Пытка или нежность?

Алексей был ужасно счастлив, когда узнал, что его возлюбленный, Верховенский, боится щекотки. Он узнал это совершенно случайно, когда заметил складочку на его рубашке и решил поправить. Кириллов коснулся его талии, слегка щипнув, так как поправлял его рубашечку. Такой реакции он не ожидал, ведь Пьер согнулся буквально пополам, засмеявшись. — Так ты у нас щекотливый, да? — Алексей с улыбкой посмотрел на то, как тот отошёл от него на пару шагов. — Щекотливый мальчишка? — Алексей, мне двадцать семь лет, я взрослый мужчина, какая щекотка? О чём речь? Бояться такой ерунды, как «щекотка» я бы не стал. Как ты сказал? «Щекотливый»? Что за бред!.. — его губы слегка дрогнули в улыбке, но неуверенной, трусливой. Кириллов подошёл к мужчине, приобнял его, и тем самым почти обездвижил. Петру эта идея сразу не понравилась. — Ба-а, Алексей, так ты не веришь мне? — Все боятся щекотки, Петруш. Лёша ногтями пробежался по его бокам, отчего вызвал неконтролируемую волну смеха со стороны Верховенского. — Ну, взрослый мужчина, однако, ты боишься щекотки. — Я революционер! Я опасен! Не смей меня щекотать! — Сейчас этот опасный революционер начнёт извиваться. — с этими словами, он повалил его на диван и сел сверху, но ближе к ногам. Холодными руками обхватив его лодыжку, он начал водить ногтями сначала по центру его ступни, а потом у пальцев ног, вызывая чересчур щекотные ощущения. Пьер завизжал на ультразвуке, дергая ногами и смеясь. — Алексей, Алеша, Алёшенька, пожалуйста, перестань! — Тебе, кажется, нравится это? — он стал почесывать его ступню, иногда как бы «поскрёбывая». — Хватит, хватит, умоляю… — он выгнулся в спине настолько, что на щеках Лёши, который наблюдал за ним, появился румянец. — Алексей, черт тебя возьми! — А что ты хотел, врунишка? — Лёша с ухмылкой пробежался ногтями по его лодыжке, отчего тот истерично расхохотался. Алексей же сел поближе к лицу Верховенского, решая капитально взяться за его рёбра. — А ты, очень серьёзный инженеришка, боишься щекотки? — На твоём месте, революционеришка, я бы не стал это спрашивать. Боюсь. Особенно по бокам. — Ха-хах. — попытался столкнуть его с себя, но вместо этого лишь ощутил жутко сильную щекотку на рёбрах. — Прекрати! Пьер рассмеялся, взвизгнув. — Щ…щекотно. — Я знаю. — Кириллов уверенно водил по его рёбрам, вызывая неконтролируемый хохот. — Кириллов. — сквозь смех произнёс тот. Алексей не любил, когда его так называли, и даже на секунду перестал щекотать. Это-то Петру и помогло. Он пробежался ногтями по его бокам, а Лёша испытал чувство ностальгии, ну и конечно же, прилив смеха. Его в детстве очень и очень много щекотали, притом всегда и все, зная как тот извивается и хохочет. — Нет, нет, нет. Я тебя умоляю. — Лёша прикрыл свои бока локтями, моментально краснея. — Я перестану тебя щекотать, я не буду ничего делать, обещаю, обещаю, только прошу. — Алёш. Чего ты? — погладил по щеке, а потом поцеловал. — Тебя что ли так замучили щекоткой? — Когда меня щекочет тот, кто не боится щекотки, мне даже страшно. — ухмыльнулся. — А так, всё честно.