Beautiful

СокДжин не любил с кем-то спать в одной кровати, но сегодня он поменял свое мнение по этому поводу. Юнги спит словно котенок, мило прищурив глазки и прижав ладошки к вздымающийся груди, изредка ворочаясь на постеле. Посреди ночи Ким даже почувствовал, как младший прижался к его боку и сопел ему в заднюю часть шеи, видимо, пытаясь согреться. Тэхен же, выйдя проведать друзей, накрыл их ещё одним одеялом, нежно улыбаясь на довольно-таки милую картину, что предстала перед его глазами. Утром троица даже есть не хотела, ибо количество съеденной вчера еды было таким огромным, что, кажись, они не будут есть ещё пару дней. Полностью собравшись и приведя себя в порядок, парни уже ехали в учебное заведение и обсуждали дальнейшие планы на день, из-за чего время пролетело довольно незаметно. — Ты же помнишь, что у тебя консультации к психиатра? — Когда Джин отправился на физкультуру, Тэхен с Юнги, которого освободили от занятий физкультуры до конца четверти, остались в столовой и пробовали мясо с картошкой от нового повара. — Помню, — Мин заметно поник при упоминании психиатра, к которому он, к сожалению, должен ходить неопределенный срок. — Пожалуйста, будь с ним как можно откровеннее, — Ким улыбается, тем самым поддерживая школьника, и кладет руку ему на тонкую талию, прижимая к своему боку. — Тебе не сделаю ничего плохого, поверь мне. Это будут обычные консультации, возможно, тебе выпишут нужные лекарства, поставят диагнозы, если они у тебя есть. Тебе станет лучше, Юнги, я тебе обещаю, — Тэхен весь монолог смотрел в глаза другу и пытался выглядеть в них хоть каплю веры, что таилась очень глубоко и далеко, за пределами виденья. — Я верю тебе, — С глубоким вздохом говорит Юнги, на что Тэхен улыбается, даже не представляя, настолько тяжело младшему дались эти слова. *** — Я забыл тетрадь в кабинете английского, — Джин останавливается перед дверью и, вспомнив о забытой тетради, поворачивается к Юнги. Тот с прикрытыми глазами вздыхает и шмыгает носом от холода. Ему надо быть через пол часа в больнице, поэтому каждая минуты на счету. Кинув взгляд на парковку и, заметив там машину Тэхена, немного расслабляется, зная, что с Кимом и его ездой он доедет на пару минут. — Давай быстрее, я на крыльце подожду, — Засунув руки в карман куртки, Юн слегка двигает головой, укутывая подбородок в черный шарф. — Я мигом! СокДжин накидывает рюкзак на плечо и бежит к лестнице, игнорируя крики технички о грязной обуви и чистых полах. «Хоть бы Намджун не закрыл кабинет» — крутилось в голове Кима, пока он перепрыгивал сразу через три ступени и не обращал внимание на появившуюся отдышку. — Дверь закрой, — Чимин отбивается от настойчивых поцелуев Намджуна, видя открытую дверь, в которую в любой момент мог кто-либо зайти и увидеть то, чего не должен. — Уроки давно закончились, никого в школе нет Нам тяжело дышит в шею искусствоведа, пока руки оглаживают бедра, обтянутые черными джинсами. Сдавшись удовольствию и чужой настойчивости, что как никак всегда действовала огнем для Чимина, Пак садится на учительский стол и обнимает учителя за шею, тихо постанывая от чужих прикосновений. Настроение было испорчено после слов учителя корейского языка, который заставил остаться отличникам на подготовку к олимпиаде по языку. Именно из-за этого Джин был слегка зол собственной неряшливости. Джин с Юнги остались на дополнительных, хоть очень далеко посылали эту Олимпиаду. Забежав на третий этаж, Ким чувствует необъяснимый мандраж. Это чувство появилось из не откуда, что настораживало. Кабинет английского был совсем рядом, а дверь была слегка открыта. Намджун ещё не ушел. Мысль, что Ким сможет встретиться с Джуном и, по возможности, вместе с ним пойти домой, радовала. Если что, он как-нибудь отмажется от Юнги и Тэхена, что, в отличии от первого, будет закидывать его миллиардами вопросов. — Не медли, прошу, — На вздохе шепчет Чимин, запрокинув голову и закрыв глаза. Руки Пака крепко держатся за край стола, пока Ким оставляет мокрые и рваные поцелуи на его груди. Белая рубашка висела на локтях, а кожный ремень джинс был расстегнут. Картина горячего искусствоведа возбуждала, и англичан еле сдерживался, что бы не сорвать нежности, и не приступить к самому главному. Температура в кабинете поднялась, казалось, до сорока, даже не смотря на то, что их рубашки были расстегнуты. Тело Пака изящно извивалось под руками Намджуна, что возбуждало ещё больше. Ремень англичанина упал на пол, громко и неприятно звякнув пряжкой, а руки Чимина уже находились на чужих бедрах, слегка царапая бледную кожу короткими коготками, что нередко оставляли полосы ещё и на спине. Резкий звук из кабинета английского избил весь оптимистичный настрой, что появился буквально на несколько минут. Вдруг случилось что-то с Кимом? Ускорив шаг, СокДжин чувствовал волну страха и неуверенности с каждым метром, пока его пальцы на руках неистово дрожали. Схватив ручку двери, Ким застыл, услышав голос классного руководителя и тихий, больше похожий на рык, мат своего возлюбленного. Душа отчаянно пытается отрицать это, но здравый разум понимает, что там происходит. СокДжин сдерживает слезы, надеясь, что это просто показалось. Глаза краснеют моментально, будто по щелчку пальцев, вот только сам Джин не может прийти в себя по щелчку пальца, от чего смотрит на дверь и не может даже сделать вдох, чувствуя, как в груди начинает что-то болезненно защимлять и грызть, словно его заживо насаживают грудью на острое лезвие и прокручивают несколько раз. Громкий стон заставил Кима прикрыть рот рукой и сесть на корточки, из-за всех сил сдерживая вырывающийся крик и всхлип, который они, скорее всего, даже и не заметили бы, слишком увлеченно занимаясь друг другом. Медленно рассыпаясь на атомы, СокДжин чувствовал, как больно он вгрызается в ладонь, что бы перенять моральную боль в физическую. Он готов эту ладонь сжечь, лишь бы не чувствовать эту боль внутри. Надо уходить. Смотря в стену напротив, Ким уже не чувствовал слез, что продолжали капать на темный паркет и создавать некую лужу, на которую Джин даже не обратит внимания. Раньше он смеялся над изменами в сериалах, ведь не верил, что такое может быть взаправду. Думал, что это не настолько больно и невыносимо. Лучше бы он вымыл рот с мылом. Чувствовать, как твое сердце, что безумно любило этого человека, прекращает биться, было невыносимо. Невыносимо сново невольно смотреть на закрытую дверь и тихие стоны, которые невольно рисует его мозг. Видимо, СокДжин был слишком глуп, когда влюблялся в Кима. Разбитый телефон, что лежал неподалеку, начинает звонить, а знакомое имя сковывает тело. Закричав, Ким хватается за голову и начинает рыдать, вырывая волосы от собственной беспомощности. Горло болит от криков, в которых СокДжин вымещивает всю боль и обиду. Только этого не хватает. Ему всё равно больно. На третий звонок Ким сново швыряет телефон в стену, на что тот отвечает последним гудком, а после вырубается. Так даже лучше. Непонимание, что делать дальше, пугало. Он влюбился, и, как оказалось, не взаимно. Намджун умело обводил его вокруг пальца, создавая иллюзию влюбленности и сердечек в глазах, и тот наивно повелся на это. Повелся на нежные ухаживания и попытки добиться такого холоднокровного Джина. Блять, эту боль невозможно терпеть. Сидя на подоконнике, что заботливый Юнги ранее накрыл пледом с изображением каких то листьев, Ким чувствовал опустошение. Тот самый момент, когда ты настолько выгорел, что не чувствуешь ничего. Но единственное, что еле осталось- чувство ничтожности, которое Джин так ненавидел и презирал. Намджун сломал его и разбил душу, что погрязла в его поддельной любви. Глаза болят от безостановочных рыданий, а руки изрезаны стеклом, которое Ким пытался убрать с разбитым телефоном. Город за окном засыпал, лишь некоторые машины останавливались около круглосуточного супермаркета. Но один автомобиль, что остановился около подъезда Кима, прервал поток горьких мыслей. Знакомая марка и номер заставили СокДжина дрожать. Встав с подоконника, Ким подбежал и выключил свет в комнате, надеясь, что Намджун не заметил света в окне. Истерике сново накатывала, но Джин пытался взять себя в руки, что выходило максимально плохо. Минуты шли как часы, и звонок в дверь сравнился с кувалдой, что ударила СокДжина по затылку и заставила прогнуться в нестерпимой боли. — Джин~а, ты дома? Что с твоим телефоном? Я привез твою тетрадь! Открой дверь! Двери дрожала от чужих ударов, пока Ким трусливо садился на пол около комода, зажав рот рукой. Следы от зубов не прошли со школы, из-за чего сейчас раны щипали. Но Ким их не чувствовал, чувствуя только моральную боль, которая оказалась сильнее в разы. — Ты плачешь?! Я слышу тебя, открой дверь! Что произош…- голос резко затих, а удары прекратились. Резко некоторые оборванные цепочки соединились в одну толстую и нерушимую, что сковала Намджуна. Осознание того, что младший заметил их, заставило остолбенеть. Испугавшись, Намджун почувствовал дрожь в пальцах. Совесть, что ранее даже не показывалась, сейчас била молотком по вискам. — Тетрадь…- словно сам себе шепчет Ким, смотря в закрытую дверь, как совсем недавно смотрел СокДжин. И у каждого от понимания того, что за этими дверями, рушиться что-то внутри. Очень больно и, наверняка, неизлечимо. — Уйди Хриплый голос ученика нанес сердцу невыносимый глубоки порез. Боязнь потерять своего птенчика с нестерпимой болью резало всю душу Намджуна. — Мы больше никто, уходи Это конец. — Я такой придурок, Чонгук Младший сидит на соседнем кресле и с сожалением смотрит на друга, который сейчас был разбит. Он его не оправдывает, даже чувствует некую неприязнь, но сочувствие и жалость выдвигаются вперёд. — Он не простит меня — Ты сам виноват в том, что скотина, — Чон залпом выпивает стопку виски и закусывает яблоком, что лежало в корзине с фруктами, быстро купленными Гуком в круглосуточном супермаркете. — Что мне делать, Чонгук? Намджун сидел на диване и держал стакан с алкоголем, бездумно смотря вперёд. Его локти находились на коленях, что мелко дрожали. Состояние парня было настолько разбитым, что Чон уже забыл о том, что именно Ким виноват в том, что оба парня сейчас страдают — Смириться Крик Кима и звук разбитого стакана заставили вздрогнуть Чонгука. Намджун поднялся с дивана и начал ходить туда-сюда по гостиной, шепча что-то себе под нос и держась за голову, с сильной сжимая волосы, почти вырывая их клочками. — Истериками ты ничего не добьешься, Намджун! — Поднявшись за другом, Чон хотел подойти к нему, но Ким оказался быстрее. Схватив Чонгука за ворот толстовки, Намджун встряхнул его, со злостью смотря в глаза напротив. Он понимает, что младший не при чем, он абсолютно не при чем, но сейчас он видит перед собой самого себя, желая убить и уничтожить его. — Да как ты не поймёшь?! Я люблю его и не смогу отпустить! — В уголках глаз скапливались слезы, что сейчас видел только Чонгук. — Я люблю его…- Ким убирает руки с ворота Чона и садится на диван, обхватив голову руками. Младший с глубоким вздохом поправляет ворот толстовки и, кинув взгляд на друга, выходит из квартиры. Они оба разбиты. — Учитель, могу я сегодня не заниматься? — СокДжин понимает, что если пойдет на физру, то рассыплется. Горло от рыданий болело до ужаса, а хриплый голос оставлял желать лучшего. — Конечно, — Чонгук не тупой, он видит красные глаза ученика и вздыхает, когда тот выходит из тренерской. Ему до безумия жалко обоих, но вмешиваться в их отношениях, если это можно сейчас сказать, он не будет. Звонок прервал все ненужные мысли и вернул разум к уроку. Чонгук берёт журнал и идёт в спортивный зал, осматривая присутствующих учеников. Пару девочек, отпросившись с болью в животе, пару ребят со справками и СокДжин, что стояла конце строя и держал в руке телефон. Юнги сегодня, вместе с Тэхеном, в школе не будет, ибо органы опеки приедут смотреть условия проживания младшего, а им до проверки надо успеть привести дом в презентабельный вид. — Бег десять минут, сдача челночного бега и баскетбол, вперёд, — Чонгук никогда не тратит время на разговоры, тем самым давая больше времени на сами занятия. Ученики двинулись по залу, пока освобождённые сели на скамейку около шведской стенки, то залипая в мобильник, то перекидываясь тупыми шутками с бегающими одноклассниками. — Поможешь заполнить результаты норматива, — Учитель протягивает листок с фамилиями учеников СокДжину и оборачивается к классу, который начал бологанить, увидев, что Чонгук не смотрит на них. — Чхвэ, сейчас побежишь ещё десять минут! Пока учитель отчитывал класс, Джин удалял совместные фотографии с Намджуном в галереи. Они приносили невыносимую боль и тоску по человеку, который раньше казался ему морем, в котором он мог тонуть веками. Переставив в новый телефон симку со старого мобильника, Джин с разочарованием понял, что сохранились только фотографии. Лучше бы их тоже не было. Нажав на входящее сообщение, СокДжин моментально пожалел об этом, увидев знакомый номер. Он знает его наизусть. +890312*** Я не могу без тебя Мне больно Прости меня Что мне сделать? Милый, что мне сделать, что бы ты простил меня? Я люблю тебя Безумно люблю Это была ошибка Очень глупая ошибка Но все же ошибаются? Дай мне последний шанс Я погибну без тебя Давай я приеду в школу, и мы поговорим? Умоляю Я скоро приеду Ты только не уходи Пожалуйста Телефон еле держался в дрожащих руках, а истерика накатывала с ног до головы. Слезы уже были готовы обжечь и без этого красные щеки. Он впервые чувствует, что умирает внутри. Это безумно больно и печально. Их ждёт только плохой конец, как и внутреннему миру младшего, что медленно начинает исчезать. СокДжин отдал себя в руки человеку, который прямо сейчас сжигает его так же, как огонь сжигает ничем не провинившийся кусок бумаги. — Можешь выйти Слова Чонгука подействовали моментально, поэтому СокДжин уже бежал в туалет, пытаясь по пути заблокировать номер. Кинув мобильник на подоконник, Ким облокотился руками о раковину и посмотрел на себя в зеркало. Мешки под глазами и красные глаза буквально кричали о том, что тот не спал всю ночь, отдав себя боли. Чувство предательства и ненависти с такой силой ломали кости, что Джин чувствовал это наяву. Телефон разрывается от сообщений, и именно это означало то, что он не смог заблокировать номер. Схватив мобильник, он застыл, увидев последние сообщения от Намджуна. +890312*** Я в школе Пожалуйста, давай поговорим Он бы и дальше стоял в туалете и пялился на сообщение, если бы не вбежавший в туалет физрук. Тот выглядит взволновано, даже напряжённо. В его руке была куртка и рюкзак Сокджина, что настораживало. Тот кладет вещи на подоконник, не обращая внимание на напряжённое лицо младшего. — Намджун пришел в тренерскую тебя искать, но я сказал, что сам тебя поищу, — Тараторит учитель, открывая окно со стороны умывальника, — Уходишь через окно, и бегом домой Ученик растерянно кивает, а после лезет через окно на улицу. Протянув СокДжину его же вещи, что ранее были скинуты на подоконник, Чон погладил его по голове, и закрыл окно, перед этим показав младшему, что бы тот убегал. Вздохнув, учитель выходит из туалета и направляется в тренерскую, на ходу выдумывая причину, почему СокДжин резко исчез. Но все обошлось, когда он увидел психолога, что с ненавистью в глазах говорил ему о том, что Ким ушел с физкультуры. Видимо, тот вернулся за документами, что как-то упоминал перед Чонгуком. — Можешь сказать его адрес? — Чон приписывает Намджуна к лику бессмертных, раз он, видя огонь в глазах психолога, ещё о говорит об адресе. Чонгук, что бы предотвратить тэхенов срок за убийство, подходит к нему и слегка сжимает ладонь. Ким, казалось, слегка успокоился, поэтому лишь показал англичанину средний палец и послал нахуй, а не утопил его в ведре для тряпок. Поняв безнадежность своего положения, Намджун сжал губы и пошел к выходу из школы, доставая по пути телефон. Чонгук принялся успокаивать злого психолога, что сейчас смешивал в себе одновременно сочувствие и злость. +890312*** Я скучаю Безумно скучаю Давай спокойно поговорим, прошу Скучаю без тебя, моя вселенная СокДжину становится еще хуже, поэтому он кладет телефон на пол, и утыкается носом в подушку. Он срывается на рыдания, кричит от боли и задыхается. Сердце сжимается с невероятной силой. Намджун играл не нем, как на пианино, из-за чего множество ран осталось на душе. Когда-то он ещё был его вселенной. Звонок в дверь раздается эхом по квартире, но Ким игнорирует его, продолжая рыдать в подушку. Несколько секунд, и слышится чужой, но одновременно родной голос. Замерев, Джин поднимет голову и вслушивается. — Прости меня, умоляю Голос Намджуна дрожит, будто он сейчас сорвётся на рыдания. А вот СокДжин срывается, и, зажав между зубами наволочку, кричит, что бы он его не услышал. Шепот еле слышимый, но Джин все равно слышит его и плачет. — Я не смогу без тебя, моя вселенная, просто не смогу Но через несколько минут тот резко замолкает, а после хлопает дверью тамбура и оставляет СокДжин в полном одиночестве разрываться от боли. Как бы Ким не обманывал сам себя, как бы не отрицал все мысли и подозрения, но внутри он начинает умирать. Медленно, мучительно, и с невыносимыми страданиями, что были получены незаслуженно. Младший сгибается в позу эмбриона и кричит в подушку что есть силы, до побеления костяшек сжимая тонкую ткань наволочки. Он громко рыдает и задыхается от собственных слез, пока в груди что-то сребётся и давит, словно, избивая хрупкую плоть тяжёлым булыжником. Ким никогда не простит измен, он дал эту клятву ещё себе в детстве, и сдержит ее. Для них это и вправду конец.