***
Прошло три года с момента знакомства Чуи и Осаму. Однажды Накахара, направляясь в кабинет босса, услышал выстрелы. Они доносились точно из кабинета Мори Огая, и Чуя, ускорив шаг, уже через несколько секунд распахнул дверь и обомлел от увиденного. На полу в кабинете Мори валялись тела нескольких охранников с простреленными головами. Сам босс стоял на коленях, а за его спиной находился Дазай. Удерживая нож у горла Огая и не обращая внимания на окрытую дверь, Осаму с обезумевшим взглядом, одним движением руки вскрыл горло Мори. Чуя не успел ничего сделать, от увиденного он просто, мягко говоря, охренел, к тому же всё произошло слишком быстро: вот он входит в кабинет, видит тела убитых охранников, переводит взгляд на Огая и Дазая, который уже режет горло боссу. «Дазай! — кричит Чуя, кинувшись к хохочущему напарнику и отбрасывает его к стене ударом ноги, мёртвый босс падает на пол, кровь из раны хлещет потоком, пачкая дорогой ковёр. — Ты совсем охренел, су-ка? Что ты натворил»? Но Дазай, будто не замечая Накахару, продолжает хохотать и Чуя, подбегая к нему, бьёт его ладонью по щеке, пытаясь привести в чувства. Дазай замолкает и смотрит на Накахару так, будто только что его увидел. «О-о-о! Чу-уя! — радостно восклицает он. — Ты как раз вовремя». «Вовремя? — переспрашивает Накахара, сомневаясь в здравом ли уме его напарник. — Ты что натворил, суицидальный ублюдок»!? «Чу-уя, да не кричи ты так, а то все услышат и сбегутся сюда. А тут трупы и босс, и мы с тобой». «Чего»? «Мы с тобой, говорю, и босс убитый твоим ножом». «Что? Ты убил босса моим ножом»? — Чуя снова бьёт Осаму по лицу, на этот раз не ладонью, а кулаком, правда, Дазай отклоняется в сторону, уходя от удара, и кулак Чуи впечатывается в стену рядом с его головой, по стене тут же расползаются глубокие трещины, так как он неосознанно применил способность. Накахара сразу и не обратил внимания на то, чьим ножом Осаму резал горло босса, а потом понял, что это действительно его нож, который Дазай неизвестно когда у него стырил, зато известно было для чего: для того, чтобы убить босса именно этим клинком и подставить его — Чую. «Дверь закрой, — ледяным тоном произносит Дазай, снимая с правого глаза повязку и отлепляя пластырь с щеки, под повязкой и пластырем не было никаких ран, синяков или увечий, непонятно, зачем Дазай их носил. — Нам нужно поговорить». Чуя смотрит на Осаму, но всё же закрывает дверь, использовав гравитацию. «Говори, пока я тебя не прикончил». «Ты не убьёшь меня, Чу-уя. Ведь тогда тебя точно обвинят в убийстве и моём, и босса. Кстати сказать, ты пришёл в кабинет Мори секунд на сорок позже меня: камеры в коридоре подтвердят этот факт. Никто не поверит, что ты непричастен к убийству босса. Также никто не поверит, что за столь короткий промежуток времени, который разделял наши с тобой сюда приходы можно убить пятерых человек. Тебя сочтут моим сообщником, а я не стану этого отрицать». «Мразь! Чего ты от меня хочешь»? «Как, ты ещё не понял? Я хочу, чтобы ты помог мне сокрыть сие преступление, то есть подтвердил моё алиби, если потребуется. И ещё, я, конечно, займу место босса Портовой Мафии, а ты станешь моей правой рукой» «Что? Зачем мне это? Я никогда не стремился к этому посту». «Правда? Подумай ещё раз, Чу-уя. Если ты согласишься, я весь мир брошу к твоим ногам, а если нет, то тебе придётся отвечать за убийство босса наравне со мной. — Осаму неожиданно притягивает к себе Накахару и целует в губы. Для Чуи всё это настолько неожиданно, что он даже не сопротивляется и не пытается оттолкнуть Осаму. Голова идёт кругом от всех этих событий, и вряд ли сейчас Накахара способен трезво оценивать ситуацию и понимать, что же происходит на самом деле. — А ты вкусный», — говорит Дазай, оторвавшись от его губ. Наконец, Чуя приходит в себя и отталкивает от себя Дазая, всё же, не удержавшись, снова бьёт его, на этот раз под дых, от чего Осаму сгибается пополам. «Пошёл к чёрту! — шипит Накахара в лицо Осаму. — Ещё раз так сделаешь, лишишься зубов». «Не сделаю, если ты не захочешь, — прокашлявшись и разгибаясь, говорит Дазай. — Так, что скажешь на моё предложение»? «И как ты собираешься объяснить всем смерть босса? Каков твой план»? «Мы скажем, что босс был мёртв, когда мы вошли в кабинет. Это мог сделать какой-нибудь эспер, который может становиться невидимым; обладает супер скоростью или способностью к телепортации, да и мало ли кто ещё? Камеры можно обмануть человеку с подходящим даром, это ни для кого не секрет. Приход убийцы сюда мог остаться никем незамеченным». «Нам никто не поверит», — пытается возразить Накахара. «Поверят, если держаться естественно, — отвечает Дазай. —Кроме того, действуя заодно, мы обезопасим себя. Даже если найдутся те, кто усомнится в правдивости наших слов, они просто нас побоятся. О «Двойном Чёрном» давно ходят легенды, тебе об этом известно. Будешь постоянно при мне, особенно в первое время, пока всё не уляжется. Что скажешь, согласен»? Чуя тяжело вздыхает, понимая, что Дазай всё продумал, его план был до гениальности прост: стащив нож у Накахары и рассчитав точное время его прихода в кабинет босса, он действительно делал Чую подозреваемым в убийстве Огая, наравне с собой. Ведь действительно, убить пятерых вооружённых людей за столь короткое время, практически невозможно одному человеку, не обладающему способностью Накахары, а значит, Чуя, придя в кабинет, должен был застать кого-то живого и помешать Дазаю. В принципе, всё так и было: Чуя застал в кабинете ещё живого босса, но не помешал Осаму убить его, несмотря на то, что являлся лучшим бойцом Портовой Мафии. А это значит, что, скорее всего, ему никто не поверит и все сочтут его предателем и сообщником Осаму. С другой стороны, Мори был мёртв, и кто-то должен взять управление организацией на себя. А кто лучше Дазая справится с этой задачей? Никто. Да и может начаться борьба за власть, если Осаму обвинят в предательстве. В этом случае погибнет много людей, а Чуе этого совсем не хочется. «Мой ответ — да», — решается Накахара, и Дазай, с довольной улыбкой, произносит: «Прекрасно! Я знал, что ты примешь правильное решение, Чу-уя». «Просто заткнись! Ты не оставил мне другого выбора, чёртов Дазай»! «Помоги избавиться от улик и вызывай наших людей, нужно сообщить всем о том, что босс найден мёртвым».***
Два месяца спустя... Дазай занял место босса Портовой Мафии, всё шло по плану, и его положение в качестве главы организации, с каждым днём укреплялось. Чуя стал его правой рукой и заместителем. Отношения между этими двумя мафиози, по-прежнему были сложными. Накахара, конечно, на людях относился к Дазаю со всем уважением, положенным занимаемой Осаму должности, однако, когда они оставались наедине, он частенько спорил с ним; напарники, как и раньше ругались и иногда Чуя всё же, не контролируя свой вспыльчивый характер, мог вмазать боссу. Правда, теперь он всё же старался себя сдерживать, было бы очень странно, если бы босс Портовой Мафии, после "бесед" со своим замом каждый раз оказывался на больничной койке. Накахара старался бить так, чтобы не оставалось видимых следов на лице или сломанных костей. Мафиози по-прежнему друг друга ненавидели, несмотря на все перемены, которые произошли за последние два месяца, и на то, что, как бы там ни было, но это именно Чуя помог Дазаю занять место босса организации и скрыл факт того, что Осаму убил Мори Огая. Как-то, придя на работу, Чуя узнал, что Коё схвачена по приказу Дазая и заперта в одной из камер в подвале Портовой Мафии. Коё Озаки являлась самым дорогим и близким для Чуи человеком, она была для рыжего, как старшая сестра и именно так он её и называл всегда — Анэ-сан. — Дазай, твою мать! — ворвался к боссу с криками Чуя, Осаму сидел за столом, в кабинете он был не один, рядом с ним стояли Акутагава, Хигучи и Верлен*. Дазай встал из-за стола, выпрямляясь во весь свой немалый рост, и жестом отпустил подчинённых. А Чуя продолжил орать: — Ты совсем блядь с катушек слетел? Какого хуя ты приказал запереть Коё? Что ты задумал, подонок? — Успокойся, — спокойным тоном проговорил шатен, холодно взглянув на своего заместителя. — И сядь. — Да не буду я никуда садиться! — Чуя подлетел к Осаму и ударил его кулаком в живот, от чего тот отлетел к стенке, затем последовал ещё один удар — в челюсть. Обычно рыжий старался не бить босса по лицу, но в этот раз он не смог сдержаться. — Немедленно выпусти из заточения Коё или я сам это сделаю! — В руках Накахары сверкнуло лезвие ножа, а в следующий миг, оно упиралось уже в горло шатена. — Ты этого не сделаешь, Чуя, — без тени страха, глядя в голубые глаза, проговорил Дазай, иначе окажешься в соседней с ней камере. — Остынь, нам нужно это обсудить. — Зачем ты это сделал? — уже более спокойным тоном задал вопрос Накахара, убирая нож. — Чууя, Коё сама виновата в том, что оказалась в таком положении. Она хотела свергнуть меня, устроив переворот и убить. Остальные заговорщики уже казнены, Коё жива только потому что я знаю, насколько ты к ней привязан. — Что? Да не может быть! Коё никогда не стремилась к власти, она не стала бы плести интриги против тебя, чтобы занять твоё место. — А она и не собиралась занимать моё место. Она хотела, чтобы ты его занял. — Что? Я тебе не верю! — Ты можешь сам её об этом спросить. Пошли. — Куда? — К Коё, разумеется. Действие препарата должно вскоре закончится и она придёт в себя минут через 15. — Препарата? Ты держишь её на каких-то сомнительных препаратах? — А ты как думал? Конечно, всех эсперов, обладающих боевыми способностями держат на препаратах, блокирующих их силу, если они попадают в подвал Портовой Мафии, да ты и сам это знаешь. Идём. — Осаму вышел из кабинета, закрыв его на ключ, Чуя последовал за ним. Спустившись в подвал, Чуя с Дазаем подошли к одной из камер, в которой была заперта Озаки. Девушка лежала на тюремной шконке на боку, её руки были скованы за спиной наручниками и, похоже , что она была без сознания, эсперы стояли рядом с камерой и ждали, когда она очнётся, так как Дазай сказал, что прийти в себя она должна очень скоро. Минут через пять, Коё зашевелилась и попыталась сесть, но обессиленно рухнула снова на койку. — Чем ты её накачал, сволочь? Препарат, блокирующий силу, не доводит человека до такого состояния, — прошипел Накахара и кинулся к наставнице, однако Дазай удержал его за руку. — Чууя, только не делай глупостей, — сказал босс Портовой Мафии своему заместителю. Накахара со злостью отдёрнул руку и произнёс: — Не волнуйся. Я просто поговорю с ней. — Хорошо, — кивнул Осаму и отошёл в сторону, чтобы не мешать им. Он знал, что Чуя в такой ситуации не станет предпринимать необдуманных действий, тем более, когда выяснит, что Коё действительно виновна. Всё-таки Осаму был боссом, а Чуя его правой рукой, они были в одной связке, и Накахара не мог напрямую пойти против Осаму. Это было бы расценено, как предательство, и если бы Чуе даже удалось избежать последствий после такого, то ему пришлось бы покинуть организацию и скрываться. О том, что Чуя решит его убить, шатен тоже не переживал. Он хорошо разбирался в людях и читал их, как открытые книги. Несмотря на их сложные с Накахарой взаимоотношения и ненависть, Осаму был уверен, что владелец Смутной Печали этого не сделает. Раз уж он не убил его раньше и даже, после того как Дазай на его глазах перерезал горло Мори Огаю, человеку, которого рыжий уважал и, наверное, любил даже, в какой-то степени. Конечно, Коё для Чуи имела большее значение, чем бывший босс Портовой Мафии, но даже ради неё, Чуя не стал бы его убивать, шатен это точно знал, а так же знал то, что рыжий попытается решить всё миром и договориться с ним, а у него уже были приготовлены определённые условия для Накахары. Чуя прошёл в камеру к Озаки и, присев на койку рядом с ней, погладил её по руке. — Коё, это правда? — спросил наставницу рыжий, глядя ей в глаза. — Да, — коротко бросила Коё и снова попыталась сесть на койке, а Чуя ей в этом помог. — Зачем, почему ты это сделала? — Потому что, я любила Мори, он был для меня больше, чем боссом и другом. Я любила его, понимаешь? — Понимаю, — кивнул Чуя, но Коё не должна была знать о том, что произошло в тот день на самом деле, поэтому Накахара спросил: — Но причём тут Дазай, зачем ты хотела убить его? — Чуя, я знаю правду, — ответила Озаки, вздохнув. — Это он убил Мори и заставил тебя плясать под свою дудку. Этот чёртов манипулятор вынудил тебя подтвердить его алиби и стать на свою сторону, не отрицай. — И всё равно, Коё, это был необдуманный шаг с твоей стороны. Мори ты этим не вернёшь, а что могло стать с организацией, если бы Дазай умер? — Есть люди более достойные, чем он. И я знаю того человека, который стал бы для организации гораздо лучшим боссом. Это ты, Чуя. — Анэ-сан, я не хочу быть боссом, пойми меня. Тащить всю организацию на своих плечах — это не для меня. Тебе стоило хотя бы спросить меня, хочу ли я этого. — Прости, Чуя, но я знала, что ты откажешься, поэтому ничего тебе не сказала о заговоре, который этот манипулятор раскрыл в два счёта. Наверное, он не доверял мне и приказал кому-то следить за мной. Если бы план удался, то ты стал бы новым боссом, так как нет более достойного кандидата на эту должность чем ты, и тебе ничего другого просто не оставалось бы. — Прости, Анэ-сан, но сейчас ты говоришь почти как он. Ты тоже, в какой-то степени, манипулятор. Я никогда не приму этот пост. — Мне жаль, что всё так закончилось, Чуя. Я люблю тебя. — Озаки поцеловала рыжего в лоб. — Наверное, меня тоже казнят, как и других заговорщиков. Не печалься обо мне и не пытайся вытащить, я не хочу, чтобы ты пострадал. Прощай. — Нет, Коё! Я тебя тут не оставлю. Я договорюсь с ним, в конце-концов, он мне должен. — Не нужно, Чуя, если Дазай согласится, значит ты попадёшь в зависимость от него или же он потребует от тебя что-то взамен. Что-то, что вряд ли тебе понравится. — Я понимаю, — проговорил эспер. — Но я всё же попробую. Отдыхай, я вытащу тебя отсюда. Озаки ничего не сказала, а лишь обессиленно рухнула снова на шконку, Чуя же поцеловал её в щёку и, поднявшись с койки, вышел из камеры, которую Дазай снова запер. — Пошли, — обратился рыжий к боссу. — Нам нужно поговорить. — Хорошо, — Осаму кивнул и эсперы, покинув подземелье Портовой Мафии, направились в его кабинет. Открыв дверь и пройдя внутрь, Дазай произнёс, закрывая её за Чуей и присаживаясь на диван: — Я тебя слушаю, Чуя. — Осаму, — проговорил рыжий, становясь напротив Дазая и глядя на него сверху вниз. — Отпусти Коё, пусть она уезжает. — О как! — Осаму приподнял левую бровь и скривил губы в насмешливой улыбке. — С какой стати я должен это делать? Она предательница и должна понести наказание. — Какое? — Ты знаешь какое. Наказание за предательство — смерть. Тебе это известно. — Ты хочешь казнить её? — Да. Я не сделал этого сразу, для того, чтобы ты мог поговорить с ней и попрощаться. — Дазай, я никогда тебя ни о чём не просил, но сейчас прошу: отпусти Коё, ты ведь знаешь, что она для меня значит. И ты мне вообще-то должен. Если бы не я, тебя могли казнить за предательство два месяца назад. — Я знаю, Чуя, Коё тебе дорога, но отпустить я её не могу, нельзя допустить того, чтобы пошли разговоры о том, что мафию и босса можно безнаказанно предать. Ты же это понимаешь? — Понимаю, но ведь ты у нас умный, придумай что-нибудь. — С какой стати мне это делать, а Чууя? — Потому что я прошу тебя об этом. Дазай усмехнулся и произнёс: — Я бы мог пойти тебе навстречу и выполнить твою просьбу, но... — Что, «но»? Ты чего-то хочешь от меня? Говори, чего именно, — вздохнул Накахара. — Да, хочу, — кивнул Осаму и, похлопав по дивану рукой рядом с собой, добавил: — Присядь. Чуя выполнил просьбу босса и присел рядом с ним, а Осаму, взяв его за руки и глядя в голубые глаза, продолжил: — Я отпущу Коё, если ты переспишь со мной. — Что? — Чуя подорвался с дивана и неверяще уставился на Осаму. — Ты сейчас серьёзно? — Абсолютно. — Зачем тебе это? — немного успокоившись и отойдя от шока, задал вопрос Накахара. — Потому что, я хочу тебя, — ответил шатен, не разрывая взгляда. — Не знал, что ты гей. — Вообще-то, я не гей, скорее би, но это неважно. — И давно ты хочешь меня? — Это тоже неважно. Так что скажешь, Чуууя? — елейным голосом протянул босс. — Ты согласен? — И в какой роли я должен быть? — Конечно моей шлюшки, — Осаму расплылся в улыбке, заметив, как Чуя краснеет от злости и смущения, сжимая руки в кулаки. — Не переживай, это произойдёт лишь однажды, но ты должен провести со мной ночь и делать, то что я захочу, быть послушным мальчиком, пока я не решу, что хватит, после этого я отпущу твою обожаемую Анэ-сан. — Хорошо, — неожиданно даже для самого себя согласился принять недостойное предложение Дазая рыжий и добавил: — Только ты отпустишь её сегодня. — Чууя, ты мне не доверяешь, думаешь, что я трахну тебя и не выполню обещание? — Нет. Я знаю, что выполнишь, но я не хочу, чтобы Коё находилась в заточении даже лишнюю минуту. Выпускай её сейчас или сделки не будет. — Хорошо, — проговорил Осаму, протягивая Чуе руку. — Тогда по рукам? — По рукам, — кивнул владелец Смутной Печали, сжав руку Осаму и потянув его на себя, прошипел: — Но знай, что я тебя ненавижу! — Знаю, — довольно улыбнулся Дазай. — Когда ты хочешь переспать со мной? — задал вопрос рыжий, отпуская руку шатена. — Сегодня. Приедешь ко мне в шесть. — Ладно, — кивнул эспер, которого просто разрывало от злости, и он страстно желал избить Осаму за его мерзкое предложение, но сделать этого Накахара не мог, ведь тогда Коё точно умрёт. Осаму достал телефон и набрал номер. — Верлен, — сказал он в трубку, когда на том конце ответили. — Вывези тайно из порта Коё Озаки и отпусти её. О том, что мы её отпускаем никто не должен знать. Пусть думают, что ты ведёшь её на казнь, если кто-то увидит вас. Разыграйте с ней сценку и сделай фото её «мёртвого» тела, чтобы ни у кого сомнений не возникло, если что. А ей скажи, чтобы уезжала из Японии и никогда больше сюда не возвращалась. А лучше, лично засунь её в самолёт. — Хорошо, босс. Будет сделано. Куда её отправить? — спросил Верлен, который сам почти два года находился в заточении в подвале Портовой Мафии на препаратах, блокирующих его силу. Лишь полгода назад Мори выпустил его из заключения, а исполнителем назначил уже Дазай. — Мне всё равно, лишь бы подальше отсюда. Пусть сама выбирает страну, куда ей лететь. — Сделаю, — произнёс Верлен, и Дазай сбросил вызов. — Ну всё, Чуя. Свои условия сделки я выполнил, теперь дело за тобой. — Свои я тоже выполню, ты меня знаешь. Пойду попрощаюсь с Коё, — сказал Чуя и вышел из кабинета босса. Когда Накахара спустился в подвал Портовой Мафии, Верлен уже открыл камеру пленницы и расстегнул наручники на её руках. — Ты всё-таки договорился с ним? — задала вопрос рыжему Озаки, на что Чуя лишь кивнул. — И чего же он от тебя потребовал? — Да так, ничего особенного, — ответил рыжий, стараясь не смотреть Коё в глаза. — Главное, что ты теперь свободна. — Чуя, посмотри на меня, — проговорила Озаки и, взяв Накахару за руки, посмотрела ему в глаза. — Дазай не такой человек, который сделал бы для тебя такой подарок. Чего он от тебя потребовал? — Да ничего, Анэ-сан, — Чуя встретился взглядом с наставницей. — Не переживай за меня. Со мной всё будет хорошо. Ты должна уехать из Японии и никогда сюда не возвращаться, но пожалуйста, пиши мне иногда по Line. — Конечно же, Чуя. — Озаки обняла воспитанника, понимая, что он ей чего-то не договаривает. Коё вспомнила, как смотрел на рыжего Дазай в последнее время: как кот на сметану, только что не облизывался и мерзкая догадка посетила её голову. Она прошептала на ухо рыжему: — Он хочет, чтобы ты с ним переспал? — Что? — Чуя был поражён проницательностью наставницы, как она могла догадаться об этом? — Откуда ты знаешь? — Наверное, все замечали взгляды, которые он бросал на тебя, только ты ничего не видел. Не стоит идти ради меня на такие жертвы. — Это не жертва, Анэ-сан. Я сам хочу этого, — не моргнув глазом, соврал Накахара. — Правда? Но ведь ты ненавидишь Дазая? — Это давно в прошлом. Мне нравится Дазай, именно поэтому я помог ему в тот день, когда он убил босса. Да, он манипулировал мною, но Мори-сана уже не вернуть, а с Дазаем у меня может быть всё впереди. Поэтому не переживай за меня сестрица, я не делаю ничего из того, чего сам не хочу. Коё покачала головой, видимо не веря воспитаннику, но решила не спорить с ним. Они попрощались, и Коё ушла вместе с Верленом. Конечно, Чуя соврал ей насчёт того, что сам этого хочет. Рыжий никогда не задумывался о шатене, как о возможном сексуальном партнёре, и как он мог этого хотеть? Накахара так же не думал, что Дазай потребует от него нечто подобное, хотя однажды ведь он его поцеловал, но Чуя тогда подумал, что это очередная придурь Осаму или что он просто хотел его выбить из колеи своим поцелуем. Когда босс Портовой Мафии сделал ему это низкое предложение и сказал, что хочет его, внутри у Чуи, что-то ёкнуло, и сердце беспокойно забилось в груди. Он не смог понять, что почувствовал в тот момент, но отвращения из-за мыслей о том, что должно сегодня произойти между ним и шатеном, он не испытывал. Скорее, злость, из-за того что Дазай снова им манипулировал. Чуя отправился в свой кабинет и решил заняться бумажной работой, он пытался выбросить тревожные мысли из головы и не думать о том, что близится время расплаты за жизнь любимого человека. Дазай, как ни странно, не звонил ему и не требовал отчёты, не давал каких-то заданий на сегодня, и Чуя был за это благодарен, ему вовсе не хотелось пересекаться с ним сейчас. Чуя погрузился в работу, хотя мысли его были далеко не о ней, а понятно о чём. Спустя пару часов он перечитал отчёт над которым всё это время работал и понял, что написал полную ахинею. Со злостью захлопнув ноутбук, рыжий вышел из кабинета, закрыв дверь на замок и покинул высотку Портовой Мафии. До шести ещё оставалось более двух часов, и Чуя решил отправиться в бар, чтобы хоть как-то расслабиться и попытаться успокоить нервы. Опрокидывая в себя один бокал вина за другим, Накахара не заметил, как пролетело время. Часы показывали половину шестого и пора было выдвигаться к Осаму, так как до его квартиры ехать ещё минут двадцать на машине. Чуя был не совсем трезв, но и не пьян, его не смущала пьяная езда за рулём и полицейских, которые могли его остановить, он не боялся, так как всегда можно было дать взятку кому-то и продолжить свой путь. Выйдя из бара и сев за руль своего автомобиля, Чуя завёл двигатель и тронулся с места. Подъехав к дому Дазая, он поставил машину на сигнализацию и, зайдя в нужный подъезд, поднялся на лифте на 23 этаж элитной высотки, где проживал Осаму. На часах было ровно шесть, и Чуя позвонил в дверь. Несколько секунд спустя, щёлкнул замок, и дверь открылась, на пороге стоял ухмыляющийся Дазай, который сказал: — А вот и наш пунктуальный Чуя. — Осаму отступил в сторону, пропуская гостя внутрь квартиры. Чуя ничего не ответил, разувшись у порога, он снял с себя верхнюю одежду, не заморачиваясь тем, чтобы повесить её в шкаф, а просто бросил на стул, который почему-то стоял в прихожей. — Что ж, проходи в гостиную, вешалка для шляп. — Заткнись, Скумбрия! — огрызнулся рыжий, пройдя в комнату и присаживаясь на диван. — Расслабиться хочешь? Может вина? Хотя я смотрю, что ты уже накидался. — Наливай, — коротко бросил Накахара, и Дазай принёс из кухни бутылку вина и два бокала. Разлив бордовый напиток по бокалам, Осаму передал один из них Чуе, второй взял сам и присел рядом с рыжим, делая несколько глотков из своего. Чуя тоже отхлебнул из бокала и спросил: — Сигареты есть? — Есть. — Осаму снова пошёл на кухню и вернулся оттуда с пачкой сигарет, зажигалкой и пепельницей. Чуя молча достал одну сигарету и подкурил, выдыхая горький дым почти в лицо шатену, после чего сделал ещё несколько глотков вина. Осаму тоже взял сигарету и чиркнул зажигалкой, подкуривая и так же делая несколько глотков из бокала. Чуя хотел побыстрее напиться, но голова, как назло оставалась ясной. В очередной раз поднося бокал к губам, Чуя почувствовал на своей руке ладонь шатена, который до этого молча пил своё вино, лишь искоса поглядывая на Накахару. — Чууя, хватит пить, — холодно произнёс Дазай. — Я не хочу ебать дрова. Накахара не стал спорить, а поставил бокал на стол, Осаму сделал то же самое, после чего, взяв Чую руками за плечи, развернул к себе лицом и впился в его губы жадным поцелуем, исследуя рот парня своим языком. Чуя ответил на поцелуй, он понимал, что их с Осаму сделка подразумевает то, что он не должен быть пассивным, хотя бы в прелюдиях. Поцелуй шатена становился всё настойчивее и требовательнее, нельзя сказать, что он был Чуе совсем уж неприятен, хотя, если бы его спросили, безусловно, он так бы и сказал. Самое неприятное для Чуи в этом поцелуе было то, как отреагировало на него его тело. Дыхание и сердцебиение рыжего участились, и что-то приятно заныло в паху, он почувствовал своё нарастающее возбуждение, а так же возбуждение шатена, который сжал его плечи сильнее, заваливая на диван и наваливаясь сверху, упираясь своим стояком в пах рыжика. Осаму оторвался от губ Накахары и переместился к его уху, посасывая мочку, затем довольно ощутимо прикусил её. Чуя застонал, сам не зная почему, ощущение было непривычным, но приятным, а боли он почти не почувствовал. Затем шатен снова завладел губами Накахары, и его поцелуй на этот раз был более грубый и требовательный, чем раньше. И всё же Чуя ощутил боль, когда Осаму прокусил его нижнюю губу до крови; рыжий снова застонал в губы шатена, на этот раз от боли, когда почувствовал металлический привкус крови во рту, не разрывая поцелуй, Чуя зарылся пальцами в каштановую шевелюру, углубляя его и проникая языком в рот Дазая, после чего так же, как и этот ублюдок прокусил его губу до крови. Шатен сам разорвал поцелуй и усмехнулся, слизывая языком капельку крови с нижней губы. — Ублюдок! — прошипел Чуя. Не обращая внимания на слова рыжего, Осаму начал целовать его шею, оставляя на белой коже засосы и укусы, в некоторых местах прокусывая её до крови. Чуя иногда постанывал, ощущая очередной укус, но, как ни странно, действия Дазая не вызывали в нём отвращения и его возбуждение не уменьшилось, несмотря на небольшую боль. Осаму начал срывать одежду с рыжего, не заботясь о её сохранности и бросал её на пол, целуя и кусая плечи Чуи, шатен расстегнул ширинку на его брюках и стянул их с рыжего вместе с боксёрами. После чего сказал, присаживаясь на диван: — Раздень меня, Шляпка. — Скумбрия, это обязательно должен сделать я? — Я так хочу. Чуе пришлось подчиниться, и он так же не стал заботиться о сохранности одежды шатена, рванув ткань рубашки, которая затрещала и сбросил её на пол. Вскоре за ней последовали брюки и боксёры Осаму, и Чуя всё же оставил несколько меток на теле Дазая, в виде засосов и укусов на свободной от бинтов коже, пока Осаму его не остановил, сказав: — Возьми его в рот. — Чё? — Чуя, конечно, понял о чём говорит шатен и чего именно он от него хочет, но рыжик надеялся, что до этого не дойдёт. — Возьми его в рот, Чуя, — повторил Осаму, и в его голосе прозвучали металлические нотки. — Помнишь о нашей сделке? Ты должен сегодня ночью делать всё, что я скажу, пока я сам не остановлю тебя. Конечно же, Чуя помнил об этом, как тут такое забудешь, и он подчинился, хотя рыжий никогда не делал минет, но, воспроизведя в памяти действия девушек, решил делать всё, как они. Этот мудак должен был остаться доволен, иначе он мог сказать, что условия сделки не выполнены Накахарой. Взяв внушительных размеров член Осаму в рот и обхватив левой ладонью ствол у основания, помогая себе рукой, Чуя начал посасывать головку, двигая по ней языком. Через пару минут таких действий, Осаму сказал: — Возьми в рот полостью. Чуя убрал руку и позволил стволу шатена проникнуть в его рот до конца, войти в горло, от чего у него начала обильно выделяться слюна, немного выпустив член изо рта, Чуя снова заглотил его, но, решив схитрить, не стал брать его в рот так глубоко, как в прошлый раз. — Чууя, не хитри, — произнёс шатен и, удерживая Чую рукой за голову, начал сам задавать темп, буквально насаживая рыжика на свой член. Орган Дазая проникал в Чуин рот настолько далеко, насколько позволял его размер, это вызывало массу неприятных ощущений у рыжего, так как при проникновении чего либо в горло, всегда возникают позывы к рвоте. Истекая слюной, Накахара заглатывал член Осаму, матерясь про себя и с трудом сдерживаясь, чтобы не вырвать. Всё о чём он мог сейчас думать, это только о том, когда же закончится эта пытка? Шатен понимал, что ощущает сейчас его напарник, но ему было на это, мягко говоря, плевать; он всё резче вскидывал бёдра, толкаясь в рот рыжего и проникая глубже, удерживая его за голову и позволяя лишь ненадолго своему члену покидать рот Накахары, для того, чтобы парень не задохнулся. Через пару минут Осаму, застонав, кончил Чуе в рот, но не отпустил его голову, заставляя сглотнуть. Глотать солёную сперму оказалось не очень приятно, но и не так уж отвратительно, когда Чуя её проглотил, шатен отпустил его голову и сказал: — Молодец, хороший мальчик. — Пошёл к чёрту! — с ненавистью бросил рыжий. — Неплохо для первого раза, — не обращая внимания на слова Накахары, проговорил Осаму. — А теперь снова возбуди меня губками, но не до конца бери. Чуя вздохнул, закатывая глаза и снова вставая на колени, взял в рот член шатена, посасывая головку и двигая рукой вдоль ствола. Дазай очень быстро возбудился и остановил Чую словами: "Хватит", затем встал с дивана и накрыл раскрасневшиеся и распухшие губы парня своими, сплетаясь с ним языком и оглаживая спину и плечи рыжика. Разорвав поцелуй, Дазай обошёл Чую сзади, прикусив кожу на плече и взяв его за руку, зачем-то повёл на кухню, где несильным, но настойчивым толчком в спину, заставил его упасть животом на стол. Минуту спустя, Чуя почувствовал, как прохладные от смазки пальцы шатена касаются его напряжённого колечка мышц, и один из них входит внутрь. Ощущения были странные, их не назовёшь приятными, но и боли тоже не было, рыжий напрягся, шатен прошептал ему на ухо, обдавая шею горячим дыханием: — Расслабься. Осаму задвигал пальцем внутри Чуи, а второй рукой надавил ему на поясницу, прижимая парня к столу плотнее. Вскоре он добавил к первому пальцу второй и, провернув их внутри, нащупал простату. Дазай не любил долгие прелюдии и растяжки. Впрочем, растягивать партнёра он и не собирался, лишь возбудить, позволить почувствовать новые ощущения, и когда Осаму начал двигать пальцами внутри Чуи, массируя простату, рыжий эти ощущения почувствовал и против воли застонал, так как они были приятными и с каждым движением внутри пальцев шатена лишь усиливались. Ему хотелось большего, но Осаму неожиданно вытащил из него пальцы и потянувшись за смазкой, снова смазал анус партнёра лубрикантом, а так же свой член. Приставив возбуждённый орган ко входу, Осаму одним движением, резко вошёл в парня, проникая в него до конца. Чуя дёрнулся от боли и закусил и так прокушенную в нескольких местах нижнюю губу до крови, непроизвольно вскрикнув. — Сволочь! — зашипел он. — Ненавижу тебя! — Это взаимно! — ухмыльнулся Дазай и резко толкнулся в рыжего, не давая боли утихнуть и разжигая её ещё сильнее. — Чууя, ненависть — это прекрасное чувство, в постели с врагом, разве тебя это не заводит? — Ублюдок! — не отвечая на вопрос шатена, снова зашипел от боли рыжий, почувствовав в себе новый болезненный толчок. Это действительно было больно, и Чуя не сомневался в том, что этот проклятый садист знает об этом и делает всё намеренно, чужая боль всегда доставляла его напарнику удовольствие. Осаму сжал руками бёдра рыжего, оставляя на коже синяки и с силой шлёпнул его по заднице, одновременно с этим, резко толкаясь внутрь. Чуя снова застонал от боли, Дазай прекрасно понимал, что испытывает сейчас рыжик, но останавливаться не собирался. Причиняя ему боль, он будто мстил за всё, что было раньше и за то, что однажды он понял, что хочет своего врага. Выйдя из рыжего полностью, Осаму снова резко толкнулся в него, проникая до конца и причиняя новую порцию боли, от которой Чуя тихо матерился, на что Осаму лишь довольно ухмылялся. Как же это было здорово, ощущать, что эта рыжая вредина сейчас в полной его власти. Он знал, что это вряд ли повторится, поэтому решил воспользоваться моментом и оторваться по полной. Дазай спланировал это давно и устроил всё так, чтобы Коё узнала правду о том, что это он убил Огая и решилась ему мстить. Сделал он это, как раз ради этого момента, зная, что Чуя очень привязан к Коё и согласится на всё, чтобы её спасти. Он страстно желал рыжего и хотел обладать им во всех смыслах этого слова, и Чуя оказался в полной его власти, по крайней мере на одну ночь, благодаря хитроумному плану Дазая, который надеялся, что отымев рыжика, потеряет к нему интерес. Улыбаясь своим мыслям, Осаму всё резче вбивался в любовника, впрочем, кончать он не спешил, будучи довольно опытным в сексе и умея оттягивать момент оргазма, шатен решил растянуть удовольствие на как можно большее время, а для рыжика — пытку. В общей сложности, Осаму трахал так Чую, минут пятнадцать, но Накахаре казалось, что прошло гораздо больше времени и, что его мучения никогда не закончатся. Однако шатену вдруг стало немного жаль рыжего, и он решил всё же прекратить пытки и показать Чуе, что анальный секс может приносить не только боль, но и удовольствие. Сбавив темп и найдя правильный угол вхождения, чтобы попадать по простате, Осаму снова толкнулся в тело рыжего, положив руку на его член и лаская его. Для Чуи всё происходящее было, как в тумане. Сначала он ощущал только сильнейшую боль от первого проникновения в него члена Осаму и с каждым последующим. Но когда шатен замедлил темп и начал ласкать рукой его член, Накахара почувствовал, что-то приятное, несмотря на то, что внутренние трещины, безусловно, появившиеся от грубого секса, болели. К тому же член Осаму стал скользить в нём более свободно (видимо из-за крови), проникая внутрь с характерными хлюпами, и Чуя не сомневался, что партнёр его порвал. Несмотря на это, он сейчас испытывал и боль, и удовольствие одновременно — просто термоядерная смесь. Когда член шатена попадал по простате, Чуя начинал чувствовать внутреннее пламя, при каждом толчке в него, Осаму, это пламя нарастало, постепенно поглощая всё его тело. Неосознанно, рыжий начал сам двигать бёдрами навстречу шатену и стонал уже не от боли, точнее, не только от неё, но и от удовольствия. Сейчас ему хотелось, чтобы Осаму ускорился и проникал в него глубже, и, двигая бёдрами, Чуя сам уже насаживался на член. Ощущения боли практически исчезли или их просто затмили другие, те, которых он сейчас так жаждал, постанывая и вскрикивая при каждом толчке. — Ты ж моя шлюшка, — прошептал Осаму куда-то в шею рыжику, толкаясь в него уже сильнее. Чуе сейчас было плевать на то, что говорит шатен, пусть говорит, что хочет, лишь бы не останавливался. Чувствуя, что Накахара уже на грани, Осаму задвигал рукой по члену рыжего интенсивнее и ускорил темп, проникая в парня всё быстрее и глубже, балдея от стонов и криков партнёра, которые тот уже не в силах был сдерживать. Ещё несколько толчков и тело Чуи выгибается, сотрясаясь от дрожи, рука Осаму на его члене увлажняется от спермы, а уши шатена ласкают крики любовника. Дазай мог кончить в любой момент, но он сдерживался всё это время и позволил себе излиться в рыжего лишь тогда, когда почувствовал, что он кончает. Вспотевший, разгорячённый и уставший шатен, просто падает на Чую сверху, выходя из него, не в силах стоять на ногах, в ожидании того, когда дыхание и сердцебиение придёт в норму. Чуя ощущал такую же усталость, а помимо неё, он теперь почувствовал, как горит его зад. Немного придя в себя, Накахара грубо скинул с себя шатена, ему нужно было в душ, и он пошёл туда, правда с трудом, еле переставляя ноги в раскорячку, всё ещё ощущая слабость в них и жгучую боль в заднем проходе. Выйдя из душа, рыжий увидел шатена, сидевшего на диване в гостиной с довольной улыбкой на лице. — Иди сюда, Чууя, — позвал рыжего шатен. Накахара закатил глаза, но подошёл. — Чего ты ещё от меня хочешь, садист суицидальный? — Хочу минет. — Заебал, сука! — прорычал Чуя и встал на колени, беря в рот член. Осаму заставил его ещё несколько раз делать минет с небольшими перерывами. — Да когда ж ты уже удовлетворишься? Как же достал! — шипел Чуя. — Шляпка, я для тебя стараюсь, — посмеивался Осаму. — У тебя каждый раз всё лучше и лучше получается. Пригодится в жизни. Вот прикинь, будет такая ситуация, когда надо будет хуй отсосать, а ты уже всё умеешь, ещё благодарить меня будешь. Накахара еле сдержался, чтобы не врезать по наглой роже. Но это бы нарушило условия сделки. Ладно, отыграется завтра на Дазае, поэтому Чуя просто прорычал: — Завались, Скумбрия! — Если не хочешь минет, я могу снова трахнуть тебя. Согласен? — Нет! — Чуя снова стал на колени и снова отсосал у Осаму, а затем ещё и ещё, уже даже не протестуя. Ужасно хотелось спать и совсем не оставалось сил ни на что, когда наконец, шатен сказал: — Можешь идти, Чууя. — Условия сделки выполнены? — задал вопрос рыжий. — Да, — кивнул довольный Осаму. — Ты хорошо потрудился, спасибо. — Нарываешься? Скажи спасибо лучше за то, что у меня сил не осталось ни на что, а то отдыхал бы сейчас на полу с разбитой рожей. Одевшись в частично пришедшую в негодность одежду, злой и уставший Чуя покинул квартиру Осаму и, кое-как сев в свою машину, отправился домой.