В кабинет психолога, живо!

      — Ой, и не говори, Кать, этот Шастун уже просто переходит все границы. Если бы он со мной так общался, как ты ему позволяешь, я бы ему такое устроила… — говорила учитель физики, своей коллеге. Они обе недовольны Шастуном и решили, что самое время это обсудить за пять минут до начала урока.       — Ир, да ты чего, кто ему позволяет? Я бы и продолжала так с ним спорить… — отвечала Екатерина — женщина, которую Антон совсем недавно послал. — Но, понимаешь — начала она уже шëпотом, — он ведь после уроков пришёл с нашим новым коллегой и извинился. А ты знаешь, как я отношусь к Арсению Сергеевичу. Там невозможно было устоять. Да, было, конечно, видно, что психолог его заставил, но это даже больше мне льстит, он его заставил извиниться ради меня, значит я тоже ему нравлюсь. Пришлось сказать, что я не обижалась на него.       — Слушай, а вот ты тоже заметила, что наш Арсений…       — Мой Арсений, — поправила физичку Екатерина.       — … Что твой Арсений, очень много времени проводит с этим оболтусом?       — Может они родственники? — предположила Катя.       — А может Арсений просто больше любит мальчиков? — высказала свою версию Ирина. — Даже не парней, Кать, мальчиков.       — Да что ты такое говоришь, Ирина Александровна, — возмутилась девушка. — Шастун просто ходит к нему за помощью, он ведь проблемный ребенок, всякое бывает.       — Здравствуйте, дамы! Кому опять косточки перемываем? — зашел в учительскую Павел Алексеевич. — Ирина Александровна, а вы почему все еще здесь? У вас урок через минуту в триста четвертом, вы на своих каблуках за тридцать секунд добежите на третий этаж? Не стыдно на урок опаздывать? Вас дети ждут!       — Учитель не опаздывает, учитель задерживается, — ответила ему Ирина.       — Учитель не работает в школе, когда часто задерживается. Тоже как правило, не знали? — поднял бровь Паша. — Бегом на урок, я сказал! — звонок прозвенел как только учитель физики вышла за порог учительской. — А Вы, Екатерина Владимировна, чего без работы? Сотрудников мне отвлекаете… Если все сделали, могу ещё немного подкинуть.       — Нет, нет, я уже домой ухожу, у меня кончились уроки. — девушка взяла свою сумку и вышла из кабинета быстрым шагом.

***

      — Итак, сейчас мы проверим несколько задач, которые я задавала на дом, а потом напишем маленькую контрольную. — говорит Ирина Александровна, заходя быстрым шагом в класс.       Сережа и Антон, сидя на задних партах, играют в морской бой на телефонах, не слушая учителя.       Женщина проходит по рядам и внимательно рассматривает наличие всех задач в каждой тетради.       Парни, завидев учителя заранее, благодаря Диме, который вовремя повернулся и шепнул «шухер», спрятали телефоны.       — Шастун, ну и где? — беря тетрадь ученика, спрашивает учитель.       — Че где?       — Твоя домашняя работа где? — Ну… дома, она же домашняя.       — Ну…тогда я поставлю тебе две двойки, у меня же две руки, — угрожает преподаватель. — А расскажи мне, как ты пользуешься туалетной водой?! Головой в унитаз? — пошутила, как всегда, учительским юмором Ирина. — Иди к доске, разберем третью задачу.       — Ой, ставьте сразу два, че время терять? — Да будет воля твоя, Антон! Дима, тогда ты выходи, — наклоняясь к журналу, произносит Ирина Александровна, выводя аккуратную пару двоек напротив фамилии Антона.       Сережа наклоняется, к рядом сидящему другу, и спрашивает:       — Тебе вообще пофиг на оценки? Не боишься, что влетит?       — От кого? — усмехается Антон. — Моим родителям вообще пофиг на меня.       За двадцать пять минут до окончания урока учитель физики раздает тетради для контрольных и листочки с заданиями.       — Как сделаете работу, сдаете тетрадь и можете быть свободны, — эта новость радует весь класс. Особенно Антона, который решил все быстренько списать с интернета и свалить поскорей домой. Уже найдя нужный сайт с его вариантом, он начинает выводить «Контрольная работа», как учитель громко произносит:       — Шастун, ты совсем обнаглел сегодня? Быстро телефон на стол. В конце урока заберешь.       — А я уже закончил! — врет Антон, берет рюкзак, телефон и тетрадь, с написанной одной строчкой, и кладет на учительский стол.       — Антон, три минуты прошло, садись пиши!       — Ага. До свидания, — бросает парень, на ходу разворачиваясь и не заметив только что вошедшего директора, врезается в него.       – Ооо, Антооша, ты куда собрался? — спрашивает Павел Алексеевич. — До конца урока ещё полчаса, если я не ошибаюсь.       — Ошибаетесь, двадцать минут, — ещё одна провальная попытка выйти из кабинета, Паша задержал его рукой.       – Как же вы вовремя! — восклицает учительница. — Представляете, Антон сегодня три двойки получил. Ничего не пишет, домашнюю работу не сделал, отказался к доске выходить, сдал пустую контрольную работу, да еще и сидел в телефоне.       — Ну-ка пойдем со мной, Шастунишка, будем узнавать, почему Арсений так плохо за тобой следит, — положил мужчина руку на плечо подростка. — Спасибо за информацию, Ирина Александровна, больше вас не отвлекаю, продолжайте урок, — и оба вышли из кабинета. — Ты что творишь, Шастун? — развернул к себе лицом парня директор. — Ты еще не узнал Арса и его методы воспитания? Неужто так сильно хочешь познакомиться с ним поближе?       — Он мне ничего не сделает, — фыркнул Антон. — Он просто левый чел со школы, с которым я, к своему сожалению, познакомился безвольно.       — Ошибаешься, малой. Арсений теперь твой отец, твоя мать, брат, сестра, бабушка, дедушка и все остальные родственники в одном лице! — прошипел ему в лицо Паша. — И я уже сочувствую тебе, просто представляя, что тебя ждëт за каждые твои выходки с момента, как вы познакомились. А теперь мы идем это выяснять, — выпрямился Паша и направился в сторону кабинета Арса, не выпуская плечо подростка, тянул его за собой.       — Арс, привет, как жизнь, как работа, как сам? — влетел в кабинет директор, за которым, спотыкаясь, зашел Антон. — Ой, мы мешаем, ну ты как закончишь, прими нас, пожалуйста, — увидев на стуле, напротив Попова, девочку, которая была шокирована ситуацией и просто хлопала глазами, переводя взгляд с Паши на Антона и наоборот. Антон глупо улыбнулся, помахал девчушке и сразу был вытянут из помещения.       Оба сели на стулья, напротив нужной двери, в ожидании психолога.       Арсений вышел спустя десять минут, пропустил ребенка вперёд, прощаясь, и кивнул недавно пришедшим пригласительным знаком. Павел толкнул Антона, чтоб тот проходил вперёд, потом зашёл сам, следом прошёл Арсений и закрыл дверь на ключ.       — Рассказывайте, по какой причине вы сорвали мне приëм? — сел на своë место Попов. — Хотите чай? — пришедшие отрицательно помотали головой. — Ну как хотите, а я себе налью. Ну вы говорите, говорите, я ж спросил.       — В общем, Арс, твой несносный ребёнок…       — Я закрыл дверь, поэтому можешь не сдерживать эмоций и разговаривать как удобно.       — Класс. Ты не справляешься с дитëм, этот придурок будто бы стал ещё хуже.       Арсений повернулся с кружкой чая в руке и одарил подростка злобным взглядом.       — Продолжай.       — Я зашёл к ним на урок что-то сообщить, и в меня влетел этот, — кивнул он на Антона. — Предполагаю, он собирался уйти. Я аж забыл, что хотел сказать, как Ирина Александровна начала мне сыпать жалобы на него, того количества хватило бы на неделю, а он за один урок умудрился.       — Что случилось-то? Ты так и будешь оттягивать момент про суть жалоб?       — Цитирую: «три двойки получил. Ничего не пишет, домашнюю работу не сделал, отказался к доске выходить, сдал пустую контрольную работу, да еще и сидел в телефоне» — сказал Паша. — Я не знаю что ты будешь с ним делать, я всë сказал, далее проблемы твои.       — Я знаю, что я буду с ним делать. И проблемы скорее не мои, а у Шастуна.       — Ох, как я скучал по этому Арсению. Всë, у меня работа, не хочу участвовать в ваших семейных разборках, я пошёл. — попытался открыть дверь директор. — Открой мне, пожалуйста, — повернулся на Арса Паша.       Психолог открыл Добровольскому дверь, пропустил его в коридор и закрыл еë снова на замок.       — Скажи мне, ты бесстрашный или просто не поверил мне? — Антон непонимающе посмотрел на мужчину. — Ну, я же предупреждал про косяки, наказания, жалобы от учителей, ты не поверил мне или просто не боишься наказаний?       — Я…       — Ничего не можешь ответить ты… Я понял. Ладно, тогда начнем проверять мои теории. Сначала опровергнем первую: отсутствие наказаний. Если ты думал, что я только запугиваю, то ты ошибался. Сейчас ты садишься, достаëшь все нужные учебники и тетради и делаешь домашку при мне. Будут вопросы — подходи. Я пока чай попью.       — А ещё что? Арсений Сергеевич, я не понимаю, вам заняться больше нечем? Вы мне никто, у меня есть родители, и они решили, что за мной следить не нужно, так что будьте добры, отъебитесь от меня, — и повернулся к выходу.       — Если ты сейчас же не сядешь делать уроки сам, я привяжу тебя к стулу, сяду рядом и буду сидеть над тобой и следить, чтоб ты писал! — попытался говорить спокойно Арсений, но получилось всë равно слишком грубо.       Антон решил, что связанным сбежать будет труднее, так что послушался и сел на стул.       — Умничка, Тош. Доставай все учебники, дневник, тетради и делай домашку, — погладил по голове подростка психолог.       Антон достал пару учебников, потому что их он не носил, тетради и…       — А у меня нет дневника.       — В смысле нет? Нет с собой или нет вообще? — удивился Попов.       — Вообще нет. Я не стал тратить на него деньги, все равно не пользуюсь. И не надо сейчас начинать ваше «дневнииик — это лицо ученикааа… Бебебе,» — спародировал Шастун речь учителей.       — Хорошо, а где ты записываешь домашнее задание и узнаешь расписание уроков на следующий день?       — Домашку я не записываю, а расписание вывешивают после обеда на следующий день, фоткаю или спрашиваю у одноклассников, они скидывают.       — Ладно, значит сейчас идем спрашивать у учителей домашку по предметам, которые завтра будут.       — Вам надо, вы и спрашивайте, — фыркнул Антон. — Я знаю домашку по матеше, Димка в моей тетради на полях записал, чтоб я ему скинул, так и осталось.       — Тогда решай математику, а я пока что, так уж и быть, схожу узнаю для тебя домашку.       — Да не стоит.       — Стоит! Все, сиди.       Арсений вышел из кабинета. И пошёл сначала к расписанию на первый этаж. Антон же в это время дождался, пока психолог уйдёт, скинул всë со стола в рюкзак и вышел из кабинета, осматриваясь.       Он быстро сбежал по лестнице к гардеробу и резко остановился за поворотом, потому что услышал голос Арсения и смех гардеробщицы. Парень решил переждать на другом этаже, развернулся и уже собирался идти, но вдруг на его плечо опустилась тяжелая рука.       — Я же предупреждал. — произнëс Арсений.       Да, было у него такое преимущество: появляться везде, где был Шастун, как из-под земли.       Арсений грубо взял ученика за запястье и повел обратно к своему кабинету, по пути они зашли в учительскую за классным журналом, зачем искать каждого преподавателя по школе, если в нем учителя обязаны записывать все домашние задания и планы урока? Об этом Арсений вспомнил как раз во время разговора с гардеробщицей. — Вот, как минимум эти предметы ты должен сейчас сделать, — зайдя в класс, говорит Арсений и подводя парня к своему столу, протягивает ему листочек с расписанием на завтра.       Психолог все еще держит ученика за руку. Пока Антон рассматривал шесть написанных красивым и аккуратным почерком уроков и выделял для себя устные, которые, по его мнению, делать конечно же не надо, старший достал что-то из выдвижного ящика своего стола, и на левом запястье юноши что-то защелкнулось.       — Эй, что за…? — Антон выдернул запястье из руки психолога, но притянуть его к себе все еще не мог, потому что что-то мешало. — Так нельзя! Откуда у вас вообще наручники? — фиксатор плотно прилегал к рукам Антона и Арсения, позволяя держать их руки на расстоянии максимум пятнадцати сантиметров. — Специально для таких, как ты купить пришлось, — кивнул Арсений, но увидев недоверчиво-испуганное лицо Антона, рассмеялся и договорил: — да пятиклашки принесли, баловались на уроке, вот и конфисковал.       Парень дергается, пытаясь через боль стянуть с запястья фиксатор.       — Ну хватит рыпаться! Поранишься ведь.       — Ну расстегниии! — скулит парень.       — Сделаешь все — расстегну, а пока решай математику. — сказал Попов, усадил юношу за парту, сев рядом на соседний стул, перед этим взяв стопку документов со своего стола. — А я пока поработаю.       — Не буду я ничего делать. И вообще, я не дам нормально писать у тебя же правая рука связана с моей.       — Я амбидекстр, так что писать могу и левой, — пожал в ответ плечами мужчина.       — А еще, я в туалет уже хочу. Так что расстегни!       — Нет, милый мой. Пошли, сходим в туалет, если так сильно хочешь. Но учти — наручники я не сниму. А если продолжишь капризничать, я тебя выпорю. А потом все равно заставлю сделать уроки. Ты, конечно, выбирай сам, но знай, стоя выполнять домашнюю работу не так уж удобно, — закончил свою пламенную речь Попов. — Ну так что, зайчик? Мы идем в туалет? Или ты передумал?       Антон молчит, обижено надув губки, хмурится, громко вздыхает, наклоняется к парте и начинает решать примеры.       — Вот и славно, — удовлетворенно произносит Арсений, принимаясь за свою работу.       Шастун спокойно делает все письменные задания, при этом иногда показательно вздыхает, ложится на парту, снова и снова пытается снять наручник, будто надеясь, что за последние семь минут он бы смог похудеть и спокойно освободиться. В общем, всеми силами показывает свое недовольство и обиду. Но психолог, как назло, делает вид, будто ничего не замечает и продолжает работать. Запястье у мальчика уже болит, а в паре мест содралась кожа и слегка кровоточит.       — Все! Развязывай! — громко захлопнув учебник русского и отодвинув его от себя подальше, сказал юноша.       Психолог мельком открывает каждую тетрадь и пробегается взглядом по написанному.        — Умничка, зайка! — Попов достает ключ из кармана, снимает наручники и кладет их на стол. — Ну вот, сразу нельзя было послушаться? — крутя руку парня и рассматривая слегка кровоточащие ранки на запястье, задает риторический вопрос Арсений. — Погоди еще немного. — психолог встает, достает из небольшого шкафчика около своего стола маленькую аптечку со всем необходимым, по пути убирая оковы обратно в стол, и подходит к ученику. — Давай ручку.       — Нет, зачем? Не надо! Оно само заживет, — складывает руки на груди, закрывая порезы от чужих глаз. — До свидания! — произносит подросток, пытаясь встать и поскорей свалить от сюда. Но Арсений кладет руки на плечи парня и давит вниз, вынуждая сесть обратно.       — Ну вот зачем опять вредничать? — цокает мужчина, берет перекись, льет ее на ватку и садится рядом с Антоном. Парень ежится, сильнее сцепляя руки на груди в недовольном жесте, не желая допускать к себе Арсения-врача-Сергеевича, его эта часть мужчины очень пугала, порой он даже чихнуть лишний раз при врачах боялся.       — Ну давай, милый, я аккуратно, — Попов берет руку парня за предплечье, медленно вытягивая ее, и кладет на парту, крепко держа.       — Не надо, — тихонько повторяет Шастун и слегка тянет руку на себя, когда холодная ватка соприкоснулась с кожей. — Больно же!       — Так, если ты будешь дергаться — будет больно! — строго произносит Арсений, слегка повысив голос, заглядывает в глаза подростка и замечает в них маленькую частичку страха, которую юноша не сумел, но очень пытался скрыть за своей вредностью. А затем уже ласково произносит: — Ну ты чего, зайчик? Тут совсем чуть-чуть. — сюсюкает Арс, аккуратно обрабатывая царапины, и заботливо дует на ранку, парень сжимает зубы от щиплющей боли в перерывах, пока Попов переводит дыхание. — Ну… почти все готово — комментирует Арсений, открывая зеленку.        — Нет-нет-нет… — откинувшись на спинку стула и сжавшись, боязливо протянул Шаст и сразу осекся, боясь показать свой страх. — Не хочу потом Шреком ходить! — придумал аргумент своему поведению Антон и вскочил со стула.        — Ладно, зайчишка-трусишка, — ухмыльнулся психолог. — Не буду тебя сейчас мучить раз так боишься. — произносит Арсений, собирая все в аптечку.       — Я не боюсь вообще-то! — обиженно бубнит Антон, пока недоврач встает и убирает медикаменты в шкаф.       Арсений подходит к подростку и осторожно притягивает его за плечи, обнимая. Одна рука мужчины начинает нежно поглаживать по спине парня, а другая перемещается на затылок, аккуратно прижимая к себе. Антон, совершенно не ожидавший такого порыва нежности, сначала ежится, совсем не зная, что делать, но вскоре прикрывает глаза, и просто наслаждается. Пугает то, что кажется сердечко парня начинает биться быстрее, показывая, что ему это, вроде, нравится.        — Да как скажешь, зайчонок, — раздается бархатный голос около уха, после чего Арсений по-отцовски чмокает в макушку.       Антон млеет от такой нежности и заботы, которую он никогда раньше не чувствовал даже от родителей, слезы сами собой наворачиваются от незнакомых чувств, но парень держится изо всех сил. Эти объятия… Он хотел бы застрять в этом моменте навсегда. Но нужно держать марку, ведь Попову нельзя показывать своих чувств, хотя Арсений и сам видит подростка насквозь, но Антону это знать не обязательно. Поэтому через несколько секунд Шастун, нехотя для себя, отстраняется и пытается сделать недовольное лицо, будто ему это совсем не понравилось, и он вообще по натуре своей кактус, к которому нельзя прикасаться. Но Арсений уколоться не боится, именно поэтому пытается сблизиться с подростком.       После сделанной домашки и всех медицинских процедур Арсений настоял на том, что сам довезет Антона до дома.       Ехали молча, Шаст с кем-то переписывался в телефоне, Арс внимательно следил за дорогой, лишь иногда переводя взгляд на Антона.       Шастун не успел выйти из машины, как у него зазвонил телефон, он быстро попрощался с психологом, хлопнул дверью и убежал в сторону парадной, принимая звонок.       — Шаст, ну ты где ходишь? Договорились же у ларька встретиться и в тц пойти, — наезжал на него Матвиенко.       — Да я щас, пацаны, погодите. Потом расскажу. Минут пять и я у вас. — забегая в лифт, сказал Антон и прервал звонок.       Парень быстро залетел в квартиру, кинул рюкзак в комнату и минуту думал, стоит ли переодеться. Так как он в школе был в джинсах, то решил переодеть рубашку на худи и прямо так выйти.       Но, пройдя метров пятнадцать от крыльца, успел пожалеть, что не надел куртку. Возвращаться некогда, его ждут друзья. «В автобусе не холодно, в торговом центре, вроде, тоже, не замерзну,» — подумал Антон и ускорил шаг.       — Ты чо так долго? Спал, чтоль? — Дима, когда злой, всегда так здоровается. — И почему без куртки? Ты ебнулся? — Ну а так не только когда злой…       — Да нормально, в автобусе тепло, в т.ц. тем более. Лучше бы спал… Я из школы десять минут назад вернулся, — тяжко вздохнул Антон       — Чего? — удивленно спросили в один голос оба друга. — Ты чо там сидел-то так долго? — продолжил Дима.       — Пойдемте до остановки, расскажу. Добровольский же зашёл на физику сегодня… — и Антон поведал парням «ужасающую» историю о том, как Арсений заставил его делать уроки, как он пытался сбежать, про наручники тоже рассказал.       — Охуеть, Антон… Он твой родной отец, бросивший тебя при рождении, который теперь заглаживает вину? Почему он с тобой возится? — удивился Серёжа.       Антон пожал плечами.       — Понятия не имею, Серый, я у него спрашивал, он не отвечал.       В автобусе им пришлось разлучиться, потому что свободные места были в разных концах автобуса, и все трое расселись по салону. Ребята слушали музыку и чуть не пропустили нужную остановку. Выбежали, когда автобус уже собирался отъезжать.       По центру парни ходили и просто разговаривали, иногда заходили в бутики, когда видели классную вещичку на витрине. Уже ближе к вечеру все захотели есть. Деньги у Антона так и не появились, но Дима сказал, что может купить Антону что-нибудь, и, если Шастун откажется, то Поз потащит его к себе домой, и там уже его накормит его мама. Антон взял себе картошку с соусом и сказал, что этим наестся. После ужина они обсуждали, что можно подарить друг другу на новый год. Сережа и Дима знали, что их друг любит конфеты Ферреро, поэтому решили посмотреть сколько они стоят, но чтобы Антон не узнал, что они хотят их ему подарить, а для этого нужно просто погулять по продуктовому. Они ходили по разным отделам, парни посмотрели цены, и записав все, что нужно в заметки, направились к выходу. Антон решил по-тихому в слепой зоне камер положить коробку своих любимых конфет себе в большой карман в кофте, но сначала нужно оторвать магнитную часть, которая может запикать на выходе. Подросток начал её отколупывать, как вдруг его напугал голос друзей.       — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — сказали одновременно два голоса, Антон аж случайно выронил из рук конфеты. Психолог кивнул поздоровавшимся и злобно посмотрел на Антона.       — Шастун! — начал подходить Арс. — Чем ты занимался? Друзья тебя потеряли, а ты тут стоишь этикетки обдираешь.       — Я… Я просто смотрел на свои любимые конфеты и думал стоит ли их брать…       — А на какие шиши, прости за наглость, ты собирался их купить? Три раза сэкономил на сигаретах? — подросток не знал, что сказать. — А ты уверен, что для покупки нужно отдирать штрих-код? Пробить же не смогут…       Шастун всё ещё молчал. Арсений положил на полку упавшую коробку и взял новую.       — Ну, пойдемте на кассу, чего встали?       Дети двинулись за ним. Попов молча оплатил только конфеты, потому что свою тележку с продуктами он оставил как раз около тех полок, где встретил парней. Сказал Позову и Матвиенко подождать их на улице и никуда не уходить…       - … А с Антоном нам нужно поговорить, дайте нам десять минут. Пойдем, Антош, — мужчина подтолкнул парня в противоположном направлении от друзей. — Скажи мне честно, что ты хотел сделать?       — Я вам уже ответил, ещё когда мы там были.       — Я хочу, чтоб ты ответил честно. Ничего не сделаю, просто для себя спрашиваю. Я уже купил тебе эти конфеты, в машине отдам.       — Я хотел взять эти конфеты. Просто хотел взять. А вы мне помешали.       — Я тебя от тюрьмы спас.       — Да никто бы не узнал, — зло прошипел Шастун.       — Антон, ты же понимаешь, что, если у тебя нет денег, это не значит, что можно что-то брать не оплачивая?!       — Если никто не узнает, то можно, — фыркнул Антон.       — Без если. Это как минимум законом запрещено. Хорошо, давай тогда человека убьём?       — А вы сможете скрыть убийство? Чтоб наверняка никто не узнал…       — Месяц готовиться и все продумать, тогда смогу, — пожал плечами Арс. У Антона аж глаза засветились от восторга. — Что, идем планировать убийство?       — А кого? — на полном серьёзе задумался Антон.       — А кого ты хочешь? Может тебя кто-то очень бесит?       — Ну кроме Юльки никто, вроде. — пожал плечами Шаст.       — А сможешь ли ты, Антон, такой грех на душу взять? Хватит у тебя духу забрать чью-то жизнь? — начал говорить Арсений.       — Я… Не знаю.       — Нуууу, так не пойдёт, а вдруг ты в последний момент передумаешь, сольёшься. Я не хочу всю работу делать за тебя, не мне же убивать кого-то надо. Стоит ли тогда начинать?       — Я не знаю, — уже более осознанно отвечал мальчик.       — Ну, значит, пока никого убивать не будем, когда будешь готов — придёшь. И красть ничего не нужно. Это, конечно, не одно и то же, но всё равно запрещено. Просто давай, если ты что-то хочешь, а у тебя нет на это денег, то просто скажи мне. Хорошо? Ну или, если не хочешь говорить, просто копи. Но не нужно воровать, пожалуйста.       — Посмотрим.       — Антон! Не посмотрим, а точно не будешь! — настойчиво повторил психолог.       — Лааадно, — закатил глаза Антон. Спорить все равно бесполезно.       Оба пошли к главному выходу, где их ждали Сережа и Дима.       — Пойдёмте все в машину, я вас по домам развезу, — кивнул Арс в сторону улицы.       Все двинулись за ним. Арсений развез сначала Позова и Матвиенко. И остался вдвоем с Антоном. Пока они ехали Шаст молча ел конфеты.       — До завтра, Антон.       — Пока.       Дома Антон перед сном лежал и залипал в ленте вк. В рекомендациях он увидел знакомое лицо и решил зайти на рекомендуемый профиль.       Арсений Попов. Пронзительно голубые глаза смотрят с экрана прямо в душу. «Красивый» — думает парень.       Антон смотрит на фотографию Арсения Сергеевича, и вспоминает весь сегодняшний день. Ему не нравится этот контроль, не нравится, что его заставляют делать домашку. Ему страшно думать, что этот психолог может анализировать его поведение без согласия парня, и узнавать о его душе то, что даже Шастун, скорее всего, о себе не знает. Подросток считает себя уже достаточно взрослым и самостоятельным, ему не нужно, чтобы за ним приглядывали, как за маленьким ребенком. И ятрофобная часть парня кричит держаться подальше от Попова. Но одна мысль не дает покоя. Он все снова и снова вспоминает те заботливые объятия, тот нежный голос, который, будто понимая страх парня, пытался его успокоить и тепло называл его зайкой. Хочется, чтобы эти объятия повторялись всегда, когда наваливаются проблемы, когда запутался в себе, когда снятся кошмары. В них Антон как будто бы почувствовал себя любимым и нужным, в них так тепло, что забываешь обо всех проблемах в своей жизни. Шастун чувствует, что за это короткое время, которое они знакомы, душа парня полностью отдалась психологу, но показывать он, конечно же, это не станет. Тем более подростку нравится внимание и забота мужчины, даже если Арсений делает это все только из-за того, что должен… обидно об этом думать. Но внимание все равно нравится.