела глубоко, ведь Миро вышел на поле боя совсем без защиты, в одной одежде. Он корчится на земле и совсем скоро лишается чувств от потери крови и страха. Последнее, что он увидел — голубые иероглифы на пистолете. Когда Миро открыл глаза, на него сразу же полился свет, режущий глаза и заставляющий парня защуриться. От боли не осталось и следа, магические лекарства сработали. Через пару минут, когда глаза Миро привыкли к свету, он поднялся с кровати, на которой лежал, и поковылял к двери. Хотя, вернее сказать, пошёл: его протезы целиком и полностью повиновались его движениям, ощущения почти такие же, если бы он сам ходил на своих собственных ногах. Дверь отворилась. В комнату вошёл Алент. В его глазах явно виднелось беспокойство, а синяки и ссадины сплошь покрывали лицо солдата. — Ну, и что это было? — послышался вопрос Алента. Миро недоумённо поднял взгляд на него, и переспросил: — Прости, что? Это «что» совершенно вывело Алента из себя. Этот ебаный подросток припёрся к нему на поле сражения, а потом ещё смеет не отвечать на его вопросы. Солдат двумя короткими шагами пересёк комнату, подошёл к Миро и наотмашь ударил того по лицу. Мальчик так и сел на кровать. — Живо отвечай, ты что, совсем охуел? Жить надоело? — кричал солдат прямо на Миро, не обращая внимания на слёзы в его глазах. — Я… — промямлил Миро, — мистер Рюко сказал… — Говори прямо! Зачем пришёл ко мне? Набрав в лёгкие побольше воздуха, Миро выпалил: — Мистер Рюко сказал, что ты погибнешь в сражении! Он сказал, что только я могу спасти тебя! — В героя захотел поиграть? Ты думал, что сможешь противостоять взрослым мужикам? — продолжал метать громы и молнии солдат. — Я… нет… Тут Миро не выдержал. Слишком много испытаний разом навалились на него. Но проблема в том, что Миро отчего-то поверил Рюко, его дару предсказания. Не стоило этого делать. Теперь парень, смазав слёзы тыльной стороной ладони, поднял красные глаза на Алента. — Зачем? — уже тише спросил солдат. — Зачем ты отправился за мной? — Я просто не хотел потерять тебя, — глотая слёзы и не переставая всхлипывать, проговорил Миро. — Прости меня, ради Бога, прости! Заключая Миро в крепкие объятия, Алент выдыхает с облегчением. Он чуть не потерял его. Солдат даже не успел заметить, как привязался к этому мальчугану-подростку. Ему нравится стоять, обнимая это крошечное тельце к себе, крепко-крепко, вдыхать лёгкий аромат его духов, почти неощущаемый. Алент любит ставить себя на роль опекуна-отца Миро, заботиться о нём. Теперь солдат твёрдо уверен: что бы ни произошло, он будет сражаться до потери сознания, пойдёт в огонь и воду, если это будет необходимо для спасения Миро. Алент не заметил, как стал зависимым от простого нахождения рядом с этим парнем. Он не успел осознать, когда успел влюбиться в него, хотя, казалось бы, они знакомы совсем немного. Видимо, любовь с первого взгляда всё-таки существует, как бы странно и неправдиво это ни звучало. Одна безумная мысль, как гром посреди ясного неба, лёгким пёрышком всколыхнулась в голове Алента. Он быстро нагнулся и прильнул губами к щеке Миро, оставляя на ней короткий поцелуй. Парень поднял на него глаза, но не оттолкнул. Наоборот, ещё сильнее обхватил своими ручонками талию солдата. — Знаешь, почему я так разозлился, когда увидел тебя там, на поле битвы? — вдруг проронил Алент. — Просто я не смог бы пережить твою потерю. — Я тоже, — ответил Миро, и это был самый лучший, самый лаконичный ответ. Руки Алента опустились ниже, опускаясь на талию Миро, словно спрашивая разрешения. Тот лишь прикрыл глаза, выдыхая, что и послужило зелёным сигналом для Алента. Но, когда его рука спустилась ниже, он замер, что-то как будто остановило его. — Нам… запрещено заводить отношения, — проговорил Алент. — Прости… — Что? Но почему? — Таково правило солдатов. Во время войны мы не имеем права на личную жизнь, — понуро объяснил Алент. — Но ведь никто не узнает, правда? — с надеждой в голосе и глазах спросил Миро, а потом сам ответил на свой вопрос: — Конечно, не узнает. И снова зелёная пелена промелькнула в глазах Алента. Солдат лишь улыбнулся, и продолжил свои действия. Миро не знал, какая способность дана ему с рождения. Он даже не догадывался, какой редкий и уникальный дар достался ему. Ровно так же, как и того, что эта сила может и подарить радость, и отобрать её. Вот джинсы Миро уже на полу, а футболка отброшена в дальний угол. Алент начинает раздеваться сам, быстро стягивает рубашку, за ней брюки, а затем и последнюю часть своего гардероба — боксеры. Теперь Алент предстал перед Миро во всей своей солдатской красе. Физическая подготовка давала о себе знать: Алент был мускулистым и подтянутым — мечта любой женщины, или парня, в данном случае. Вот Алент легко подхватил Миро на руки, мысленно говоря спасибо тренировкам по переноске раненых, ведь парень оказался довольно тяжёлым, но этот вес не сравним с весом взрослых ровесников Алента, которых ему приходилось таскать на собственном горбу. Вот Алент, одной рукой сдирая с кровати одеяло, бережно опускает Миро на упругий матрас. Потом стягивает с него трусы, попутно замечая, как заливаются алым румянцем щёки парня — ведь он в первый раз вверяет себя кому-либо. Но Алент уверен: он не разочарует Миро. Солдат начинает целовать лицо Миро — лоб, щёки, нос — пока не доходит до губ. Между их губами остались считанные миллиметры, Миро уже почувствовал обжигающее дыхание Алента — и не выдержал. Он сам прильнул к губам Алента со всей страстью, на которую только способен подросток. Вскоре Алент, осмелев, углубил поцелуй, проникая своим языком в прежде нетронутый рот парня. Потом солдат переходит на грудь, покрывает поцелуями тело Миро, исследуя его. На левом боку — россыпь крошечных родинок, почему-то казавшихся такими милыми Аленту. А он уже опускается ниже, целует стройные ноги Миро. — Войди в меня, — тихо просит Миро, ещё больше удивляя Алента своим характером. Алент сжимает гладкие ягодицы Миро в своих руках, радуясь про себя его чистоплотности. А сам парень просто любил быть гладким — просто так, не для кого-то там, а для себя. А Алент продолжает мять ягодицы, сжимая их всё сильнее, заставляя Миро часто-часто дышать. Вдруг сладкая ласка прекратилась. Миро услышал лёгкий скрип старой кровати, уведомляющий, что Алент только что поднялся. А тот подошёл к тумбочке, доставая оттуда смазку. — Ты хранишь дома такие вещи? — удивлённо произнёс Миро. — Это что-то вроде штаб-квартиры. Здесь должно быть всё самое необходимое, — подмигивая парню, ответил Алент. Минута — и ласки продолжились: скользкие от смазки пальцы умело проникали в анус Миро, растягивая его, вызывая громкие протяжные стоны. Парень и подумать не мог, что это может быть так приятно. А Алент продолжал разработку, и вскоре его пальца оставили анус Миро, а на их месте очутился член. Его головка упёрлась в анус, а потом Алент вошёл в парня, сначала наполовину, давая время привыкнуть к новым ощущениям. Быстрый вскрик Миро, а потом — волна удовольствия, накрывающая его с головой с каждым толчком. Быстрее, быстрее, быстрее, — Алент уже на пределе. — Люблю тебя, — тянет Алент, когда они с Миро, достигнув разрядки, лежат на смятых простынях. — Люблю, — вторит ему младший, сжимая уголок простыни своей вспотевшей рукой. И вдруг солдата передёргивает. Он судорожно хватается за свою руку, на которой начинают проявляться цифры: 24. — Что? Что это значит? — испуганно бормочет Миро. — Я не понимаю! — Я нарушил закон, — шепчет Алент, смотря на парня тёмными глазами, расширившимися от ужаса. — Зачем? Что мы наделали? — Я всё равно не понимаю… — Теперь я должен уйти. Далеко, — заявил солдат, вскакивая с кровати и начиная натягивать одежду. — Да стой же ты! — закричал Миро. — Объясни мне: что не так? Я совсем запутался, блять… Алент остановился. Бросив быстрый взгляд в сторону Миро, он на одном дыхании оттарабанил: — По закону солдат, нарушивший правило «никаких отношений во время войны», умрёт ровно через двадцать четыре часа после акта, если он и его соучастник не расстанутся сейчас же. Всё рухнуло в одну секунду. А кто виноват? Миро. Это он уговорил Алента пойти на преступление. Но ведь он не знал всех нюансов, ему не было известно о страшной каре, уготовленной для нарушителя. Но время невозможно вернуть. Что сделано, то сделано. Одевшись, Миро и Алент подходят к порталу. Один момент — и они стоят на окраине какой-то маленькой деревушки. Алент начинает объяснять, что теперь это захолустье — новый дом Миро, по крайней мере, на первое время. — Ты вернёшься, правда? — плаксивым голосом спрашивает Миро. — Пообещай, что вернёшься! Когда война закончится… Алент приподнял голову Миро за подбородок, заставляя взглянуть на себя. — Обещаю.