Любовь и Жизнь

      Начнём, пожалуй, с того, что это был здоровенький, наипрекраснейший летний денёк в этой западной глуши, на планетарной системе Охайо. По достаточно обветшалой асфальтированной дороге на не менее поезженной машине вела свой путь немолодая особа. Это был серый Харон Супрат, каких ещё поискать надо, и с огнём не сыщишь. Номерные знаки машины доказывали её принадлежность не абы кому, а самой Лиге Чистильщиков, некогда называвшейся Чистильщиками Феллана, эдакий ребрендинг. В основном, эта коалиция из неравнодушных людей и наёмников занимается таким частным военным делом, вроде защиты колоний или различных поселений, баз или станций. В случае с этой машиной, она вправду принадлежит коалиции, но никоим образом не может быть взыскана, ведь эта плашка всего лишь отличительный знак. А водительницей была Ками Сайор, 42-летняя коммивояжерка, то бишь, странствующая торговка.       Казалось бы, на дворе давно уже не нефтяная эпоха, а целое 63 тысячелетие по Земному календарю. Эх, вот ведь время летит-то, не успеешь оглянуться, а уже и целые эпохи миновали, как будто бы их и не было. А какое количество людей за этот промежуток успело родиться и умереть, сколько из них оставило свой след в памяти, а кого мы забыли. Тем не менее, прошлое остаётся прошлым, будущее сокрыто пеленой неизведанного, даже если люди научились управлять стихиями и настолько преисполнились в своей природе психических сил, что некогда фантастическая телепатия или телекинез сегодня стали естественными вещами.       Что касаемо самой Ками? Она не обладала особенными способностями в эти времена. Потенциал, возможно, имелся, но не сама псионика, как её называют сведущие современностью, люди. Благо, псиоников пока не стало подавляющее большинство, и это здорово, пушо такие люди, как Ками могут полноценно жить, не беспокоясь, что их мозги могут сварить за считанные секунды. Да, опасения были, но не такие огромные, ибо обычно псионики не особо выкрутасные, особенно сильные собрались во фракции и теперь представляют своеобразную полицию, которая практически постоянно фиксирует любого человека с выдающимися психическими способностями. Того гляди, даже технологии позволяют создавать подавляющие условия для псиоников, чтобы содержать их в камерах, где они не могут использовать свои фокусы в плохих целях.       Итак, наша героиня в этот момент ехала в направлении западной колонии, Исшар. Уже обобрав кучу колоний по пути и наживающаяся на технологически отсталых, только-только развивающихся колониях, зависящих от Лиги Чистильщиков в полный рост, Ками не испытывала не капельки сожаления о своей деятельности. Пока она работала, колонисты принимали заказы и платили денюжкой в фонд, а Лига выплачивала проценты клану Сайор, зрелая коммивояжерка не видела ничего плохого в своей жизни. Как никак, за спиной уже куча успешных контрактов, и авторитет имеется, подняла свой клан из нищеты и упадка, развела огромное потомство своих собратьев и сосестёр, но никогда не была в романтических отношениях с людьми. Нет, она не носительница какого-нибудь модного субкультурного кредо или обладательница репродуктивной или полипсихической дисфункции, отнюдь нет. Виной этому неудачливые партнёры. Никогда в жизни она встречала достойного человека, полностью удовлетворяющего её запросам. Да, в мире очень много людей, есть колонии с миллиардным населением, а в некоторых планетарных системах с чудесным образом, идеальными условиями для людей, есть даже триллионы людей, но вот незадача – найти того самого человека оказывается так трудно... даже в условиях целой вселенной, которую человечество успело колонизировать и исследовать.       Охваченная мыслями сполна, почти не моргая глазом, она проезжала мимо пустынных ширь Охайо. «Один и тот же долбанный вид, ничего нового... и люди здесь все одинаковые...», невольно пронеслось у неё в голове. Поездка была долгой – планета оказалась весьма объёмной, что не удивительно, ибо такие планеты обычно бывают большими, раз они такие тёплые, так уж удалось, а поверхность более или менее сглажена при помощи технологий терраформирования, да и атмосфера тем же образом откалибрована под человеческую. К слову, такие виды приспособления окружающей среды к людской весьма эгоцентричны, ибо разрушают много чего естественного, а иногда даже уничтожали целые формы жизни, альтернативные людской, которые были идеализированы для тех, которые люди так беспечно изменили. И вот так-то, человечество вело себя ужасным образом долгое время, пока не одумались. Произошло это не сразу и вообще это другая тема, мы тут не за этим пришли вообще-то.       «Мне не нужен целый мир, чтобы видеть, ох, мальчик, ты не видишь меня настоящую!», - играло из портативного транслятора, раньше более известного, как радио. В число музыкальных вкусов Ками входили весьма аутентичные артисты, в частности даже крайне старинные, чьи произведения до сих пор сохранились и не идут в сравнение с синестезической музыкой современности. Такие томные голосочки под до невозмоности меланхоличные мотивы: «Никто, ох-ох, никто не заглянет внутрь, закидывай в меня все свои грязные словечки, я их очищу от скверны, дай мне свою душонку, иначе вспорю твою мошонку». Местами вульгарно и вызывающе, но кого мы называем пошлыми? На дворе уже 637-ой век, о никаких запретах и табу речь идти не может! Хотя, люди такой вид живых существ, которые порой бывают настолько отпетыми и тормознутыми, ей-форде, что невозможно утверждать об целостной эмансипированности вида. В некоторых колониях сохранились отсталые идеологии вроде религии или табу на секс, хотя казалось бы, преисполненность сознания и духа!       И вот, безмятежную атмосферу пустынных пейзажей нарушил одиноко стоящий духэтажный коттедж, что располагался примерно в паре километров от текущего местоположения Ками. Она бросила незначительный взгляд на пустынного волка, кажущийся чем-то невозможным в этих краях, ведь до ближайшего населённого пункта рукой не подашь – десятки, а то и сотни километров. Ладно, средства первой необходимости или базовые ресурсы можно взять с запасом и расчётом, но как же быть в критических случаях? Если что-то опасное случится, то хрен дождёшься служб безопасности, если они вообще нормально работают в этих местах. «Какое нелепое место для жилья», - подумала про себя Ками, добавив: «Зато как их можно побрать в случае чего».       С ухмылкой, она чуть снизила скорость по приближению к этому зданию, которое со временем становилось всё больше и больше. Издали оно казалось совсем небольшим, но теперь оно предстао перед ней во всей красе. Ничего зазорного в этом не было. Коммивояжерка сошла с шоссе и въехала в небольшой дворик перед домом, остановила машину и вальяжно выбралась из неё. С виду коттедж не представлял из себя нечто из ряда вон выходящее, но в то же время он отдавал какой-то нездоровой атмосферой, что ли. Небольшой холодок пробрался за шиворот. «Окстись, Ками, здесь нет ничего паранормального, в любом случае я могу постоять за себя», подумала по себя коммивояжёрка, встряхнувшись, проверила импульсный пистолет в кобуре. Небольшим шагом она приблизилась к веранде, оглядывая всё вокруг. Ни единой души. Это уж ладно, но то, что это место не показывало ни единого признака хоть кого-то живого – крайне настораживало.       Всё, что не хватало в этой атмосфере – так это стрёмного музыкального сопровождения. Ладно уж, что поделать, не в фильме же находимся…       Перебрав свои мысли, Ками ступила на лестничку, ведущую на веранду. Мерзко скрипнули почти прогнившие дощечки веранды. Преодолев веранду и подступив к парадной двери, она замешкалась на мгновенье, но затем вновь собралась и уверенно постучала в дверь. В ответ – тишина.       - Ахой, ребята, есть кто дома?! – Вполне воодушевлённо, но крайне натянуто, протянула Ками, пытаясь выдавить из себя дружелюбную улыбку, надеясь, что в этом коттедже всё же есть хоть кто-нибудь, да пускай даже какие-нибудь чудилы, лишь бы живые души…       В ответ опять тишина. Это ещё больше насторожило её, и она постучалась вновь. Но, вновь воцарившаяся тишина окончательно вывела её из себя, и она медленно потянула дверную ручку. Та легко поддалась. Проржавевшие скрепы тотчас исполнили мерзостную трель, поражая нервные клетки и без того встрявшего человека, а подувший холодок и непомерно стрёмное присвистывание поверхностных дыр дополнили эту симфонию ужаса.       Дверь проделала ещё некоторый путь и также медленно остановилась. Как ни в чём ни бывало, царствовала тишина и сумрачный покой внутри здания. Солнечный свет почти не проникал сквозь зашторенные окна. Впрочем-то, шторы уже изрядно потрепались. Шагнув внутрь, Ками разглядывала помещения, одно за другим, но ничего необычного не было видно. Всё было покрыто толстым слоем пыли, а где были видны размытые пятна, видимо что-то пролили и больше никогда не вытирали. Мебель, фурнитура были подозрительно целыми, а кухонный сервис за обеденным столом, разложенный на семерых персон стоял слишком уж долго. Ровная постановка элементов декора, идеальная расстановка мебели, может ещё провести замеры помещения, чтобы убедиться в том, что это было место обиталища кого-то с манией на симметрию, ровность, перфекционизм. Быть может, это их и сгубило?       Прохаживаясь по первому этажу, Ками не заметила ничего что могло хоть чем-то свидетельствовать о том, что это место вообще обитаемо. Правда, выглядело всё это удручающе. Ни сколько мысль об упущенной наживе гложила её, а сколько воспоминание об прошедших днях ёкалось где-то в потёмках сознания. Но этого ещё не было достаточно для полноправного раскаяния о содеянном ровно, как и то, что она вообще вспомнит об этом всём, а не просто её бессознательная часть как-то просигналит об этом. Тёмное прошлое всегда болезненно, оно гнушит тебя своими щупальцами, охватывая словно истязатель, твой разум, оплетая твою душу лозами отчаяния, ввергая остатки твоего былого сознания в ужасную агонию перцепции, затем оставляя в потёмках тёмной бездны, словно бездушного агнца, оставленного на растерзание. Но ничего уже не осталось там, а если и осталось, то это скорее несущественные проблески минувших дней…       «Да уж, вот это представление здесь…», пронеслось в сознании Коммивояжёрки. Немедля она поднялась по обветшалой лестнице на второй этаж. Несколько дверей вдоль коридоров вели в пучину дома. Двери, как и сам коридор, с его облезшими старинными обоями, выглядели тягостно. За одной из них покоилась ванная комната. На полках даже остались средства личной гигиены, а в обрюзганной ванной лежала резиновая игрушка, давно утратившая свои краски. За другой из дверей можно было лицезреть комнату, вероятно, старого человека, так как стены были украшены разными вырезками из журналов и сувенирами, указывающими на то, что это место принадлежало некоему старому человеку, любившему путешествовать. Возраст человека можно было высчитать из простой логики постановки сувениров и подписей к ним: каждый из них был взят с интервалом в один год, а сувениров было по крайней мере пятьдесят три. Всякое старьё покоилось на полках этой комнаты. Красиво застеленная кровать указывала на начало мании. Ничего больше в этом месте не было, кроме антиквариата и безделушек. В следующей комнате была по всему видимому спальная, где покоились хозяева этого обиталища. Ничего интересного, лишь прогрессировавшая мания и ещё больше идеальных симметрий. На комоде стояла совместная фотография, казалось двух людей, но от картинки ничего не осталось: она стёрлась до неузнаваемости, и лишь небольшие силуэты можно было разглядеть в этой сумбурной композиции протлевшей ветоши.       Последней по коридору была комната кого-то младшего из семейства. Она была заставлена всяким несусветным хламом и грязью, местами были замызганные пятна химикатов. Ни капли ровности, ни дольки чистоты, даже в условиях заброшенности. Среди прочих достопримечательностей была видна лишь какая-то дурацкая семантика. Непонятные каракули на листовках, уже стёртые временем, нещадно пролетевшие сквозь года, а может быть и десятки лет, кто же знает это всё…       Заведя двигатель, Ками всё ещё не покидало какое-то противное чувство утерянности. Как будто бы что-то очень ценное, важное осталось там, в этом коттедже. И вот уже десятки километров оставались позади, и духу от этого дома уже не было, разве что непреодолимое чувство тяжести, висевшее на душе безмерным грузом. Сквозь пелену воспоминаний просачивалось одно несущественное, но тоже достаточно сильно гложившее рассудок странницы. Уходя, она краем глаза заметила, что обеденный стол был накрыт на восемь персон. «Разве там не было сервиса на семерых …или мне показалось?», пронеслось мимолётом в её голове. А за ветровым окном всё так же уносились вдаль бескрайние пустоши Охайо. Алматы, 21 Сентября, 2021