2 июня 2012 года
Москва. По пути на работу
Теперь у меня есть личный водитель! Уже приятно. Аля хотя бы свои украинские права сохранила и может меня катать, пока не сделают паспорт. Я разложился на заднем сидении своей «шпроты» и наслаждался прекрасным видом Москвабада, который с каждым днём становится все паршивее и паршивее. Мэру бы руки оторвать, да проблема есть, одна рука у него. Архитектурный вандализм проник во все щели этого города, а каменная брущадка с финскими асфальтовыми дорогами превратились в румынское плиточное убожество. Все прекрасно знали, что зимой на плитке можно будет на коньках до работы за 5 минут доехать, а без коньков — прямиком в ад, потому что ходить по сему творению невозможно. Видимо, автор проекта никогда не проливал на плиточное покрытие воду и не пиздохался не проверял свою жопу на краш-тест — Мишк, а чего ты сам машину не видишь? — Не могу, прав нет — Я же знаю, что есть — Они у таможенной службы. Забрали из-за поражения у правах — Значит, избирать и быть избранным тебе право дали, а водить машину запретили? — Да. Будучи президентом я могу языков чесать, а машиной, не дай Боже, могу ненароком хорошего человека сбить — Логично Мы встали к пробку Аля открыла окно и вытянула руку наружу, дабы её левую лапу грело слабое Московское солнышко — А тебе не стремно, что наркоманка твою персону визит? — Вообще плевать, ну, честно. Меня тут убить пытались недавно, дважды. Я побывал в нескольких перестрелках, а ещё в рейде на либералов. Мне кажется, если мой жизненный путь будет окончен, то явно не так просто — Кстати, на счёт покушения — она сделала паузу — как ты? — Жить буду, что же ещё остаётся Между нами нависла неловкая тишина, и спустя пару минут, Аля начала бибикать — Прекрати. В этой стране сигналить запрещено — Серьезно? — Да. Только при угрозах аварии можно. И законы по этому поводу все винтят и винтят — Жесть. Несчастная страна! Несчастный народ! Она подождала ещё минуту, а затем потянулась к радио, но я её словесно остановил — Знаешь, я до сих пор не смог придти на кладбище к ней — К Еве? — Да. Духу не хватает — Успеешь ещё. Куда денешься — Надеюсь. Несколько раз себя за это корил, но я просто не могу — Не переживай ты так. Это тяжело, я понимаю — Зато успел трижды навестить другого друга, которого наш братец умудрился замочить — Самое главное, чтобы наш братец нас не прикончил. Хотя, за тебя бояться мне наверное не надо, ты же его любимчик — Ах да, он же тебе до сих пор не простил твою истерику — Мне можно, у меня пизда болела — Но магнитофон то зачем его было бить? — А чего он меня бесил? Я немного призадумался — Ну, если честно, меня тоже бесил Я достал из сумки банку вита-колы и глотнул сей напиток — Кстати, ты знаешь, что стерильного братика нашего летчика родился ребёнок — Ну да, конечно, так времени то пр…стерильного? — Ага. Тебе не говорили Она повернулась ко мне — А давно? — Агааа. Как заболел — Вместе? — Вместе! Мы в унисон крикнули — ЛОХ! — затем дали друг другу пять Я снова призадумался — А почему тебя Альсиной зовут? — Спустя столько лет решился задать этот вопрос? А почему тебя Мишей зовут? — Честно, вообще без понятия — Не, ну у меня кстати реально история есть. Вышел незадолго до моего рождения закон, который исламисты пропихнули, мол, давать детям исламские имена. Ну, родакам ничего не оставалось, как ломать голову. Посмотрели в справочник имён, плюнули и забили. А потом у бати пришла гениальная идея — раздробить нормальное имя, чтобы оно исламское получилось. Ну и вышло у меня имя «Аль-Сина». Ебанистика, да? Вот так лет 8 и ходила, пока из парламента шахидов не выперли и мне нормальное имя не сделали — Во. Вот это интересно, а почему у меня имя такое скучное то? — Ну, зато ты самый нормальный из нас — Я?! Нормальный?! — Ну да, почему нет то? — А то, что я тут людей мочу — тебя не смущает? — А кто не мочит то? — Ты Она посмотрела на мены в зеркало — Серьезно? — удивленно спросил я — В сложном мире мы живем Мимо нашей машины проехал велосипедист и произнёс — Хэй, классные сиськи! Аля своей высунутой рукой показала ему средний палец и сказала — Отсоси Причём с её длинными ногтями этот жест выглядел довольно эффектно Потом она надела солнечнозащитные очки и откинулась на сидение — Почему в этом городе такие пробки?! — Потому что понаехали — Как же раньше было здорово. На Каене. По Житомиру. Тепло, светло, ветерок в личико приятно дует и нет этих обсосов за рулем — Ну, планируют развязку сделать, в будущем все рассосётся — Ага. Где то я это уже слышала. Ах да. В детстве, когда мы все встали в эту же самую пробку!Через два часа в своё кабинете
Наконец то я здесь. Там, где и буду находится до окончания войны на востоке. Кабинет очень хорош: мебель из темного дерева, простор, вид из окна 35 этажа, мягкий и красивый стул, диван из кожи, синий ковёр и собственный секретарь. Я забрался на самый верх, дальше уже некуда. Я присел за СВОЁ место и уставился на наикрасивайший вид из окна В кабинет кто-то зашёл. Это мой нынешний секретарь — Гизи — Начальник, кофемашинка сломалась! Я достал из своего дешевого пиджака свои дешевые папиросы из ларька, засунул сигарету в зубы, а потом вытащил пакетик быстрорастворимого кофе и бросил на стол — Мы народ простой. Буржуйский кофе не пивали и пивать не собираемся — Вы серьезно…питаетесь вот этим? — Ты про меня вообще ничего не слышал? — Не-а — Ну так вот. Представь, что я беднее тебя раз в 30 Он почесал репу — Так…вам… ЭТО заварить? — Да Он посмотрел на меня глазами круглыми-круглыми — Вы… — Да! — Может хоть я своим поделюсь? Оно хотя бы к гранулах — Гизи. Ты в два раза старше меня. Я понимаю твою заботу, но — я подвинул пакетик ближе к нему — указы начальства не обсуждаются