Как перевернулся мир Укитаке, или к чему приводит чёрный юмор

Примечание: Цветы-символы смерти: Нарцисс. Белая лилия (означает чистоту и благородную смерть). Красный мак (символ сна и смерти). Веточка гиацинта (из легенды о нелепой гибели юного любимца бога Аполлона, после смерти превращённого в этот красивый цветок, впоследствии белый цветок гиацинта стал символом, как нравственной чистоты, так и смерти). Бьякуя скучал. Он ждал своего учителя, который, как назло, задерживался на собрании капитанов. Сегодня даже Шибы-фукутайчо не было: его заслали на грунт. Туга и тоска сыну знатному! Будущий наследник клана прислушался. В соседней комнате громко отдыхали новобранцы: Котсубаки и Котетсу. Эти двое постоянно спорили до хрипоты и сейчас доказывали друг другу, что один любит больше Укитаке-тайчо, чем другой. Укитаке и вправду был личностью уникальной. Добрый, мягкий, справедливый. Он частенько захаживал в академию и общался с учениками. Неудивительно, что выпустившиеся шинигами мечтали попасть в его отряд и поголовно были влюблены в длинноволосого капитана. Бьякуя вздохнул. Спор переходил от невнятных выкриков к клятвам: - Я ради капитана Укитаке перемою все казармы! - Ха! Молчи, женщина! Я ради него заново покрашу все стены и починю всё сломанное!!! - Да у тебя руки из задницы растут, «починит» он! А вот я… Кучики скривился: ну и аргументы! Нет, чтобы пооригинальнее… Он впал в задумчивость и неожиданно широко улыбнулся. Дверь в «гостиную» тринадцатого отряда отъехала. Двое неугомонных рядовых почти синхронно обернулись. - У вас так шумно! – молодой аристократ вздёрнул подбородок в подсмотренном у деда движении. Кионе не растерялась и обвиняющее ткнула пальцем в Сентаро: - Он говорит, что способен перестелить крышу казарм для Укитаке-тайчо. Тот ещё врун! - Что?! Да ты даже пуговицу нормально пришить не можешь, не то что «нашить косодэ на весь отряд»!.. Бьякуя проглотил столь вопиющее неуважение к его персоне (шинигами не только не встали при его появлении, но и не обратились к нему по правилам этикета). Кучики-младший сощурился и с презрением произнёс: - Дурачьё! Новобранцы вновь отвлеклись от переругиваний. Насладившись паузой, Великий Наследник Клана продолжил: - Вы так хвастаете своей любовью к капитану, а не знаете о нём даже самого важного! Вот известно ли вам для чего его сегодня вызвали на совет капитанов? - Ну как… они решают вопросы охраны Сейретея…, - начал было Котсубаки, но его остановил нетерпеливый жест Бьякуи. - Да вашему капитану сегодня присваивают награду за победу в столетней войне! – с попранной гордостью в голосе объявил Кучики. – Долго выяснялись обстоятельства, но недавно процесс был завершён, и теперь…. Да это же почти каждый знает! Парочка окончательно сникла. - Могли бы его хотя бы поздравить…. Провести малый обряд на дому…. - Кучики-сан!!! Кучики-сан!!! Расскажите! Расскажите про обряд!!! – перебивая один другого, взвились рядовые. Довольный аристократ пытался изобразить холодность, предвкушая… - Внемли, серость… *** В магазине Урахары раздался звонок. Тессай оказался ближе всех и поднял трубку: - Магазин Урахары слушает. - Здравствуйте! – затараторил жизнерадостный голос с того конца провода. - Тринадцатый отряд хочет сделать заказ! Нам нужно сотню цветков нарцисса, два букета белых лилий…, - фоном раздался яростный мужской голос: «Дура, венок не забудь!». Девушка огрызнулась: «Сам дурак!» и вернулась к прерванному разговору, - и пышный венок из свежих красных маков! Только пусть они будут свежие, не увядшие! Тсукабиши слегка окаменел, но твёрдо произнёс: - Сейчас я переговорю с хозяином, подождите минутку. - Урахара-сан… тут заказ из Сейретея поступил…, - громоздкая фигура протиснулась в узкое помещение склада. Киске отвлёкся от созерцания товаров и взял исписанный листик. - Боже мой! Кого там собрались хоронить?! Тессай посмурнел ещё больше и мрачно протянул: - Звонок от тринадцатого отряда. Шляпник порывисто развернулся и, сверкнув глазами, бросился к телефону. - Алло, Урахара у телефона. - Здравствуйте, Урахара-сан! Это из тринадцатого. Вы сможете доставить цветы сегодня? Просто очень срочно надо, ну, вы сами понимаете…. - Да-да…. я понимаю… скажите, а для кого… эти цветы? - О! Вы не знаете? Это для Укитаке-тайчо! Он у нас такой молодец, такой молодец… Киске почувствовал, как земля пошатнулась под ногами: этот добрый малый со щедрой улыбкой и мудрыми глазами, этот светлый, душевный человек, пахнущий лекарственными травами и всегда способный помочь, натолкнуть на верное решение, неужели, неужели он… - Да… Он замечательный. Пожелайте ему от меня…. Цветы будут через час… Урахара положил трубку, не дослушав ответный щебет. Мир лишился ещё одной опоры. Веер жалобно хрустнул в руке владельца магазина. Панамочник отшвырнул его в угол: - Йоручи, присмотри за магазином! *** Укитаке возвращался с собрания. Как обычно, обсуждали скучные и чисто формальные вопросы безопасности. Господи, что может случиться в непреступном Сейретее? Пустые ведут себя более-менее тихо (Маюри чрезвычайно горд новой разработкой по мониторингу холлоу-форм). Преступность в первых кругах Руконгая тоже понизилась. Тишь да гладь. Разве что, если кто из Каракуры пробиться попробует, да кто до этого додумается? Пустым и невдомёк, где у "идеальной" защиты слабое место. А так называемых изгнанников и пряником сюда не заманишь. Джууширо усмехнулся, вспомнив бесшабашного мальчишку и ушедших вместе с ним темнокожую капитаншу второго отряда да молчаливого великана. Было когда-то время…. Свидимся ли ещё?.. На подходе к казармам среброволосого тайчо смутила стоящая тишина. Он открыл дверь, ведущую в его пенаты, но так и не вошёл. От самого входа к аудиенц-залу (и спальни по совместительству) вела дорожка из лепестков нарцисса. Вообще наступать на последний путь человека считалось плохой приметой. Укитаке сбледнул и понёсся по коридору. «Что? Что?! Что могло произойти?!! Я отсутствовал всего ничего! Этого просто не может быть!.... Шиба?!». Дверь впечаталась в косяк, едва не вылетая из пазов. - Сюрприз!!! Котсубаки и Котетсу обсыпали капитана лепестками последнего прощания, на столе недвусмысленно стояло два букета белых лилий с чётным количеством цветков. Бесконечно счастливые рядовые, рассыпаясь в каких-то поздравлениях, выудили из ниоткуда огромный венок пламенных маков и повесили на шею замершего тайчо. Котетсу немного возмущённо вещала: - Мы, конечно, не ожидали, что венок будет настолько большой, им же украшают голову, как победителя, здесь Урахара перестарался…. - Но пусть это будет символом всей огромной любви к вам нашего отряда…, - подхватил Котсубаки. Его пихнула подруга: - Ты что, дурак? Если бы венок символизировал всю любовь нашего отряда к капитану Укитаке, тогда он занял бы всё помещение, да ещё и из окон торчал… - Дура! Я говорю «символизирует», значит, размер не в прямом смысле… Джууширо онемел. Он совершенно не понимал происходящего. Его охватывал жар. Аллергия на цветок сна отозвалась практически мгновенно. В панике Укитаке порвал кровавые бусы, чей аромат смыкал дыхание. «На воздух, на воздух…», - нёсся блондин. Первые спасительные порции с трудом пробились через сведённые судорогой гортань и трахею. Тайчо искал спокойное место, чтобы спрятаться и, наконец, отдышаться. От недостатка кислорода тело всё ещё плохо слушалось, ветки нагло цеплялись, и на одной из них Джууширо оставил своё хаори. Ноги привычно вынесли его к разлапистому вязу, где он часто отдыхал в тени кроны. Но в этот раз любимое место было уже занято некой ссутулившейся фигурой в чёрном плаще. Среагировав на чужую реяцу, пришелец обернулся. Крайнее удивление прогнало пелену с глаз, и капитан тринадцатого отряда убедился: перед ним стоял Урахара. Последний скинул с головы капюшон и умоляюще протянул руки. Из ладоней выпал одинокий белый гиацинт. - Ты ли это… сенсей! – голос панамочника (в этот раз лишённого узнаваемого атрибута) дрожал. Сдерживаемый смех? Укитаке вспомнил, что новобранцы упоминали бывшего капитана двенадцатого отряда. Всё становилось предельно очевидно. Укитаке было очень сложно вывести из себя, только самый близкий друг – Кеораку – видел его бешенство. Теперь в это число вступил ещё один свидетель. - Киске!!! Ты охамел?! Что это за шутки?!! Да как ты додумался до этого? И главное: зачем?!! Ты чудовище, не зря про тебя слухи ходят, а чудовищ надо уничтожать!!! Сейчас ты поплатишься!!! Укитаке хватил пустоту у пояса. Чёрт! Он же не брал с собой зампакто на собрание: к чему таскать его повсюду подобно сумасшедшему Зараки? В это время Урахара извлёк свою трость: - Проклятый пустой!!! Это ты чудовище, вселившееся в тело Укитаке-сенсея! Какой позор!!! Я очищу вас от этого, сенсей! Укитаке понял, что у "изгнанника" поехала крыша. Догонялки по лесу с параллельным изменением окружающего ландшафта длились недолго. Джууширо сделал слепок реяцу и отправил его в Руконгай, стараясь максимально скрыться. Взбеленённый Киске не заметил подмены. - Учить тебя ещё всему надо, сынок, - пробормотал Укитаке в попытках восстановить дыхание и пульс. Неожиданно чьи-то руки обняли его сзади, а над ухом раздался вкрадчивый голос: - Привет, тайчо. Скучал? Среброволосый капитан мрачно осознал, что побил сегодня все рекорды ситуаций, в которых можно было заработать инфаркт. Шиба вернулся поразительно невовремя. Непокорный лейтенант настойчиво добивался любви своего капитана буквально с первых дней службы в чине. Это стало полной неожиданностью для Укитаке: он просто не знал, что делать. Шиба Кайен очень ответственный, сильный и исполнительный. Золото, а не лейтенант. Но его упорство, с которым он отметал все отказы, выбивало из колеи. Вот и сейчас брюнет активно вылизывал шею своему возлюбленному, пользуясь его замешательством. - Кайен... - провыл капитан. У него опускались руки, сегодня Сейретей лишился серийного убийцы просто потому, что Укитаке не взял (!) своего зампакто. - Не отвечай мне, - задыхаясь, шептал фукутайчо. – Молчи, а лучше…. Наглец развернул к себе лицом сатанеющего капитана и исполнил свою самую заветную мечту последних месяцев. Укитаке прикидывал: ударом в какую точку вырубить чокнувшегося лейтенанта, когда голос из-за спины вогнал его в новый ступор: - Не помешаю? Мир рухнул. Вопрос принадлежал Кеораку. Кайен отлепился от губ своего тайчо мощным ударом реяцу. Замогильным голосом Джууширо отчеканил: - Шиба-фукутайчо, возвращайтесь в казармы, наведите там порядок и подготовьте отчёт. О вашем поведении мы поговорим позже. - Да, капитан! – Кайен широко улыбнулся, не подозревая, какая судьба ждёт его в ближайшие дни. Укитаке, почти умирая, повернулся к другу. Шинсуй был закостенелый бабник, натурал до мозга костей, и Джууширо очень испугался, скомпрометировав себя так. - То, что ты видел, было не то, что ты подумал. Дааа, денёк насыщен открытиями: Укитаке свято уверовал в то, что мир безумен, и обнаружил, что в нём умер садист. Никогда в жизни «добрый малый», не желал так кое-чьей смерти. - Ты потерял хаори, - равнодушно начал Кеораку, протягивая белую тряпку, и ядовито окончил, - видно был сильно занят. - Ох, Кеораку, только не ты! Пойми, это просто была ошибка! Я не хотел задеть твоих чувств… - Моих. «Чувств»?! – всегда пофигистичный шатен менялся на глазах, он схватил за разворот косодэ Джууширо, поминутно встряхивая его. Если бы Укитаке не ощутил дыхание закадычного друга, то решил бы, что тот пьян. – Да что ты знаешь о моих «чувствах»?! Что ты знаешь? Ты знаешь, почему я не отходил от тебя в академии ни на шаг? Как трясся, когда ты сильно заболевал? Как ночевал у твоей палаты и молился всем мыслимым богам? Знаешь, почему я ежедневно напиваюсь до звёздочек перед глазами? Нет?! Вот и молчи о «моих чувствах», слепой идиот! Шинсуй отступил от друга. Блондин подумал, что две минуты назад мир, пожалуй, был ещё в адеквате…. Как сквозь сон услышал Укитаке свой голос: - Кеораку… ты меня любишь? Капитан восьмого отряда плавным движением тигра переместился к своему «тугодуму». Укитаке не успел и понять, что происходит, как крепкие руки прижали его к стволу ближайшего дерева, выбивая из лёгких воздух и заставляя приоткрыть рот. Это не прошло даром для хрупкого Джууширо: он отправился в самый счастливый для себя обморок, искренне желая не возвращаться из него уже никогда. Кеораку бережно подхватил обмякшее тело друга и любимого и унесся в сюмпо по направлению к четвёртому отряду, кляня себя на чём свет стоит. Местность опустела. Вдруг от одного дерева отделилась маленькая фигурка и без сил сползла по стволу. Это был проказник Бьякуя, и сейчас в его душе мир расширял свои границы, опровергая некоторые неписанные истины. Его лицо сводила судорога – признак сильного эмоционального напряжения, а губы раз за разом потеряно повторяли: - Говорил мне дедушка: не шути над взрослыми….