Холодная слежка

Моя история началась в январе этого года. Из-за пандемии я, как и многие, потеряла работу, а учеба в таких условиях пошла на спад. Денег нет, образования тоже, а потребности росли день за днем, что не особо радовали мой пустой кошелек. Каждое утро мне оставалось довольствоваться дешевой фирмы гречневой кашей в ржавой кастрюле, покрытой приевшимися пузырьками старого масла. Смысл жизни виднелся не так четко, как раньше, но все же он был. Я готова бороться с миром до тех пор, пока этот огонек надежды на лучшую жизнь во мне не погаснет. Моя семья осталась в другом городе, поэтому одиночество стало ближайшим и самым родным спутником в этот период. Я хотела что-то изменить, что-то поменять в нынешнем положении, но без денег я ничего не смогу, даже снять нормальное жилье не в центре, ибо жизнь в этом постоянном шуме соседей коммуналки — изрядно надоедали. И тогда я нашла его — моего близкого и хорошего друга. Мы общались анонимно, без личных данных и с осторожностью. Его имя мне тоже было неизвестно. — Как тебя зовут? — с улыбкой пыталась я выбить хоть какие-нибудь данные. — Не суть так важно, — сухо отвечал он. — Нет, так не пойдет, — весело бунтовала я. — Просто запомни мой ник, так будет легче нам обоим. — Так не интересно, — надула я обижено губки. — Тогда будешь Костей, — вердикт был поставлен. — Ужасное имя, — хохотнул он. Его забавляла эта ситуация, эта игра в анонимность. Я не видела никогда его лица, а он моего, но это было неважно. Он стал единственным родным мне человеком из всех. Часы перетекали в дни, когда наши дискуссии об искусстве переходили в политику и так круг за кругом. Мне нравилось, что мне есть кому выговорить все свои переживания и мысли об этом мире, а он лишь успокаивал меня и сочувствовал моему бедственному положению. Знаю, что плакать о своей судьбе — не самое лучшее, ведь слезами горю не поможешь. Каждый день мое состояние добивали социальные сети, где красивые девочки модельной внешности лежали на кровати в изысканной комнате, на их руках виднелись кольца и браслеты, а из ушей свисали золотые серьги. Я могла лишь мечтать об обоях в своей пыльной и разваленной комнатке. На стенах трескалась краска, одна единственная лампочка на потолке, — дай Бог, — освещала хоть что-то не убогое вокруг, например, довоенный бабушкин диван. Для погружения в начало 2000-х годов не хватало повесить ковер рядом с больничной койкой. Раньше я могла оплатить базовые вещи, такие как: коммунальные услуги, сосиски в холодильнике, новую лампочку, если старая решит покинуть этот мир, что-то из одежды и канцелярии для обучения: тетрадь, ручку, карандаш. В прошлом месяце я смогла позволить себе купить дешевый маленький компьютер — это стоило мне сокращением пищи в моем рационе целых полгода. Зато мне не надо было больше мучиться, чтобы подключаться на лекции института. Совершенно случайным образом, я попала на бюджет в Питер на химический факультет. Целый экзаменационный год с меня вытирали семь потов родители. Они не знали, что я подала заявку на удачу в другой город, а не свой — Воронеж. Мама и папа до последнего мечтали о юристе в нашей семье, но я также в тайне готовила к химии. Нет, они не расстроились, а наоборот — адекватно отнеслись к моему выбору и мило поддержали. — Как же ты будешь там одна? Это же большой город! — беспокоилась мама, когда мне пришло письмо о зачислении. — Мама, все будет хорошо, честно, — уверяла я ее. — Я же мать, как же я могу вот так вот оторвать от груди своего ребенка? — продолжала она. Я ее тепло обняла, с любовью поцеловала: — Все будет хорошо, я обещаю. Обещание я так и не сдержала. Моя каждодневная ложь о том, что я снимаю с девочкой двухкомнатную квартиру и зарабатываю репетиторством. Правда в том, что я день и ночь работала бариста в одном кафе, пока оно, как и многие, не закрылось из-за разорения. Нового работника к себе в фирму никто не брал, так как все места были переполнены, не говоря уже про сокращение рабочих рук везде. Успеваемость в институте слетела коту под хвост и меня отчислили. Так я оказалась здесь, а не в общежитии. Сейчас я жила на ту маленькую сумму, которую могли позволить себе перевести мне родители. И вот она я одна сижу на грязном полу в серой комнатке не без того серого города. Спиться тоже не вариант, далеко не лучше, чем лить слезы, но бутылка алкоголя успокаивала временную панику внутри меня. «Куда дальше? Что делать?», — вечные вопросы, которые активно глушил этанол. Мой слух привлекло уведомление на компьютере. Мне ответили на мое объявление о работе впервые с момента его появления в Интернете. — Когда мы сможем встретиться, чтобы я рассказал вам все детали? — было написано там. — Я готова прямо сейчас, — дрожащими пальцами я еле-еле попадала по клавишам. — Хорошо, — кротко ответил абонент и отправил мне адрес какого-то ресторана. — Буду через час. Я схватила куртку, кое-как натянула на себя старые зимнее сапожки и побежала в чем мать родила. На месте меня встретил мужчина в деловом костюме, гладко выбритый. Его лицо олицетворяло всю серьезность мира. Этот человек внушал опасность. Я была бы не удивлена, если бы у него за пазухой пистолет. Мой взгляд жадно приковался к еде на столиках у посетителей, потом к золотым часам у него за запястье. Мужчина быстро пробежался по мне взглядом, а затем все также кротко произнес: — Садитесь, Анна. Через пару минут официант принес нам чашечку кофе и какое-то мясное блюдо. — Я оплачиваю. Ешьте. Боязнь опозориться на людях покинула мою голову ровно в ту минуту, когда соленый запах запеченной картошки и сочного жаренного стейка проникли ко мне в ноздри и разбудили все рецепторы. Я съела все за пару секунд. — Наелись? — спросила мужчина. Я слегка кивнула с набитым ртом, хоть это было не так — кушала я сегодня один раз и то варенным яйцом. — Прелестно, — мужчина стал доставать из своего кожаного чемоданчика папку с разными бумагами, — тогда приступим к делу. Запомните первое: видимся мы в первый и последний раз. Имени своего называть не буду, ибо оно вам не пригодится. Понятно? — Да, — с непониманием происходящего ответила я. — Отлично, — неизвестный мужчина протянул мне что-то черное и тяжелое. — На этот планшет вам будет приходить фото, имя, фамилия и место обучения или проживания определенного человека. Ваша обязанность узнать все об этом человеке: от простого — любимый цвет, до сложного — его ежедневный маршрут дома. В конце срока вы отвечаете на каждый наш вопрос о данной личности. Планшет, в ваших же интересах, хранить в недоступном месте и не терять. Все понятно? — Да, — уже с испугом говорила я. — Вот это ваша оплата, — мужчина протянул мне бумажечку с неприличными цифрами. — Завтра вам доставят посылку с аппаратурой для слежки и инструкции. Надеюсь, вы понимаете, что все надо хранить в строжайшем секрете? — Да, — прошептала я и подписала все бумаги. Одно «да» звучало из моих уст, ибо другие слова моментом забылись. Это предложение было весьма странным и пугающим, но только оно могло меня вытащить из всего этого ада. Я смогла бы снять квартиру, оплатить обучение, купить нормальную одежду и еду. Это моя мечта. После нашей встречи я сколько бы не пыталась, но не могла вспомнить внешность того мужчины, вот настолько она неприметна. На следующий день, когда я вернулась с прогулки по парку к себе в комнату, то на кровати стояла массивная коробка. В ней находилось кучу проводов, какие-то камеры, маленькие компьютеры и все в таком же духе. Мне понадобилось три дня, чтобы разобраться во всем этом. Я изучила крепления у камер, передачу сигнала на компьютер, использование микрофонов, предназначения других гаджетов и вскрытие замков. Через неделю таинственного появления аппаратуры мне пришло уведомление на черный планшет о моей первой жертве. Там была фотографии девушки подростка, у нее были русые волосы и скромная внешность в целом. Училась она в колледже. Ее звали Надей. Голод вынуждал на протяжении месяца бдительно следить за ней. Я установила в ее квартире камеры и микрофоны, так как она жила на первом этаже — это не составило труда, хоть и было очень страшно. С виду ничего подозрительного не было: дом, школа, дом, уроки, секция по плаванию, дом. Друзей у нее в социальных сетях я не наблюдала. Как-то мне подвернулась удача пробраться незаметно в раздевалку бассейна и установить жучок в ее телефон, что давало мне преимущество в слежке ее геолокации, СМС сообщений, смотреть на нее через камеры данного гаджета и многого другого. Надя была серой мышкой в этом мире, но в среднем достатке. Только в конце моей цели, когда я стала расслабляться после аванса в середине месяца, появилась одна очень странная вещь, точнее, человек. Это был мужчина на пять-шесть лет старше самой Нади и было явно заметно, что они не просто друзья. Ее маршрут дня изменился: вместо школы был ресторан, а вместо секции — его дом. В его обитель было проникнуть намного сложнее из-за новизны района и самой квартиры. Дверь была с особым замком и наличие сигнализации — вероятно. Спустя два дня его квартира была нафаршированная приборами слежения. Его звали Никитой, он женат и у него двое детей возраста самой Нади. Бедная девочка даже не подозревала, что ее первая любовь окажется лицемерной и просто игрушкой для него. Как-то я заметила, что он ее ударил во время споров. — Беги от него, девочка моя, — прошептала я. Но Надю ослепила любовь к этому тирану. К сожалению, это было не последнее рукоприкладство в ее сторону. Мне было больно за этим тихо наблюдать, так как я очень сильно природнилась к своей первой жертве. В полицию нельзя, тогда подставлю себя: «- Откуда вам известно о насилие Анна? Почему ваши жучки везде?» — прокручивала я предполагаемый диалог в голове. Последнего числа месяца мне стали писать вопросы. Я на все ответила легко и спокойна, лишь последний меня напряг и загнал в угол: «- Она хороший человек?» «- Да. Вы можете что-то сделать с тем мужчиной?» «- Это не в нашей компетенции» Спустя неделю Надю убил тот мужчина. Он ее задушил во время очередного скандала. Я ненавидела себя большего всего на свете. Я ведь могла помочь, но мои руки были связаны. — Он ее убил! Убил! — писала в истерике я им. — Бывает, — пришел мне ответ. Два бутылки алкоголя уже на полу своей съемной однокомнатной квартире. Я излила душе Косте, но ничего ему не рассказала о своей работе. — Неужели ты нашла роботу? — удивленно спрашивал он. — Да, к счастью, — с печалью отвечала я, в голове все еще мерещилась Надя. — И где же ты работаешь? — В магазине косметики кассиром, — внушала я новую легенду. Вторую жертву я не хотела брать. Боялась привязаться. — Анна, в нашей работе важно хладнокровие, а не чувственная привязанность к объекту, — твердили мне в сообщениях. — Не позволяйте чувствам подвергать миссию риску. Относитесь к цели как к вещи, а не живому существу, так будет легче. Мне досталась снова девочка-подросток, но уже из богатой семьи и царскими замашками. В Марине не было ни капельки чего-то морального. Слово «сочувствие» для нее отчуждение и не более. Про помощь и любовь к ближнему — я промолчу. Единственное, что она умела делать профессионально: хвастаться вещами. Марина не надевала одну и ту же вещь несколько раз, даже если она брендовая. Бриллианта на ее украшениях слепили ярче Солнца, как и ее улыбка — идеально белые зубы. Телефон менялся в бегу за модой и современности. Люди у Марины делились на «таких как она» и «сословие ниже». Оскорблять кого-то — ее кредо и хобби. Как-то она на моих глазах кинула в дворника пустую пачку крабовых чипсов: «Убери здесь». Ее поведение меня выбешивали. Эта девица могла в лицо тебе плеснуть кофе или кинуть сдачу мелочью. Повторюсь — ничего морального. Распорядок дня в течение месяца скакал ужасно: вечеринки с друзьями, походы по магазинам, иногда институт, постоянное питание в дорогих ресторанах и многое другое. В отчете я ответила, что она — плохой человек. Иногда я задавалась вопросом о том, куда и зачем шли эти отчеты, и кто вообще эти люди, но казалось, что ответы могут стоить мне жизнью. — Вы уверены, что она выдержит? — интересовался тот мужчина из ресторана. — Выдержит, — отвечал ему босс, — у нее нет выбора. Она загнана в тупик. — Точно отправить ей его? — Точно, надо повысить уровень сложности, — босс заполнил свои легкие табачным дымом и томно выдохнул. — Рано или поздно она станет нашей профессиональной пешкой. Третья жертва была страннее предыдущих. Во-первых, это был парень-подросток. Во-вторых, у него была абсолютно серая и спокойная жизнь. А, в-третьих, что-то внутри говорило, что дело нечисто. Временами казалось, что Гриша сильно вылетал из реальности и постоянно был вне общества, хоть был очень веселым и общительным. После школы он шел домой и больше никуда не выходил. По камерам я наблюдала, как Гриша просто сидел за столом и смотрел в одну точку. Никогда не могла поймать его на моменте, когда он делал уроки или играл за компьютером. Гриша просто тупо существовал и не более. Со стороны я бы поставила ему депрессию, но все равно было что-то не так. Каждый его рутинный день — стал моей рутиной. — Что вы можете сказать примечательного о Григории? — пришел мне запрос на гаджет. — Ничего, — стыдливо призналась я. — Ничего? Тогда даю вам еще неделю. Я элементарно не могла ответить — хороший ли он человек? Он никакой, он нейтральный. Но все равно было что-то нечистое в этой ситуации. — Вы думаете она догадается? — Я не думаю, я уверен, — без капли сомнения поставил точку босс. Надо было думать и быстрее. Если нет ничего в настоящем, а будущее нам неизвестно, то, может быть, нужно судить по прошлому? Но как я могу узнать его прошлого, если меня тогда не было? — Мне надо понять данные из полиции, больницы за последние годы и записи камер, — поспешно написала я им. Телефон босса зазвенел: — Я же говорил. Помоги ей достать эти данные. Через пару часов я перерыла все. Везде все было чисто. Или нет? Если заплатить деньги, то на все закроют глаза. Камеры — мое спасение. Объектив не обмануть. Я беспрерывно следующие пять дней просматривала каждую деталь, до конца срока осталось два дня. — Да чтоб тебя! — крикнула я, когда ничего не обнаружила, и на автомате ударила рукой по компьютеру. Включилась какая-то запись, которая загнала меня в шок. Нет-нет, я не могла поверить своим глазам. Напротив камеры стоял Гриша и смотрел неотрывно в камеру. — Я хороший? — спросил неожиданно он. — Я знаю, что вы следите за мной, а точнее — будете. Запись прекратилась и включилась следующая, шокируя меня еще сильнее. — Так Гриша хороший? — пришло мне СМС. — Это сложно сказать. Да, он хороший. — Он ведь убил пять человек и ему за это ничего не было, — удивился собеседник. — У него пассивно-агрессивное расстройство личности после аварии летом. Он не может себя контролировать, поэтому после убийств ему назначили лекарство и лечение, которое притупляет его эмоции. Он уже расплатился сполна за все это своей жизнью.> Так все следующие месяца я следила за определенными людьми, все еще не зная, что их ждет потом. Мое финансовое положение намного улучшилось. Мои навыки слежки и проникания в нужные помещения стали почти идеальными. Кажется, жизнь заиграла новыми красками и появился шанс все исправить: поступить в институт, возможность обеспечивать себя и помогать родителям. Так я думала до тех пор, пока не узнала: меня заказали…