Азартные игры

— Сайтани-сан, увольте! Быть не может, я — и пил с… — Вада с опаской посмотрел через плечо, — со столь достопочтенным господином. Такие, кхм, — он указал на почерневшее от грязи, но всё равно узнаваемое хаори Шинсенгуми, — выдающиеся моменты хорошо отпечатываются в памяти. — Бросьте, Вада-са-ан, я точно помню этого… уважаемого самурая в нашей компании. Несколько дней назад. — Глупость какая, вы действительно считаете, Сайтани-сан, что мы не отличим своих товарищей от благородных хранителей порядка? Благородный хранитель порядка, опознанный Сайтани как капитан седьмого отряда Шинсенгуми Тани Санджуро, висел за окном комнаты Вада и добродушно скалился. Присмотревшись, Сайтани понял, что проблема была не столько в том, что хитрый мибуро их нашёл, сколько в том, что в Шинсенгуми служат отчаянные трудоголики, которые и после жизни портят людям благородных целей настроение. — Может, он узнал про наш с Сайго-саном союз? — шёпотом спросил Вада. — Может, он узнал, что Сайго-сан позвал меня лечиться в Кагошиму? — также шёпотом предположил Сайтани. Капитан седьмого отряда Шинсенгуми на осведомленного о делах Сайго слабо походил. Сайтани отметил, что принимаемые им раньше за грязь пятна на проверку оказались кровавыми брызгами. Он грустно вздохнул, ведь всего совсем недавно сам оказался в похожем положении. Нехорошие люди из числа сторонников Токугава безвозвратно испортили любимое хаори Сайтани: мало того, что измазали в крови, так ещё и рукав оторвали. Благо Сайтани успел это самое хаори сбросить, отделавшись только длинной царапиной. Впрочем, положенную долю дискомфорта она доставляла. А если даже столь небольшая рана саднит до сих пор, каково же этому господину, у него-то их три и все на животе! — Ну и самураи, — кивнул Вада, который тоже рассматривал незваного гостя, — наберут по объявлению, а они ни сэппуку красиво сделать не могут, ни умереть спокойно. — Он фыркнул и добавил: — А хаори всё-таки жаль. Сайтани призадумался: ведь у Вада тоже был печальный период, когда его хаори сгорело вместе с половиной Киото. Стало грустно. Вада посмотрел на омрачённого тяжёлыми думами Сайтани и решил погрустить за компанию, в конце концов, он был очень отзывчивым человеком. А служение в храме помогло понять великую ценность сострадания ближнему своему. — До рассвета ещё далеко, — посетовал Сайтани, с тоской глядя на загорающиеся фонари соседних заведений. — И всё-таки мы с ним пили. — Вынужден признать, — устало вздохнул Вада, — вы правы. Мибуро за окном приоткрыл рот и кивнул. — Смотрите, как мы оживились, — хихикнул Сайтани. — Да-а, — протянул Вада, — хорошо бы узнать, как именно он оживился. — Проще, наверное, спросить, — не оценил юмор Сайтани. Он опасливо подошёл к окну и приоткрыл створку. Воспоминания о злополучном вечере упорно отказывались складываться воедино. О поводе догадаться было несложно — весь минувший месяц прошёл под знаменем великой победы дипломатии над многолетней привычкой двух враждующих ханов строить друг другу козни. Союз между Сацума и Чошу означал для Сайтани лишь одно — теперь ещё больше переговоров! Это ли не радость для надежды всея Японии? Это ли не счастье для любимых питейных заведений людей благородных целей! В общем, как всё началось, догадаться труда не составляло. Продолжение обычно тоже шло по предсказуемому сценарию: во время распития первой токури, все славили Императора, после второй — переходили к делу. На третьей (в особо сложных случаях — на четвёртой) условия вазимодействия между Кайентаем и заинтересованными лицами становились очень выгодными всем сторонам. А на пятой помощник уносил заверенные договоры. При всём умении Сайтани сочинять небылицы, мибуро в эту отлаженную систему никак не вписывался. Выходило, что действительно проще было спросить. — Вы по какому вопросу? — опасливо протянул Сайтани из-за оконной створки. — Холодно, — доверчиво пожаловался мибуро. Он склонил голову набок, демонстрируя длинную рубленую рану. — Продувает небось, — понимающе поцокал языком Сайтани. — Продувает, — послышалось из-за окна. Вада в разговор не вмешивался. Он готовил стратегию отступления. Ближайший храм находился в трёх кварталах от гостиницы, а в плане наблюдалось несколько неизвестных. Во-первых, сохранил ли покойный прижизненную прыткость? А во-вторых, за кем именно он явился? Не то чтобы Вада собирался бросить своего друга на произвол судьбы, но спасаться одному было как-то сподручнее. Эка невидаль, съездит ещё в какую ближайшую деревню. Вот, например, Уваджима. Хорошее место! А торговцы везде нужны. Вдруг из-за фусума послышался какой-то скрип. Сайтани был не из трусливых, но от мысли, что комнату окружает армия павших стражей Киото, по спине пробежали мурашки. За перегородкой из тонкой рисовой бумаги отчётливо послышались шаги. Кто-то сначала прошагал до конца коридора, а затем, немного постояв на месте, вернулся к комнате Вада. Неизвестный остановился напротив двери, но входить не спешил. Мибуро за окном взволнованно засопел, затем пару раз кувыркнулся в воздухе и подплыл поближе к подоконнику. — Не нравится мне всё это, — шепнул Сайтани, отходя к стене. — Думаете, кто-то из покупателей заметил подвох в договоре и проклял Вас? — Вада пытался по виднеющейся в щели фусума обуви определить, кем является второй непрошенный гость. — Ц! — возмутился Сайтани, но вовремя закрыл себе рот руками. Он посмотрел на Вада, стараясь бровями выразить всё своё негодование. Незнакомец за дверью нерешительно, как показалось Сайтани, переступил с ноги на ногу и откашлялся. Голос никому из находящихся в комнате знаком не был. Зато мертвец за окном подался вперёд. — Прошу прощения — сказали из-за двери. — Могу я войти? — Вот так наглость! — отозвался Сайтани. — И на каком капище вас таких обучают? — Вы тоже его видели? — голос по ту сторону понизился до тревожного шёпота. — Капище, где вас обучают? Нет, не видели. Рано нам ещё. — Вы знаете, о ком я… — послышался раздражённый ответ. Виднеющаяся в щель нога нетерпеливо шаркнула по дощатому полу. Вада покосился на мибуро за окном. Тот выглядел поразительно живо для мертвеца: размахивал руками и всеми силами пытался привлечь к себе внимание. До рассвета всё ещё было неимоверно долго, а храм по-прежнему находился слишком далеко. Никто в здравом уме не поверит, что однажды по его душу явятся сразу два покойника. В своё время Вада действительно ждал, что в гости к нему заявится кто-нибудь из отряда Матабэя. Занятые накануне нападения на дворец три рё стали буквально причиной бессонницы. Но если даже скряга вроде Матабэя простил долг и никого не тревожил, то как же нужно было перейти дорогу несчастному мибуро, раз тот предпочёл шпионить за собирающимися спать мятежниками прекрасное забытье иного мира? — Так это ваше? — неохотно подал голос Вада, вынырнув из глубоких раздумий. — Ну, — замялся незнакомец за дверью, — в какой-то мере. — А зачем вы его здесь сушите? — полюбопытствовал Сайтани. — Может, я всё-таки войду? Тогда и поговорим. — Вас и так хорошо слышно! — обрадовал собеседника Вада. — Да, — поддержал Сайтани. — Расскажите, что вас беспокоит? Незнакомец за дверью переступил с ноги на ногу, а затем без стеснения уселся на пол. Вада снова посмотрел в щель. Этот яркий даже в полумраке комнаты оттенок он, как и другие неугодные бакуфу люди, узнавал безошибочно. Вада показал Сайтани на дверь, затем на окно. Они были в засаде. Устроившись поудобней, мибуро за дверью откашлялся и начал свой странный рассказ. Вада, хоть и опасался Шинсенгуми, всегда считал их не очень-то умными. У каждого из Чошу находилось по несколько историй, где доблестные блюстители порядка оставались в дураках. Чего стоил прошлогодний эпизод, когда Такасуги месяц выдавал себя за выходца из Кувана, а удивительное сходство с ориентировками объяснял тем, что все южане на одно лицо. Всё это никак не вязалось с той многоактной пьесой, которую рассказывал как на духу мибуро за дверью. Про резню в Гионе Вада знал не только от осведомителей, о ней толковали на улицах, пересказывали как страшную историю. Но ожившие мертвецы не встречались даже в самых изощрённых версиях событий. — Ладно, — терпении у Сайтани кончилось, — а мы-то здесь причём? — Говорят, у иностранцев игральный долг — дело чести, — пространно отозвались из-за двери. И тут они вспомнили. Вада, как в полутрезвости убеждал всех окружающих, что цуба его катаны приносит удачу. А Сайтани — как уговорил друга проверить эту самую удачу на игре в кости с первым встречным. Везение цубы проявилось сразу же: в дверях они столкнулись с капитаном седьмого отряда Шинсенгуми Тани Санджуро. Но были и хорошие новости: тот их почему-то не узнал. Возможно, дело было в том, что морально Тани Санджуро готовился к сэппуку; о его позоре в роли кайшаку судачили с самого утра. А возможно, в том, что Сайтани заговорил ему зубы, убедив, что Вада Коин — великий монах земель Изуши. И только сегодня готов помочь несчастному человеку всего лишь в обмен на партию в кости на желание. * * * — Чтоб я ещё раз, — утёр пот со лба Вада. Изгнание душ в мир иной оказалось делом утомительным. А радостный Сайтани, который и втянул Вада в это приятнейшее приключение, раздражал больше обычного. — Это же надо! — Сайтани похлопал друга по плечу. — А я и не знал, что так можно было. — Лучше бы и не узнавал. — Я вами, Вада-сан, искренне восхищаюсь! Сначала врач, потом смотритель поместья, и вот вы уже состоявшийся оммёджи! В этот день Вада зарёкся играть в азартные игры. А для надёжности катану отправил домой. Времена, конечно, наступали неспокойные, но крепкий восьмичасовой сон был дороже.