Касл не шёл домой, а летел: он добился своего! Да, никто не верил в его затею, а он смог, дождался и додолбил. Преодолел массу недоверия, скепсиса, непринятия, и даже, словно атакующий гризли, проломил часть запретных барьеров.
И да, он был горд собой, улыбался во весь рот и похлопывал себя ладонями по груди, что означало наивысшее удовольствие собственной персоной и окончание череды серых будней, когда все вокруг капитально раздражало, а ни в чем неповинный ноутбук хотелось выкинуть в окошко персонального лофта. По сути, он презирал себя и гнобил сутки напролёт, за то, что хоть и убил Дерека Шторма (который и самому ему порядком надоел!), но дальше, в развитии новой темы, не продвинулся ничуть. Правда, в голове носились разрозненные мысли, и даже появлялись отдельные страницы, но стоило вчитаться в текст и мысленно переложить его на реакцию читателей, как с горечью приходилось удалять в корзину сей опус и хлопать в сердцах крышкой ноутбука. Затем судорожно заглатывать виски, стакан за стаканом, потому что сие непотребство не стоило показывать никому. И тем более — публиковать, а для маститого писателя нет ничего хуже, чем провальный сюжет. Или даже полного отсутствие оного. Даже пара интимных вечеров с Полой, с благочинным поеданием канапе и мощными, отвязными обжимашками взбодрили его только до последующих суток. Потому что нет темы, нет сюжета и нет продолжения. Кризис жанра, да и бывшая — издатель Джина — своими истериками подразозлила его, но злость почему-то ни во что путное не трансформировалась.
И тогда в дело вмешалась мама, что невольно проболталась Джине про его кризис. И она же, именитая актриса Бродвея Марта Роджерс, стала дальнейшим триггером его мучительных измышлений. Пока он посиживал на диване со стаканом виски в руках, мама подсаживаюсь к своему непутевому сыну, мягко отбирала спиртное и начинала толковать за жизнь.
Ненавязчиво обозначала возможные темы, обходительно обрисовывала перспективы новых книг, аккуратно, по-матерински укоряла, и он, Касл, поневоле загорелся поисками.
Конечно, сюжет мог возникнуть неожиданно, а мог зреть долго и упорно, соединяя вместе серые клеточки в его голове, которые в итоге срывались на мозговой штурм, но тут... Случилось то самое событие, что фактически перевернуло его внутренний неуравновешенный мир.
...
он выполз от Паулины довольный и пресыщенный утехами, как обожравшийся сметаны кот. Деваха оказалась изобретательной, настойчивой, неутомимой, и для себя Касл отметил, что даже ему у неё следует кое-чему поучиться. Нет, он не планировал долгих и прочных отношений, да и Паулина вроде бы согласилась с его жизненными доводами. Кстати, с ней было, о чем поговорить, и в перерывах между спариваниями они вполне и мило беседовали, и вот теперь, стоя у её номера в "гостинице на час", Касл достал из кармана свой блокнотик, с которым никогда не расставался. И тезисы их долгих и содержательных бесед один за одним ложились на бумагу, выстраиваясь в нечто стройное и логичное. Мимо него изредка сновали люди, даже уходившая по своим делам Паулина, удивленно хмыкнув, нежно потрепала его по щеке и попылила дальше, пока.. Пока его не прервали самым наигрубейшим способом: где-то в коридоре раздался нарастающий топот ботинок, посыпалась отрывистая автоматная дробь, заметались истеричные женские крики, и какая-то воняющая потом туша врезалась в него со всего размаху. Касла вдарили в стену, затем повалили на грязный, в дырах линолеум, и эта же мерзкая туша сверху припечатала его собой.
Нападение было грубым и неожиданным, Рик даже застонал от боли, куда-то улетела ручка, но кисть рефлекторно удержала драгоценный блокнот. И тут с ним, Каслом, снова поступили мерзко и бесцеремонно. Эта же туша резко соскочила с него, и в лицо, со всей дури, вонзился ствол крупнокалиберного револьвера:
— Встал, ублюдок, живо!
— Шо.. — Касл сморщился от боли в прикушенной щеке. И, кажется, ему повредили зуб. — Что... с-случилось... Сэ...
— Я что, повторять должен? — взвился нападавший, и тут над ухом Касла грохнул выстрел: шумно, хлестко, с резкой болью в барабанной перепонке, и Касл чуть не оглох. Он ещё ошалело хлопал глазами, но его тут же дернули за ворот блэйзера самым бессовестным образом и присунули к носу горячий и воняющий гарью ствол. И это уже точно были не шутки. Бормоча нечто невразумительное, Касл медленно поднялся на ноги, успев засунуть блокнот во внутренний карман, и тут же грубо и больно получил под зад:
— Пшëл вперёд, скотина!
И Рик, держа руки на отлете, невольно повиновался: в этом прекрасном мире красивых сексуальных женщин и прочих других удовольствий вдруг что-то внезапно поломалось, и его жизнь повисла на волоске. Нет, он не боялся смерти, потому что бывало тискался с ней бок о бок, его больше волновала семья: мама и дочь. И от мыслей о том, ЧТО им могут сообщить при трагичном с ним исходе, сжималось и болело сердце. А судя по всему, раз его взяли в заложники, нужно было успокоиться и постараться мыслить исключительно рационально. Как он всегда и привык...
Пока его и ещё какого-то пожилого чувака гнали куда-то по коридору, тыкая металлом под лопатку, глаз старался зацепиться за все, что могло бы облегчить участь ему и тому парню, но в безликом, обшарпанном коридоре даже спрятаться было негде. Вот их обоих довели до конца коридора, загнали в какую-то комнату и, затолкав в угол, приказали молчать. Сами же бандиты — их было трое — с криком и матами принялись возводить у дверей баррикаду: сначала камод, потом — трюмо и стол со стульями, а кровать преступники поставили на спинку, чтобы закрыть проём одного из трёх окон.
"Снайпера боятся!" — горько и про себя усмехнулся Касл, прислушиваясь к шумам за окном: звуки полицейской операции нельзя было спутать ни с чем. Многоголосо завывали сирены, натужно рокотали дизеля, и четкая дробь спецназовских ботинок мощнее отрисовывала тревожную картинку дня: они с парнем определенно и капитально влипли, но страху почему-то не было. У него точно, и Касл принялся рассматривать захвативших их в плен: это были спортивного вида парни, вооружённые и в масках, и который из трёх чуть не выбил ему, Каслу, зубы, оставалось только гадать. За плечами парней были зелёные брезентовые рюкзаки, и по тому, как сильно натянулись лямки, в рюкзаках завалялось нечто потяжелее школьного завтрака.
Затем мешающие рюкзаки были сброшены: держа оружие наизготовку, чуваки переговаривались вполголоса, зло и отрывисто, сторонясь окон и явно не находя выхода. И когда в дверь громко постучали, один из парней метнулся к заложникам. Пока чёрный ствол УЗИ целился Каслу в лоб, один из преступников (судя по всему — главарь) пристроился сбоку от косяка, и завел напряженный, отрывистый разговор. Как понял из диалога Касл, бандиты всё же позволили переговорщику войти.
В четыре руки парни подсдвинули баррикаду, и когда приоткрылась дверь, в узкий проем просочилась женщина. Очень-очень даже симпатичная (Касл прямо слюни сразу пустил!), чуть выше среднего роста и на высоких каблуках, в скромном, но пристойном брючном костюме, тёмно-каштановые волосы закручены в деловой хвостик.
Свободно держа руки, женщина позволила себя обыскать, достаточно мерзко и бесцеремонно, но на лице её не отобразилось ничего, похожее на страх, ненависть или презрение к происходящему. Одним словом, вела себя вполне выдержанно, профессионально, и Касл подметил её внимательный, изучающий взгляд. И даже, одними краешками губ, попытался улыбнуться. И незнакомый пока офицер ответила ему, понятным движением глаз, успокаивая, а сама тут же переключилась на главаря, чтобы поторговаться, веско и уверенно.
Правда, её аргументы встретили в штыки, и ни одна из сторон не захотела уступать. И по поведению других бандитов Касл понял, что консенсус не достигнут. Наверное, чувакам обломился большой куш, лишиться которого было свыше их сил... Переговорщица просунулась обратно в коридор, и теперь оставалось лишь молиться, но показать преступникам свой страх было нельзя. И Касл убрал руки от лица, и твердо взглянул на преступника: у того неровно дергался кадык, глаза непрерывно бегали. И ещё он часто-часто дышал.
— Не делай того, парень, о чем можешь пожалеть! — процедил Касл сквозь сжатые зубы. — Убери оружие! Немедленно!
Чувак отрицательно мотнул головой, но у него тряслись руки, чёрная дырка ствола ходила из стороны в сторону.
И это было завораживающе жуткое зрелище, а далее ситуация развернулась совсем не по тому сценарию: где-то рядом раздался сочный шлепок, визави Касла удивлëнно всхлипнул и завалился на пол с пробитой головой, а затем начался штурм с применением спецсредств, и когда полуоглохших, полуослепших заложников вывели наружу, Касл увидел ту самую женщину: она о чем-то говорила с афроамериканцем в капитанской форме. В ушах монотонно звенело и бумкало, люди, машины и здания плыли перед глазами, но всё же по обрывкам фраз Касл уловил, что в речи упоминался какой-то двенадцатый участок. И уже дома, после больницы, горячего душа и порции виски, когда голова и мысли отчасти пришли в норму, Касл ощутил годный приход. Да, это была она, тема женщин и оружия, прекрасного и смертельного в едином целом, суть интриги, возможно — тайны, и чтобы её раскрыть, перед читателями, придется сильно потрудиться. А если он будет полезен копам, своим недюжинным умом и познаниями, и войдет к ним в доверие, то ему могут открыться скрытые, неподвластные гражданским стороны полицейской жизни, и тонкости раскрытия уголовных дел позволят более полно и аутентично преподнести канву будущих романов. И тогда он будет долго-долго на коне, и свежая порция детективов на горячей волне, с обновленной музой, принесёт ему ещё более мощный успех, нежели сейчас. И Рик набрал номер мэра...
* * *
Гордый и воодушевлённый, он вошёл в двенадцатый участок в сопровождении своего адвоката и чиновной дамы из департамента полиции, и их путь лежал к офису руководства. Копы провожали их взглядами, но без особого интереса, и тут же возвращались к своим бумагам, компьютерам и подозреваемым, а Касл... Он жадно стрелял глазами направо и налево, подмечая малейшие, существенные только для него детали, и было в этой особой, пропитанной полицейским духом атмосфере нечто такое, что вызывало в руках и спине стойкий, непроходящий зуд. Как сам про себя говаривал Касл, он тему просекал чуть ли не копчиком. И, кстати, их, судя по всему, уже ждали...
Они неторопливо зашли в офис начальника участка, у которого должно быть и служила та самая офицер — переговорщик. И хоть Касл не приметил условно-знакомого лица, перспективы общения были многообещающие. Тем более издали узнаваемый им офицер, выйдя из-за стола, доброжелательно улыбался и протягивал гостям свою руку.
— Капитан Рой Монтгомери! Здравствуйте, мистер Касл! Нечасто нас посещают столь видные в обществе люди, но я, признаться, не читал ни одного вашего романа. Увы, так бывает...
— Я тоже не читал протоколы допросов и отчеты по вскрытию, но это же не страшно, — загадочно осклабился Касл, и по его сигналу адвокат достал из портфеля новенький том. — Моя последняя книга про Дерека Шторма. Скромный, небольшой такой презент.
— Последняя? У вас что — кризис жанра? — усмехнулся капитан, с благодарным кивком принимая книгу. — И чем же тогда мы сможем вам помочь? Наш глубокоуважаемый мэр говорил что-то про содействие, а таким людям обычно не отказывают..
— Мне нужен сюжет, сэр, нетривиальный и небанальный, и в связи с этим у меня вот какой к вам вопрос: а нельзя ли мне пообщаться с той женщиной-переговорщиком? Честно сказать, я так переживал за неё! Такая мужественная и бесстрашная, она проявила себя с наилучшей стороны, и как мне кажется, с учётом всех обстоятельств, нам есть что с ней обсудить.
Опуская книгу на угол стола, Монгомери и дама из депа вопрошающе переглянулись.
— Уже не получится, — с сожалением вздохнул капитан, убирая руки в карманы. — Офицер Шоссетт вообще-то не из полиции Яблока, а служит в департаменте Фриско. Здесь была в служебной командировке, а долг — он везде долг.
— Во Фриско?
Видимо, что-то такое сожалеющее всё же промельнуло на его, Касла, лице, что капитан сделал успокаивающий жест рукой.
— Не расстраивайтесь, мистер Касл. У нас много достойных офицеров, не раз рискующих своей жизнью и четко прознавших суть нелегкой полицейской службы. Есть даже с наградами за ранения и с другими поощрениями за подвиги. Достаточно ли я вам обрисовал?
— Безусловно, капитан, это как раз тема для нового сюжета. После того, как прежний мой герой исчерпал себя, мне требуется толика вдохновения, а когда офицер Шоссетт спасла меня из лап этих вооружённых монстров, то я понял, что лучшей благодарностью за мое спасение будет не масса цветастых благодарностей в пустоту, а нечто более весомое — достоверная книга о работе полиции. И общаясь с копами вживую, мне проще будет обрисовать детективные перепетии. Ведь я настоящий мастер описаний!
И видя, как скептически усмехнулся капитан, Касл ударил себя кулаком в грудь.
— Зря смеётесь, капитан! Я собираюсь стать вам полезным, и мне есть, что вам предложить! Вот увидите! И когда я смогу приступить к работе? Обещаю выдерживать дистанцию и не мешать!
— Вы хотите с кем-то конкретным работать? — капитан задумчиво почесал гладковыбритую щёку, на что у Касла уже готов был ответ:
— Представьте меня коллективу и дайте пару дней осмотреться. И я скажу вам о своём выборе. А сейчас поспешим уладить все формальности.
* * *
- Эээ, а где у вас тут можно выпить кофе? Мой исключительный нюх слегка притупился! - обратился Рик к одному из детективов, невысокому голубоглазому шатену: вместо ответа тот ткнул пальцем куда-то в сторону. Согласно кивнув, Касл проследил за движением и при виде открытого проёма неспеша поднялся с "гостевого" дивана и потрусил, куда указали.
Комната отдыха была небольшой, странной треугольной формы с двумя выходами на разные стороны, и между дверными проемами как раз и пристроился столик, сразу же обозванный Каслом "проходным". Тут же чинными рядами стояли фаянсовые кружки; пакетики с чаем, кофе, сухими сливками и сахаром кто-то аккуратно разложил по тарелочкам, но с т.з. такого невозможного перфекциониста, как Ричард Касл, для более полного погружения в окружающую среду не хватало весьма важного девайса, так привычного его глазу. А именно - достойной кофе-машины, потому что ту рухлядь, в разводах от кофе и жесткой воды, с коричневой от ржавчины решеткой и блеклым металлическим носиком, трудно было идентифицировать именно так. Тем более, на кнопках подвытерлись рисованные пиктограммы, и чтобы не вляпаться в пикантную ситуацию, Касл застыл перед столиком, сложив руки на груди и обдумывая порядок действий.
План "А" подразумевал простое нажатие по наитию, со вполне непредсказуемым результатом. План "Б" был намного гибче и подразумевал наблюдение за подобием техники со стороны. Пока кто-нибудь не придёт... и в этот миг Касла довольно-таки бесцеремонно отодвинули.
От неожиданности и вероломства Касл судорожно икнул, а густая сетка морщин, отражая сумбурную и бесполезную пока работу его мысли, мощно прорезала высокий писательский лоб. Впрочем, так бесцеремонно его отстранившая женщина вообще не парилась о чужом неудобстве. Она процокала каблучками прямо к столу, явно соображая, что к чему, и послушная ей адская техника тут же застонала и заскрипела на все лады. А Касл... Рик не издал не звука: оцепенело, словно в тумане, он наблюдал за незнакомкой со спины, охватывая рассеянным взглядом и тонкую, изящную талию в однотонном хлопковом свитере, и аппетитную попу в чёрных джинсах, и очень короткую мальчишескую стрижку. И ещё: этот горько-вишневый туман её духов, такой неожиданный и поразительный, словно выдернул внезапное нечто из его давнего прошлого. Из другой, выдуманной жизни, которая нужна была тогда ему, как воздух, и благодаря которой он состоялся и как писатель, и как человек.
И Касл резко крутнул головой, словно отгоняя наваждение. Нет, не может быть так просто, ведь даже в книгах совпадения обставляются массой условностей, а тут, ещё одна на многомиллионный город, явилась женщина-коп и одурманивает его нюх миндально-сладким ароматом. Который трудно было спутать с чем-либо. Нет, черт возьми, это должно быть просто совпадение, дежавю... Но познакомиться по-любому стоит...
