— Ну же, Какаши-сенсей, — Наруто обиженно надул губы. — Очевидно же, что у вас появился кто-то!
— Да неужели? — Хакате, вальяжно раскинувшийся на лавочке в парке, снисходительно подмигнул Узумаки. — И кто же, по-твоему, подходит на эту роль?
— Ваше довольное лицо говорит само за себя: она похожа на героиню романов старика-извращенца, даттебайо, — джинчурики в довольной белозубой ухмылке вздёрнул нос к небу. — Как пить дать, похожа!
Какаши оглядел светловолосого паренька с головы до ног, прежде чем загадочно улыбнуться и выдать опровергающее:
— Не у-га-дал.
Джинчурики девятихвостого сильно вырос с тех пор, как закончилась война шиноби, возмужал, однако для своего учителя он так и остался забавным пареньком, который никогда не сдаётся, сколько бы трудностей не выпадало на его долю.
— Тогда... — лицо Узумаки приняло выражение крайней степени удивления: глаза увеличились до размера больших онигири, а брови взметнулись вверх, — это... парень?!
Какаши, доселе лениво перелистывающий в двести сорок восьмой раз любимый том «Ича-ича», вдруг, случайно дёрнувшись, порвал страницу книги, выпрямился по струнке и медленно, одеревенело повернул голову в сторону Наруто: удивлённый взгляд серых глаз встретился с подозрительным голубых.
Мысленное: «Да не, бред какой-то», — пронеслось в головах у обоих и те помотали головой, отгоняя непрошенные мысли. И тут неожиданно лицо Шестого приняло самое, что ни есть, предовольное выражение, отдалённо напоминающее «улыбку маньяка», и он, придвинувшись к Наруто, заигрывающе подвигал бровями:
— Кто знает, кто зна-а-ет...
Узумаки, подпрыгнув, встал с лавочки, как-то слишком интересуясь узором на асфальте, и немного нервно, ссылаясь на дела, распрощался с сенсеем.
— Вот молодёжь впечатлительная пошла, — рассмеялся последний, когда Наруто скрылся из виду.
Он немного посидел на скамейке, дочитывая главу любимой книги, затем посмотрел на ручные часы и поднялся с места: «О, вот и время наступило».
Какаши, зевая, вошёл в большое недавно покрашенное здание. Внутри было на удивление тихо. Спокойную атмосферу нарушали лишь снующие в белых халатах туда-сюда медики-ирьёнины. Напоминают пчёл, мысленно усмехнулся Хатаке.
Мужчина прошёл на ресепшен, где его уже издалека заметил медбрат Танака, молодой человек, решивший посвятить жизнь медицине:
— Господин Шестой, — он поправил свои очки на толстой оправе и, откашлявшись, продолжил: — Полагаю, Госпожа Ирьёнин в процедурной сейчас. Если хотите, можете подождать здесь.
— Могу я пройти к её кабинету?..
— Хорошо, вам разрешается.
Благодарно кивнув, Какаши отправился в направлении кабинета «Госпожи Ирьёнин». Как же всё-таки было муторно подниматься по ступеням на четвёртый этаж. Лифтом могли пользоваться только медицинские работники и пациенты, поэтому предпочтительным считалось соблюдение этого правила (несоблюдение каралось
плетью от главврача штрафом и предупреждением, которые давала Госпожа Ирьёнин). Поэтому-то Какаши отправился пешком (разозлённая Сакура была кем-то, кого бояться стоило больше, чем возрождённого Мадару). Больная спина, которую Хатаке случайным образом повредил на прошлой миссии, давала о себе знать с каждой новой ступенькой. Как же муторно-то, господи!..
— А, Какаши! — эта самая Сакура, о которой шла речь выше, сейчас сидела за рабочим столом, подперев одной рукой голову, а другой подписывая документы.
— Наконец-то я тебя нашёл: зашёл в процедурную, а ты уже умчалась в лабораторию, пришёл в лабораторию – ты уже в своём кабинете, — Шестой облегчённо выдохнул. — Хокаге, бегающий по больничным кабинетам, ха-ха!..
— Ну, в этот раз хотя бы не через окно, — она, уставшая, после трудового дня, счастливо улыбнулась.
Мужчина молча подошёл, отодвинул металлический стул, скрипом резанувший по слуху, и сел напротив девушки.
— Мне помочь? — поинтересовался Хатаке, кивнув на кипу бумаг, распределённых по стопкам по всему столу.
— Не стоит, — машинально ответила она, — я уже закончила, — и в подтверждение своих слов черкнула по белому листу в последний раз.
Какаши взъерошил затылок и улыбнулся, встретившись глазами с Сакурой.
— Э-эх, вот смотрю иногда на тебя и думаю: «Ну почему я не родился хоть на пару лет позже?»...
Харуно педантично поправила папки с документами, обошла стол и обвила руками голову бывшего сенсея, прижав её к груди так, чтобы мужчина мог услышать стук её сердца.
— Ты сам говорил, мы не можем знать, как сложились бы наши судьбы даже при таких незначительных изменениях... — Сакура нежно поцеловала его в серую макушку. — Я с ужасом осознаю, что могла бы не влюбиться в тебя.
Какаши, прикрыв веки от удовольствия, нежился в тепле рук девушки ещё пару секунд, прежде чем развернуть её так, чтобы она оказалась лицом к нему:
— Однако в одном ты можешь быть уверена.
— В чём же? — она склонила голову немного вбок, зелёные бездонные глаза засияли любопытством.
— В любой вселенной, — он медленно стянул с себя маску и приблизился к лицу Сакуры, — в любом мире... я буду влюблён в тебя, — шёпотом выдохнув последнюю фразу, он оставил невесомый, но долгий поцелуй в краешек губ девушки.
Первая любовь Сакуры была головокружительной: её прельщала холодность и таинственность Саске, его суровый взгляд, редкие, но мудрые слова... Любовь к этому человеку была испытанием: каждый день, каждый час, каждую минуту эту любовь необходимо было доказывать, показывать, кричать о ней... Не то все забудут о том, что у Учихи есть добрая сторона — крохотная искорка, пичушка, заглушаемая желанием отомстить, восстановить справедливость. Не то тьма в его сердце навсегда поглотит того маленького, испуганного мальчика, потерявшего семью и веру в людей...
Любовь к Какаши была абсолютно другой: она не опаляла своим пламенем, напротив – словно тёплый шерстяной плед, напоминала о доме, тихом и уютном месте, где всегда был он – человек, который любил Сакуру. Из тени наблюдал за её успехами и неудачами, утешал её, когда она плакала, и хвалил, когда вновь и вновь поднималась с колен. Он всегда ждал её и тихо хранил в сердце эти чувства.
Поэтому иногда девушке казалось, что её сердце вот-вот разорвётся от обожания к этому человеку. Она хотела отплатить ему за все те боль и горечь, что он пережил в одиночестве, и разделить с ним остаток своей жизни.
— Какаши...
— М?.. — последний неспеша отстранился от Харуно; его родинка под губами приковывала взгляд, поэтому, прежде чем ответить, девушка позволила себе немного полюбоваться лицом мужчины без маски.
— Ты пахнешь жасмином, — вопросительный взгляд Хатаке принудил девушку пояснить: — Поэтому я теперь хочу чай. Пойдём домой?
Он ласково улыбнулся и провёл тыльной стороной ладони по щеке Сакуры:
— Пойдём.
***
— Дорогая, ну не обижайся ты так...
— «Не обижайся, не обижайся»... — угрюмо передразнила девушка, шагая по улице бок о бок с седовласым мужчиной. — Знаешь, вам с Наруто повезло, что я в хорошем настроении, не то...
Живое воображение Хатаке мгновенно достроило картину того, что могло случиться, пребывай Сакура в дурном настроении, и он ужаснулся от представленного.
— Вышло всего лишь недоразумение! — активно жестикулируя, пояснил Какаши.
— Когда он своим хриплым подозревающим голоском пролепетал нечто вроде «сенсей меня домогался», я была лишь повергнута в лёгкий шок, но когда он спросил меня: «а не замечала ли ты странностей в строении своего тела, Сакура-чан?!», клянусь, я готова была пересчитать ему все зубы!
— Я уж было решил, что ты и правда его сейчас поколотишь... — попытался было вставить слово Какаши, однако был перебит:
— И вообще, Какаши, — она резко развернулась на месте, взглядом впившись в скрытое маской лицо мужчины, — с чего это Наруто вообще сказал, что ты его домогался?! — она грозно поджала губы. — У меня слишком много вопросов!
— Я... — он тяжело вздохнул. —...пошутил неудачно.
Сакура закатила глаза, мол, что же мне с тобой делать, шаннаро...
***
Дома было спокойно. Безмолвную тишину нарушало лишь еле-слышное жужжание вентилятора.
— Милая, как насчёт ужина морепродуктами?
— Оставляю готовку на тебя, — девушка устало зевнула. — Тебе в этом равных нет. Я пока приму душ.
Под горячими струями воды быстро забываешь обо всех невзгодах: становится тепло и комфортно, весь накопленный негатив, кажется, смывается вместе с грязью. Харуно, довольно мурлыкая себе под нос какую-то незатейливую мелодию, вышла из ванной комнаты в одном полотенце. Она заглянула в кухню, довольно поглядела на плоды трудов мужчины — какой вкусный запах! — затем, поднявшись на цыпочки, быстро чмокнула того в щёку и, весело хихикая, убежала в комнату.
Хатаке ворчал нечто о «проклятой фантазии» и «нечестных приёмах», как вдруг его внимание привлёк звук, доносящийся из комнаты. Точнее крик.
И, судя по тембру, кричала не Сакура.
Какаши в три прыжка оказавшийся в спальне, застал удивительную картину: хрупкая розоволосая девушка держала за ногу какого-то парня, который отчаянно визжал и пытался вырваться, так, чтобы голова его находилась в паре сантиметров от пола. Но цепкие руки девушки были сильнее: она трясла паренька из стороны в сторону, всё приговаривая: «У-у-у, попался, извращенец!»
После пары минут такой встряски парень поднял слезящийся взгляд чистых небесно-голубых глаз и взмолился:
— Сакура-ча-а-ан, отпусти меня!
Девушка, всё ещё закутанная в одно лишь зелёное полотенце, подозрительно сощурилась и протянула:
— А тогда ответь мне, Наруто, почему ты заглядывал в окна моего дома?!
Висящий вниз головой парень нервно затеребил край своей чёрной футболки:
— Я... я хотел узнать, действительно ли Сакура-чан... — он замедлился на последнем слове, — парень, даттебайо!
Опешившая от таких откровений Харуно машинально разжала руку, которой ранее сжимала ногу Узумаки: тот, упав, стукнулся башкой о пол и запричитал.
— Кто... — Сакуру мелко затрясло, в её глазах появился дикий блеск, — КТО СКАЗАЛ ТЕБЕ ТАКУЮ ХРЕНЬ?!! ПРИДУШУ ГАДА!!!
Внезапно позади девушки раздался колеблющийся голос сенсея:
— Сакура-чан, только успокойся... — он сделал пару шагов навстречу ей. — Вдох-выдох.
Казалось, что девушка пришла в себя после того как её остановил голос Хатаке, только вот улыбка, медленно расползавшаяся по её лицу, говорила об обратном.
Она в гневе, ужаснулся Какаши, и начал мысленно набрасывать планы побега.
— Если я всё правильно анализирую, — пауза, — что это именно ты, Какаши-сенсей, подтолкнул Наруто к подобным выводам... то эти «вдох-выдох» сейчас станут твоими последними.
Сакура рванула в сторону Какаши, полотенце слетело с её изящного тела. Еле живой после встряски Наруто попробовал отползти к окну, но был бесцеремонно схвачен девушкой за ногу: парнем замахнулись, словно он был лассо или кеглей, и кинули в бывшего сенсея. Последний, в свою очередь успевший увернуться, поймал Узумаки, которому до того момента грозило скорейшее свидание со стеной, и — «ТВОЮ МАТЬ, ДАТТЕБАЙО!!!» — выкинул того в злополучное окно.
Какаши поспешил скрыться с глаз долой, поэтому воспользовался заминкой Харуно, анализировавшей «полёт» сокомандника, и спрятался в гостиной. Сакура всё ещё злая, но уже больше вошедшая в азарт от их маленькой «забавы», следовала за мужчиной по квартире. Неожиданно крепкие руки нежно, но крепко обняли её со спины и оторвали от пола. Харуно, сначала сердито отбрыкивавшаяся, начала смеяться.
— Ну и? Как так вышло? — Она повернула голову. Какаши, уткнувшийся губами в изгиб её шеи, довольно промычал. — Наруто опять привратно понял твою шутку?
— Сегодня я впервые в жизни задумался, что даже будь ты парнем, я бы тебя полюбил, — скользнув головой по волосам Сакуры, лениво отозвался тот. Они медленно осели на пол. Девушка, благодарно принимавшая ласку, откинулась назад так, чтобы щекой прислониться к скрытой маской щеке Хатаке.
— Боже... Кажется, я влюбилась в извращенца, — хихикнула Сакура и прикрыла глаза.
Неожиданно Сакура подорвалась с места, словно холодной водой окаченная, осознание громом среди ясного неба раздалось в сознании:
— Какаши?.. — мужчина, испуганный резкой переменой настроения возлюбленной, напрягся, готовый к действию. — Мы. Забыли. Об ужине.
Парочка испуганно переглянулась, а затем, не сговариваясь, рванула на кухню, где подгоревший на плите рис с рыбой уже давно превратился в чёрные угли.
