Шаг

      Тишина и уютный зелёный полумрак родных лесов остались далеко позади.       Всё, что видела Лили в последние дни — серая каменистая равнина, медленно поднимающяяся к горам. Горы скалились в серое небо на самом горизонте. Даже глядя на них издалека Лили ёжилась от страха. Для неё, «приземленной Лили», как её дразнили сверстники, забраться на дерево уже было подвигом. А тут… горы!       «Если бы это было просто, малышка, свой Дар находил бы каждый», — говорил ей отец задолго до того, как Лили почувствовала Зов.       Дар звал всех эльфов, как только они становились взрослыми. Позвал он и Лили в двадцатый день её рождения, две луны назад.       Оставив родных, она отправилась в путь через чужие, неприветливые земли, обходя стороной поселения и дороги. Ведь путь к Дару грозил не только испытаниями духа, но и гораздо большей опасностью — встречей с теми, кто обитает вне леса.       Пока что матерь Магия хранила Лили — вела по необитаемым местам, и даже здесь, на голом, как раскрытая ладонь, плато, Зов вёл по руслу пересохшей реки, где без того незаметную эльфийку прятали от чужих глаз валуны, за которыми мог бы укрыться и целый медведь.       Лили двигалась быстро и легко, скользя по руслу, как раньше скользила по нём река. Камни, гладкие от былых поцелуев воды, даже не шевелились под босыми ногами.       Дар звал всё дальше, и Лили рвалась к нему, хоть и не знала наперёд, что именно ждёт в конце пути. Дар не меняет тело — тело, данное матерью при рождении, уже совершенно. Он не вторгается в душу — душа, рождённая любовью матери и отца растёт сама, питаясь текущей вокруг жизнью. Дар — это что-то новое, что-то особенное, что Лили добудет сама, что будет принадлежать только ей. Недостающий кусочек, найдя который Лили наконец станет целой, станет настоящей собой.       Зов дразнил, как лесного кота дразнит солнечный блик, нереальный, неуловимый. Лили так и бежала бы за ним, радуясь свежести осеннего воздуха, прохладе и щекотной шершавости округлых камней под ногами… если бы не развилка.       Русло реки уходило на восток. С ним больше было не по пути — Дар звал на север, по широкой рукотворной дороге.       Лили остановилась.       За беспечным бегом по пересохшему руслу она и не заметила — горы стали ближе. Вот уже с трёх сторон её окружили угрюмые тёмно-серые холмы. Дорога широким шрамом ползла по бугристому плечу одного из них, огибала следующий холм и шла дальше, выше, до самых гор.       Сердце забилось где-то в горле, как будто Лили уже падала с жуткой высоты, а её внутренности забыли упасть вместе с ней.       Выбор был невелик. Либо вверх, на встречу со страхом… либо обратно.       «Ты не обязана идти до конца, доченька, — вспомнила Лили последние напутствия матери. — Не каждому суждено обрести Дар. И без него многие живут. Если не сможешь, или просто не захочешь идти дальше, дом всегда примет тебя. С Даром или без него, мы тебя любим, и всегда будем любить».       — Как же я вернусь? — еле слышно спросила себя Лили. — С чем?       Она присела на камень и взглянула на свои руки.       Руки обычной эльфийки. Достаточно сильные, чтобы выстрелить из лука, но не слишком метко, не слишком быстро. Пальцы достаточно умелые, чтобы играть на флейте, ткать, шить… но ничего выдающегося.       Лили покачала головой.       — Нет. Я всё та же приземлённая Лили. Ничего не изменилось. Ничего я не нашла.       И она сделала первый шаг по дороге, проложенной теми, кто обитает вне леса.              «Если они проложили эту дорогу, то они ей пользуются, — думала Лили, глядя под ноги, чтобы ненароком не пропороть ступню камнем. — Нужно поскорее её пройти, чтобы ни с кем не повстречаться…»       Но матерь Магия решила отвернуться от Лили в самый неподходящий момент. Позади, за поворотом послышался грохот. Лили замерла, прислушиваясь, надеясь, что это какой-нибудь камнепад где-то далеко… Но вскоре она услышала скрип колёс, голоса, пение, и поняла — это они.       Лили сорвалась с места.       Укрытие. Ей нужно было укрытие, чтобы затаиться, переждать, пока чужаки пройдут мимо… На бегу она озиралась по сторонам в поисках пещеры, расселины, да чего угодно! Кровь шумела в ушах. Даже страх высоты отступил… до тех пор, пока босая ступня не угодила в острые камни.       Всего шаг. Один неверный шаг, и под ногой оказалась не дорога, а склон.       Жалкая попытка устоять, вернуться на дорогу — всё зря.       Камни, пыль, песок поползли, заскользили вместе с ногами.       Лили успела только посмотреть вниз и коротко вскрикнуть, прежде чем удар выбил воздух из лёгких. Напрасно она пыталась уцепиться хоть за что-нибудь. Вокруг были одни камни, и они либо без толку разбивали руки, либо летели вниз вместе с ней, кувыркаясь, как и она. Потеряв надежду удержаться, Лили закрыла голову руками и зажмурилась.       Через мгновение, показавшееся ей вечностью, оглушительную боль сменило спасительное забытье.              — Матерь Магия её хранит, — раздался мелодичный мужской голос где-то рядом.       Лили открыла глаза и вспомнила: те, кто обитает вне леса! Хоть они и были отдалённо похожи на эльфов, Лили не сомневалась — это они!       Она попятилась, но тут же вскрикнула. Её тело, казалось, состояло только из боли.       — Да успокойся ты! — прикрикнул один.       — Не бойся, — сказал другой и, осторожно взяв Лили за плечи, уложил её обратно на твёрдую лежанку. — Мы не причиним тебе вреда.       Она вспомнила, как падала, и тихо всхлипнула. Её погладили по волосам.       — Ну-ну, всё хорошо. Ты в безопасности.       Значит, они её спасли?       Она заметила удаляющиеся предгорья за спинами тех, кто обитает вне леса. Её куда-то везли. Дар звал в ту же сторону.       Лили немного успокоилась и пригляделась к своим спасителям.       Первый, склонившись над ней, колдовал — по её телу расползалась приятная щекотка, а боль постепенно стихала. Выглядел он почти как эльф, только странно одетый и с блестящим обручем на угольно-чёрных волосах. Лицо красивое, но недоброе, губы недовольно поджаты, между бровей и на лбу отметины вечной хмурости.       Другой был похож на забавную копию эльфа, которую слепил кто-то умелый, но без нужного Дара — размашисто, небрежно. Лили он понравился куда больше. В зелёных глазах не исчезали едва заметные искорки улыбки.       Закончив колдовство, недобрый встряхнул руки, как после долгой, кропотливой работы.       — На сегодня хватит, завтра продолжим.       Только сейчас Лили поняла — раз он колдовал, значит, у него есть Дар!       — Ты тоже эльф!       — Я не «тоже» эльф, лесная ты дикарка! Я Высший эльф!       Синие глаза эльфа грозно сверкнули в ответ на хохот его товарища, но тот как будто бы и не заметил.       — Высший, — кивнула Лили. — Тебя так зовут?       Он окатил её ледяным взглядом, но сказать ничего не успел — второй, отсмеявшись, опередил его.       — Позволь представить, это Гэлларан, глава нашего отряда. Высшими эльфами зовётся всё его племя, а вас они называют эльфами лесными. Я Роуен, его помощник и вроде как друг.       Лили кивнула, разглядывая уже Роуена:       — А с ушами у тебя что случилось?       Он снова рассмеялся:       — Они у меня от рождения такие. Я человек.       — Что такое — человек?       Гэлларан закатил глаза:       — Нет уж, просвещать её будешь как-нибудь без меня.       С эльфийской грацией спрыгнув с повозки, он подозвал Роуена к себе. Тот подмигнул Лили и спрыгнул следом, не так грациозно, но всё равно ловко.       Хоть говорили они тихо, чуткий слух дочери леса уловил:       — Пока она не восстановится, будешь присматривать за ней, — сказал мелодичный голос высшего эльфа. — Но помни — она уйдёт. Мало что может остановить эльфа на пути к Дару.       — Так она Дар ищет? — спросил Роуен скорее с испугом, чем с удивлением.       — А по-твоему лесная эльфийка просто гуляет одна так далеко от родных лесов?       Значения слов, которыми ответил Роуен, Лили не знала.              Стараниями Гэлларана она быстро поправлялась.       Хоть он и велел своему помощнику присматривать за ней, Роуен скорее развлекал Лили. Ей казалось, он готов болтать с ней целыми днями. Он рассказал, кто такие люди и как высшие эльфы их создали. Рассказывал легенды высших эльфов, порой очень похожие на то, что Лили слушала в детстве. Расспрашивал о её родных лесах, рассказывал о каких-то «городах», которые Лили никак не могла вообразить, но Роуен был уверен — они бы ей понравились. Он смешил её, хоть иногда приходилось долго объяснять, почему эта шутка должна быть смешной. Он играл на инструменте, который называл гитарой и пел, странно, непривычно, но по-своему красиво. Он постоянно улыбался Лили, и она отвечала ему тем же, чувствуя, как от его улыбки становится тепло на душе.              Под конец недели, когда Лили стала потихоньку ходить без посторонней помощи, Роуен стал улыбаться всё реже, а когда улыбался, становился похож Гэлларана — даже в моменты радости притаившаяся печаль тянула уголки губ вниз.              — Цветочек, зачем тебе этот Дар? — спросил он однажды за ужином.       Ели они всегда втроём: Роуен, она и Гэлларан — остальной отряд почему-то сторонился Лили.       Она долго обдумывала, как объяснить Роуену то, что эльфы впитывают с молоком матери, а Гэлларан, забыв о еде, сверлил помощника взглядом. Роуен ждал ответа, не глядя ни на Гэлларана, ни на Лили.       — Ты ведь даже не знаешь, что за Дар получишь, — не выдержал он. — Не знаешь, ради чего рискнула, покинув родные края. Вдруг это будет какой-нибудь… Дар лепки ночных горшков?       — Что такое ночные горшки?       Гэлларан и Роуен хором вздохнули. Роуен объяснил.       — Значит, это и есть то, на что я гожусь, — рассмеялась Лили, но смех её не поддержал даже Роуен, и она продолжила чуть серьёзнее, хоть и не скрывая улыбки: — Дар — это часть тебя. Разве может часть тебя прийтись тебе не по душе? Дар это всегда то, в чём ты можешь проявить себя лучше всего. Как у Гэлларана.       Лили показалось, что более холодного и злого взгляда, чем сейчас у Гэлларана просто не существует.       — Да что ты знаешь о моём Даре, лесная дикарка? — процедил он. — Хочешь восхвалять матерь Магию за него — делай это молча и держи свои дикарские мудрости при себе.       — Гэл… — одёрнул его Роуен.       Гэлларан ещё раз смерил Лили взглядом, но больше ничего не сказал.       Быстро доев, Лили сбежала подальше от костров лагеря, ломая голову, как может быть, что у высших эльфов Дар подчиняется другим законам.       А может, это лесные эльфы знают о Даре не всё?..              Собирался дождь. Ветер нёс запах сырости и холод, от которого не спасала одежда, предназначенная для тёплого, уютного леса.       Тучи плотно затянули небо. На западе, на фоне беззвёздной темноты выделялась ещё более тёмная громада Ступеней — так Роуен называл самую большую гору в округе. Она действительно походила на три порожка, выточенные в камне для какого-то великана.       «Только куда они ведут?» — подумала Лили.              За спиной раздались лёгкие шаги Роуена. Остановившись за её плечом, он тихо сказал:       — Не сердись на Гэла. Да, он иногда ведёт себя как задница, но… Он не от хорошей жизни таким стал.       Молния разрезала небо, озарив чёрные камни Ступеней во всей их грозной красе. От раската грома Лили невольно вздрогнула. Роуен положил руку ей на плечо.       — Не бойся, гроза должна обойти нас стороной.       — Не боюсь, — улыбнулась Лили.       Хоть она и не боялась, руку убирать Роуен не стал. Подошёл чуть ближе, приобнял. Так было даже лучше. Теплее. Приятнее.       — Я уже понял, что ты мало чего боишься, цветочек, — вздохнул он. — Потому и завёл разговор про Дар. Только зря я его завёл при Гэле. Надо было заранее подумать, чем кончится…       — Что не так с его Даром? Разве целительство — это плохо?       — Он прирождённый воин, цветочек. Эльф-воин, который может использовать Дар для боя, стоит целого отряда воинов-людей. Ты не знаешь, что такое война… Оно и к лучшему. Всё равно попытайся понять. Предназначение воинов — убивать. Целительством занимаются другие. Воинам оно ни к чему.       «Предназначение — убивать…»       Лили поёжилась. Конечно, лесные эльфы тоже, бывало, убивали друг друга, но это было редкостью, дикостью! Никак не предназначением. Убийства с использованием Дара и вовсе в голове не укладывались. Это к лучшему, что матерь Магия наделила Гэлларана Даром, который невозможно осквернить пролитой кровью…       — И за это он ненавидит свой Дар?       — Не только за это. Что с ним произошло, пока он искал Дар, знает только он один, но мне он однажды сказал, что по пути к Дару потерял гораздо больше, чем обрёл.       Снова сверкнула молния. Роуен крепче сжал ладонь на плече Лили.       — Едем с нами, цветочек. За горами, на севере есть города. Там безопасно. Зачем тебе рисковать ради неизвестно чего?       Гром ударил настолько сильно, что тишина после него казалась зловещей.       Дар, который может прийтись не по душе. Потери, которыми может обернуться путь к дару. «Города» на севере. Загадочные, прекрасные… чужие. Кем она будет в чужих городах? Всё той же приземлённой Лили?       Она закрыла глаза.       В этой тёмной тишине, глядя не вовне, а в себя, она как никогда ясно почувствовала пустоту на месте Дара.       Тихий, едва заметный, Зов всё ещё звучал.       Лили прерывисто вздохнула.       — Я не могу отказаться от Дара, Роуен. Это не просто умение, которого нет у других. Это часть меня. Что-то важное. Что-то особенное.       — Лили, — тихо позвал Роуен, и от его голоса что-то ёкнуло внутри. — Может, ты уже нашла кое-что особенное?       Он повернул Лили к себе и прижал её открытую ладонь к своей груди.       У Лили перехватило дыхание.       — Ты ведь тоже это чувствуешь?       Конечно, она чувствовала. Чувствовала что-то странно приятное, заполняющее всё её тело, как подземные ключи заполняют родник.       Слова и мысли путались.       — Да, но…       Улыбка Роуена померкла.       — Но?       Даже сейчас, когда взгляд Роуена был необычно печален, в нём мелькало то, что Лили видела во взгляде отца, когда он смотрел на мать.       Сама она ещё ни разу не влюблялась — эльфы не думают об этом, пока не станут взрослыми, но чувствовала — это именно оно. Когда-нибудь Роуен и она могли бы дарить любовь друг другу…       Но даже в этой любви она никогда не сможет забыть о ноющей пустоте на месте Дара.       Лили опустила взгляд.       — Но Дар всё ещё зовёт меня, — прошептала она.       Роуен ничего не ответил, просто обнял её.       Она разрыдалась, обнимая его в ответ. Сбивчиво говорила, что если откажется от Дара сейчас, то не обретёт его больше никогда. Говорила, что как только найдёт Дар, она обязательно догонит отряд, только нужно объяснить ей, где их искать…       — Нет, цветочек, — тихо сказал Роуен, гладя её по волосам, как в день их встречи. — Уже октябрь. В горах зима наступает рано. Пойдёшь за нами — погибнешь одна. С Гэлом я уже говорил — он не станет задерживаться, не станет рисковать отрядом. Мы и так идём впритык. Малейшее промедление — увязнем в снегах на перевале. Дезертировать я не могу…       — Что такое «дезертировать»? — всхлипнула Лили.       — Не важно, цветочек, — в его голосе послышалась улыбка, но следующие его слова прозвучали твёрдо, почти жёстко: — Я не могу остаться с тобой.       Он отпустил её и сделал шаг назад.       — Находи свой Дар, цветочек. Находи себя и возвращайся домой. Тебя ждут родные леса, ждёт покой… мир. Так будет правильно.              Наутро Лили почувствовала — Зов изменился. Теперь он вёл прочь от дороги, на запад, к чёрной громаде Ступеней.              Когда за завтраком Лили сказала, что ей пора уходить, ни Роуен, ни Гэлларан ничего не сказали. Командир только кивнул, мол «я услышал тебя». Никаких прощаний, никаких уговоров.       Только в самом конце, когда отряд уже выдвинулся, Роуен остановился рядом с Лили и протянул ей нитку бус, которую до этого носил в три оборота на запястье.       — На память, — сказал он. — Говорят, малахит бережёт в пути.       Лили растерялась. У неё не было совсем ничего, что она могла бы подарить в ответ.       — Подожди! — крикнула она ему вслед.       Выхватив костяной ножик с пояса, она резанула прядь волос и вложила её в ладонь Роуена.       — Часть меня останется с тобой.       Она смотрела ему вслед, пока отряд не скрылся за поворотом дороги.       Вовсе не прядь её волос Роуен забрал с собой, а осколок её сердца.       Теперь у Лили остался только Дар, только Зов. Но Зов был едва различим за плачем души по будущему, которого не будет.              Дни потянулись унылой чередой, однообразные, как камни вокруг. Камни больше не могли порезать ноги Лили — Роуен дал ей то, что люди называют сапогами. Роуен дал ей ещё куртку и плащ, так что под зачастившими дождями Лили не замерзала и шла вперёд. Даже когда приходилось не идти, а карабкаться, она больше не боялась. Она верила — то, что Роуен называл малахитом, бережёт её.       Шаг за шагом, Ступени покорялись ей, но не камни и не высота стали испытанием для Лили, а долгие ночи наедине с собой. Прежде чем заснуть, она долго разглядывала бусины удивительно правильной формы. В замысловатых разводах рисунка она видела не зелень родных лесов, а зелень глаз Роуена, и с каждым днём всё сильнее сомневалась, не слишком ли высокую цену заплатила за ещё не обретённый Дар.              На вершине Ступеней ветер едва не сбивал с ног, свистел, как мальчишка-баловень, завывал, как обезумевшая от горя вдова.       Повинуясь Зову, Лили дошла до самого края, отвесно уходящего вниз. Горы, по которым она карабкалась совсем недавно, с такой высоты казались мелкими холмиками. Вдалеке тонкой лентой вилась дорога, ещё дальше, на юго-востоке виднелась ниточка речного русла, на юге зеленели предгорья, на севере рвались в небо бесконечные горы, рядом с которыми и Ступени казались бы сущей мелочью. На самом горизонте горы сливались в слепяще-белую полосу.       Снег.       «В горах зима наступает рано. Пойдёшь за нами — погибнешь одна».       Роуен был прав. Она его не догонит.       Ей осталась только дорога на юг. Домой. Но возвращаться туда Лили больше не хотела. Разве можно запереться в прежнем зелёном полумраке и навсегда забыть, что вне леса лежит целый неизведанный мир?       — Вот она, цена Дара? — горько усмехнулась Лили. — Отказаться от того, кому могла бы дарить любовь, потерять дорогу к дому. Что у меня осталось? Нитка бус, да я сама?       — Разве этого не достаточно? — ответил её же голос.       Лили обернулась на звук. На секунду ей показалось, что плечом к плечу с ней стоит её же отражение в стоячей воде. Её лицо, малахитовые бусы Роуена на шее, её неровно обрезанная прядь волос, её одежда… Но тут же «отражение» пошло рябью. В этой ряби Лили видела множество лиц, множество форм. Ребёнка и старуху, эльфа и человека, птиц и зверей… На секунду она увидела такое, что смогла лишь ахнуть.       Как будто наигравшись, странная собеседница приняла вид самой обычной Лили и улыбнулась.       — Пока у тебя есть ты, ты всегда сможешь найти выход. Он здесь... — она кивнула за край обрыва, — в шаге от тебя.       «Отражение» ткнуло призрачным пальцем в грудь Лили. Вместо тепла живого прикосновения она почувствовала, как заполняется пустота на месте Дара, как крепнет в душе уверенность.       «Отражение» исчезло, но у Лили не осталось к нему вопросов. Она всё поняла. Она больше не «приземлённая Лили». Она может быть кем угодно: ребёнком и старухой, эльфом и человеком, птицей и зверем, даже невероятным существом из легенд.       От взгляда вниз перехватило дыхание, но виной тому был не страх, а предвкушение чего-то… особенного.              Лили шагнула с края обрыва.              Её крылья звонко хлопнули, ловя ветер.              Перед ней лежал весь мир.