Кошкин домик

Дабы моя точка зрения на события не была единственной, обращусь за помощью человеку, непосредственно замешанному в моей личной жизни. С момента на лавке у озера прошло полторы недели или около того, сколько именно, девушка не могла сказать точно. Гарри в тот день так и не вернулся в башню, она знала это, потому как к ней в руки попала карта Мародеров. С ней, как решила волшебница, будет легче избегать друга. Гермиона не могла сказать, чего конкретно боялась: взгляда, звука голоса или чего-то, что он скажет, или как будет смотреть. Ей хотелось узнать, что это было и зачем, но внутреннее “Я” явно твердило о нереальности происходящего. “Он ошибся”. Ошибка и вправду имела место, скорее всего на её месте должна была быть другая. Менее Гермиона, чем она сама. “Мы говорили о Луне”. Луна. Полумна. Лавгуд. Чудачка, словно затычка, появлялась в каждом общем моменте, и в последнее время Грейнджер стала замечать на себе заинтересованный взгляд когтевранок. Лучший друг слег с простудой, что дало время подумать. Много подумать. Бесконечно много подумать. - Мими, ты еще долго будешь сидеть тут? – голос совсем рядом выдернул Гермиону из собственного мирка. Соседки не слишком интересовались ею, отдавая предпочтение более увлекательным слухам и делам, вот только не сегодня. О ней всегда говорили меньше чем о Гарри, да и слава – это не то, за чем стоило бы гнаться. Знания всегда имели более высокий приоритет в жизни волшебницы. - Мими! – даже против воли ей пришлось встать и уступить зеркало Парвати, потому как так повадилась заглядывать в комнату старосты, якобы для веселья. Как будто в других местах скучно. Прозвище, что употребила близняшка Патил, прижилось сразу и вызывало у носительницы дрожь раздражения. Оно было слишком глупым, неправильным и совершенно неподходящим, но понимая, что без решительных действий от него не избавиться, почему-то не пыталась их остановить. - Ты слишком часто витаешь в облаках, сегодня в особенности. Что-то случилось? – зеркало отражало экзотику чужой страны в отдельно взятом существе. Гермиона машинально, взяла расческу и как раньше начала водить ею по чужим волосам. Лаванде свои волосы Патил не доверяла, полагая, что та слишком тяготеет к экспериментам в моде, а староста оказалась вполне сговорчивой и что немаловажно – заботливой к чужому сокровищу. - Всё хорошо. Не выспалась просто, - прозвучало крайне неубедительно, да и расческа замедлилась, показывая неуверенность в сказанном. - Так не выспалась, что не смогла ответить Флитвику на чарах? Мне кажется, здесь есть что-то еще. - Ничего тут нет. Спала плохо – и всё, а на чарах была просто случайность. - С Гарри поссорились? “Раньше эта фраза звучала по-другому. Имя другое”. Для заметки. Никогда не стоит пугать человека, в чьих руках находятся ваши волосы. Иначе может случиться весьма неприятное событие. - Ау! Осторожней, - локоны зацепились об один из зубцов и потянули за собой всю голову. - Извини. Действительно, я сегодня слишком рассеяна. Мы с Гарри не ссорились, с чего ты взяла? Сомнения и страх развились моментально, охватывая волшебницу. Их маленькие тайны и тот случай должны были остаться только их, а если узнает эта, узнают все. В частности Рон. О Роне Грейнджер не думала уже несколько дней, и для неё стало откровением, что попросту забыла о втором своем лучшем друге. Возможно, они в последнее время отдалились. Лаванда только о нем и трещит, но это же не значит, что они не должны общаться. “Не могу привести мысли в порядок”. - Свет твоей ауры потускнел. - Я не верю в подобную чушь. Что за аура, говорящая, что мы поссорились? И мы не поссорились. Всё хорошо. - Внутренний свет не обманывает, все люди его излучают, маги в особенности. Ты часто смотрела на Гарри во время обедов, пока он не видел, а на вечеринку отправились вместе. Со стороны кажется, что вы стали ближе. - И что из этого? Мы друзья, и нас пригласили, разве не логично нам было войти вместе. - И чудачка Лавгуд за компанию. “Опять она!” - Пока вы собирались, ты извелась раздражением, - слова Падмы не были чем-то неправильным. Она лишь делала логические выводы из действий, и если бы Грейнджер сама чуточку задумалась, то дошла до этого, но другим всегда виднее, - наверное, на вечере ты много выпила, стараясь убрать это чувство. - Хватит лезть мне в голову, - вот теперь она огрызнулась и на подругу. Замечательно. Браво, Гермиона, совсем не подозрительно получается. - Аура плохая. Подумай над этим, Мими. Можешь поступить как твой друг. Его идея была довольно неожиданная, но мне в какой-то степени даже приятно, - она уже направлялась к двери, когда подруга нагнала её и закрыла дверь, резко надавив. Падма улыбалась, глядя в глаза смерти. Она так и знала: нужно было лишь слегка поддеть, и все выйдет наружу само. - Что он попросил? - Расслабься, моя дорогая, просто медитация. Мы с сестрой проводим с ним один вечер, рассказывая о мире и нашей вере, и пытаемся успокоить его метущуюся душу. Тебе стоит последовать примеру. Поиск себя – это хорошо. Уже покидая комнату, близняшка повернулась, чтобы увидеть смятение на лице старосты. Та прикусила губу. Теребит пальцы. Она кажется одинокой и явно не в духе. Плохая аура. Плохая. - Обойдусь. Гермиона осталась в комнате наедине сама с собой. Яркие краски стен перемешались перед её взором и поплыли. Опять пить эту гадость. Девушка сидела на краешке кровати и заламывала пальцы, стараясь болью вытеснить тошноту. Через некоторое время это у неё вышло. Раз надзирателя здесь нет, то и лекарства можно выпить позже. Когда она будет готова. Определенно, так будет лучше. Захотелось навестить его. Поухаживать. Зачем она только ударила его. Дура. Лавгуд позаботится лучше. Зеркало вновь цокнуло. Голова разболелась. Раздался стук в дверь. От неожиданности расческа, всё так же пребывающая между пальцев, выскользнула и тихо стукнулась о пол. Ковер вобрал в себя большую часть звука. Переступив сей предмет, девушка проверила, кто к ней пожаловал. - Гермиона, это я, - Джинни, только не она, не буду открывать, - открой, разговор важный. “Придется открыть, иначе она не уйдет”. Все еще не слишком хорошо себя чувствуя, волшебница дернула за ручку и слегка приоткрыла. Уизли несмотря на позднее время, оказалась бодрой и жизнерадостной. Её волосы пружинили, зубы скалились, а глаза сверкали идеей. Совершенно не тот гость, кого бы хотела видеть Гермиона сейчас. Слишком жизнерадостная. - Джинни, я занимаюсь, ты не слишком вовремя. - Падма сказала иное. Давай, Гермиона, открывай, есть разговор... О Гарри, - и она открыла, словно подруга произнесла пароль. В её жизни определенно становиться слишком много лучшего друга. И обсуждать эту тему ей уж точно не хотелось. Воображение подкинуло больничное крыло и парня в забавной пижаме. Вот он стоит, улыбается ей, а рядом, за его рукав держится Луна, и, кажется, она смущена. Они оба смущены. Оба... Возмутиться такому вторжению в собственный разум Грейнджер не успела. Рыжее нечто захватило то место, где только что сидела хозяйка комнаты, и стремилась то же сделать и с вниманием. Джинни разглядывала её, начиная с ног и медленно поднимаясь вверх. Взгляд продолжал гореть идеей и любопытством, но разговор почему-то не начинался. Гляделки затягивались. Усталость накатывала. Желание чего-либо пропало окончательно. - И что это за важное дело? – терпение не бесконечно, поэтому хозяйка комнаты сдается первой. - Я рассталась Дином, - очень интересное начало. Джиневра представляла собой образец того типа людей, что имеют агрессивную прямолинейность. Выложить все прямо в лицо, без недосказанности или скромности она умела. Она была уверена в том, что делала и в том, что хотела, но иногда эти самые желания были несколько странными. - Сочувствую, - другого слова, при всем богатом словарном запасе, использовано не было. - Не стоит, я пережила это быстро. Видимо, Томас не тот самый, что я искала. И раньше так думала, но он ухаживал, гулять звал и писал. Ты же помнишь письма? - Помню, не надо про них. Это и есть та новость, о который мне следует знать, если да, то я устала и уже ложусь. В подтверждение слов Герми отогнула край одеяла. - Нет. Новость подождет, сначала вопрос. В каких вы с Гарри отношениях? Одеяло сползло назад. Ноги едва не подкосились, поэтом Грейнджер села на стул у зеркала. Отражение цыкнуло и только покачало головой. Девушка действительно выглядела слегка неопрятно, но, с другой стороны, это её комната, и какое-то зеркало не будет на неё цыкать. Пара тычков в отражение палочкой исправила положение. Положение исправила, настроение не улучшила. “Что у меня с Гарри? Хотела бы я знать”. - Мы друзья, - опять это слово, больше похожее на кирпичную стену. Уже на автомате оно вырывается с губ без сотой доли смысла, того, что было в нем раньше. Именно их дружбой она пыталась защититься себя от того поцелуя, но он случился. Если из-за одного касания губ можно вконец извести себя, то именно это она и сделала. Теперь впереди словно пропасть разверзлась. Собственное состояние, в котором она пребывала, Гермиона могла охарактеризовать как затмение. Пятно на солнце, и что с ним делать – она не знала. И спросить не у кого как назло. Не у Джинни же. “Рон? Совсем спятила. Нужно поспасть”. - Верно, как иначе, - Джин засмеялась, - в общем, я решилась признаться ему в своих чувствах и попробовать встречаться. - Кому? – Гермиона нахмурилась, соображая с разы медленнее. Ей определенно нужен был отдых, несколько часов сна вполне бы помогли прийти в себя, только вот как спровадить посетителя? - Гарри, мы о нем говорим, разве нет? “Разве да?” - Я думала, ты о Дине. - Я же сказала, что с ним всё. Герми, ты так устало выглядишь. Может, я действительно позже зайду? – она уже собиралась встать, когда в дверь постучали вновь. “Проходной двор, а не комната старост”. - Я разберусь, отдохни. Скажу, чтобы тебя не беспокоили, а позже мы договорим. Пока не ушла, как думаешь, это хорошая идея? Он готов? – во взгляде Джинни замелькали надежда и искренний интерес ко мнению девушки. - Гарри встречается с Полумной. Комната старосты, наверное, впервые стала такой тихой. Гермиона сама до конца не поняла, зачем это сказала. Хотелось остановить Джинни в ее новой идее и не выдать своих метаний. Луна как всегда оказалась слишком близко и за это поплатилась, даже сама еще не зная об этом. Только вот рыжая ведьма казалась еще более шокированной, чем та, что озвучила столь бредовую мысль. - Луной? Гарри с Луной? Давно? – тон изменился, как и настроение в воздухе. Стук прекратился. Да, само время застыло в такой момент. Лицо Джинни исказилось лишь на мгновенье, и в нем отразилась злоба, но Грейнджер этого не заметила. Зеркало заметило и опять неодобрительно цыкнуло. - Он не говорил. Не знаю, насколько у них серьезно. Прости, Джинни, мне действительно нехорошо, поговорим потом. Вновь одна, наедине с собой и черновым цыкающим зеркалом. Захотелось разбить его вдребезги, но она не стала. Даже не расстилая, волшебница легла на кровать и, свернувшись в калачик, поджав по себя ноги, уснула.

***

Луна не часто попадала на отработки. Даже будучи уникальной по своей природе личностью, она старалась делать задания преподавателей максимально четко и ответственно. Магия давалась ей на удивление легко, и это вполне можно было принять за настоящий талант, если бы не немного натянутые отношения с преподавателями. Их куратор, маленький добродушный Флитвик, души в Лавгуд не чаял, но Когтевран славился уж точно не глупостью, поэтому любимчиков там было достаточно и помимо неё. Тапки Полумны больше не пропадали, зато случились другие оказии. Липкий стул, рисунки в учебниках, подмененное расписание... последнее как раз и сыграло с ней злую шутку. Опоздание на занятия понесло за собой наказание, и, уже отработав свои положенные четыре часа, волшебница возвращалась в башню. Почему-то если идешь вечером по пустому коридору, то это может навевать жуть, но только не на эту волшебницу. На Луну жуть не действовала. Потому как она пребывала в собственном мире, и именно он не дал ей приметить слежку. Тень быстро нагнала девушку, схватила и прижала к стене. От неожиданности Полумна успела лишь пискнуть, когда её губы вдруг оказались в плену чьих-то чужих. Неожиданный поцелуй, руки, лезущие под мантию, и знакомые глаза заставили сердце волшебницы забиться сильнее. Сопротивления не последовало, она и не думала это делать. Ощущения волной мурашек пробежали по её животу, растекаясь приятной негой. Поцелуй закончился, но ласки – нет. - Джинни, - девушка произнесла имя подруги с придыханием и покраснела. Впервые ей лицо стало походить на смущенное и то это из-за оттенка. Уизли нравилась эта внешняя холодность, и она когда-нибудь сломает эту маску. Когда-нибудь точно. - Здравствуй, Луни, давно не виделись, – властная ручка схватила девичью грудь и сжала, прихватив пальцами чувствительную плоть. – До меня дошли слухи, что с Гарри вы тоже так развлекаетесь. Это правда? - Гарри? - Не прикидывайся дурочкой, моя хорошая, - нажим усилился, и приятные осушения сменились болезненными. Вторая рука Уизли забралась подруге между ног и интенсивно терла. Контраст ощущений заставил Луну издать слабый стон. Ноги задрожали и согнулись в коленях, давая возможность Уизли делать все что заблагорассудиться. - Гарри мой... – она не смогла договорить, потому что Джинни сжала маленькую горошину, которую обнаружила ноготками. - Неправильно. Гарри мой. Уясни это. Мой. И ты тоже моя. Знай свое место, Луни, и не смей с ним лизаться. Кому ты принадлежишь? – боль вновь сменилась удовольствием. Рыжая точно знала, куда нужно давить, куда нажимать. Она изучала тело подруги довольно скрупулезно, и единственной преградой пока была её невинность. Возможно, ей стоит позволить Гарри откупорить подругу. Это было бы забавно. Или ей самой сделать это, на его глазах... - Я не... - Кому ты принадлежишь? - чеканя каждое слово, томно произнесла рыжая. - Тебе. Ты моя лучшая подруга. Я принадлежу тебе. Джинни, - Луну затрясло, и вдруг земля ушла из-под ног. От сильного ощущения девушка завалилась на бок и улеглась на пол, хватая ртом воздух и тяжело дыша. - Не забывай этого. К Гарри не подходи, иначе накажу, а теперь сделай мне приятно, как ты умеешь, - девушка расстегнула пуговицы на одежде и приподняла юбку, при этому пнув лежащее на полу тело. Белья на ней предусмотрительно не оказало. Коридор наполнился тихими стонами, и девушки, занятые друг другом, не заметили проблеск линзы в конце коридора. Несмотря на пик возбуждения, профессионализм и преданность выбранному пути позволили сделать отличные кадры, даже без вспышки. Иногда отработки могут быть не таким плохим делом.