***
Проснувшись днём, Коннор медленно сел в кровати. Ночные киномарафоны били по режиму, и парень спал до обеда. В спальне было прохладно благодаря кондиционеру. Вообще они старались не высовываться лишний раз на улицу: Детройт накрыла липкая удушливая жара. Кареты Скорой помощи разъезжали по полупустым улицам, спасая тех, кто получил солнечный удар, в аптеках сметали таблетки от давления, из магазинов выгребали мороженое и бутылки с водой. Гэвин и Коннор закрылись в доме и открывали дверь только доставщикам еды. Коннор заправил кровать, умылся, сделал кофе и окликнул Гэвина. Никто не отозвался. Коннор с кружкой в руке обошёл все комнаты и в конце с силой ударил по двери в туалет. Тишина. Коннор недоуменно уставился на дверь: он ожидал услышать злобный мат, зная, что Рида невероятно бесит, когда его выгоняют из места уединения. — Неужели на улице? — пробормотал Коннор. Он вышел в жару. Волна горячего воздуха обдала лицо, а лучи солнца вцепились в тёмные волосы, грея макушку. Коннор сощурил глаза и поднял руку, прикрываясь от слепящих лучей. Гэвин нашёлся в гараже. Ворота были распахнуты, из темной глубины слышался грохот музыки, а сам Гэвин, на котором были лишь старые шорты и кеды, копался в ящике. — Доброе утро! — крикнул Коннор, подойдя к порогу. Рид выключил радио и отозвался: — Привет, соня. — Что ты тут делаешь? — Да так, решил барахло перебрать. Ну, ещё скрываюсь. — От солнца? — Не. От них, — Рид, не отрываясь от содержимого ящика, махнул куда-то в сторону забора. Коннор посмотрел в ту сторону. Там, за забором, группа подростков красила фонарные столбы. — А что с ними не так? Нормальные ребята, подрабатывают, делом заняты. — Они пялятся. Они пялятся на меня, и меня это бесит. Не люблю подростков. Кто знает, чё там у них в тупых спермотоксикозных башках… Ладно, — Рид прервал себя, — тут довольно тяжёлая срань, поможешь вытащить? — Конечно. Вдвоём они вынесли на некошеную лужайку нечто старое, проржавевшее и воняющее смазкой. И действительно тяжёлое. Коннор выдохнул и с наслаждением потянулся, чувствуя, как похрустывает спина. — Что это вообще такое? — спросил он. — Без понятия. Племяш что-то собирался из коленвала собрать, но… Ну вот, опять, — Гэвин посмотрел в сторону подростков. — Они что, никогда не видели потного мужика? Коннор посмотрел на него. Гэвин лоснился потом, от него пованивало старой смазкой и керосином, порванные на коленях шорты с растянутым поясом слезли до бёдер. Взмокшие волосы он небрежно зачесал рукой на затылок, а сам щурился от солнца. В общем-то, детектив представлял из себя обычного мужчину, копающегося в гараже. Ах да, ещё и небритого. Затем Коннор посмотрел на подростков (те быстро сделали вид, что страшно увлечены столбом) и посмотрел на Гэвина их глазами. А посмотреть было на что. Он увидел крепко сложенного мужчину с очерченными мышцами и кубиками пресса, держащегося прямо и самоуверенно. Увидел наглый прищур манящих глаз, щетину, придающую брутальности, и игриво приспущенные шорты, приоткрывающие линии бёдер. — А ты-то чё меня пялишься?! — возмущённо крикнул Рид. — Я… О, прости. Жара плохо на меня влияет. — Тогда дуй домой, — Гэвин вмиг посерьезнел, — не хватало тебя ещё откачивать. — Хорошо. Только сделаю одно маленькое доброе дело. Коннор вернулся домой и приготовил несколько стаканов холодной воды с лимоном. Поднос со стаканами он вынес подросткам. — Доброе утро! — он широко улыбнулся. — Ну и жара сегодня! — Доброе, — неуверенно ответила одна из девушек. Густые плотные дреды на её голове были убраны в высокий хвост. — Но уже два часа дня, — заметил темнокожий парень в смешной майке. Он смотрел на воду. — Ну, я недавно проснулся, так что для меня утро, — весело сказал Коннор. — Хотите водички? Подростки набросились на поднос и в мгновение ока растащили стаканы. Они жадно пили холодную воду и, осушив, наперебой стали благодарить Коннора. — Не стоит, — приветливо отозвался он. — Стало полегче? — Да! — раздался нестройный хор. — Отлично, — голос стал неприятно приторным. — А теперь послушайте меня. Вон тот мужчина в гараже не любит, когда на него смотрят. А я пиздец как недоволен, когда моему парню что-то не по душе. Подростки затихли. Коннора словно подменили, теперь его радушие было искусственным и преувеличенным. Рот широко улыбался, но глаза горели плохо сдерживаемой яростью. — Я буду охуенно благодарен, если вы прекратите на него пялиться и продолжите работать, в противном случае я за себя не ручаюсь. Поверьте, я умею доставлять неприятности. — Но… — начал было парень в смешной майке, как его одернули. — Мы поняли, — быстро проговорила девушка с татуировкой в виде опоссума. — Чудесно, — Коннор ободряюще подмигнул, — хорошего дня! Он ушёл с подносом, чувствуя, как спину буравят испуганные и злые взгляды. Чувствовал подобное он далеко не впервые.***
На возню с железками ушло несколько часов. Неугомонный детектив выгрузил хлам на лужайку и теперь думал, что с ним делать. Решение пришло в голову быстро. Он надел футболку, вышел на улицу и быстро пошёл вдоль участков. Минут через десять он нашёл подростков, что крутились днём возле дома. — Привет! — крикнул он, подходя ближе. Ребята смолкли, с лиц слетели улыбки. — Заработать не хотите? — А что надо сделать? — спросил один из парней, когда молчание неприлично долго затянулось. Он теребил фенечку на запястье. — Забрать у меня во дворе всякую железную хрень и донести до мусорки. Плачу пятьдесят баксов. Тишина стала ощущаться физически. — Эй! — возмутился Гэвин, не видя реакции, — нормальные бабки! — Дело не в деньгах, мистер… — Детектив, — машинально поправил Рид. — Не в деньгах, детектив, — тихо закончил парень. — А в чём тогда? В чем вообще ваша проблема? Какие-то вы странные, — Гэвин переводил взгляд с одного лица на другое, но никто не решался посмотреть в глаза. Наконец одна из девушек — та, что с дредами — вздохнула и пересказала случай со стаканами. — Да ну, — недоверчиво отозвался Гэвин. — Кон душка, он бы так никогда не сказал. — И тем не менее, детектив, — девушка стояла на своём. — Ну допустим. Так что насчёт подзаработать? Обещаю, мы вас не тронем, — Рид заржал. — Ну, — осторожно начал парень в майке, — пятьдесят баксов на дороге не валяются… — Ясно, — вздохнул худощавый подросток, молчавший всё время. Пол его определить по внешности было сложно. — Мы готовы вам помочь. — Вот и отлично. Пошли! Гэвин повёл их за собой, рассказывая тупые шутки. Понемногу подростки расслаблялись и посмеивались, не отказывая себе в удовольствии тайно любоваться мягкой кошачьей походкой детектива. Все вместе они перетащили мусор ближе к мусорке, включая странную штуковину из коленвала. Гэвин сбегал домой за деньгами и раздал каждому по десятке. — Всем поровну, — объяснил он. — Спасибо, — ответили все, кроме бесполого подростка. Он неотрывно смотрел в окно. Широкое приоткрытое окно вело на кухню. За столом стоял Коннор и резал мясо. Острое лезвие скользило по красному податливому куску, отрезая ровные слайсы. Закончив резать, Коннор поднёс нож ко рту и слизал капли сырой крови. — Господи Иисусе, — слабым голосом произнёс подросток. — Нехватка железа, — негромко сказал Гэвин. — Лечится лекарствами, но… у него старая привычка. — Мы, пожалуй, пойдём, — сказала девушка с татуировкой. — Ага. Бывайте. Смущенные подростки поспешили убраться подальше от странной парочки. Гэвин зашёл на кухню, взял из холодильника банку колы и стал пить, поглядывая на Коннора. Тот суетился у плиты, пританцовывая в ритм песни, идущей по радио. Милый, домашний, уютный Коннор, иногда неловкий и наивный, чаще — странный, но всеми любимый. Не мог он угрожать, решил Гэвин, ну никак не мог. — Ты позвал тех ребят с улицы? — спросил Коннор. — Ага. Вытащили всё дерьмо из гаража. — Они показались мне довольно милыми. — Мне тоже. — Хорошо, что они помогли, — щебетал Коннор, не отрываясь от готовки, — а теперь кое-кому пора в душ. — Я люблю тебя, чувак, — вдруг сказал Гэвин. Коннор удивлённо посмотрел на него. — Я… тоже. — Ага. Ну… я, тип, в душ. — Жду, — рассеянно ответил Коннор и вернулся к плите. Жара на улице спадала. Люди выходили из домов, и в открытое окно тянулся шум: разговоры, смех, лай собак, звонки велосипедов. То, что днём выглядело выжженной пустыней, к вечеру становилось уютным безопасным кварталом, где все друг друга знали. В их доме тоже всегда было уютно и спокойно, несмотря на то, что обоим не сиделось на месте. В этом не было ничего сложного: нужно было всего лишь направить энергию на что-то полезное и не подпускать никого ближе, чем на сто метров.