Гигант мысли

             Город в ночном окне блистал самыми яркими огнями, заботливо припасаемыми для этого времени суток. Он обманчиво звал на свои улицы жаждущих расслабиться и окунуться в изобилие чувственных удовольствий, которое они могли предложить; на этих улицах, широких и узких, оживлённых и пустых, как поверхность какого-нибудь лунного кратера, тёмных и великолепно и разноцветно освещённых, роскошь, богатство и начищенность сосуществовали с нечистотами, безобразием и нищей жестокостью. Прямо сейчас, если взглянуть вниз, этажей на 50 вглубь железобетонного городского организма, можно было ухватить взглядом проносящуюся в воздухе гангстерскую машину, невероятно сильно дымившую реактивным двигателем, под завязку набитую деньгами и нетрезвыми людьми с автоматическими пистолетами, неустанно изрыгавшими громоподобные очереди пуль в полицейский экипаж, который, оглашая квартал сиреной, висел на хвосте. Во дворе, отделённом от магистрали забором из металлических листов, несколько ещё не пойманных департаментом по бездомным оборванных детишек, забавлялось киданием обломков асфальта в подвальных крыс, одну из которых им, возможно, посчастливится съесть сегодня на ужин.              Комнату заливал проникавший в окно призрачный белёсо-жёлтый свет фонарей и квартир в небоскрёбах. Он обрисовывал во мраке контуры и текстуры довольно просторного помещения, порядочно захламлённого разнокалиберным мусором: обломками дерева, электроприборов, пластиковыми упаковками, чьими-то костями. Дверь в коридор давно уже была выбита из предназначавшегося ей проёма и комически аккуратно прислонена к стене. Мебели в комнате не было.       В углу, который был ближе всего к окну, сидел человек - худой мужчина, возраст которого в темноте, да и при свете было чрезвычайно трудно определить. Повернув голову, он смотрел на открывавшийся за окном город, такой знакомый, но всё ещё притягивающий своими безмолвными обещаниями. Этот призрачный свет делал его лицо ещё более истощённым, щёки - впалыми, глаза - печальными...              На нём был дырявый вязаный джемпер с воротником и бурого цвета штаны, протёртые на коленях. Волосы, блестящие от пота и грязи, сползали по голове, по узкому, длинному лицу.              Он отвернулся от окна, подтянул колени к груди и положил на них подбородок. Поднял перед лицом подрагивающую левую руку и осторожно разжал её. На ней лежала маленькая белая таблетка - капсула из растворимого пластика с порошком внутри.              Гигант мысли - так называлась эта модная штучка. Одному Богу, имя которого ещё лет двадцать назад можно было абсолютно легально произносить в общественных местах многих стран - так вот, одному Богу известно теперь, кто и когда изобрёл Гиганта и как он вошёл в оборот. Слухи ходили всякие, а только производили его лишь две подпольные фирмы, условно называвшиеся в народе "Брайтон и компания" и "Фармаглюк". На выходе продукция, в общем-то, ничем не отличалась - тут использовали немного другой состав для оболочки, там - слегка меняли пропорции активных веществ. Технология, в конце концов, была единой. В результате товар обоих производителей пользовался спросом, со временем только возраставшим.              Штука Гиганта заключалась в том, что он привносил нечто новое в индустрию наркотиков, отношение его к коим дельцы с гордостью отрицали. Как только человек принимал таблетку внутрь и вещества, всосавшись в кровь, поступали в головной мозг, сознание концентрировалось на мысли, имеющей в данный момент доминантную позицию среди прочих, и развивало её с помощью человеческого воображения в красочную галлюцинацию. Проще говоря, берёшь ты дозу Гиганта мысли, глотаешь, ложишься куда-нибудь поудобнее и представляешь себя, скажем, лежащим на тропическом пляже вместе с объектом тайного вожделения - потрясной коллегой из офиса, к примеру, или ещё с кем-нибудь - как можно лучше представляешь, чтобы эффект был ощутимее. И тут на тебя накатывает приятное солнечное тепло, ты прямо-таки чувствуешь под собой песок, поворачиваешь голову - рядом лежит она (ну, или он) в соблазнительном купальном костюме, тянется к тебе, обнимает, ты чувствуешь прикосновения... Действие кончается через часик-полтора. За это время ты успеваешь хорошенько расслабиться и отдохнуть, и после этого готов взяться за какой угодно труд.              Именно так представляли товар производители. Ко всему прочему, он был практически безвреден для здоровья и не вызывал, как прочие наркотики, биологической зависимости.              Какое-то время человек сидел, глядя на ладонь. Он был далеко не новичком в мышлении (так называли воздействия вещества, а тех, кто глотал таблетки - мыслителями). Первую дозу он попробовал ещё года три назад, когда оказался на улице без работы, жены и двух детей, которых она потом забрала. Тогда он узнал вкус городской ночной жизни - вкус холода, крови и бетонной пыли.              С тех пор, когда выдавался случай, он не мог себе отказать в коротком уходе от этого беспросветного мира в желанное лоно его собственных грёз. Иногда, однако, в его затуманенный борьбой с окружающим разум проникают мысли о прошлом. "Что же случилось, – думал он тогда, – почему та жизнь ушла? Неужели я не мог поступить иначе?"              ...Сильных мегаполис возносит на вершины рыночной пищевой цепочки, слабых - умерщвляет, кого быстро и мимолётно, кого сосредоточенно, возбуждённо и медленно. Тех же, кто недостаточно проворен и хитёр, чтобы взобраться повыше, но и недостаточно неудачлив, чтобы поймать затылком шальную пулю или угодить в подвал к какому-нибудь наркобарону со специфическими предпочтениями в ведении половой жизни - этих город выбрасывает в вечный круговорот долгов, грязи, кровавых драк и жажды наживы. Один из таких сейчас с напряжением и тоской в глазах сидел у окна верхнего этажа и крутил таблетку Гиганта мысли между пальцами. Наконец он глубоко, неровно вздохнул, переполз на четвереньках в центр комнаты и лёг на спину в пятне света на полу. Затем поднёс капсулу ко рту и, зажав её между сухих, потрескавшихся губ, стал думать, о чём бы помыслить на этот раз. Учитывая внушительное количество сеансов мышления, фантазия у него порядком поиссякла. Он и не подозревал, что его сегодняшнее и последнее видение с каждой секундой само приближалось к нему.              В конце концов он избрал объектом мышления ночной Каир. Лежанка на крыше хижины из песчаного камня на окраине города, уличные огни, жар пустыни, звёздное небо...              Таблетка, гладко оттолкнувшись от нёба, приятно проскользнула в пищевод.       Вдруг человек вздрогнул. Где-то в ногах послышался слабый шорох. Частый дробный стук по старому шершавому паркету.              Из темноты вынырнула мышь.              Наполовину облезлая, кусок уха оторван, хромая. И толстый голый - отвратительный! - хвост тащится сзади. В чёрных бусинках глаз - безумие.              Прежде, чем человек успевает что-либо сделать, грызун опрометью кидается к его ноге и вонзает в лодыжку мелкие острые зубки. Ногу прокалывает болью. Мужчина открывает рот, но вместо устрашающего "кыш!" из него выдавливается лишь прерывистое хрипение. В голову ударяет жар.              Началось.              Сперва усиливается боль в ноге. Затем свет из окна становится каким-то неестественно, неузнаваемо серебристым, будто от прожектора, перед которым падает конфетти. Пол становится неровным, шероховатым... Колючим. Мышь взмахивает хвостом и начинает стремительно расти. Шерсть удлиняется, приобретает хищнический окрас. Зубы обнажаются, с них капает кровь. Пасть дёргается, дико рычит.              Перед окоченевшим от ужаса человеком, которого до костей пробирает холодными иглами страх - монстр. Двухметровый инопланетный грызун с мощными когтистыми лапами, каждая из которых наверняка может рассечь дюймовый лист металла как бумагу. Лезвия когтей врезаются в дерево паркета, оно трещит. Из пасти течёт алая слюна.              Капает на пол. Разъедает.              Десять паучьих глаз с козлиными зрачками. Дыбом грязная, страшная шерсть.       Нога горит огнём. Из раны лезет вызывающий рвоту гной.              Острый позвоночный гребень.              Ужас. Космический.              Боль.              Отчаяние.              Смерть.                            Город безразлично смотрит своим единственным светящимся глазом на корчащегося в агонии человека, который захлёбывается собственными рвотными массами. В этом глазу отражается вся его лживость, весь его порок.       Человек затихает. Глаза, полные слёз, закатываются, звучит последний хлюпающий вздох. Обмякшие конечности со стуком падают на пол. Мышь, испуганная резким звуком, моментально ускользает.       В комнате стоит отвратительный запах канализации.