Pink

— Стрельнёшь? Намджун ловит недовольно-раздражённый взгляд Тэхёна и шумно выдыхает, выхватывая пачку из чужих рук и вытягивая оттуда сигарету и вложенную зажигалку. Он прикуривает и долго затягивается, блаженно выдыхая едкий дым. Намджун изо всех сил сдерживает кашель. — Может уже купишь себе пачку, хён? — звучит грубо. — Тогда мне придётся перестать себя обманывать, а так я всё ещё оправдываюсь тем, что пробую, — Намджун опирается локтями на балконные перила, вглядываясь в огни ночного Сеула. Два часа ночи, а у них завтра полное расписание. — Иногда ты такой тупой. — Хён. — Иногда ты такой тупой, хён, — Тэхён закатывает глаза, и Намджун на это почти улыбается. — Может уже расскажешь, что происходит? Я конечно, готов и дальше молча составлять тебе компанию, ты знаешь, я тут почти каждую ночь один, но… Хён, я не могу спокойно смотреть на то, как ты вдруг решил угробить своё здоровье. Намджун криво усмехается, всё-таки закашливаясь, но продолжает затягиваться. Он, кажется, слышит что-то похожее на рычание, прежде чем Тэхен больно бьет его по руке, заставляя выронить сигарету. — Хён, блять! — Не выражайся, Тэ, я все ещё старше тебя, имей уважение. — Нахуй уважение, пока ты мне нормально всё не объяснишь, — Тэхен злится, Намджун видит это по слегка вздувшийся вене на шее и потемневшему взгляду. Кажется, тому снова пора к психотерапевту. — Я не должен перед тобой отчитываться. — Ты лидер, ты часть группы, мы ещё перед дебютом решили, что проблемы одного — это проблемы всех семерых. И ты и так должен быть благодарен, что я прикрываю твой чёртов зад! — Вот уж спасибо тебе, Тэхён-а, поступаешь как настоящий друг! — Не иронизируй, я хороший друг, поэтому, Джун-хён, просто доверься. В группе нет великих слепых, все видят, что с тобой что-то происходит. Намджун молчит, Тэхён пока ещё терпеливо ждёт ответа, кажется, немного успокоившись, это радует. Намджун бы уже давно рассказал, если честно, подбери он подходящие слова, но всё далеко не так просто. — Это пиздецки сложно, Тэ. — Не выражайся, хён, — Тэхён дразнит его с нескрываемой ядовитой ноткой, все-таки не успокоился, — ты подаешь плохой пример младшим. — Прекрати, мне правда тяжело, ты даже предположить не можешь насколько. — О, серьезно, ну давай, просвети меня, расскажи, что болен этой сраной цветочной болезнью, — кажется, Тэхён кричит, но Намджун не обращает внимание, чужие слова его буквально оглушили. Он так старательно скрывал это, заплатил врачу неприличную сумму за молчание, блевал ночами в туалете, чтобы днём кашель его не так сильно мучал. И в итоге всё зря? — Думаешь, я идиот?! — всё-таки Тэхён действительно кричит, — ты кашляешь, хён, и это началось до твоего прикола с курением. Я сначала не поверил, звучит же действительно бредово — ханахаки — мифическая, мать её, болезнь! Я весь навер перерыл, случаев было немного, все без официального подтверждения, а потом я как-то раз пошёл ночью на кухню. Ты не закрыл дверь, хён. Ты тогда пиздец как проебался. — Ты можешь замолчать, пожалуйста? Дай мне пару минут, — Намджун не много знает о панических атаках, но, видимо, только что нежелательно просветился. Дышать катастрофически тяжело, огни Сеула превратились в какую-то картинку из калейдоскопа. Почему руки так сильно дрожат? Как давно он сидит на бетоне? Сколько раз его вывернуло прямо на Тэхёна? Намджуна отпускает постепенно, глаза тяжёлые, но все равно могут разглядеть перед собой обеспокоенное лицо младшего, тот крепко его держит, не давая окончательно упасть. — Хён, мне принести тебе воды? — Да, пожалуйста, — голос ужасно хриплый, он ещё пару раз заходится в приступе кашля, выпуская из лёгких остатки лепестков. Кровавое месиво под ногами не выглядит вдохновляюще, но может теперь их следующий трек будет о несчастной безответной любви? Если, конечно, Намджун успеет его написать, до того как… — Вот, — Тэхён возвращается не больше, чем через две минуты, Намджун послушно принимает бутылку, наблюдая, как тот с плохо скрываемым отвращением снимает с себя испорченную толстовку и протирает ей пол. Да уж, гербарий из этих цветов получится так себе. — Спасибо, — Намджун вытирает рот рукавом кофты и ещё немного сидит, пока окончательно не приходит в норму, чтобы подняться на ноги. Тэхён ему конечно же помогает, беспокойство и злость смешались на его красивом лице. Действительно красивом, но это все же не… — Есть смысл спрашивать — кто? — Нет, — этого он не расскажет, точно не сегодня, — что ты сказал ребятам? — Что ты куришь, — Тэхен пожимает плечами, он тянется за пачкой, Намджун видит, как чужие пальцы слегка дрожат. Наверно, Тэхёна постепенно накрывает жестокая реальность, он ведь мог до последнего не верить, что нечто подобное возможно, но Намджун может только догадываться, — сначала Чонгук спросил, не показалось ли ему, что твой голос стал более хриплым. Потом Хосок указал на кашель. Он ведь пытался с тобой поговорить, да? Вы же тогда из-за этого поссорились? — Я накричал на него, не сдержался. Ты же знаешь, что утром я уехал на массаж, потому что потянул плечо на тренировке? — Намджун говорит нехотя, но Тэхён прав — ему давно пора рассказать хоть кому-то, а Тэ ведь и правда хороший друг, — сейчас ты уже догадался, что никакого массажа не было. Мне в тот день поставили диагноз, я своим глазами видел рентгенограмму лёгких, предложили поучаствовать в исследовании, ведь болезнь не изучена. — И ты, конечно же, отказался? — Издеваешься? Этот врач теперь может купить себе один из центральных пентхаусов, после того, как лично при мне сжёг все записи и результаты экспресс-тестов. И не успел я вернуться, как Хосок начал приставать с расспросами. Я даже ещё сам ничего не осознал тогда, не придумал, что делать дальше. Я же чёртов лидер, на мне ответственность колоссальная! Что скажет агентство? Что будет с вами, когда я… — Хён! — Это не то, с чем человек может столкнуться в обычной жизни. Это не пневмония, не бронхит и не туберкулёз. Я пока ехал туда, почти смирился с тем, что мне астму поставят, но не это. Это же, бред какой-то! Поверил окончательно, только когда первый раз увидел лепестки, — Намджун помнит тот день, приступ был настолько сильный, что он уже к смерти приготовился, думал — задохнётся, пока дыхательные пути не очистились. Он тогда слегка удивился лилиям, но точно не их гребанному ярко-розовому цвету. После постановки диагноза в первое время было трудно понять — а в кого же? Но ответ быстро нашёлся. Тэхён молчит, сигарета так и не была подожжена. Намджун выхватывает ее и вновь закуривает, в этот раз без кашля — все уже вышло. Они стоят молча ещё несколько минут. — Хён, я, — Тэхён кривит губы, сейчас его скорее всего накроет окончательное осознание. А он молодец, наверно заменил переживания злостью, временно игнорируя правду, но Тэхен всё-таки изначально ранимый, просто уже поломанный и склеенный так, как было проще и удобнее. Намджун знает это его выражение лица, поэтому не удивляется чужим слезам. Удивляется тому, что сам плачет, — мне так жаль, Джун-хён, блять, мне так жаль. Намджун ловит его в свои объятия и успокаивающе гладит по спине, Тэхён плачет громко, как и всегда. Главное, чтобы ребята не проснулись. — Я так хотел ошибиться, я так хотел, чтобы ты сказал, что все не так, хён! Этого ведь не должно было случиться с тобой, только не с тобой, хён! Ты же замечательный, так почему? Почему ты так долго молчал?! Полгода уже прошло, хён! Я готов тебя возненавидеть, понимаешь? — Я же тебе сказал — это сложно. — Иди нахуй, хён, со своим сложно, ты должен был рассказать, ты не имеешь право так со мной поступать! С нами! Я не хочу, чтобы… Я не хочу, чтобы ты… — Тэхён больше не может говорить, а Намджун больше не хочет. Он и так выложил слишком много. Радует, что, оказывается, ещё не все слёзы закончились. Приятно знать, что ты можешь что-то чувствовать, от этого он ни за что не откажется. Так что конец будет закономерным. — Кажется, пришло время завершать все свои дела. Тэхён заходится в новом приступе плача и не может успокоится ещё наверно часа пол. Намджун в итоге укладывает его рядом с собой. С ним спать комфортно — тепло, ведь осень уже практически стала зимой. Подожженная на балконе сигарета так и остаётся пеплом, не коснувшаяся дрожащих губ. Лучше бы Намджуна действительно убивало курение и потенциальный рак лёгких. Лучше так, чем глупые ярко-розовые лилии, незаметно подаренные ему Ким Сокджином.