Надёжный и необходимый

От нетерпения Пол буквально забывает, как дышать — он хватает воздух ртом вместо того, чтобы тянуть носом. Его дыхание такое жаркое, что губы кажутся неприятно сухими. Ожидание всегда такое долгое — лучше поспать до обеда, но Пол не любит лежать в постели один, мокрый от ночных кошмаров, растерянный, обеспокоенный. Он прислушивается ко всем звукам, доносящимся снаружи, различает даже отдельные голоса. Прилетающий корабль ни с чем не спутаешь, от грохота трясутся стены, и Пол мучается от того, что не слышит ничего похожего. Он мог бы отправиться в тренировочный зал, чтобы выпустить пар и скоротать время за спаррингом, но предпочитает считать секунды, измеряя шагами коридор. Ожидание Пола вознаграждается после полудня, когда от волнения он уже перестаёт считать шаги. Он прислушивается, как животное, и с облегчением выдыхает, когда узнает в коридоре шаги Дункана. Тяжёлые и уверенные, — маневренным и лёгким он становится в бою — немного усталые. От радости Пол не может стоять — бежит по коридору, заворачивает за угол и моментально оказывается в объятиях. Его легким движением поднимают над землей — Дункан описывает захватывающий дыхание полукруг. Пол не сдерживает смех, радостный и легкий, от того, как спокойно и тепло в руках мечника. — Мой герцог, — шутливо говорит Дункан, прижимая Пола к себе сильнее. От этого тепла хочется раствориться. — Тише, отец может услышать, — смеётся Пол в ответ, однако ему приятно, когда Дункан зовёт его именно так. Хочется ответить: «Конечно, твой». Его, наконец, ставят на ноги, и Пол может осмотреть Дункана с ног до головы. Он немного оброс, слегка загорел, на лице появился небольшой шрам, губы обветрились, но добродушная улыбка прежняя, обнадеживающая, и Пол тянется к нему, чтобы поцеловать. — Мне нужно смыть с себя грязь, — слабо отпирается Дункан, пытаясь увильнуть от мягких и вместе с тем настойчивых прикосновений. Руки Пола, в которых постепенно появляется сила, обвивают его крепкую шею. Он всё ещё юнец, но такой пылкий, что Дункан всё реже может ему в чём-то отказать. — Не нужно, — тихо отвечает Пол, оглаживая колючие щеки тонкими пальцами. Он заметно дрожит от нетерпения, прижимаясь к мечнику всем телом, и почти шепчет в губы: — Я слишком скучал по тебе. Он начал скучать в ту секунду, когда Дункан помахал рукой и поднялся на корабль, им обоим это отлично известно. Но когда Пол повторяет это вновь, воздух словно становится слаще. Дункан улыбается, нежно щекочет шею Пола кончиком носа и позволяет увести себя в покои. Вернее, перехватывает юнца за пояс, и толкает в нужном направлении, едва ли не наступая ему на ноги. Пол не отпустит. Не сейчас. Постель не застелена, даже смята, точно на ней лежали несколько минут назад. В те дни, когда Дункан возвращается на Каладан, Пол никому не позволяет появляться в его покоях, но и сам навести порядок не может. Ожидание вырывает его из постели ранним утром и выгоняет из комнаты взмыленным, встревоженным. Взбудораженным. Желание опьяняет до головокружения, когда перед глазами блуждают лишь цветные тени. Пол крепко целует Дункана в губы и тянет на себя, чтобы почувствовать тяжесть массивного горячего тела. Сердце так заходится, что больно дышать. Дункан прижимает Пола к матрасу, раздвигая ногой его колени. Пол замирает, беззащитно оголяет шею. Его учили, что нельзя показывать свою слабость, но сейчас в комнате нет никого, кто осудил бы его или ударил ножом под ребро. На свете нет силы, которая бы заставила Дункана его предать. Пол терпеливо ждёт. Секунды кажутся вечностью. Дункан, наконец, перестаёт возиться с одеждой и покрывает его лицо и шею поцелуями, немного колючими, но самыми приятными на свете. Пол знает, что Дункан никогда не позволит себе быть с ним слишком грубым, однако сейчас всё, о чем он может думать — близость. Болезненная и желанная. Боль чудится такой сладкой, что Пол почти скулит. Он жаден до прикосновений. Влажное тело над ним массивно возвышается, каждое движение заставляет лицо Дункана кривиться от удовольствия. Пол хочет запомнить его таким, чтобы представлять позже, но глаза закатываются, и он может лишь двигаться навстречу, насколько ему позволяет собственное тело. Дункан притягивает его за поясницу одной рукой, сминает простыни другой. Он сильный и нежный. Пол хочет сказать ему об этом, но получается неразборчиво. Его губы от поцелуев слегка пощипывает. Он зарывается рукой в волосы Дункана, вжимая суровое лицо воина в свое, почти мальчишеское. Его губы успевают выдохнуть «сильнее», прежде чем он растворяется в поцелуе. Дункан старается выполнить его просьбу. Он всё ещё щадит Пола, и это не то, что нужно ему сейчас. — Быстрее, — сбивчиво шепчет Пол, выгибаясь. — Ещё. Не сдерживайся. Силы его голоса пока не достаточно. Пол не сумел бы заставить Дункана сделать что-то против его воли, это происходит бессознательно — слишком велика жажда. Он хочет быть ближе, сплестись так тесно, как если бы они были змеями. Дункан сжимает его бедра и движется быстрее, интенсивнее, размашисто впечатывая Пола в постель — он поддаётся, лишь потому что чувствует: Пол на грани. Они кусают друг друга. Пол цепляется зубами за широкое плечо и кончает, чувствуя себя крошечнее песчинок. Всё его существо стекает по загорелой коже. Внутри него всё ещё движется большой-большой крепкий член, Пол не готов выпустить его из себя прямо сейчас, когда Дункан еще рычит от желания. Он болезненно сжимается, чтобы ему помочь, тело содрогается. Его продолжает потряхивать до тех пор, пока Дункан не оставляет внутри Пола часть себя, приятную и теплую. Пол блаженно выдыхает, убирает влажные кудри с лица. Он весь в семени. Дункан похож на гору, в тени которой всегда можно спрятаться. Он надёжный и необходимый. Пол устраивается у него под боком, гладит твёрдый живот, прислушиваясь к тому, как Дункан сопит. Мечник явно устал с дороги, и стоило дать ему отдохнуть, но завтра он будет принадлежать Герцогу: участвовать в совете, делиться сведениями, готовиться к новой миссии. Он не станет чужим, но будет далеким, и Полу останется лишь украдкой смотреть в его сторону, ожидая встречи взглядов и рассеянной улыбки. — Я люблю спать рядом с тобой, — тихо шепчет Пол, прижимаясь лбом к массивному плечу. — Рядом с тобой мои сны спокойные и безмятежные. — Не беспокойся, — отвечает Дункан совсем не сонным тоном. Он поворачивается, чтобы приподнять лицо Пола за подбородок. — Я не позволю ничему плохому случиться. Пол прячет глаза. Ему нравится чувствовать прикосновение шершавых пальцев на своей коже. Щекотно и волнительно. — Боюсь, я не тот, кем меня хотят видеть, — честно говорит Пол. Он не может быть настолько откровенным с кем-то ещё. Даже с матушкой — слишком много надежд в её сердце. О его страхах известно многим, но только Дункан может понять. — Будущее дома Атрейдесов, — серьёзно говорит Дункан. — Я с нетерпением жду дня, когда смогу встать перед тобой на колено. Пол не может сдержать улыбки. — Ну, а я жду дня, когда смогу встать на колени перед тобой, — говорит он и медленно ведёт руку вниз. Дункан перехватывает его пальцы и подносит к своим губам. Слишком бережёт, как драгоценность. Пол смотрит, как Дункан покрывает поцелуями его пальцы и не может произнести ни слова. — Ты слишком молод, Пол, — наконец, произносит Дункан. — И дальше познавать любовные утехи будешь без меня. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить тебя, пока ты сам не станешь великим воином. От возмущения Пол почти задыхается. — Я никогда не узнаю воина лучше, чем ты, Дункан, — горячо возражает Пол. Мечник болезненно улыбается, и Пол одергивает руку, чтобы погладить колючий подбородок. — А моё тело никогда не узнает любовника лучше тебя. Его уверенность кажется Дункану детской и наивной. Пол уже не ребёнок, однако его берегут и ограждают от многих невзгод мира. Он действительно будущее дома Атрейдесов. И лишь Дункан видит в нем свое настоящее. — Ты же знаешь, настанет день, когда нужно будет прекратить. — Мы прекратим, когда ты скажешь, что больше меня не любишь, — отвечает Пол с болезненной яростью. — А до тех пор даже смерть не будет нам помехой. Уверенность в его голосе пылко звенит — упоительный, волшебный звук, потому что Дункан не знает никого честнее и отважнее, чем этот юнец. Он закрывает глаза и прижимает Пола к груди. Ему хочется запомнить эту секунду, потому что в его крови бурлит нежность. — Я отдам всё, что у меня есть, Пол, тебе и ради тебя. Пол глубоко вздыхает. Чуть солоноватый запах тела, ставший уже родным, успокаивается в легких. Он боится, потому что знает, что это правда, и старается скорее провалиться в сон. Рядом с Дунканом его сны всегда спокойные и безмятежные.