Коротко и ясно

— Товарищ Де Сальво, работоспособность сотрудников заметно возросла, — ему иногда казалось, что он придумал её. И словно бы обдумывая замечательный образ он смог учесть все свои специфичные вкусы. Каждая частичка её механизма словно была создана по заказу искусным мастером и всё работало удивительно отлажено. Альберту так не хватало кого-нибудь, кто будет понимать его с полуслова. Ему нужна была эта убийственная игрушка — кажется, хватило лишь сильно зажмурить глаза, чтобы в его жизни появилась Роуз. — Товарищ Де Сальво, нам нужно избавиться от трупов, — миловидная до чертиков, пока не открывала свой ротик, растягивая призывно разукрашенные губы в издевательски-искренние ухмылки. Безупречно сложенная, с острыми ноготками и таким же языком, даже смеялась рокотом измельчителя. Её темные лживо беспомощные глаза, смотрящие на все через тоненькие увеличительные стёкла, так ловко обманывали хоть на секунду расслабившихся. А если Эвердин вдруг появлялась без них — так трогательно щурилась, что сердце заходилось горячей волной обожания. Альберт, внимательно наблюдая за новой секретаршей невольно уверялся, что его фантазия четко вырисовывается в этом создании. — Товарищ Де Сальво, к вам посетители, — обаятельно накручивая короткий локон темных волос на палец она улыбалась, обнажая мелкие аккуратненькие белые зубки, заводя двух крепких санитаров в кабинет начальника этажа. Один из них даже мечтательно посмотрел ей вслед, оборачиваясь на удаляющийся голосок. Навряд ли он хотел услышать именно это перед спуском в подвал… Без страха, обыкновенного для новичка на двенадцатом этаже, Роуз на тоненьких каблучках проходила по мосту над лезвиями, заставляя едва ли не завистливо присвистнуть парочку механиков. Словно была создана для работы здесь, будучи измельчителем в человеческой шкуре. — Товарищ Де Сальво, как вы умудрились так измазаться? — он определенно сошел с ума. Эвердин сжимая накрашенными губами фильтр сигареты, сосредоточенно отстирывала рукав его белоснежной рубашки от крови, принадлежащей самому Де Сальво — один из тех несчастных умудрился хорошенько ему расцарапать руку. Она мягко покачивалась в ответ на пропаганду правительства, исходящую из радио, и бросалась окурками в баночку из-под зарубежного кофе. Босыми ногами она стояла у него в ванной, в то время как пёс крутился возле её ступней и все норовился запрыгнуть к ней на руки. А сам Альберт сидел в гостиной, без рубашки, с перевязанным предплечьем и время от времени тёр глаза, чтобы убедиться, что это не игра воображения. Ему бы не помешало создать ей что-то вроде постели на этом самом диване: время неумолимо перевалило за полночь. — Товарищ Де Сальво, колумбийский галстук — это когда… — Роуз приходилось встать на носочки, чтобы дотянуться до шеи начальника, — жертве проделываешь дыру в горле спереди… — ногтями с матовым лаком она едва царапала кожу в районе кадыка, пока завязывала узел из кашемировой ткани, — …Вытаскиваешь язык… — секретарь удивительно соблазнительно закусывала нижнюю губу, поправляя воротник рубашки Альберта. — И оставляешь его болтаться на подобии галстука. — Де Сальво рассматривал проделанную работу в зеркале, едва заметно ухмыляясь. Он выяснил откуда Эвердин почерпнула столь интересную информацию, сразу после того, как переборол безумное желание расцеловать её пахнущие краской и стиральным порошком руки. — Альберт? — она сонно потягивается, заставляя убрать руку с её груди и переместить ладонь на талию. Альберту ничего не остается, кроме как устало уткнуться носом в женственное плечо и тихо промычать что-то нечленораздельное и за это получить локтем в бок. — Да не вы… Малыш, иди сюда. Приснился кошмар, верно? — спросонья он не сразу понимает, что Роуз обращается к их сыну. Мальчик лезет к матери, та ласково продолжает спрашивать о сне и потом прижимает его к себе. В её объятиях он засыпает быстро и спокойно. Де Сальво настойчиво притягивает Эвердин к себе, чтобы можно было обхватить как её стройную фигурку, так и сына. Мягко коснулся губами её щеки, выдыхая: — Я точно сошёл с ума и придумал тебя… — прозвучал тихий рокот измельчителя.