Место оксюморона

Что меня тянуло в мертвую деревню? Я до сих пор не знаю ответа. Как будущий психолог, я пыталась найти ответы в своем прошлом и влиянии невероятных событий на мою жизнь, и даже пробовала гипноз... Но ни один тест не дал мне верного ответа. Я ведь никогда в жизни не выходила никуда ночью! И уж тем более не шла, будто в наваждении, утопая по колено в снегу, за километр от района, в самый ужасный безжизненный округ. Однако я шла. Сначала тропкой, потом еще полкилометра по краю леса, пока кроме зияющей черноты меж оголевших стволов не стали попадаться в тусклый свет моего карманного фонарика обугленные печные трубы. Все, что осталось от выгоревшей до тла деревни. Из пепелища восстанавливать было просто нечего – и городок отстроили подальше от гиблого места. Остатки самообладания покинули меня, когда тропка закончилась, а меня продолжало тянуть вперед. Света луны не хватало на видимость и полуметра от носа, а ее голубое отражение от поверхности снега пробирало холодом до мозга костей. Первый шаг дался с большим трудом: сказывалась усталость от борьбы со страхом и ледяными порывами ветра. Ноги утопали, холод сковывал и без того неповоротливые конечности, а луч фонарика бессмысленно шарил по бесконечному настилу, лишь изредка натыкаясь на торчащие из снега ветви. Я все тащилась вперед, не разбирая, зачем и куда. Казалось, преодолевая границу между раем и адом. Превозмогая дрожь по всему телу, собирая остатки сил, я наваливалась одним ботинком, а затем вытаскивала из снега второй. Пока совсем не подкосились колени, и я не рухнула, увязнув по пояс... Слезы беспомощности обожгли щеки - пока они были еще горячими. Но тело уже сдавалось, пальцы ног потеряли чувствительность. Если бы последние три с половиной часа я постоянно не думала о Юре, то, наверное, так бы и отдалась лежать на растерзании стихии. Картинки недавних событий стали преследовали меня, буквально всплывая перед глазами, и одна кошмарнее другой. Первое из сотни видений было: как истерзанного Юру Ланского находят на городской свалке. Его быстро доставляют в больницу и накладывают швы, однако, его психологическая травма была гораздо серьезнее. От физических не глубоких ранений он даже не морщился. А вот взгляд... взгляд был пустым, отсутствующим. Меня пронзила боль от воспоминания, как он смотрел вперед и в упор ничего не видел, и эта боль отчаянно толкала меня выползти. Мыча, я попыталась выбраться на живот. Фонаря в руке уже не было, да и зачем? Не удержать его четырьмя торчащими как сосульки раструбами перчаток. Челюсть свело так, что если пыталась ею двигать, то из глаз сыпались искры. Я закричала в очередной попытке. Но колени все-таки подтянула под себя, окончательно выбравшись из западни. Горько. А ведь я даже не была близко знакома с Ланским. Это бабульки у подъезда постоянно судачили о нем. Еще бы! Переехал из Польши в соседний дом, интеллигентный, воспитанный. В остальном вся информация наверняка была плодом их больной фантазии. Или же нет? С тех пор, как он стал исчезать ночами и возвращаться покалеченным, соседи стали наблюдать с опаской. Если вначале и проявляли всяческое желание помочь, предлагали переночевать у них, и даже умоляли сесть на самолет на родину, то после очередного мистического происшествия стали обходить стороной. Желание помогать поутихло, его место заняли склоки и пересуды. Люди вообще склонны бояться всего мистического, вместо того, чтобы найти рациональное объяснение. Наверно это и заставило меня во все это влезть... Не знаю, почему меня меньше пугало мое отчаянное положение сейчас, чем тогда, у Ланского дома? Дверь была не заперта, и я вошла в комнату. Он сидел на кресле со своим невидящим взглядом и бормотал, что чувствует ИХ приближение. Я пыталась привлечь его внимание, сказала из какого я дома, пыталась успокоить, что мы одни, но... он продолжал бредить и повторять, что ОНИ не оставят его в покое. Но ужаснее всего было не это. А когда он внезапно вскочил и схватил меня за плечи. Я боялась пошелохнуться и смотрела ошарашенно, пока его лицо не перекосило от боли, и он не рухнул на колени, выпуская меня. Юра будто на мгновение пришел в себя и пересиливая что-то, посмотрев наконец на меня, произнес: "Беги! Пока с тобой еще ничего не произошло. Беги. Мне уже ничем не поможешь!" Мне стало так жутко, что я развернулась, и сделала, как он сказал. Далеко, правда, убежать не удалось из этой западни. Она преследовала меня везде. Сплетни раздавались из каждой подворотни, обсуждались на лавочках и автобусной остановке. Я узнавала все новые подробности про все его внезапные исчезновения. Но добила меня история того рокового вечера, в который я его оставила... Тогда я стояла в очереди в магазине, и услышала его имя. Юру в ту злополучную ночь обнаружили соседи у двери квартиры. Он потерял сознание, так и не попав ключом в замочную скважину. Да и не смог бы он: из глаз вместо слез сочилась кровь… Услышав последнее, из магазина я вылетела как ошпаренная. Бежала, не разбирая дороги, пока не вывернуло желудок. Осмотревшись вокруг, чтобы понять в каком парке очутилась, обнаружила – я рядом с больницей. Пока доковыляла до приемного, стала полностью походить на жертву ДТП. Меня уложили на кушетку, проверив ИК-тонометром температуру. Сквозь шум в ушах я снова услышала фамилию Ланского. И чувства вернулись в мое бедное сердце, голова прояснилась, как только я с облегчением узнала, что зрение юноши вне опасности, а сосуды полопались от травм не физического характера. Здесь, в больнице, я собрала по кусочкам полную картину: злоключения Юры начались с того момента, как он привез в эту больницу окровавленную девушку... С его слов, записанных сначала врачом, а потом и следователем, он находился в поселке, в доме коллеги, когда началась гроза, а в дверь постучали. Промокшую незнакомку, конечно, впустили и стали поить теплым чаем. От более горячительных напитков та отказалась, не скрыв, что находится в положении. Гроза усилилась, и случайная встреча приобрела трагический оборот. Пока хозяин дома искал, во что бы сухое переодеться Наташе, так она им представилась, Юра отошел выкрутить пробки. Девушка осталась одна в пристроенной к домику веранде, заверенная, что он скоро, и ей нечего бояться — веранда из дерева и низенькая, а молния ищет высокие шпили. И молния нашла. Старую высохшую осину. И разрубила ее буквально пополам. Не обугленная половина после оглушительного треска стала опрокидываться. Оглушенная раскатом, девушка не сразу даже закричала, поняв, что лежит на полу, а из ее тела, от лица до живота, торчат осколки стекол. Юра привез Наталью в больницу так быстро, как только смог, но... было уже поздно – ребенка спасти не удалось. Спустя два месяца Ланского обнаружили на свалке избитым. Он сперва не понимал, что происходит, и даже написал заявление. Но вскоре его забрал. Все, что успели разузнать по этому делу, что Наталья, исчезнувшая из больницы до выписки, родственников не имела. Воспитывалась в детдоме, называла двух подружек по несчастью сестрами. Все трое продолжали жить в городке – после совершеннолетия они покинули детский дом одновременно. Девушки славились своими ночными похождениями и странными компаниями. Их видели то в сопровождении чернокожего, то красноглазого. Хотя, красными линзами и афроамериканцами в наше время никого не удивить. И в целом, ни в чем подозрительном троица замечена не была. Разве что тем фактом, что после исчезновения Наталью с этими "сестрами" больше никто не видел. А вот Юру видели постоянно и доставляли в больницу слишком часто. И это было настолько ужасно и необъяснимо, что в округе стали поговаривать о том, что его похищает привидение Наташи, или разного рода нечисть, например, вурдалаки из сожженной мертвой деревни или русалка, сидевшая, как ей и положено, на ветвях. Хотя, последнюю шутку я тоже не оценила. А вот сейчас, молясь не провалиться снова под снег, я была готова поверить во что угодно. Мне уже мерещились волки, привидения и демоны. Почему бы и русалку не поискать? Лишь бы дойти. Знать бы только куда дойти... Я оглянулась назад: черная мгла поглотила путь, который я прошла, шагая уже только правой ногой, оставляя колею от левой, которую ощущала как не свою часть тела, а заледеневшую кувалду. А впереди? Все та же зловещая иссиняя белизна, покрывающая грешную землю. Кажется, я уже никогда не вернусь. Зачем я вообще пошла? Как я могла? После ночи в больнице в моей голове будто поселились те же черви, что и у Юры. Я ходила оглядываясь, запиралась на семь замков и шарахалась от каждого скрипа половиц, от каждого порыва ветра за окном. По ночам стали снится кроваво-красные глаза. Почти каждую ночь они смотрели в мои, жадно упиваясь моим оцепенением. Кажется, мне стоит сменить профессию. Какой из меня психолог, когда я медленно сходила с ума? Лишь один раз, пересилив свой страх, я спросила прямо у чудовища: "Где Юра? Отдай мне его". Меня тут же отбросило адским дыханием назад и вниз. Я очутилась под деревом, а красноглазый монстр остался сидеть, скрытый ветвями почти полностью, кроме своих кровавых и пожирающих меня огней. А перед тем, как я разбудила себя диким криком, он сбросил к моим ногам тело Ланского... И вот я шла этой ночью, будто на его зов, в его лапы: – Зачем я здесь? – Крик отчаяния затопил окружающую меня темноту. Мне было холодно уже не снаружи, а до самых костей и нутра. Казалось, заплачь я – куски льда разрезали бы мои глазницы. И как бы я тогда увидела свет? Два четких огонька плыли впереди чуть правее. Я не смогла даже помахать автомобилю – настолько сковал меня холод. Они приближались, и меня могли заметить. Когда в свете луны показались длинные очертания, выплывающие как поезд из тоннеля, я решила, что катафалк как раз самое подходящее для моей ситуации. Если это будет моя последняя поездка... – Как ты здесь едешь? – Крикнула я так, будто транспорт был одушевленным и мог меня услышать. – Здесь вообще колеи нет! - нет - нет- нет – повторило эхо. Хотя, какое здесь может быть эхо, в сплошном пустыре? Или я уже добрела до другого поселка? Хотя вряд ли, я же еле ноги передвигала. Черный как сама ночь лимузин поравнялся со мной. Темнокожий, под стать автомобилю, вышел и галантно открыл дверцу. У меня даже мысли не возникло о побеге в моем положении, и я молча приняла приглашение. Только забыла о второй ноге и тут же распласталась на ворсистом полу салона, не осилив ею порожек. От резкой смены климата глаза заслезились, и я ничегошеньки не могла разобрать перед собой. Кто-то меня заботливо поднял и усадил на сидение. – Смотри какая хорошенькая, – женский голос. – Не забывай: она моя. – Ответил ей второй, не менее мелодичный. В четыре руки с меня стянули шапку, куртку и перчатки. Туда же последовали и ботинки. Судя по звукам, все мое барахло забросили в багажник, а потом захлопнули дверцу. Я же боялась возразить или пошевелиться. И все время ощущала жжение на коже от двух любопытных пар глаз. Что-то дзвянькнуло, когда мы тронулись, и нечто вложили в мои руки. Бокал? Осторожно глотнула, и коньяк разжег в легких огонь. Я чуть не задохнулась, из глаз брызнули горячие слезы. Зато теперь я облегченно проморгалась. Слева очень близко сидела длинноногая шатенка, в блестящем топе под меховым манто и юбке с таким разрезом, что от идеальных ног взгляд было трудно отвести. Но я смогла, чтобы рассмотреть брюнетку напротив, в красном кожаном пальто и с диким пронизывающим взглядом из-под пышных ресниц. Обе смакующе разглядывали меня в ответ. Шотенка скользнуля взглядом вниз и, протянув руки, сделала пару шаманских жестов над моей многострадальной левой ногой. Я ойкнула, когда в нее вернулась чувствительность. – Как вы это сделали? – У нас свои секреты, – ответила за нее брюнетка и как-то адски улыбнулась: я готова была поклясться, что межу сочных бордовых губ мелькнули клыки, а роскошная грива колыхнулась вопреки законам гравитации. Хотя я не уверена. Я – ни – в – чем – не – уверена. Я даже не до конца уверена, что жива. – Ммм, страдалица, – подала наконец голос Смаковница. – Двойное развлечение, – вторила ее манере говорить самой себе Вампирица. Тем временем лимузин плавно остановился, но водитель остался на месте. Я вздрогнула, когда дверца салона распахнулась. Боже! Темные лапы-руки с длинными, местами поломанными, ногтями втолкнули в машину человека. Он распластался около моих ног, а перед тем, как дверца обратно закрылась, я успела увидеть сквозь проем те самые два красных огонька… До меня начало смутно доходить, кто сейчас может лежать передо мной. Я потянулась к человеку, чтобы убедиться в своей догадке. От прикосновения Юра вздрогнул и поднял голову, встретившись со мной взглядом. Страх в его глазах сменился смятением. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг со стоном припал к моим коленям, так и оставаясь сидеть на полу. Его плечи тряслись, и мне ничего не оставалось, как погладить белокурые волосы. – Почему ты здесь? Почему ты меня не послушала? – Они меня заманили, – осознала я свое положение. – Прости, что не могу тебе помочь. Она меня не слышит, и позволяет делать им все что хотят… Я опешила, с трудом переваривая смысл этих слов. Смаковница тем временем подняла на парне кофту так, чтобы стали видны красные с подтеками полосы, паутинкой покрывающие всю спину. Я взвизгнула и закрыла рот рукой. А Вампирица напротив, потянулась к свежей крови рукой. – Пожалуйста, не надо! Не мучайте его! – взмолилась я. – Это всего лишь игра, моя дорогая. Сладкая месть. – За что? – не унималась я. – То был несчастный случай! – Не совсем, – абсолютно спокойно ответила Смаковница, пальцем поворачивая мой подбородок к себе. Она как-то странно на меня посмотрела, и приблизила свое лицо вплотную. Справа же присела Вампирица и обвила мою талию руками. От всего происходящего закружилась голова. И только от прикуса нижней губы, поставленного, словно печать, Смаковницей, я пришла в себя. Судорожно глотая воздух, я откинулась на спинку и тут… Напротив на месте Вампирицы, которая теперь сидела рядом, оказалась Наташа. Вернее, еще одна девушка, но кем она была, я не сомневалась. – В девочке что-то есть... Она так защищала бедного Юрочку, во мне прямо все закипело! – продышала мне в правое ухо Вампирица. Нати молча опустила взгляд на Юру. А про себя я отметила, что, не смотря на шрамы на ее лице, она все равно походила больше на раненого ангела, чем на дьяволиц, как ее «сестры». – Не стоит его защищать, – она медленно растягивая слова говорила мне, безотрывно смотря на него. – Он предлагал мне деньги! – короткий горький смешок. – За то, что лишил меня смысла жизни, и возможности иметь детей. – Но это же неправда! Это молния, а не он! – Я отчаянно пыталась достучаться. – Почему ты уверена, что он не отдал бы все, чтобы поменяться с тобой местами? Мой вопрос застал девушку врасплох. Она удивленно посмотрела на меня: – А ты с чего в этом уверена? – Я бы так чувствовала себя на его месте… – Тихо ответила я. По лицу Натальи прошла волна, я видела, что что-то затронула своими словами. Но это заметили и дьяволицы: – Нати, ты что, забыла принять таблетки? Стоп. Что? Во мне проснулась прилежная студентка: психотропное? И в коньяке что-то было? Пока я размышляла, Юра повернулся к Нати, и, стоя перед ней на коленях, заговорил: – Ты права, ничто не искупит моей вины. Тем более деньги. Я предложил их в помощь, потому что больше ничего не мог предложить. Ничего не мог поделать. И да, если бы это было возможно, я бы все отдал, чтобы вернуть тот момент, и поменяться местами. – Так почему же ты так не сделал! – закричала она и набросилась на Юру с кулачками, насколько хватало девичьих сил. Когда град тычков и пощечин закончился, и Нати бессильно уронила рыдающее лицо в ладони, парень прошептал: – Прости меня… Вампишра со Смаковницей кинулись на ту сторону дивана, и, обнимая с двух сторон сестру, зашипели на Юрия: – Посмотри, до чего ты ее довел! – Ну, тише, милая, успокойся. Хочешь, мы из него все кишки вытащим? Девушка отняла руки от лица. Болезненно усмехнулась и ответила: – Нет. Дайте мне лучше мартини. – Ха! – девушки быстро достали бокалы и непочатую бутылку. И вторую, с водкой. Пропустив по первой, они принялись за нас с Юрой. Я сначала отбрыкивалась, но… – Цыц, я сказала! – и Вампирица так топнула ногой, что из моей прокушенной губы закапала кровь. А та лишь довольно ухмыльнулась. *** Очнулась я только к вечеру следующего дня. В квартире Ланского – я сразу узнала ее по креслу. И он снова сидел в нем, только погруженный уже не в транс, а в собственные мысли. О чем он тогда думал я так и не узнала. Но мысли его явно удивляли – это читалось по выражению лица и механическому перебиранию кисточек на украшении подлокотника. А у меня в мыслях было только мое похмельное состояние. С трудом встав, я поплелась искать ванну. Отпив самой вкусной в мире сырой и холодной воды из-под крана и умывшись, я взглянула наконец на себя в зеркало. Мдааа. Красота, конечно, страшная сила. Хоть падай обратно в обморок. А это что еще такое? Две аккуратные отметины на шее, и остатки блеска для губ над ними. Изящные засосы или … укус? В любом случае, Вампирице, похоже, было очень весело. Когда я вышла к Юре, я не успела задать ни одного вопроса. За спиной послышался поворот замка, так, будто мы были заперты. Дверь открылась и вошла… Нати. Мы все трое некоторое время хлопали глазами и переводили взгляд от одного к другому. Но никто так и не мог прервать тишины. Наташа, будто вспомнив, что держит в руке пакет, выудила из него вату и мази, неловко махнула ими в сторону торса юноши, тут же смутившись. Тот озабоченно посмотрел, но потом стянул с себя футболку и повернулся. За лечебными процедурами наблюдать я не стала и пошла к двери. Найдя в прихожей всю свою верхнюю одежду, оделась, и последний раз обернулась на странную парочку. *** Спустя полгода от знакомой, которая работает в аэропорту, я узнала, что Ланской улетел домой в Польшу. И с ним летела красивая девушка, по описанию похожая на Наталью. Но подруга не видела на ее лице никаких шрамов. А из Польши молодой человек забронировал два билета в Швейцарию. Это не могло быть совпадением – даже я знала про клинику, где работают ведущие специалисты по проблемам материнства. А знаете, что еще интереснее? Вампирицу в своей жизни я видела еще не единожды. И привел меня к ней, в оккультный салон, вопрос, терзавший меня с той поры. Ох, как интересно сложились с ней карты! А Смаковница Милена, оказавшаяся менеджером того же салона, чуть позже, утвердила меня в желании стать специалистом по восстановлению психики людей, перенесших тяжелые потрясения. О прошлом мне с обеими поговорить так и не удалось. По крайней мере, пока...