***
Канцлер Кенельм Ривелен принял Такко у себя в кабинете. Свечи оплыли, камин прогорел — значит, канцлер ждал с вечера. Наверняка ему доложили, лишь только корабль миновал створный маяк. Несмотря на ранний час, Ривелен был бодр, а его костюм — безукоризненно аккуратен. Коротко расспросил о дороге, здоровье и выжидающе замолчал, соединив кончики пальцев. — Признаться, переговоры не задались, — начал Такко. — Пришлось использовать запасные пути. — Дорого вышло? — Две сотни марок. — Серебром? Такко качнул головой. Ривелен тихонько присвистнул и протянул ладонь, куда Такко вложил добытый в Орзоруме свиток. — Ну-ка посмотрим, за что ты отдал две сотни золотом и полгода работы... Что? Смесь аптечных кислот? И оно того стоило?! — Ривелен отбросил лист и ударил сверху ладонью. — Да что здесь такого, что вы не могли намешать сами? — Способ обработки первоначальных элементов и их точная пропорция. И пара секретных компонентов. — И что может эта дрянь? — Всё. После Северной войны Империя уже шестнадцать лет наслаждалась миром. И выжимала из завоёванных земель всё, что могла. Нужно было прокладывать дороги, пробивать шахты, расширять русла рек для неповоротливых торговых кораблей. Нужен был камень, много камня — мостить дороги, строить укрепления. Чёрный порох знали в Империи давно. Его подмешивали в желудочные снадобья, делали смеси для фейерверков и огненных стрел. Но когда пробовали рвать им горы и старые замки, порох то подмокал в дороге, то не срабатывал, то срабатывал так, что костей было не собрать. Нужен был новый рецепт. Точный, надёжный, предсказуемый. Такой, чтобы безотказно служил Империи и олицетворял её мощь. Военно-инженерное и аптечное ведомства на два года впряглись в отчаянную гонку. Но опыты забирали деньги и жизни, не принося плодов. Пока Такко не вычитал в старой, привезённой ещё с Севера книге, что взрывчатку хорошо знали в Орзоруме. И не убедил канцлера отправить его за море с очередным торговым кораблём — якобы для обмена опытом с тамошними инженерами. С собой он увёз мешок золота во имя главного правила Канцелярии: подсмотри, подслушай, подкупи. Назад доставил клочок пергамента, густо исписанный орзорумской вязью и его собственными пометками. — Я видел смесь в деле, — Такко осторожно выложил на стол кожаный мешочек размером с два кулака. — Рецепт рабочий, и я готов это доказать. Он распустил завязки мешка и показал комок вязкой белёсой массы. На её поверхности выступили прозрачные капли. — Выглядит не очень, но превосходит всё, что мы делали. Орзорумцы иначе очищают и смешивают кислоты, что позволяет точно рассчитать мощность смеси. Но главное — они догадались пропитать смесью особую горную породу, чтобы она не взорвалась в дороге. Нам это и в голову не пришло. Взгляд Ривелена был устремлён на комок, но Такко готов был поклясться, что канцлер исподволь наблюдает за ним. От его напускного негодования не осталось и следа. Лицо, как всегда, выражало сосредоточенность и спокойствие. Такко пытался заглянуть под эту маску все шестнадцать лет с того дня, как канцлер приблизил его к себе. Иногда ему казалось, что он почти разгадал, просчитал Ривелена. Каждый раз он ошибался. — Значит, книги, которые маркграф Оллард забрал из той северной крепости, не лгали, — задумчиво проговорил Ривелен. — Рецепт взрывчатки действительно стоило искать в Орзоруме. Что ж, у маркграфа всегда было превосходное чутьё на изобретения. А у тебя — талант завершать начатые им дела. Такко склонил голову в знак благодарности. Медальон с гербом Оллардов — циркулем над шестернёй — мягко светился в синеве дублета, отражая утренний свет. Такко был многим обязан Ривелену. Но маркграфу Олларду был обязан ещё большим. Об Оллардах ходили легенды. Одарённые механики, изобретатели не от мира сего, все как один левши. Их редко видели в столице. Они жили как сычи в тесном Эсхенском замке, перестроенном из старой крепости, где всё управлялось шестернями и пружинами. Говорили, что в подвалах замка воют призраки, а по окрестным пустошам и болотам носится Дикая Охота. При дворе Оллардов недолюбливали и боялись. А когда последний маркграф замахнулся на сокровенные тайны природы и принялся собирать механизмы, точь-в-точь похожие на живых людей, перепуганный император обвинил его в измене и отправил искупать вину на Север. На войну. Оллард всегда держал Такко ближе, чем простого ученика. Бок о бок они собирали невиданные механизмы, плечом к плечу сражались в Северной войне. Такко был с маркграфом до конца, прикрывал его в последней битве, а когда всё было кончено, принял из холодеющих рук родовой меч. Верен и имперцы взяли врагов в клещи. Со склона наступали люди Ривелена. Не сговариваясь, Такко и Оллард метнулись за камень, чтобы не попасть под стрелы своих. Привалились к валуну, тяжело дыша, утирая с глаз пот. Такко обернулся к маркграфу — и мир померк. Оллард медленно заваливался на бок. Сквозь прижатые к рёбрам пальцы сочилась кровь. Такко рванулся к нему, дёрнул рубашку вверх, одновременно доставая платок — но Оллард неожиданно крепко перехватил его запястье: — Не мешай… умереть в бою… Он бледнел на глазах. Попытался повернуть голову, шевельнул рукой. Такко догадался, положил ему на грудь меч и беззвучно ахнул, когда маркграф накрыл рукоять его ладонью. Последний рваный вдох, судорожная дрожь — и последний из Оллардов ушёл за Грань с именем дочери на устах. Кто-то рванул Такко за плечо, кто-то другой обнял, отвёл в сторону, ощупал, не ранен ли. Взгляд выхватывал мёртвые тела, стрелы в щитах, кровь на мехах. Лёгкая победа, войскам не пришлось даже доставать мечи… Только досталась слишком дорогой ценой. Кровных наследников у маркграфа не осталось. Его единственная дочь Агнет годом раньше упокоилась в родовом склепе, не дожив до тринадцати. Зато остался Такко. По завещанию Олларда ему полагалась крупная сумма на учёбу и кое-какие права в графских мастерских в Медных горах. Обычная благодарность прилежному ученику — если не считать родовой меч и медальон с родовым же гербом. Семейные реликвии ученикам не дарят. Разве что передают на время, чтобы захоронить в родовом замке. Но такого распоряжения Оллард не оставил. При дворе сразу решили, что в юности маркграф умудрился нажить бастарда в далёких Аранских горах и вызвал его, когда понял, что законных сыновей ему не видать. Но родовое имя не передал. Олларды всегда были помешаны на чистоте крови. Лучше пусть род угаснет, чем его продолжит выходец с гор. Такко не спорил со слухами и не подтверждал их. Прилежно учился, мелькал при дворе, заводил друзей и наживал врагов. Днём сражался на турнирах, ночами сидел над книгами и чертежами. Получал и залечивал раны телесные и сердечные. Пробивался вверх с тем же упорством, с каким в детстве лазал по горам и штольням, отчаянно цепляясь за любую опору. Имя Оллардов кралось за ним тенью, сияло на медальоне и лезвии меча, мерцало в латунных шестернях и непросохших чернилах чертежей. Такко пользовался древним именем так же свободно, как собственным острым умом, наблюдательностью, ловкостью рук и всем, чем наградила его природа. Имя Олларда распахнуло двери, о которых Такко не мог и мечтать. Одно дело быть канцлерским протеже, и совсем другое — слыть наследником механических мастерских. В военно-инженерном ведомстве его приняли настороженно, но как своего. Глупо было этим не воспользоваться. Император мог в любой миг забрать у Такко меч и захоронить его в Эсхенском замке, родовом владении Оллардов. Равно как и запретить носить медальон с гербом. Но ему приятнее было видеть живое свидетельство, что некогда влиятельный род вымер и больше не доставляет хлопот. Такко пользовался и этим. Когда при дворе стали искать рецепт взрывчатки, сама судьба дала ему шанс исполнить последний приказ маркграфа. Теперь прошлое и будущее соединились в невзрачном комке на канцлерском столе. Ни одна живая душа не знала, ради чего Такко так яростно искал рецепт и какую клятву дал себе после гибели маркграфа. И не узнает — до поры. — Где и когда мы сможем испытать смесь? — спросил Ривелен. — Как пожелаете. Я предлагаю провести опыт на берегу, против малого маяка. Там много камней и достаточно безлюдно. Взрыв будет слабым, но вы убедитесь, что действие смеси в точности соответствует расчётам. — Превосходно. Едем сейчас же. Никаких зрителей, никакой болтовни, пока я не увижу это месиво в деле!***
Пыль не осела, а чайки ещё метались в небе, заполошно крича, когда Ривелен бросился к взорванному камню и огладил его гладкий скол. Валун развалился надвое точно так, как предполагали. — Поразительно, — шептал канцлер. — Мощь природы... в наших руках! Он задержал в ладони гранитный осколок и поднялся. На его лице снова читалась лишь обычная вежливая заинтересованность. — Полагаю, это стоило потраченного времени и золота, — церемонно обратился он к Такко. — Обдумай хорошенько, какую награду хочешь получить. — Я рад уже тому, что вы оценили рецепт по достоинству, — Такко склонил голову. — Награды подождут. Сейчас важнее решить, где наладить производство. Канцлер выжидающе поднял бровь. — Как я сказал раньше, секрет не только в рецепте взрывчатой смеси, но и в том, чтобы найти подходящую породу, которую пропитывают смесью для стабильности. Мне известно лишь одно место, где порода полностью соответствует той, что используют в Орзоруме. Это побережье Ледяного моря вблизи крепости Бор-Линге. — Далековато. И велики там запасы? — Не могу сказать точно. Но их хватит, чтобы наладить дело. А после, уверен, мы найдём нужные отложения неподалёку. Ривелен позволил себе короткую усмешку: — Признаться, ты меня удивил. Я ждал, что ты захочешь перетянуть производство в Медные горы. — Я действительно рассчитываю, что мастерские Оллардов смогут неплохо заработать, — честно ответил Такко. — Но это тоже подождёт. Начинать нужно с Севера. Там точно есть подходящая порода, я хорошо помню месторождение. И свидетелей меньше, никто не помешает. Ривелен молчал, глядя вдаль. Казалось, он любуется чайками, нырявшими за рыбой. Такко перевёл дух. — На Севере распоряжается баронесса Элеонора, если ты забыл, — медленно проговорил канцлер. — Она слишком долго боролась за власть с мятежниками и никому не позволит там хозяйничать. — Предложим ей пробить через горы дорогу с побережья. Она же до сих пор возит соль морем через Лиам и теряет на пошлинах до четверти марки за меру. Уверен, баронесса не станет мешать испытаниям, если мы с ней поделимся. — Занятно, — вымолвил наконец Ривелен. — Видишь ли, я и сам собирался послать тебя на Север. Интересно, случайно ли наши намерения совпали. — А что там случилось? — Ничего. Это и подозрительно. Налоги выплачены полностью, отчёты Элеоноры безупречны, письма полны любезностей. Но Север всегда был занозой у нас в заднице. Формально они теперь часть Империи, но мы понятия не имеем, что у них творится на самом деле. Я хочу быть уверен, что там не зреет очередной мятеж. И в мои планы не входит, чтобы Элеонора получила хоть горсть орзорумской взрывчатки. Совершенно не входит. Такко мысленно улыбнулся. Кто-то, а баронесса Элеонора — последняя, кто выиграет от его возвращения на Север. — Я хоть раз обманул ваше доверие? — Нет. И это настораживает не меньше, чем образцовый порядок на Севере. Ривелен молчал, подбрасывая на ладони осколок. Такко сперва следил за ним краем глаза, затем отвернулся к проснувшейся столице. Город вдали расходился изломами черепиц, свивался кольцами улиц. Такко представил знакомую островерхую крышу, под которой сейчас разбирали его вещи. Сердце наполнилось теплом и предвкушением встречи. Следом Такко кожей ощутил внимание Ривелена и поспешил отвести глаза. — Ты снова остановился у Клэр? — небрежно спросил канцлер. — Да, — отозвался Такко ему в тон. — Боюсь, это единственный дом, где хозяйка не боится за своё доброе имя. — Жениться не надумал? — Упаси боги! Ривелен хмыкнул и снова устремил взгляд вдаль. — Решено, — с этими словами он сунул осколок в кошель и шагнул к карете. — Ты отправишься на Север, и чтобы к осени у нас был хороший запас взрывчатки! — Когда мне ехать? — Через неделю пойдут обозы за пушниной. Присоединишься к ним. Поедешь от своего ведомства будто бы проверить расход камня на дороги. После обеда я дам тебе письмо к Элеоноре, дальше будешь действовать по обстоятельствам. Не мне учить человека, который сумел выкрасть рецепт взрывчатки! — Выкупить, попрошу! — Заметь, я не спрашиваю, сколько золота, якобы отданного за рецепт, осело у тебя в кошеле. Но если понадобится, выясню. Такко ответил в меру оскорблённым взглядом. Золото на то и золото, чтобы не залёживаться в казне. Добытая им взрывчатка сбережёт Империи в тысячу раз больше. Ривелен согласился подозрительно быстро, а значит — жди в свите его соглядатаев. Да и ладно, не в первый раз уходить от чужих глаз. Главное — поездке на Север быть. А значит, тайна, которую Такко хранит уже шестнадцать лет, наконец увидит свет. А приказ маркграфа будет исполнен. Когда Такко снова въехал в город, совсем потеплело. Птицы оглушительно щебетали в распускающихся кронах. В острые запахи города вплетался робкий аромат первых цветущих яблонь. Такко решительно выбросил из головы мысли о Севере и взрывчатке и направил коня в лабиринт мощёных улочек — туда, где под крутой крышей стоял небольшой, но изящный дом с именем Клэр на сияющей медной табличке.