«Любовь моя»

«Люди, одержимые любовью, становятся слепы и глухи ко всему на свете, кроме своей любви» © Уильям Сомерсет Моэм. «Луна и грош»

      Боль. Отчаяние. Страх. Крики. Ужас. Проклятие.       Смерть.       Всё это стало в один миг непосильной ношей, а возвращённые утром восемнадцатилетия воспоминания — осознанием того, что проклятая история повторяется. Снова.       Снова боль. Снова отчаяние. Снова страх. Снова крики. Снова ужас. Проклятие.       Снова смерть и извинения за то, что все умирают из-за неё.       Бесконечный пурпурный огонь, покрывший всю маленькую деревню, не позволял никому покинуть её, и людям лишь оставалось громко молиться о помощи. Со всех сторон слышалась мольба к Верховному Божеству и четырём архангелам, но Элизабет наперёд знала, что никто не придёт на помощь. Высшим незачем их спасать. Высшим сейчас не до слабых людишек, что до этого тихо воспевали их и желали им огромной победы в Священной войне. Они не станут помогать тем, кто растил перерождённую богиню с проклятым знаком на спине в виде чёрных крыльев, которую сородичи когда-то давно добровольно отдали старшему сыну Короля Демонов в качестве платы за жизнь сильнейшего архангела. Потому что для них Элизабет — гарантия мира и процветания двух старинных кланов, а маленькая жертва маленькой деревни — ничто.       И поэтому они позволили демонам уничтожить деревню и поглощать души людей на глазах у девушки, что давно пала на колени и кричала до слёз от боли.       От всей боли.       — Хватит! Прошу тебя, Мелиодас, останови их! Они не виноваты! — её крики, казалось, разносились по всей деревне, но так и не были услышаны. — Диана, прошу тебя, держись!       — Б-беги, Э-ли…       Элизабет крепко прижимала к себе тяжелораненую девушку, фиалковые глаза которой медленно угасали. Она судорожно пыталась вспомнить, как владела раньше магией исцеления, но в голову приходили лишь тёмные воспоминания, которые всё больше уверяли в том, что сегодня никто не останется в живых.       Воспоминания о том, как её предали. Как она страдала. Как она пыталась сбежать от жестокой судьбы. Как её душила и медленно убивала любовь демона.       Как она умирала, и как умирали друзья у неё на руках. Как и сейчас.       — Нет… Я не хочу этого… Снова…       Но богиня понимала: проклятую судьбу отмотать назад нельзя.       Элизабет уже не смогла сдержать рыдание. На руках уже мёртвое тело, перед глазами всё размыто, дыхание сбито, а в груди болело так, что хотелось вырвать себе сердце. И она с радостью бы сделала это, вот только тогда ей пришлось бы снова переродиться, жить, ничего не зная, и вспомнить обо всём утром восемнадцатилетия. И снова пережить повторяющийся кошмар, за которым последует более страшная участь — снова стать единственной любовью Мелиодаса.       Который на данный момент стоял позади неё и молча наблюдал за её страданиями. Которого она давно ощущала позади себя, но не хотела поворачиваться к нему.       Не хотела оказаться во власти тёмных глаз, пропитанных одержимостью ею.       — Зачем… такие жертвы? — тихо спросила Элизабет, дрожащими пальцами закрывая глаза Дианы. — В чём они виноваты?       — Ни в чём, — наконец-то ответил Мелиодас, и от его голоса мурашки прошлись по всему телу. — Они всего лишь пища для моих демонов, а деревня и так была на грани вымирания, — после его слов они оказались в тёмном вихре, отделяя их от внешнего мира, и перед богиней резко появилось щупальце, обхватившее ноги Дианы и утащившее её куда-то в сторону. Куда-то, поскольку демон, внезапно оказавшись впереди, крепко охватил её голову двумя руками и заставлял смотреть только на него.       Что стало причиной резко охватившего ужаса и застрявшего крика в горле.       — Прости, что позволил тебе выживать в этом затхлом месте. Если бы я смог найти тебя раньше… — от его отчаянного взгляда тело встрепенулось. — Но я обещаю, этого больше не повториться. Всё будет как раньше. На этот раз я не позволю нашему счастью разрушиться, — тихо прошептал он, прижимаясь лицом к её лбу и прикрывая глаза. — Я сделаю всё, чтобы ты жила со мной вечность, я найду способ сделать нас бессмертными. Ведь ты знаешь, я слишком сильно дорожу тобой. Я не хочу терять тебя с-снова, — на последнем слове его голос дрогнул, а в уголках глаз появились слёзы, отчего девушка сама вздрогнула. — Я люблю тебя, Элизабет, и моя любовь никогда не угаснет.       «Безумец!» — единственная мысль промелькнула в голове перед началом нового кошмара.       Тёплая улыбка демона на губах, которая исчезла перед жгучим поцелуем, заставила кровь застыть в жилах, а по-настоящему обжигающее дыхание стало причиной лёгкого помутнения. Только начавшееся сопротивление было подавлено тем, как Мелиодас жадно целовал губы, не давая глотнуть хотя бы маленькую порцию воздуха, и кусал их, будто пытаясь насытиться этим, как скользнул рукой по серебристым волосам, сжимая их, а после крепко обхватил талию, прижимая к себе. И бледные дрожащие ладони ощущали под собой быстро бьющиеся сердца.       Что говорило о том, что Мелиодас счастлив, что снова встретил свою любовь.       Демон целовал всё глубже и развязнее, а руки уже поползли под подол рваного платья, касаясь дрожащих ног и приближаясь к сокровенному месту, пока не ощутил, что Элизабет начинает терять сознание от нехватки воздуха.       И, к её счастью, ему пришлось прервать столь любимое занятие.       — Х-хватит, прошу… — жадно хватая воздух, Элизабет нашла в себе силы противиться, но снова оказалась атакованной поцелуями на щеках, скулах, глазах и шее, к которой демон припал с большим желанием. Её резко придавили к земле, а адское пламя сковало руки и лодыжки, не давая возможности сбежать и не обжигая кожу. И богиня жалела, что пламя её не трогало, ведь тогда она не ощущала бы мягкие касания губ к груди и чувствительной плоти, не отвлеклась бы на грубые движения и боль в низу живота, сопровождаемой кровью. Одно лишь её радовало — слёзы не давали видеть картину чётко, а нескончаемый крик — слышать его горячий шёпот у виска.       Но она была уверена: он говорит, что сильно скучал по ней даже несмотря на то, что сейчас причинял ей боль. Потому что сейчас он видел перед собой желанную девушку, и больше ничто его не заботило.       И от осознания этого становилось ещё противнее.       — Н-ненавижу т-тебя… — прохрипела она, когда Мелиодас вновь склонился над её лицом, языком слизывая скопившиеся слёзы. Появилась слабая надежда, что демон от её слов расстроится…       … но чудо давно перестало существовать.       — Твоё право, но для меня это неважно. Ведь моей любви хватит на двоих, дорогая Элизабет. А сейчас спи спокойно. Я отведу тебя домой, любовь моя.