Хулка блеба

— Сходи за хлебом, — послышалось с кухни, пока я играл в компьютер. Агрессивно кликая мышкой по игровому полю, чтобы юнит быстрее бежал в нужное место, я крикнул матери что-то вроде "Щас" и расселся поудобнее. Как доиграю, обязательно пойду. — Мне твоё "щас" не надо, либо сейчас идёшь, либо лишаешься ноутбука на неделю, — зло брякнула мама, и я грустно встал из-за стола, перед этим закрыв свою игру. Дота подождёт. Не хотелось идти, но всё же пришлось - мамины доводы были слишком убедительными. Она всегда была такой: с самого детства лишала меня любимых вещей, называя это воспитанием. Странный подход, но, если честно, работал он на "ура". Любая просьба мамы после "я тебе пощаскаю" исполнялась по щелчку её пальцев. Выбросить мусор? Пожалуйста. Помыть полы? Проблем нет. Выйти в разгар игры за хлебом? Всё для тебя, рассветы и туманы. Устало и медленно натягивая на себя куртку, я уже представлял, как подойду к ларьку, а там, протянув двадцать шесть рублей мелочью, скажу: "Булку хлеба, пожалуйста". — Ну давай реще, ты не умирающий лебедь, — крикнула с кухни мама, — и мусор захвати. Вывалившись из дома под пищание домофона, я направился в сторону мусорки, рассуждая про себя: "Вот приду я к ларьку, а там будет тётя Лариса. Тётя Лариса спросит меня со своим украинским акцентом:" Шо надо, холупчик?", а я со всей смелостью отвечу ей: "Булку хлеба, пожалуйста". "Булку хлеба. Булку хлеба. Булку хлеба." Чем больше я повторял это словосочетание, тем сильнее оно мне казалось странным. Оно такое неосязаемое, но идущее с ассоциациями: тепло, вкусно, хрустяще. А ещё напоминает детство, когда ты бежишь в магазин, оставляя себе мелочь, и по дороге откусываешь маленький кусочек горячего, только приготовленного хлеба и радостно и довольно идёшь домой. А, может, идёшь обиженный с этим самым хлебом, потому что тебя выгнали в разгар интересного разговора, видимо, чтобы ты не подслушивал или просто не мешался под ногами взрослых. В таких моментах особенно хочется сказать:" Я, вообще-то взрослый, мне уже девять". Когда это было... Так давно, каких-то десять лет назад. И вот, снова вернувшись с шкуру девятилетки, я иду по морозной улице, хрустя снежком. Вокруг только старые бабки, их внуки и спешащие по делам взрослые, которые даже не замечают красоты вокруг. А вокруг правда было прекрасно: слегка морозно, снежинки красиво танцуют свой вальс и нежно ложатся со своими сестричками на пушистую белую землю; водители быстро мчатся по дорогам, разводя грязь. Всё ближе и ближе приближаясь к ларьку, я повторяю в своей голове "Булку хлеба, пожалуйста", стараясь не запутаться и правильно сказать — Шо надо, холупчик? — Женщина поправила свою курчавую причёску и расплылась в доброй улыбке, внимательно всматриваясь в меня. Я слегка запаниковал, и, нарыскав в кармане монетке, медленно и тихо протянул, — Хулку блеба, пожалуйста. Чёрт! — То есть булку хлеба, да, булку хлеба, бул-ку хле-ба, — я отчеканил правильно и протянул мелочь. Однако женщина не приняла деньги, более того, она почему-то забилась в конвульсиях. — Тётя Лариса? — Я аккуратно положил мелочь на блюдечко. Атмосфера резко поменялась. Обернувшись, я увидел то, что увидеть совсем не ожидал — летящий снег застыл на месте, люди начали неестественно дёргаться. Одни медленно шагали назад вместе со временем, другие же медленно принимали какую-то новую форму. Снег, кажется, начал распадаться на пиксели, а те - на единицы и нолики. Вокруг всё было как-то странно, настолько, что выбивалось из ряда обычных странностей. Бабушки с внуками шагают спиной вперёд, вот голова тёти Ларисы закрутилась вокруг своей оси, и вот мужчина, смотрящий под ноги, разделился на две части. Появилось окно ошибки. А после него — старый-добрый экран смерти заменил весь красивый снежный фон. — Чёрт возьми, что происходит? Мужчина откатился назад на своём кресле с колёсиками. Он тяжело выдохнул и скрестил руки на груди. — Подопытный номер пять опять сломал систему, на этот раз он перепутал булку хлеба с хулкой блеба. Сука, опять код пошёл по полной жопе. — Грязно выругавшись, он плюнул в сторону и подъехал опять к столу. — Ладно, попробуем сделать по-другому. — Послышался стук клавиатуры.