Мне грозы споют о вечности.

Дом — это не место, дом — это люди, которые рядом. «Тибор Фишер: Путешествие на край комнаты»

      В святилище Асасэ всегда было тихо. Даже когда раскаты грома сотрясали землю одинокого, заброшенного людьми острова, что стал тюрьмой древнего и могущественного существа — там царил мир. Хрупкий, не тронутый лиловым пламенем жестоких гроз. Мир, не обращённый в каменистую пустошь с редкой колючей травой. Клочок живой земли посреди бушующего хаоса. Лишь когда путешественнику удалось подарить успокоение истинному хозяину Сэйрай, обезумевшему порождению электро стихии, непрекращающаяся буря, наконец, утихла. В тот миг истерзанная молниями земля, словно облегчённо вздохнула. Всего на мгновенье, но ему показалось, что он это слышал. Но было ещё кое-что. В тот миг, когда небесный зверь издал свой последний, надрывный рокочущий рык и, раскинув огромные крылья, рассыпался звёздной пылью по холодной земле арены, уносимой ветром в неведомый для простых смертных иной мир, время для Итэра застыло. И именно тогда, в эти остановившееся лишь для него секунды, он, наконец, всё понял. Понял, что и медленно умирающий остров, и тихое не тронутое бедствием святилище и, даже этот ребёнок вечных гроз — все они были лишь порождениями своей земли. Истинным отражением самой сути Инадзумы. Её противоречивой и опасной природы, уникальной, самобытной культуры и сильных духом людей. Опасный и неприветливый край, который встретил чужака с осторожностью и недоверием, подобно громовой птице в момент своей гибели — явил ему свою истинную красоту. Тогда ему стало ясно, что так терзало его мысли в последние дни. Война была закончена, люди счастливы, а Архонт вечности учился смотреть на мир по-другому. Хороший финал, что редкость для таких историй. Да и ему, за столь долгое время странствий, впервые было так легко засыпать по ночам. Это казалось странным, непривычным, но таким правильным. И именно от того он так отчаянно пытался понять причину, почему вдруг он не спешил искать пути в Сумеру, оправдывая это тем, что нет подходящего корабля, чей путь бы лежал в страну мудрости. А просить Бэй Доу совсем не хотелось. Да и чтобы попасть в Инадзуму, ему пришлось не один месяц провести в Ли Юэ. Так что в ожидании нет ничего страшного. Говорил он себе каждый раз, берясь за очередное задание, которое гарантировало ему очередное приключение на несколько ближайших дней. Но всё оказалось куда проще, чем он думал. Просто впервые за всё своё путешествие Итэру захотелось где-то остаться. Впервые он не спешил уходить. Разуму было сложно смириться с желанием израненной души найти свой заветный тихий уголок, где она сможет, наконец, отдохнуть. Забавно лишь то, что среди всех чудесных мест, которые он посетил, она выбрала именно это. Ведь выбор-то был достаточно обширный. Например, тот же Мондштат — город свободы. Он был пропитан ей насквозь. Каждая травинка, каждый мелкий жучок или одинокий листик на дереве, воспевали её. Или же, прекрасный, сверкающий Ли Юэ, который всегда был подлинным творением своего Архонта, для которого не было ничего важнее контрактов. Там, тяга к бизнесу и торговле текла у людей по венам. Но как бы иронично это ни прозвучало, среди них лишь Инадзума, неприступная и гордая, обещала ему нечто большее, чем каждый из них. И по-отдельности, и вместе взятых. Больше чем одну только вечность. Да, у Итэра были друзья в каждом из этих городов. В одном из них он, даже, впервые влюбился. В другом же, полюбили уже его. Первая любовь осталась в памяти огненно-красными волосами и всполохами пламени от каждого взмаха тяжёлого меча. А вот чужая влюблённость была жадная и собственническая. Она пугала голодным взглядом золотых глаз, что блестели в свете солнечных лучей подобно чистейшему корляпису. И даже сейчас, она не была готова отпустить его. Не сбеги тогда Итэр раньше положенного в Каменный лес Гуюнь, ведомый тревогой Паймон и собственной интуицией, носить ему золотой ошейник до скончания века. Такова видимо любовь старых богов. Жестокая, ревнивая и беспощадная. Любовь, от которой, он до сих пор пытается спастись. Что же будет, если однажды ему всё же придётся вернуться во владения Властелина Камня? Или же он сам явится за ним, когда терпение его кончится, а срок, на который обещал уплыть Итэр, подойдёт к концу? Позволит ли Эи чужому архонту ступить на священные земли вечности? Путешественник тихо вздыхает, смотря на собственное отражение в воде. Ему стоит перестать об этом думать. Сейчас всё хорошо. Теперь когда глаза бога вернулись хозяевам, он может позволить себе немного отдохнуть. — Путешественник! Звонкий, наполненный радостью голос Итэр узнает из тысячи других. Он был первым, что услышал путешественник, когда его ноги, наконец, коснулись земли после долгого плаванья. — Итэр! — Тома, я здесь. — Он машет рукой блондину, не поднимаясь с мягкой травы. — Что-то случилось? — Нет, всё хорошо. — Тома довольно улыбается, пытаясь отдышаться. — Просто видел твою летающую подружку с Ёимией. Она сказала, что ты решил остаться на Сэйрай в каком-то кошачьем доме. Вот я и решил… — Тсс! — Итэр прикладывает палец к губам, хитро подмигивая, — Вообще-то это святилище Асасэ. Госпожа Нэко может обидеться, если гости не будут проявлять уважения. — Оу. — Тома удивлённо вскидывает брови. — Тогда мои извинения, а где… — Та чёрная кошка. — Путешественник указал на большой, пушистый клубок, мирно посапывающий на столе. — Хоть она и спит, но всё равно может услышать, что ты сказал. А насчёт того, что я решил остаться — мне просто захотелось помочь Нэко привести это место в порядок. В какой-то момент Паймон стало скучно, и я решил отправить её с ребятами из ассоциации в город, к Ёимии, пообещав тоже вскоре вернуться. — Ясненько. — Тома отвёл взгляд, неловко почесав в затылке. — Просто она уже начала волноваться за тебя, но боялась помешать или отвлечь. Да и чего уж врать, я тоже переживал. Особенно когда узнал, что ты тут совсем один. — Тома, это… — Щеки Итэра приятно горели. — Это очень мило с твоей стороны, правда. Спасибо, что волнуешься, но со мной всё хорошо. Просто мне нужно было немного побыть наедине с собой и подумать. — Ой, да ладно! — Парень нервно рассмеялся, садясь на землю. — Между прочим, не только я. Ёимия, Казуха, госпожа Аяка и даже Горо с Кокоми. Правда, я так и не понял, как эти двое об этом узнали. — Тома задумчиво хмыкнул. — Надо будет выяснить. Но не это важно! Ты ведь уже больше недели на Сэйрай. Когда мы только узнали, что тебя отправили сюда в одиночку, не на шутку напугались. Аяка даже ходила в вашу ассоциацию искателей приключений на одно место, чтобы узнавать, с какой стати они так поступили. — Знаешь ли, — Итэр не сдержал смешка, игриво пихая друга плечом, — я тут, между прочим, с Архонтом сражался один на один, сопротивлению помог, войну остановил в конце концов! Да и вы же слышали за Мондштат и Ли Юэ… — Но при этом ты наш друг. Так что привыкай, что есть люди, которые за тебя переживают! — Не дал договорить ему Тома, хватая его за бока. — Ясно? — Ясно, ясно! — Итэр повалился в сторону, пытаясь увернуться от рук Томы, громко смеясь. — Понял я всё! Только вот щекотать не надо! Кошка же, умело делающая вид, что спит, на это лишь повела ухом и недовольно фыркнула. Ей было совсем не до брачных игр глупых людей. Лишь бы они приносили мору и не обижали остальных обитателей святилища. И если Итэру она доверяла, то вот двуногий, от которого пахло собакой, вызывал подозрения. Но раз путешественник с ним то, наверное, всё хорошо. — А мне, кажется, ещё нет. — Тома навис сверху, продолжая терзать чувствительные бока путешественника, пока тот змеёй извивался под ним. — Скажи, что ты больше не будешь в одиночку хвататься за опасные задания и пропадать неделями неизвестно где! — Обещаю! Честно! — Сил у Итэра практически не осталось. — Больше никуда без тебя не пойду! — Вот так-то! Довольный собой Тома, широко улыбнулся, пытаясь отдышаться и совершенно не спеша отстраняться. А вот у Итэра в этот момент дыхание вовсе перехватило. Да и сердце решило отказать в нормальной работе. Он только и мог, что смотреть в его зелёные, наполненные теплотой глаза, в которых, кажется, навечно застыла весна во всём своём изумрудном великолепии. В их отражении он видел себя. Тяжело дышащего, с растрёпанным волосом и по настоящему счастливого. Это было непривычно, но до одури приятно. Так значит, вот она какая, Инадзума? Её описывали пугающей, холодной и недружелюбной страной. Спрятанной за штормом и практически не видящую солнечного света из-за грозовых туч. Только вот его жестоко обманули. Этот неприветливый, с чужих слов, край раскрыл для него свои объятия, показав своё настоящие сокровище — людей. Он долгое время прожил в Мондштате, где каждый день только и делал, что выполнял свой долг почётного рыцаря, к вечеру просто выбиваясь из сил. В Ли Юэ же ему постоянно приходилось следить за деньгами, следовать контрактам и терпеть неуважение зажиточных купцов. А каждый второй продавец считал его необразованным идиотом. Лишь рядом с Чжун Ли или Чайлдом, что тоже имел не самые чистые планы на Итэра, к нему хотя бы начинали относиться как к человеку. Но здесь, в месте, от которого он не ожидал ничего кроме холодного презрения к чужаку, он получил столько тепла, что даже представить не мог. Например, добрая и открытая Аяка, всегда готовая помочь, или шумная Ёимия, что была первая и единственная из всех его знакомых, что предложила остаться им с Паймон в Инадзуме, когда он найдёт сестру. Тогда её слова стали неожиданностью для Итэра. Он даже не знал, что можно на это ответить. Да и её «когда», а не привычное «если», согревало душу настолько же сильно, насколько радовалась Паймон тому, что к ней впервые отнеслись как к человеку, а не вещи или животному. Или добрый и всегда открытый Тома, который, в отличие от предвестника фатуи, был по-настоящему искренним с ним. Практически всегда. Не пряча камня за пазухой. Даже когда Итэр, поначалу, раз за разом отказывал им в помощи, устав быть чьим-то мальчиком на побегушках, он всё равно был добр к нему. Всё равно улыбался. Простодушный огненный копейщик, от смеха которого по телу шла приятная дрожь, пусть и не сразу, но проник в его маленькое, как однажды выразился Гео архонт, птичье сердце. Вызвал чувства, которые Итэр совсем не спешил признавать. Но играя с ним в дурацкие игры и смеясь до потери пульса, гуляя по городу среди множества торговых лавок в поисках особых вкусняшек для Тарумару или тренируясь на заднем дворе чайного дома Коморэ, он всё чаще и чаще начинал замечать, насколько ему здесь комфортно. Насколько ему хорошо рядом с ним. Впервые, за все свои скитания по Тейвату, он не чувствовал себя лишним. А чужое пламя, рождённое глазом бога, не сжигало заживо, а грело замёрзшую душу. Он и Аяка. Они были готовы помочь ему встретиться с Баал, в любом случае. Даже если бы он в итоге отказался участвовать в их борьбе против несправедливости Электро архонта. Они были честны с ним до самого конца. Для уставшего от чужой лжи Итэра, это было подобно глотку свежего воздуха. А когда Казуха, не задумываясь ни на секунду, бросился к нему, чтобы спасти от меча сёгуна, понимая, что шансов у него практически нет. Что он может попросту погибнуть, потратив жизнь зря ради какого-то незнакомца — Итэр понял, что впервые он кому-то действительно важен. Путешественник конечно не сомневается, что попади он в беду в Мондштате или Ли Юэ, кто-то бы обязательно, но пришёл бы к нему на помощь. Та же Джин или Кэйя с Эмбер. Да и Чжун Ли вряд ли бы позволил хоть кому-то причинить ему боль но… Но почему-то это казалось ему каким-то не настоящим. И нет, не фальшивым, не наигранным. Просто не тем. Хоть, сравнивать подобное очень глупо и грубо по отношению к людям. — Итэр. — Да? Голос Томы заставляет вернуться в реальность, вынырнув из раздумий. Он утирает слёзы, выступившие от долгого смеха, и смотрит на друга, который почему-то вдруг стал серьёзным. — Всё нормально? — Могу ли я… Нет! Не так. — Парень немного замялся, подбирая слова. — Можно я тебя поцелую? От такого вопроса Итэр теряет дар речи. Светлая кожа щёк и кончики ушей стремительно приобретают розовый цвет. Такого он совсем не ожидал. Но и против совсем не был. Просто немного удивлён. — Можно. — Он кивает в знак согласия, не отводя взволнованного взгляда. Когда сухие, горячие губы касаются его, чаще всего искусанных до крови, он рвано вздыхает, закрывая глаза. Отдаёт всего себя без остатка. Руки сами тянутся, чтобы обвить крепкую шею, а тело выгибается дугой от мягких, но настойчивых ласк. Юркий язык вовсю хозяйничает во рту, проходит по кромке зубов, трётся о нёбо. Итэр тихо стонет, когда чужая рука по-хозяйски заползает под топ, лаская грудь и играя с сосками. Это явно больше одного поцелуя, но Итэра это устраивает. Да и чего тут бояться? Это же Тома. Его милый, ласковый Тома. — Прости, — Тома отстраняется, тяжело дыша, — не удержался. — Я так и понял. — Итэр игриво усмехается, притягивая его к себе ближе. — Тут недалеко мой лагерь… — Ты разбил здесь лагерь? — Ну должен же я был где-то спать. — Путешественник возмущённо фыркает, щипая парня за бок. — И вообще не перебивай! Я хотел сказать, что мы можем там продолжить. Если ты конечно… — Хочу. — Тома не даёт ему договорить. — Не представляешь насколько. Итэр даже не успевает пискнуть, как оказывается у него на руках. И вроде как уже поздно смущаться, да только сердце все равно отбивает чечётку в груди, так и норовя сломать рёбра. До палатки они добираются быстро. Пару раз чуть не упав и, да простит их временная настоятельница, отдавив одной из кошек хвост. Итэр даже не успел заметить, как они оказались на стареньком покрывале, что он нашёл пару дней назад, когда помогал разобраться, с ненужным в святилище барахлом. Оно выглядело достаточно тёплым, да упускать возможность не спать на соломе или голой земле было бы глупо. Копейщик раздевается быстро, второпях, путаясь в одежде и тихо ругаясь. Итэр же смеётся, не спеша стягивая с себя перчатки, накидку и короткий топ. Тома тут же замирает, изучая его голодным взглядом, словно кот, увидевший мотылька. Как только последняя часть верхней одежды падает на траву, а руки Итэра тянутся к штанам, он срывается с места, больше не желая ждать. Копейщик сам стягивает с них последние части их образов, оставляя полностью обнажёнными. — У тебя есть чем… — Нет. — Итэр сразу понимает, что он имеет в виду. — Совершенно ничего. Можно в принципе использовать слюну. Я, если что, могу и потерпеть, раз уж так вышло. Мне уже не впер… — Нет. — Резко оборвал его Тома. — Делать тебе больно сейчас, это последнее, чего я хочу. Да и ты ведь и так уже натерпелся. Я прав? — Он улыбается, нежно целуя ключицы, медленно поднимаясь к шее, оставляя засосы. — К тому же есть множество других способов приятно провести время. Итэр хватает ртом воздух, когда Тома резким движением опрокидывает его на спину. Он довольно усмехается, вновь припадая губами к коже. Ладони, большие и горячие, кажется, оставляют ожоги, на каждом месте, где касаются его, вырывая рваные стоны. Большое внимание Тома уделяет его груди. Сжимает её, мнёт и кусает, заставляя Итэра тихо всхлипывать, когда, наконец, вбирает один из чувствительных сосков в рот, а другой зажимает между пальцами. — Тома! — На выдохе произносит, хватая его за светлые волосы, как только он опускается ниже, выбирая в рот изнывающую плоть. — Я… Я… — Тише. Тише, моя звёздочка. — Он ненадолго отрываться от своего занятия, чтобы облизать собственные пальцы, обильно смочив слюной. — Всё будет хорошо. Я лишь немного тебя подразню. — Произносит парень, нежно чмокнув внутреннюю сторону бедра. Итэр не успевает ничего ответить, как вновь чувствует охвативший его снизу жар. Он громко стонет, почти срываюсь на крик, как только чувствует те самые длинные пальцы внутри себя. Хочется плакать от раздирающих изнутри чувств, от лёгкой саднящей боли и от требовательных, мягких губ, дарящих ему удовольствие. Пьянящих не хуже алкоголя. Чувство наполненности медленно сводит с ума. Заставляет жалеть о том, что они не зайдут дальше. Что Тома не возьмёт его полностью, заставив забыть собственное имя. Если даже сейчас голова идёт кругом от каждого настойчивого движения, а ноги сводит болезненная судорога, то что было бы, если они… — Т… Тома! Тома, я сейчас… Я сейчас к… Тело Итэра бьёт мелкая дрожь. Ему кажется, что он вот-вот умрёт от недостатка кислорода. Он попросту тонет в этой пучине страсти, не пытаясь спастись. Его устраивает такая гибель. Когда перед глазами пляшут искры. Когда выцветшая ткань рвётся, сжатая в кулаках, тонкими нитями раня ладони и пальцы. Когда воздух вокруг наэлектризован до предела, а стоны сменяют глухие хрипы — он готов умирать. Умирать раз за разом в этих нежных руках и тут же возвращаться к жизни от их же прикосновений. — Давай же, не сдерживайся. — Шепчет Тома, облизывая губы и следя за каждым движениям грудной клетки, продолжая работать уже лишь руками. — Сделай это для меня. Итэр не выдерживает. Не требовательных ласк, не наглых слов. Он дёргатся в последний раз, выгибаясь дугой и, открыв рот в немом крике, подобно рыбе, выброшенной на берег, кончает себе на живот. — Умница. — Тома целует его в висок, садясь рядом. — Такой чувствительный. — Дурак. — Пытаясь отдышаться, произносит Итэр, не сдерживая смущённой улыбки. — Самый настоящий дурак. — Зато смотри, как мне везёт. — Он тихо смеятся, — Такого милашку отхватил! Уже представляю лицо Аратаки. Он же сдохнет от зависти! — Эй! Я тебе что, брошка какая-то, чтобы хвастаться? Да и вообще, как ты можешь в таком состоянии разговаривать? — Итэр смущённо кивает в сторону всё ещё стоящего члена Томы. — Ты ведь так и не… закончил. — Так, может, поможешь мне? — Парень игриво двигает бровями, лукаво улыбаясь. Для Итэра это звучит как вызов. Он, гордо хмыкнув и заправив за ухо непослушную прядь, как можно грациознее наклонился прямиком к чужому органу, обхватывая его губами. Правда, с первого раза взять его в рот полностью оказалось затруднительно. Поэтому он предпочёл немного другую тактику. Он проводит языком по всей длине, вновь возвращаясь к головке и вбирая в рот насколько возможно, помогает себе рукой. Итэр двигается плавно, не спеша, буквально наслаждаясь каждым сантиметром, который ему удаётся поместить в рот. Тихие вздохи партнёра лишь раззадоривают его, а рука, давящая на затылок, лишь придаёт уверенности. Не сдержавшись, Тома толкается в жаркое нутро глотки, удерживая Итэра за волосы, отчего последний закашливается, отстраняясь. — Прости. — Ничего. Я бы и сам хотел взять больше, — произносит Итэр, вновь возвращается к своему занятию. — В следующий ра… Ах! — Тома не сдерживается и стонет, запрокидывая голову назад, когда путешественник ускоряет темп, стараясь заглатывать как можно глубже вопреки своим же словам. — Не так резко, солнце. В какой-то момент, он закрывает глаза от накатившего удовольствия. Мурашки волной пробегают по телу, обжигая нервные окончания, заставляя мелко подрагивать. Он вновь непроизвольно подаётся бёдрами вперёд, в податливую теплоту. Итэр же больше не спешит отступать. Он лишь шире, насколько это возможно, открывает рот, игнорируя собственные слёзы на щеках и жжение в уголках губ, позволяя Томе саму выбирать темп. Пользоваться им. Когда горячая струя спермы ударяет в горло, Итэр довольно мурчит, собирая всё без остатка. Он Медленно отстраняется, ловя на себе пытливый взгляд, и чуть подняв голову, громко сглатывает, облизывая губы. Тома заворожённо наблюдает за тем, как дёргается кадык на красивой шее, как Итэр блаженно прикрывает глаза, проводит языком по пухлым губам, собирая последние капли. Больше не пытаясь себя удержать, он тянется к нему, чтобы вновь слиться в поцелуе. Когда же бешеный ритм сердец, наконец, утихает. Когда все места уже исцелованы, а по всему телу разбросаны собственнические метки, Итэр счастливо улыбается, прижимаясь к родному боку, готовый уснуть в крепких объятьях. — Я люблю тебя, Итэр. — тихо шепчет Тома, целуя макушку, зарывшись носом в мягкие волосы, пропитанные запахом диких трав. — Люблю ещё с тех пор, как впервые увидел. Прости, если сейчас это лишнее… — Я тоже. — Итэр прижимается ближе. — Тоже люблю. Правда, я не знаю, в какой момент это произошло. Может, во время игры в сябу-сябу? — Тогда у тебя просто ужасный вкус. — Смеясь, произносит копейщик, уворачиваясь от пытающегося ущипнуть его Итэра. — Я тогда вёл себя как идиот! Наелся всего чего только можно и нельзя, а потом страдал от несварения желудка! — А может мне такой и нужен! — В ответ ему недовольно бурчит Итэр, когда его прижимают к земле, нагло наваливаясь сверху. — Милый, дурашливый и добрый! Не думал о таком? — Ты ведь понимаешь, что после этих слов я от тебя не отстану? — Не пытаясь скрыть удивления, произносит Тома. — Знаю. Поэтому и говорю. — И никому не отдам. — Никому? Даже самому Властелину камня? — Итэр тихо смеётся, стараясь унять резко подступивший к горлу ком тревоги. Он и сам не знает, с чего вдруг решил спросить нечто подобное. Однако в глубине души он понимал, какой ответ желает услышать. И, кажется, его зеленоглзый искуситель тоже. — Инадзумцы своих не бросают, знаешь ли. — Тома самодовольно хмыкает. — А ради тебя я и против всех Семи готов буду выйти, если понадобится. — Балбес. — Итэр непроизвольно краснеет, когда его звонко чмокают в кончик носа и все переживания вдруг исчезают. — Зато твой. Они ещё какое-то время лежат в объятьях друг друга и, лишь когда солнце начинает заходить за горизонт, решают начать собираться. Итэр, конечно, ещё вернётся сюда. Обязательно. Он ведь обещал помочь с установкой статуи. Тома сказал, что в этот раз пойдёт с ним, предлагая вновь оставить Паймон с Ёимией или Аякой. При этом он так красноречиво двигал бровями, что Итэр аж глаза закатил от такой прямолинейности. Ну что за человек? Потом путешественник ещё долго смеялся с рассказа копейщика о том, как он ловко отговаривал маленькую фею идти вместе с ним, надеясь, наконец, поделиться своими чувствами с Итэром. Ведь на тот момент, он уже просто устал молчать. Он обещал ей оплатить целых три ужина! Только его подружка могла такое потребовать. Смешнее была только реакция Томы на то, что в святилище есть телепорт, а ему пришлось тащиться через весь Сэйрай, попутно отбиваясь от его немногочисленных, но опасных обитателей. — Знаешь, — вдруг тихо произнёс Итэр, заставляя уже готового активировать портал Тому, обернуться. — Мне нравится Инадзума. Очень. Её пугающие тайны и загадки. Её люди и древние сохранившиеся по сей день традиции. Её необузданная никем природа и близость с океаном. Да и грозы здесь другие. Они словно… Словно поют. За всё путешествие я услышал подобное впервые. Правда, сначала я не обращал на это внимание и заметил лишь только тогда, когда попал на Сэйрай. — Итэр на секунду прикрыл глаза, а после, мягко улыбнувшись, устремил взгляд в небу. — Это завораживает. — Так оставайся! — Поддавшись чувствам, Тома вмиг оказывается рядом, хватая его за руки. — Ты, Паймон и Люмин. Так ведь зовут твою сестру? Я не ошибся? — Тома… — Как только мы найдём её, даю слово, что больше никуда вас не отпущу! — Он прижимает его к себе. — Мне бы очень не хотелось, чтобы ты уходил. Честно. Заставлять тебя силой или играть на твоих чувствах, было бы неправильно, но если ты сам так говоришь… О Архонты, как же я рад! Я думаю, как только Аяка узнает, то сразу начнёт подбирать вам подходящие жильё. О! Она точно это сделает! Только тогда, нам нужна будет ещё одна спальня и желательно двуспальная кровать, и… — Зачем? — А ты думал я от тебя так просто отцеплюсь? Ха! Мечтай. Я теперь за тобой хвостом ходить буду, чтоб в неприятности меньше попадал. Итэр счастливо улыбается, не в силах больше держать всё в себе. Уверенность в чужом… Нет. Уверенность в родном голосе, заставляет расцветать в сердце надежду на то, что будет хорошо. Что они найдут его сестру и вместе вернуться в Инадзуму. Он обязательно познакомит её со всеми. Аяка ей точно должна понравиться, ведь они с ней так похожи! И Ёимия, и Кокоми с Горо, и маленькая ленивая ниндзя Саю. Он представит её всем. А ещё, обязательно, покажет каждый уголок этого уникального края. Вот чем поделилась с ним, уставшая от сражений Инадзума, в благодарность за наступивший, наконец, мир. Она показала ему, что самое ценное, что может у нас быть — это близкие сердцу люди. Люди, к которым всегда хочется возвращаться. Он тихо всхлипывает, обнимая Тому, уткнувшись в мощную грудь. У него много друзей в разных городах. Много врагов и соперников. Только вот почему-то ему захотелось остаться именно здесь? Может, особый климат? Или повышенная концентрация электричества в воздухе так влияет на его мозг? Хотя ответ, на самом деле, был куда проще, чем могло казаться. Он всего лишь оказался кому-то нужен. Без ревнивого желания заточить в золотой клетке для услады собственных глаз или повесить все обязанности героя на твои плечи. Он был нужен по-настоящему. Вот и всё. Здесь он впервые почувствовал, что значит быть важным для кого-то, кроме родной сестры и шумной феи. И это оказалось до одури приятно. — Ну что, домой? — Он нежно касается губами лба Итэра, оставляя на нём невесомый поцелуй. — Думаю, Паймон нас уже заждалась. — Скорее уж тебя с обещанным ужином. — Тихо хихикает Итэр, отстраняясь. — Да и я бы тоже поесть не отказался. — Что ж. Есть у меня на примете один ресторанчик… — Задумчиво тянет Тома, чувствуя, как путешественник берёт за руку, сплетая их пальцы. — Что думаешь насчёт краба в масле? М? — Думаю, что это хорошая идея. — Улыбнувшись, произносит Итэр. — Тогда стоит поспешить, пока они не закрылись! — А точно успеем? — Неуверенно спрашивает Итэр и тихо вскрикивает от неожиданности, когда Тома одним ловким движением подхватывает его на руки. — А то! Он делает пару быстрых шагов в сторону портального камня, не обращая внимания на смущённое бурчание где-то в районе ключиц и, касаясь его, они вмиг исчезают в яркой вспышке света, на время, покидая святилище Асасэ. Их и так уже заждались. Кошка же, довольно замурлыкав, прикрыла глаза. Наконец-то вернулись долгожданный покой и тишина, пусть и на время. Странные всё же существа люди. Особенно влюблённые. А ещё они очень шумные. Но это не беда. Зато восстановление святилища теперь пойдёт куда быстрее. Ведь явно же, что на пару рук станет больше.