Сажевая болезнь

Напряжение нарастает, оно давит изнутри. Руки трясутся, Джон на грани. Почему именно Шон? Почему именно его любимая кукла? Клубы сажи поднимаются над Джоном, цепляются за предметы в комнате, окрашивают всё в черный. Всё внутри сминается, Джон чувствует этот дикий страх, это волнение — как оно бесформенной дрянью собирается внутри, как в виде сажи клубится над головой. Его руки подрагивают, а сам он тяжело дышит. В голове прокручивается лишь одно — у Шона Сажевая болезнь. В погоне за призраком он заболел ей. И даже если Джон знает, что здесь хорошие врачи, его все равно трясёт. Главное, чтобы они успели, сделали всё во время — но что если не успеют? Что, если уже слишком поздно? Джон даже не знает, какое время назад Шон заболел. Может быть... Он уже... — Всё будет хорошо! — Говорит Джон сам себе. Скоро Шон вернётся, живой и здоровый. Ведь так? Черт возьми... Джон обнимает свои колени, качается из стороны в сторону, пытаясь унять напряжение. Боже, бедный Шон. Что же он чувствовал, когда призрак нападал на него? Наверное это было также страшно. Джон судорожно вздыхает и жмурится. В голову продолжают лезть дурные мысли, от которых сердце быстро-быстро стучит. Шон кукла сильная, он определенно сможет выдержать. Наверное. Шон... Шон так дорог Джону. Каждое слово и движение — все совершённое куклой отпечатывается в памяти господина. Вызывает приятное чувство радости. Но не сейчас. Сейчас Джон страшится того, что в одно мгновение может потерять всё это — Шон может сломаться и тогда на его место придет кто-то другой. Совершенно незнакомая и уже отвратительная для Джона кукла. Если Шона не станет, то в душе господина появится рваная дыра, отчаяние заполнит его. Шон — не просто кукла. Это друг, его лучший друг, единственный, самый дорогой и милый. Он заставляет Джона каждый день радоваться и улыбаться, чувствовать себя не просто тенью, а действительно живым существом. И даже если Шон слишком серьёзно относится к своей работе, он на вряд ли откажет провести с господином чуть больше времени, чем положено, вместо уборки. Он блистает своим умом и приятным поведением. Если врачи не успели — то это конец. Никто больше не поцелует Джона также, как Шон, никто не прочтёт ему книжку также, как Шон, никто не будет улыбаться ему также, как Шон, никто не заставит его быть счастливым также, как Шон. Джон всхлипывает. По щеке стекает слеза. Одна, вторая. Сажа клубится невероятно большим количеством, рекордным наверное. Вся спальня чернеет прямо на глазах. Сажа в углах дёргается в такт всхлипываниям Джона, с каждой новой слезинкой появляется более большой клуб сажи, чем предыдущий. Но Джон не обращает на это никакого внимания. Ему вообще плевать на всё, что происходит вокруг. — Шон... Шон... — Сбивчиво шепчет господин, утирает слёзы. С каждой секундой надежда угасает. Кажется, Джону физически больно думать о том, что Шон не вернётся. — Шо-он... Шо-он... — Одними губами произносит Джон, хватается за волосы. Где же его кукла? Действительно не успели? Шона нет слишком долго. Нет. Джон не хочет верить в это. Вот сейчас-сейчас! Дверь откроется и в комнату зайдет Шон, он улыбнётся, скажет, что всё хорошо, снова начнёт убираться! А ведь Джону так нравится, как улыбается Шон... У него очень тёплая улыбка, вселяющая спокойствие. Джон вспоминает ее, но сейчас становится лишь хуже. Он хочет увидеть её ещё раз. Хотя бы на пару секунд, но чтобы Шон улыбнулся! Но вокруг лишь сажа. Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Сажа... Внутри и снаружи... Душит... Давит... Темнит всё... Убивает... Шон не уберёт её... Он не вернётся и не уберёт... Джон навсегда останется с ней... Внутри всё трескается... Осыпается.... Почему именно Шон... Где же он... Шон... Сажа кружится... Вокруг... Вокруг... Сажа... Скрип. Скрип двери. Всё резко замирает, Джон замолкает. Сажа опадает на пол, поверхности. Дверь в комнату открыта. На пороге Шон. — Г-господин Джон? — Шепчет кукла, удивленный тем, что сажи настолько много. Или слезами, что до сих пор стекают по щекам Джона. И замирает не только снаружи, но и внутри. Вот он. Шон. Стоит. Живой и невредимый. — Шон... — Джон медленно встаёт с кровати, тянет руки, словно не веря этому. — Что случилось? Чем вы так обеспокоены? — Шон делает шаг вперёд. И Джон срывается с места. Он набрасывается на куклу, крепко обнимает, да так, что Шону почти нечем дышать. — Милый м-мой Шон! Джон так б-беспокоился! — Глотая слёзы шепчет господин. — Т-ты в порядке? Все хорошо? Ошарашенный Шон молчит, не знает, что сказать. — Ответь что-нибудь! Ответь! — Умоляет Джон, смотрит прямо в глаза кукле. Начинает целовать его в щёки, лоб, нос и губы. Хочет чувствовать его тепло рядом. Понимать, что он здесь, живой! Расцелованный Шон пытается что-то сказать, но слова застревают в горле. Он просто стоит, позволяя Джону обнимать себя, целовать. Лицо обмазано сажей, что в принципе выглядит смешно, но Джону сейчас не до смеха. — Скажи-же! — Господин хватает его за плечи и начинает трясти. — Все-е хо-оро-ошо-о! — Отвечает Шон, заикаясь от тряски. Джон останавливается. — Ты живой? — Неожиданно спрашивает его. — Конечно! — Шон кивает. Клубов сажи уже нет, также, как и слёз. Остаётся лишь осадок тех отвратительных чувств, но они растворяются в этом облегчении, счастье, которое накрывает Джона с головой. — Улыбнись. Пожалуйста. — Просит Джон. Он просто чувствует необходимость увидеть улыбку Шона. Кукла так и делает — улыбается. Осторожно так, не особо хорошо, но естественно. — Как Джон беспокоился! — Повторяет господин и снова крепко-крепко стискивает Шона в объятиях. Шон обнимает в ответ, ласково поглаживает Джона по волосам. — Извините. Я пришел поздно. — Говорит он. — После болезни было тяжело сразу начать ходить. Не думаю, что смогу сегодня убираться, но у вас столько сажи! — Забудь о саже! Забудь! — Говорит Джон, трётся щекой о щёку Шона. — Побудь сегодня с Джоном. Джон так волновался! — Хорошо. — Кивает Шон, начинает поглаживать и по спине. Вот он, рядом — а значит всё хорошо.