~*~
23 сентября 2021 г. в 07:53
Как во стародавние времена, да во стольном граде, во Москве-матушке, правил царь Иван Васильевич, ясный сокол, со своею женою Анастасиюшкой. Делал он дела славные, дела добрые, да нрава он был подозрительного.
Да не век миру быть! Ай, сгустилась над Русью туча чёрная, туча чёрная, непроглядная! Понаехали на Русь татары косоглазые, стали землюшку потаптывать, людей русских порубывать, детушек малых сиротить. Окружили Рязань-град, свистят, кричат, сдаваться велят. А посреди них ходит поступью горделивой хан-Сулейман, царь татарский. Ходит он вкруг Рязани-града да приговаривает:
— Ай, славную добычу вывезем с Руси! Ай, потопчем-поломаем стены белокаменные! Ай, да порубим люд русский!
А во славной Москве, да во столице, да во палатах царских сидит царь Иван Васильевич. Томится в груди сердце его буйное, печалится за землю родную. Созвал он своих бояр-дворян.
— Гой вы, бояре-дворяне родовитые! Собирайте своих стрельцов да дружинников, поезжайте на конях к Рязани-городу, прогоните татар с земли русской!
Поехали бояре-дворяне, собрали дружину верную, стрельцов метких, да поскакали на добрых конях к земле Рязанской. День скачут, другой поскакивают. Прискакали они к крепости на третий день, да видят: татар вокруг как колосьев на поле, тьма тьмущая! Мимо них ни зверь не проскочит, ни птица не пролетит.
Ходит меж них хан-Сулейман, посмеивается:
— Ай, бояре-дворяне русские, что мухи, потопчем их! Ай, бояре-дворяне русские, что мыши, передушим их!
Испугались дворяне-бояре родовитые, за головушки косматые похваталися:
— Что же нам, несчастным, делать? Как горемычным быть? Вперёд пойдем — татары нас мечами порубят, назад пойдём — царь буйны головы с плеч посымает!
Делать нечего. Ринулись бояре-дворяне на татар, день-другой бились с супостатами, только дружину погубили да стрельцов понапрасну извели, а татары стоят, не шелохнутся.
Смеётся хан-Сулейман над боярами да дворянами:
— Ай, не быть Руси победительницей! Не топтать вам земли татарские! Не бить батыров наших!
Вернулись они в стольный Москва-град побиты-избиты, разозлился Иван Васильевич.
— Ах вы, бояре негодные! Сгубили дружину, стрельцов извели, а Рязань от татар не очистили! Подите прочь!
Призвал он опричников своих черноризных.
— Гой вы, опричники, псы мои верные! Собирайте люд простой, поезжайте на конях к Рязани-городу, прогоните татар с земли русской!
Понабежали опричники черноризные, похватали сабли-мечи острые, на коней позапрыгивали, да поехали к Рязани-городу. За два дня до него доскакали, увидали татар тьму тьмущую. Ходит меж них хан-Сулейман, приговаривает:
— Ай, опричники русские, что мыши, передушим их! Ай, опричники русские, что мухи, перетопчем их!
Не испугались опричники, только лишь у полсотенки коленочки подогнулися.
Бились день-другой, сабли переломали, мечи иступили, а татары только на пол-аршина сдвинулись. Смеётся хан-Сулейман над опричниками, псами царскими, да над людом простым, крестьянским:
— Ай, не быть Руси победительницей! Не жечь вам городов татарских! Не брать с нас даней-податей!
Вернулись и опричники в Москву белкамённую. Едва дышат. Разгневался Иван Васильевич, скипетром царским в пол ударил, аж потрескались доски дубовые.
— Ах вы, опричники, собаки негожие! Сабли переломали, мечи поиступили, люд простой перегубили, а Рязани от татар проклятущих не очистили!
Загорюнился совсем ясный сокол, свет Иван Васильевич. Ни ест, ни пьёт, спать не идёт — всё о земле Русской печалится. Собрал он люд простой, люд знатный, собрал опричных да земских и говорит:
— Кто от бусурман поганых Рязань освободит, тому честь и слава, да и племянницу мою, Варвару Васильевну в жёны отдам!
Все боятся, друг за дружку прячуться: старшие за средних, средние за младших, а младшие так и рот раскрыли.
Вышел тут молодой Фёдор Басманов, Алексея сын, пятнадцати годов от роду, да и отвечает царю:
— Не кручинься ты, царь Иван Васильевич! Сяду я на коня, возьму саблю острую да и погоню татар с земли русской.
Засмеялись бояре-дворяне родовитые, засмеялись опричники, псы царские, да люд простой.
— Куда тебе, недорослю, против хана-Сулеймана?
Нахмурился тут грозный царь, Иван Василевич.
— Ступай, Фёдор, Алексея сын, — отвечал он. — Коли победу одержишь, то отдам тебе в жёны Варвару Васильевну, племянницу мою. Коли не одержишь победы, то срублю тебе голову за хваставство напрасное.
День к вечеру клонится, солнце к закату сгибается. Настала ночка тёмная. Честной люд спит, десятый сон видит, а Фёдор глаз не смыкает. Плёл он из семи шелков плёточку-семихвосточку, набирал он земли-матушки горсточку, в ладанку засыпал да на шею повесил.
Наутро ни свет, ни заря встал, на добра-коня вскочил да поскакал к Рязани-граду. Взял с собой только тридцать девять опричников, сам он сороковой. За день до Рязани доскакали. Видят: татар на поле тьма тьмущая, как колосьев на поле. Мимо них ни муха не пролетит, ни зверь не проскочит. Ходит хан-Сулейман, приговаривает:
— Ай, вы, глупые русские! Никак понять не могут: не победить вам татарских батыров! Всех вас мы перебьём!
Не испугались опричники, выхватили сабли острые и бросились на войско татарское. Впереди всех скачет Фёдор Алексеич, татар направо-налево рубит. Увидел его хан-Сулейман, засмеялся.
— Ай, что это за щенок? Бороды не отрастил, а за саблю схватился.
Вложил хан-Сулейман четыре пальца в рот, свистнул, что аж деревья к земле нагнулися.
Встрепенулся тут конь Фёдора, на дыбы встал. Выхватил тут Фёдор Алексеич плёточку-семихвосточку да стал коня промеж ушей хлестать:
— Трявяной ты мешок, а не богатырский конь! Чего ты испугался? Свиста птичьего не слыхивал? Рож татарских не видывал?
Плёточка-семихвосточка коню сил придаёт. Стал Фёдор с ханом-Сулейманом биться, аж искры от саблей в разные стороны летят. Стал хан-Сулейман заговоры шептать, колдовство призывать, а Фёдору мать сыра-земля сил придаёт. Крикнул тут Басманов:
— Ай, что это ты, хан-Сулейман, мухлюешь? Я, дитё недоросший, супротив тебя один, а у тебя позади вон какая силища! Тёмная, непроглядная.
Обернулся хан-Сулейман, чтоб посмотреть, что за силища позади него, да тут Фёдор саблей башку ему и снёс. Увидели татары, что хан их погиб, бросили Рязань, побежали прочь, аж пятки сверкали.
Вернулся Фёдор Алексеич в стольную Москву-матушку с победой. Вышел Иван Васильевич да и говорит:
— Ай да Фёдор! Честь тебе и слава! Бери племянницу мою, Варвару Васильевну в жёны.
Тут же и пир закатили, и свадьбу справлять стали.