Рубеж.

Иногда Вэй Ин пытался вспомнить момент, когда именно влюбился в Цзян Чэна, когда началась его нездоровая привязанность, и желание разделить всю свою жизнь с этим человеком, и не мог. Всё, что всплывало у него в воспоминаниях, было пронизано любовью к Ваньиню, сначала детской, наивной, затем братской и дружеской: верной, яркой, сильной, а в последние годы – романтической: страстной, неистовой, бурлящей в каждой капле крови и каждой клетке тела. Красная нить судьбы сшивала душу и сердце Вэй Усяня с названым братом, и каждый стежок в ней был пройденными вместе невзгодами, приключениями, болезнями и ссорами. Разве мог даже самый идеальный на свете парень или девушка заменить человека, который был рядом в самые тёмные часы твоей жизни, который прикрывал перед родителями хотя был не виноват, который после всех твоих факапов и подстав не переставал доверять и поддерживать? Мог злиться, кричать, не разговаривать, но всегда-всегда оставаться рядом. Лань Чжань как-то спросил у Вэй Ина почему он не хочет даже попробовать отношения с ним? И задумавшись ненадолго Усянь сказал: «Потому что ты будешь во всём потакать мне, будешь баловать, защищать, а мне нужен человек, который даст подзатыльник, когда я не прав, который не даст совершить ошибку, а если и не сможет меня отговорить, то сделает так, чтоб я на этой ошибке надолго научился всякой херни не делать…» Вэй Ин знал что Ванцзи настоящий принц, да только вот он не принцесса, скорее тёмный колдун или некромант какой-нибудь, но точно не тот, с кого надо пылинки сдувать и за ручку держать. Именно по этой причине, сердце Усяня тянулось к такому же несовершенному, но горячему и порывистому шиди. И пусть им тяжело было порой найти общий язык, но бывали моменты, когда Вэй Ин чувствовал себя неделимым с Цзян Чэном, одним целым, как слившийся воедино поток двух рек, бурно несущийся к обрыву, и именно из-за этих моментов целостности и взаимопонимания он так любил брата. В последние дни всё так смешалось, запуталось и поломалось что между ним и Ваньинем разверзлась целая пропасть, и тем не менее, Вэй Ин хотел во что бы то ни стало совершить прыжок веры – рассказать всё, и либо окончательно разорвать отношения и уйти в большой мир на поиски себя, либо же попытаться восстановить их былые дружеские отношения, на большее Усянь даже не рассчитывал. Опустившись на пол рядом с кроватью, на которой спал Цзян Чэн, Усянь позволил себе, пару минут созерцания: скользнул взглядом по резким чертам лица, по приоткрытым губам с мелкими трещинками, по густым ресницам, таким же как у Шицзе и Юй Цзыюань, а затем ниже по шее и открывшимся в вороте растянутой футболки ключицам. «Как же я хочу проследить их изгиб губами» Непроизвольно думает Вэй Ин, а затем протягивает руку и аккуратно пропускает между пальцев пряди чёрных волос, наслаждаясь вседозволенностью момента. Цзян Чэн не любил, когда трогают его волосы, именно поэтому в парикмахерскую не ходил, а иногда ровнял концы самостоятельно, убирая после этого волосы в пучок на затылке. - Я люблю тебя… Тихонько шепчет Вэй Ин и подавшись вперёд зарывается носом в густую массу волос на покрывале, стараясь не потревожить самого их обладателя. На мгновение сердце замирает от страха, и адреналина, боясь того, что Цзян Чэн услышит, почувствует, проснётся, но ничего подобного не происходит. Ваньинь, уставший после ночи в больнице и скорее всего съездивший ещё и к Вэням домой, спит глубоким и мирным сном, даже складка меж бровей разгладилась и лицо приобрело умиротворённый вид. И такой он сразу стал юный, такой красивый, словно ему едва шестнадцать исполнилось, а не двадцать один. Вэй Ин не хочет его будить, знает, что тот будет мягко говоря недоволен, но если ждать пока Цзян Чэн сам соизволит проснуться, то от смелости и уверенности Усяня ничего не останется, он ещё и накрутить себя успеет так что с чемоданами в аэропорт доехать получится. Поэтому вдохнув как перед прыжком в воду, Вэй Ин, уверенно кладёт руку на плечо спящего и тормошит. - Цзян Чэн, проснись, пожалуйста. Голос неуверенный и намного тише обычного, поэтому Ваньинь только хмурится во сне, и пытается зарыться лицом в подушку, но не просыпается. Тогда Усянь, собирает всю смелость в кулак и склонившись к самому уху брата кусает за хрящ. Готово – Цзян Чэн подскакивает как ужаленный. - Какого чёрта?!! Глаза спросонья у Ваньиня огромные, зрачок расширен и в глубине радужки пляшут электрические молнии. - Ты не хотел просыпаться, так что мне пришлось прибегнуть к крайним методам, шиди, уж извини. - Крайним методам? Тебе что пять лет? Ты бы ещё водой меня облил или подушку на лицо положил, как ты любил делать в школьные годы! Яростно вытирая ухо, всклокоченный со сна, и явно злой Цзян Чэн, сверлил взглядом собеседника. - Да что ж ты всё никак не забудешь те пару случаев? Ну откуда я знал, что ты не сможешь дышать, нам было по восемь, я ещё не был так подкован в анатомии человека как сейчас. Театрально взмахивая руками, Вэй Ин смотрит снизу вверх на возвышающегося над ним шиди. Он так и не встал с пола, и лишь удобно скрестив ноги по-турецки откинулся спиной на свою кровать, стоящую сзади. - Ага, я так и понял, доктор Менгеле. Ваньинь встаёт с кровати, резким движением одёргивает на себе футболку, и начинает шарить по покрывалу видимо в поисках резинки для волос. - Цзян Чэн… Собираясь всё-таки с силами и отбрасывая всю свою наигранную шутливость, зовёт Вэй Ин, ему огромных усилий стоит не закрыть глаза или не перестать говорить, но раз он уже пришёл, раз он решил… - Цзян Чэн, я хотел поговорить с тобой, пожалуйста. Нервно теребя края дырок на джинсах, Вэй Ин наблюдает за братом. Он видит, как застывает фигура Цзян Чэна, как перестают его руки хаотично шарить по покрывалу, и как он, не поворачиваясь лицом, глухо говорит: - Ты уверен, что хочешь говорить со мной? Последнее слово Ваньинь особенно выделяет, как бы намекая на то, что обычно Усянь избегает разговора с ним, и вместо этого делится переживаниями с друзьями. И в другой обстановке Вэй Ин, наверное, упрекнул бы брата в несправедливости, и они снова бы поссорились, выясняя кто прав, но сейчас ему жизненно важно расставить для себя все точки над И, поэтому он пропускает вопрос мимо ушей и уверенно говорит: - Да, уверен, именно с тобой, шиди. Ваньинь наконец-то разворачивается к нему лицом, и откинув мешающие волосы за спину, смотрит испытующе и как-то устало. - Ну что ж, отлично, тогда я весь во внимании, и раз уж ты выступаешь инициатором этих откровений, то начни с заявления, сделанного тобой в больнице. Вэй Ин нервно сглатывает, но он был готов к этому вопросу, поэтому кивает и вдохнув поглубже говорит: - Я должен извиниться, что сказал это таким образом, я просто не смог сдержаться, хотел задеть тебя побольнее. - Так это неправда? Вопрос Цзян Чэна звучит резко и возможно Вэй Ин принимает желаемое за действительное, но в голосе ему чудится разочарование, с примесью облегчения. - Нет, это правда. Прости. Поднимая на брата взгляд, Вэй Ин закусывает губу, и с жадностью изучает каждую эмоцию, проступившую на лице шиди. Паника, страх, боль, стыд, смятение, всё это сменяет друг друга в глазах с сиреневым отливом. - Но… Цзян Чэн старается определиться с вопросом, но пока что выходит плохо. Глаза нервно мечутся без какой-либо цели по окружающей обстановке, пока Усянь не останавливает это поясняя: - Та вечеринка, пару месяцев назад, когда ты отключился после выпитого… - Так это был не сон?! Лицо Ваньиня каменеет от ужаса, а ладонь непроизвольно ложится на губы прикрывая рот, а затем делая шаг назад, он опускается на разворошённую постель. - Ты помнишь?! Подаваясь вперёд с едва не вылетающим из груди сердцем, спрашивает Вэй Ин, его словно кипятком обдало после слов брата, он даже допустить не мог что Цзян Чэн что-то помнит из той ночи. Ваньинь в ответ скупо кивает, убирает руку от лица и глядя безумными глазами на собеседника медленно, словно через силу говорит: - Я думал, что мне это снилось… отдельные фрагменты… картинки и ощущения…всё смешалось в какой-то сюрреалистичный винегрет… У меня сильно болела голова, всё тело было как в лихорадке, в ушах стоял вой ветра и мне слышались раскаты далёкой грозы… Я видел свечи на подоконнике, сиреневые занавески, огромные пруды с лотосами за окном… А потом там оказался ты… Цзян Чэн запнулся, на его скулах выступил румянец, а глаза полыхнули гневом, но он сжал кулаки и встретил впитывающий каждое слово взгляд Усяня прямо. - Потом появился ты. Всё расплывалось и меркло, вокруг твоей фигуры клубилась чёрная тьма, но ты словно светился алым изнутри, а ещё ты был… был словно старше… одет в старинное ханьфу… ты целовал меня… просил о чём-то, плакал, и звал… и мы... мы… блять! Раз эта часть была не порождением моего одурманенного мозга значит ты прекрасно знаешь, что там было дальше!! Вот только я до сих пор не могу сообразить, как меня могло унести от простого алкоголя в такие галлюцинации!! - Там был наркотик в одном из коктейлей, поэтому тебя так накрыло. Вэй Ин, словно пережёвывает сердце говоря после всего услышанного то что должен. Ему невероятно тяжело, он чувствует, что может не суметь довести начатое до конца и позорно сбежать из комнаты, если услышит ещё хоть одно слово о том, что виделось Ваньиню, о всём том странном что иногда являлось и ему самому во сне не раз и не два за сознательную жизнь. - Что?! Как он туда попал и… — Это вышло случайно, - перебивает поток возмущения Вэй Ин. – Коктейль был не мой, и предназначался не тебе, это была случайность, я узнал про неё только когда мы с тобой домой приехали. - Дай, угадаю – это дело рук твоего дружка – Не Хуайсана? Глаза Цзян Чэна опасно сужаются, и в голосе слышна угроза, а затем, он внезапно моргает и отшатываясь назад задушено хрипит: - Так я тебя… тебя…О, Господи!! Цзян Чэн, хватается за голову и в глазах видна нешуточная паника, кажется, что он сейчас закричит во всё горло от ужаса содеянного. - НЕТ!! Вэй Ин вскидывает руку и порывисто вскочив кидается к брату. Он старается его успокоить. - Всё не так! Послушай! Ты меня не насиловал! Всё было по согласию! Едва последняя фраза слетает с губ, как Цзян Чэн замирает, поражённо уставившись на собеседника. - По какому согласию? Что ты вообще несёшь? Ты же весь был в таких отметинах как после сессии садомазо, а ещё соврал что это следы от того, кого ты любишь… Усянь, застывает как разбитый параличом, его руки продолжают цепляться за футболку Ваньиня, а колени упираться в смятое покрывало на кровати брата, но мысленно он не здесь, мысленно он как будто очень далеко, где-то посреди мощёного двора храма, где светит утреннее солнце и поют птицы и кто-то в белых одеждах протягивает ему руку, и зовёт его с собой, обещая покой и тишину, любовь и заботу, и нужно просто промолчать, развернуться и уйти, оставив позади все сложные вопросы, неудобные объяснения, невыполненные обещания, и человека, один вид которого заставляет сердце замирать от любви и боли… Нужно просто промолчать… и забыть… отвернуться и уйти… - Вэй Ин? Голос Цзян Чэна врывается в это наваждение как раскат грома в чистом небе, и в груди вспыхивает яростный вихрь. «Нет! Я не уйду от него опять! Ни за что!» Мысль заполняет собой всё сознание Вэй Ина и он, моргнув смотрит на озадаченного и встревоженного шиди, раздавленного чувством вины и осознанием содеянного. - Цзян Чэн… Усянь разжимает побелевшие пальцы на одежде Ваньиня, придвигается вплотную, и протянув ладонь, как к испуганному зверю, аккуратно касается скулы самыми кончиками пальцев. «Сейчас или никогда…» Мысленно говорит себе Вэй Ин, а затем склоняется к лицу шиди и уперевшись в его лоб своим, шепчет: - Я не врал, я люблю тебя. И словно гора падает с плеч, когда звучит последний слог, словно сжимавшие всё тело тиски наконец отпускают и можно вдохнуть полной грудью. Цзян Чэн ошарашено смотрит в ответ, его губы приоткрываются в попытке что-то сказать, но он лишь шумно выдыхает, закрывает глаза и подняв руки накрывает своими ладонями кисти Усяня, всё ещё покоящиеся на его лице. - Ты понимаешь, что говоришь? И кому? Закрыв глаза тоже шёпотом интересуется Ваньинь, и нервно сглатывая добавляет: - А как же Лань Чжань и Гусу? - Так же как Вэнь Цин и ваше встречание. Лукаво улыбаясь в ответ, шепчет Вэй Ин, с удовольствием отмечая, как вытягивается в удивлении лицо брата. - Откуда ты узнал? - Вэнь Нин сказал, не злись на него, это вышло случайно. Скажи мне лучше почему вы расстались? Цзян Чэн отводит взгляд и помолчав минуту говорит: - Потому что я постоянно был мыслями не с ней, и потому что после той ночи… короче я не спал с ней больше… Ты доволен?! Ваньинь, сердито отталкивает от себя руки брата, и делает попытку встать с кровати, но ловкие руки перехватывают его поперёк талии и уверено тянут вниз, заставляя повалиться на спину. Усянь нависает над побагровевшим от смущения Цзян Чэном, и шаря горящим взглядом по всему лицу, нервно хрипит: - Ты не смог с ней переспать после меня? Я тебя правильно понял? Ваньинь сначала хочет снова встать, но когда Усянь перекидывает ногу через его бёдра и прижимает своим телом к постели, зло выдаёт: - Да, блять не смог! Не встал у меня на неё! Теперь ты доволен?! - Доволен. Кивает Вэй Ин, а затем наклоняется к Цзян Чэну и целует. Целует жадно, влажно, глубоко, проникая языком в рот и сплетаясь с языком Ваньиня. В голове у него всё заполняет туман, и руки сами скользят под футболку шиди. - Ты с ума сошёл? Что ты творишь? Что… Вырвавшийся на секунду из хватки брата Цзян Чэн ошалело хлопает глазами, он весь покраснел, тяжело дышит и на висках проступила испарина, но реальный отпор не проявляет. - Я ведь уже сказал тебе, шиди, я люблю тебя. Поэтому или отвергни меня, или возьми, я больше не могу так жить, у меня сердце разрывается, когда я думаю, что ты будешь с кем-то другим. Вэй Ин утыкается носом в изгиб шеи Ваньиня, и вдыхая запах его кожи, наконец-то говорит всё что хранилось в душе уже давно. - Ты не мог меня изнасиловать, не мог причинить боль, я на всё был согласен, и это я спровоцировал тебя на то, что тогда произошло, это была полностью моя вина, понимаешь? - Но почему ты мне не сказал? Хрипло интересуется Цзян Чэн, вплетая пальцы в густой хвост Усяня, и прижимая его к себе. - Я не хотел, чтоб ты сожалел, чтоб винил себя, чтоб злился. Я боялся, что потеряю даже те отношения что между нами есть. К тому же ты встречался с Вэнь Цин, ты звал её ночью… Вспомнив жестокое разочарование постигшее его в ту минуту как имя этой девушки сорвалось с губ Цзян Чэна, Усянь, сжал руки на плечах брата, вжимаясь в его тело своим и стараясь слиться с ним воедино. - Я начал встречаться с Вэнь Цин, потому что думал, что так смогу исправить свою ориентацию… - Что? Вэй Ин поднимается на руках и недоумённо смотрит на хмурое лицо Ваньиня. - Что слышал. Я в какой-то момент осознал, что мне нравятся парни, думал, что я гей, мучался от этого, меня это бесило, а потом понял, что мне нравятся не конкретно мужики, а именно ты… Думал, что начну встречаться с красивой девушкой и всё пройдёт, что это просто временное… проходящее… - Я тебе нравлюсь?! Вэй Ин сжимает пальцы на плечах Цзян Чэна с такой силой, что тот кривится от боли, и мстительно шипит в ответ: - А ты думаешь, что я отвечаю на твои поцелуи чисто из доброты душевной? - Но ты не ответил на моё признание, я думал, что… - Зря ты это думал. Твоё чувство… оно взаимно… Последнюю фразу Цзян Чэн едва различимо шепчет, отводя глаза, но и этого достаточно, чтоб Усянь задохнулся от счастья, затопившего всё его естество. - Цзян Чэн… Склонившись к самому лицу Ваньиня, Вэй Ин, аккуратно поворачивает его к себе, перехватывает взгляд, и только сейчас понимает, что это всё не сон. - Я так люблю тебя. Горячим дыханием ложится на губы Цзян Чэна, а затем его целуют, целуют как никогда в жизни – нежно, надрывно, трепетно, вкладывая всю свою душу в этот поцелуй. Руки скользят под футболку, плавно стягивая её через голову, звякает пряжка ремня, и внезапно кожу обжигает прикосновение к чужому обнажённому телу горячему, и трепещущему. Вэй Ин, двигается как в полусне, обнажаясь перед тем кого любит, открывая не только тело, но и душу, с каждым движением рук. Он просит у Цзян Чэна позволения раздеть его самому и, получив смущённый кивок, приступает к этому ритуалу. Ладонями исследуя каждый миллиметр смуглой кожи брата, прижимаясь губами к перекатывающимся мышцам пресса и рук, Вэй Ин, приносит самую крепкую клятву, связывая своё сердце и душу с тем, кого избрал. Вся комната словно исчезает, растворяясь смутными силуэтами, и сплавляясь в виденья из его снов, где лотосы вышиты на сиреневых стягах, где слышен терпкий запах озёрной воды и специй, где любимые глаза способны искриться молниями не хуже грозовых небес. Их обнажённые тела сплетаются в одно, сцепляясь руками и ногами, сливаясь губами и душами, всё меркнет в этом безумном единении между ним и Цзян Чэном, врастая глубоко в ДНК. Вэй Ин возбуждённо стонет, когда брат переворачивает его на спину и нависает сверху. - Возьми меня, Цзян Чэн. Шепчет, едва дыша, Усянь, разводя ноги, и вжимаясь возбуждённым членов в эрекцию любовника. Его тело прошивает сладкая судорога, и затуманенный взгляд горит огнём, отражая такой же напротив. - Ты правда хочешь этого, Вэй Ин? Сдерживаясь из последних сил, спрашивает Ваньинь, совершенно не уверенный что сможет остановиться даже если его попросят. - Да, да, да! Тысячу раз – да, шиди. Голос Усяня наполнен нетерпением и страстью, он приподнимается навстречу любовнику, выгнувшись в спине, и едва дотягиваясь до лица, скользит губами по подбородку и по шее, оставляя влажный след на ключице. И Цзян Чэн срывается в эту бездну, сначала тщательно готовя нетерпеливого партнёра и едва сдерживаясь чтоб не плюнуть на всё и не взять провокатора насухую, но в тумбочке Вэй Ина обнаруживается тюбик смазки, как-то оставленный там Хуайсаном, и всё идёт гораздо быстрее. Ещё пара минут, и, приподнявшись над любовником, Цзян Чэн входит в его тело одним слитным движением, замирая и тяжело дыша. - Всё хорошо… продолжай… Усянь, выгибается на постели, обвивает ногами тонкую талию брата и, максимально расслабившись, подаётся навстречу. - Погоди… Выдыхает Цзян Чэн, стараясь сдержать свой порыв и не причинить вреда партнёру. Но Усянь мотает лохматой головой и, протянув руки, просит его поднять. Он отталкивается от постели и, меняя угол проникновения, садится на колени Цзян Чэна, упираясь тому в плечи и хрипло дыша. - Я и так слишком долго ждал… не выдержу и секунды… Шепчет пересохшими губами в поцелуй Вэй Ин, ощущая такую жажду близости как будто он и правда томился этим столетия. Приподнимаясь и плавно опускаясь вниз, Усянь, выстанывает имя возлюбленного, он чувствует себя таким счастливым и таким цельным, каким не ощущал себя никогда. Сейчас всё так как должно быть и никак иначе, и именно эти сильные руки, поддерживающие его и сжимающие до боли, те самые, которых он жаждал всю свою жизнь. Движения плавные, глубокие, неспешные, выбивающие из груди сладкие стоны и горячий шёпот. Руки безостановочно скользят по влажной коже, исследуя и запоминая, не останавливаясь ни на секунду, и составляя конкуренцию губам, так же жадно пробующим на вкус чужое тело. - Я сейчас… Цзян Чэн… я… аххх… Вэй Ин, откидывает голову назад и, вздрагивая всем телом, кончает, сжимаясь внутри и оставляя полноценные синяки на плечах любовника. И следом через какую-то пару толчков в оргазм за ним срывается и Ваньинь, заполняя всё внутри горячим семенем, обессиленно падая на простыни и утягивая Вэй Ина следом. Они ещё какое-то время лежат молча, тяжело дыша и приходя в себя, ощущая как каждая косточка в теле растекается словно желе. А затем Вэй Ин, поднимает взгляд и просто цепенеет от увиденного – по вискам Цзян Чэна на смятую простыню стекают крупные слёзы. Ваньинь смотрит в потолок, и его руки нежно поглаживают спину брата, но на лице такое выражение, что у Вэй Ина самого ком к горлу подкатывает. - Цзян Чэн, ты чего? Прижавшись всем телом, спрашивает Усянь, стараясь угадать что случилось. - Всё хорошо, просто я… я думал, что мои чувства безответны… что даже учитывая тот факт, что тебе нравились не только девушки, у меня шансов нет… особенно по сравнению с Ванцзи… Глаза Вэй Ина округляются, а потом кинувшись вперёд он начинает покрывать поцелуями всё, до чего дотянется на теле Цзян Чэна. - Ты идиот, фирменный идиот! Да я влюблён в тебя всю свою жизнь! Какой Лань Чжань? Ты для меня единственный, самый лучший, самый красивый, я глаз от тебя оторвать не могу, придурок… Цзян Чэн сначала прыскает, а после уже полноценно смеётся, звонко и счастливо как в детстве, обнимая Вэй Ина и прижимая к себе. - Только ты можешь делать комплименты, при этом оскорбляя. Парирует Ваньинь, утягивая любовника в очередной поцелуй.