What do you mean this is the Incense Burner's fault?!

— Что все это значит? Цзян Ваньинь хмурится от знакомой обстановки комнаты. Он узнал бы эту планировку где угодно: от неровной деревянной поверхности половиц до узоров из паутины трещин на краске на стенах. Это комната, которую он делил с Лань Сичэнем, когда они были в городе Цайи, чтобы разобраться с водными гулями. Цзян Ваньинь смотрит вниз на мозолистые руки, а затем на Лань Сичэня, который стоит напротив в замешательстве наклонив голову. Они оба взрослые, все ещё одеты в официальные наряды Глав Орденов. Пока Цзян Ваньинь осматривается, Лань Сичэнь медленно тянется к чайнику, но рука проходит сквозь фарфор. — Боюсь, это не похоже ни на временное, ни на пространственное воздействие. Сейчас нам лучше сделать ставку на то, что проклятье связано с иллюзиями. Помнишь, что произошло после того, как я выпил на банкете? Цзян Ваньинь скрещивает руки на груди. — Я привел тебя в ханьши. Нет и малейшего шанса, что кто-то успел наложить проклятье. Лань Сичэнь оживляется. — Что-то ещё приходит в голову? — Курильница! Я зажёг твою курильницу для благовоний, потому что ты начал шуметь и не позволял мне уйти, пока я этого не сделаю. Но сразу после того, как я поджёг ее, мне очень захотелось спать… — Нет. Я позаимствовал курильницу у Ванцзи. Она не может быть проклята. Цзян Ваньинь закатывает глаза. — Тогда, глава ордена Лань, как бы вы это объяснили? — Может быть, мы здесь по другой причине. Например… Двери в комнату распахиваются, застигая врасплох Цзян Ваньиня и Лань Сичэня. Рука немедленно взлетает к рукояти Саньду. Ему удается остановиться только, когда он замечает, что входящий, похоже, не может их увидеть. — Это я, — говорит Лань Сичэнь с оттенком удивления и веселья в голосе, когда видит, как его младшее «я» входит в комнату, изящным движением закрывает за собой дверь и садится за стол, наливая себе чашку чая. — Полагаю, я не сильно изменился? Цзян Ваньинь поджимает губы. Есть небольшие различия в их внешности: Первый Нефрит лишился округлости челюсти и вырос, заполняя фирменные струящиеся одежды Ордена Гусу Лань, но осанка и аура зрелости вправду не изменились. Но Цзян Ваньинь не уверен, как превратить эти мысли в связные слова, поэтому предпочитает хранить молчание. Лань Сичэнь улыбается. — И, если я правильно помню, теперь твоя очередь появиться. — Моя? — недоверчиво переспрашивает Цзян Ваньинь, но тут же бледнеет, когда слышит шум воды в дальнем конце комнаты. Как он мог забыть этот позорный инцидент! Цзян Ваньинь резко поворачивает голову. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как его младшее «я» проходит мимо перегородки с мокрыми после ванны волосами и лишь в одних нижних одеяниях. Лань Хуань отрывает взгляд от чаши с чаем. Глаза двух подростков встречаются. Цзян Чэн тут же рассыпается в извинениях, а Лань Хуань проливает на себя чай. Лань Сичэнь усмехается. — Навевает воспоминания. — Не те, которые я хотел бы видеть, — коротко огрызается Цзян Ваньинь. Он помнит, как это произошло. Ещё до того, как он оделся, Лань Сичэнь ушел и попросил отдельную комнату, что сделало их отношения на озере ещё более неловкими. Определенно, определенно не те воспоминания, которые Цзян Ваньинь когда-либо хотел пережить. Ублюдок, который показывает ему это, больной. — Сичэнь-гэ, ты в порядке? — Цзян Чэн бросается к Лань Сичэню, когда тот тихо и болезненно выдыхает. Цзян Ваньинь задыхается. Лань Сичэнь бледнеет. Цзян Ваньинь никогда, ни в одном из своих воспоминаний или снов не обращался ни к кому «-гэ». Даже к Вэй Усяню. А теперь он называет Лань Хуаня «Сичэнь-гэ»? Его? Так кокетливо обращается к Первому Нефриту? Как девица, которая флиртует с мужчиной, который ей нравится?! Как самонадеянно! Подумать только, что может существовать вселенная, где подобные слова выходят из его уст! Бесстыдство! Совершенное бесстыдство! — Г-Глава Ордена Цзян, думаю будет лучше, если мы уйдем. Возможно, нам удастся собрать больше информации за пределами гостиницы. — Нет. Ты сказал, что это какое-то заклятие иллюзии, да? — закипает Цзян Ваньинь, хрустя костяшками пальцев. — Значит, если я уничтожу курильницу, мы сможем выбраться, верно? — Это может быть не так просто. Она способна принять форму чего угодно. И может находиться даже не в этой комнате. Поэтому я предлагаю… Цзян Ваньинь приподнимает бровь. — Почему ты так настаиваешь на уходе? Может быть, знаешь, что происходит? Воцаряется тишина, пока они не видят, как Лань Хуань обхватывает покрасневшее лицо Цзян Чэна ладонями и наклоняется. Лань Сичэнь вздыхает, повержено опуская плечи. — То, что ты зажёг, вероятно, было курильницей для благовоний, которую Ванцзи и Усянь нашли во время ночной охоты. Она… воспроизводит сны человека, находящегося под ее влиянием и затягивает всех, кто засыпает под ее воздействием. Глаза Цзян Ваньиня комично расширяются, когда он, наконец, складывается дважды два. — Э-э-это твой сон, Лань Сичэнь?! Цзян Ваньинь переводит взгляд с Лань Сичэня на Лань Хуаня и с ужасом видит, как собственное младшее «я» берет на себя инициативу, сокращая последний дюйм, чтобы поцеловать Лань Хуаня. Они целомудренно соединяют губы, затем отстраняются, прежде чем поцеловаться снова и снова, каждый раз с большей страстью и энергией, чем в прошлый. Цзян Чэн оседлывает колени Лань Хуаня, сквозь пальцы пропуская чернильные пряди, пока Лань Хуань скользит ладонями по чужим плечам, медленно стягивая воротник внутренних одеяний. Цзян Чэн задыхается, когда прохладный воздух касается кожи, сильнее прижимаясь к теплым объятьям Лань Хуаня. Тот потакает ему, покрывает лёгкими поцелуями лоб, нос, щеки, прежде, чем вцепиться в покрасневшую мочку уха. — Подожди, не здесь, Сичэнь-гэ! — Цзян Чэн ахает, когда другая рука ласкает изгиб спины и впивается пальцами в плечи Лань Хуаня, чтобы успокоиться. — Сичэнь-гэ, п-пожалуйста, подожди… Это мой первый раз… — бормочет Цзян Чэн под нос. Цзян Ваньинь едва не взрывается от подтекста, стоящего за словами. С пылающим красным лицом Цзян Ваньинь обвиняюще тычет пальцами в Лань Сичэня… который на него даже не смотрит. Лань Сичэнь отворачивает кажущееся невозмутимым лицо, если не считать намека на розовый на скулах и кончиках ушей. — Л-Лань Сичэнь! Как ты можешь быть таким бесстыдным? Орден Лань известен своим предельно благопристойным поведением и мысль о том, что глава их ордена развлекается мыслями о добрачной связи с…ним в равной степени возбуждает и приводит в замешательство. Лань Сичэнь опускает взгляд в землю. — Глава Ордена Цзян, я не стремился унизить тебя. — Черт возьми, конечно нет! Если тебе снится подобное, то сделай это более реалистичным! — сердито огрызается Цзян Ваньинь. — Для начала, я бы никогда не сказал что-то настолько неловкое! — Тогда что бы ты сказал? — Ч-Что? Лань Сичэнь нежно сжимает руку Цзян Ваньиня в своей. — Если бы я сказал, что ты мне нравишься и уже очень давно, что мне не нужен никто, кроме тебя… Что бы ты тогда ответил? Цзян Ваньинь хмурится, переводя взгляд с серьезного лица Лань Сичэня на идеальную улыбку Лань Хуаня, который крепко обнимает Цзян Чэна. — Ты самый желанный холостяк в мире заклинателей. Каждая девушка соперничает за то, чтобы выйти за тебя, а ты… ты говоришь, что хочешь меня? Лань Сичэнь кивает. — Верно. Неважно, что думают или чего хотят другие. Я женюсь только по любви. И кроме тебя нет другого человека, которого я хочу видеть рядом, Ваньинь. — Ты хочешь меня, — недоверчиво повторяет Цзян Ваньинь. Он чувствует смесь радости и смущения, поднимающуюся в груди. Участки кожи, которые соприкасаются с Лань Сичэнем, медленно нагреваются. — Да, — снова терпеливо повторяет Сичэнь. — Только тебя. Если ты согласишься. Отводя взгляд, Цзян Ваньинь неловко чешет затылок. — Не думаю, что подобный разговор стоит вести здесь. Дело не в том, что у него нет чувств к Лань Сичэню. На самом деле, все совсем наоборот. Цзян Ваньинь не думает, что когда-либо встречал человека настолько лучше себя. Сильного, но вместе с тем доброго, нежного и терпеливого. Цзян Ваньинь хотел бы провести остаток вечности с этим замечательным человеком, но осознание, что любовь взаимна и слова Лань Сичэня о том, что он любил его долгое время, выбивают из колеи. Ему нужно время, чтобы осознать. Подумать о плюсах и минусах того, что Лань Сичэнь будет с кем-то вроде него. — Конечно, я понимаю, — кивает Лань Сичэнь, намереваясь убрать руки. Но Цзян Ваньинь замечает, как опускаются его плечи и как мелькает в глазах лёгкая боль. Через мгновение он обнаруживает, что инстинктивно хватает Лань Сичэня за запястья, притягивая к себе. Они падают назад, приземляясь на кровать. Руки Лань Сичэня оказываются по обе стороны от его головы. Цзян Ваньинь все ещё цепляется за его запястья. — Мне жаль, — быстро извиняется Лань Сичэнь, желая отодвинуться, но Цзян Ваньинь быстро переплетает их руки. — Я имел в виду, что нам, как Главам Орденов, придется многое решить, когда мы поженимся. Глядя на него, Лань Сичэнь моргает. Цзян Ваньинь ясно видит момент, когда к нему приходит осознание. Лицо светлеет, как первые лучи солнца после шторма, на губах появляется лёгкая, но искренняя улыбка. Выполнив миссию по возвращению улыбки, Цзян Ваньинь притягивает его для поцелуя — простого касания губ. Теперь он чувствует себя глупо. О чем вообще нужно было беспокоиться? Он уже от многого отказался, беспомощно наблюдал, как счастье снова и снова ускользает. Цзян Ваньинь не сказал бы, что заслуживает, но ему хочется побороться за свое счастье. — Я хочу сказать, что тоже люблю тебя, тупица.

⋅⊰⋅ • ⋅⋅ • ⋅⋅ • ⋅⋅ • ⋅ ∙ ∘☽ ༓ ☾∘ ∙ • ⋅⋅⋅ • ⋅⋅⊰⋅ • ⋅⋅ • ⋅⋅ •

— Как ощущения? — дразнит Цзян Ваньинь между задыхающимися стонами, продолжая приподниматься на коленях Лань Сичэня, чередуя короткие, неглубокие толчки с медленными, глубокими, которые касаются простаты с идеальным давлением. Он кладет руки на плечи, пальцами сжимая мягкую ткань верхних одеяний Гусу. Делает ещё один глубокий вдох, чтобы расслабиться и снова опуститься вниз, дюйм за дюймом впуская в себя Лань Сичэня. Он сокращает дырочку, приподнимаясь, мышцы сжимаются от ощущения твердости и заполненности внутри. Цзян Ваньинь чувствует, как Лань Сичэнь напрягается под ним, глаза темнеют от возбуждения, нижняя губа дрожит от попыток сдержать низкие стоны. Где-то позади слышатся беспомощные стоны Цзян Чэна, который умоляет своего Сичэнь-гэ входить глубже и сильнее. Однако звуки легко уходят на задний план, потому что все, что имеет значение — Лань Сичэнь под ним, который всего в нескольких шагах от потери контроля. Уголок рта приподнимается в дразнящей ухмылке, когда он притягивает Лань Сичэня для поцелуя с приоткрытыми губами. — Это намного лучше твоих снов? Руки, лежащие на бедрах, поддергиваются, пальцы впиваются в обнаженную кожу. — Да… Ваньинь. Языки сплетаются, губы соприкасаются. Цзян Ваньинь стонет в поцелуй, когда измененный угол посылает разряд удовольствия прямо к паху. Затем Лань Сичэнь движет руками, направляя Цзян Ваньиня вверх и вниз по стволу. Он подчиняется, задыхаясь, когда Лань Сичэнь попадает по простате. Спина рефлекторно выгибается. Неохотно оторвавшись от поцелуя, Цзян Ваньинь прикрывает рот тыльной стороной ладони, сдерживая стоны удовольствия. Лань Сичэнь тихо смеётся, на что он сердито смотрит сверху вниз, проводя ладонью по губам, размазывая блестящую дорожку слюны по подбородку. — Лань Сичэнь, — рычит Цзян Ваньинь. Тот опускает руки на бедра, позволяя ему снова полностью контролировать ситуацию. На другой стороне комнаты Лань Хуань меняет позу. Цзян Чэн теперь сверху, рот приоткрыт, ноги ослабли, голова откинута от удовольствия. Лань Хуань проводит языком влажную дорожку по обнаженной шее Цзян Чэна и слегка посасывает, пока тот не стонет в объятьях, а на бледной коже не появляется свежая отметина. — Сичэнь-гэ, Сичэнь-гэ, пожалуйста, — дрожащим голосом выдыхает Цзян Чэн. Ногти скользят по широкой спине Лань Хуаня, оставляя длинные царапины, пока тот приподнимает и опускает его бедра в такт своим толчкам, с каждым разом погружаясь все глубже и глубже. Цзян Чэн тяжело опускается на Лань Хуаня. Слезы текут по щекам от получаемого наслаждения. Цзян Ваньинь весело качает головой. — Поверить не могу, что тебе настолько понравилась эта поза, что даже твой сон изменился, Сичэнь. — Сичэнь-гэ, — поправляет Лань Сичэнь, решительно глядя ему в глаза. Цзян Ваньиню требуется мгновение, чтобы понять, чего хочет Лань Сичэнь. После осознания, он усмехается, наклоняется вниз и горячо шепчет в ухо: — Сичэнь-гэгэ. Единственное предупреждение — резкий вдох, прежде чем он оказывается на спине с прижатыми над головой руками. Лань Сичэнь нависает над ним, одной рукой сжимая запястья, а другой простынь в кулаке возле головы Цзян Ваньиня, пока та не рвется. Лань Сичэнь рвано выдыхает, тело дрожит, зрачки расширены. Цзян Ваньинь слегка приподнимает бровь. — Отпусти меня, Сичэнь. Взгляд Лань Сичэня скользит к их младшим версиям, затем возвращается к Цзян Ваньиню. Не говоря ни слова, он наклоняется и кусает изгиб шеи. — Какого черта, Лань Сичэнь? — огрызается Цзян Ваньинь, тщетно борясь с хваткой на запястьях, пока мужчина не начинает целовать больное место, облизывая до тех пор, пока краснота не спадает до ярко-розового оттенка. — Чего ты хочешь? — Назови мое имя. Цзян Ваньинь усмехается. — Сичэнь. Тот снова кусает, на этот раз в плечо. Цзян Ваньинь шипит от боли. — Можешь быть более ясным в том, что ты имеешь в ви… — Цзян Ваньинь замолкает, поймав брошенный украдкой взгляд Лань Сичэня на их подростковые версии. Он открывает и закрывает рот, будто ему сложно найти слова, чтобы выразить эмоции. Может ли быть? — С-Сичэнь-гэ? Член внутри дёргается. Лань Сичэнь снова смотрит на Цзян Ваньиня. На его скулах есть намек на розовый, который легко не заметить, но невозможно ошибиться в темно-красном цвете ушей. — Почему это ты смущаешься, когда просишь назвать тебя так? Слова Цзян Ваньиня резко обрываются, когда Лань Сичэнь выходит и с порочной точностью погружается обратно. От удовольствия у Цзян Ваньиня поджимаются пальцы ног. Это не сравнимо ни с чем и совершенно другое чувство, когда он был сверху и полностью контролировал скорость и угол. Сейчас же он полностью во власти Сичэня. — Ваньинь, — Лань Сичэнь опускает руки на его талию, скользит на бедра, притягивая ближе, и продолжает безжалостно толкаться в Цзян Ваньиня, вызывая у него поток сдавленных стонов. — В тебе так хорошо. Так…узко, я… Смущённый, Цзян Ваньинь закрывает ему рот. — Прекрати болтать. Цзян Ваньинь безошибочно чувствует, как губы Лань Сичэня приподнимаются в улыбке, затем что-то горячее и влажное касается ладони. Язык Лань Сичэня лениво скользит по руке, слегка облизывая между пальцами и поднимаясь по ним вверх, чтобы зацепить и пососать кончики. Ощущение зубов на подушечке одного из них заставляет Цзян Ваньиня отшатнуться от наслаждения, которое проносится по руке. Он поспешно отстраняется, одергивая руку, чувствуя, как член выскальзывает из него с влажным звуком. Цзян Ваньинь поворачивается спиной, свободные фиолетовые одежды разметались по постели. Он слегка массирует странное ощущение на кончиках пальцев. — Ты такой красивый, Ваньинь, — говорит Лань Сичэнь, обнимая сзади. Сила толкает Цзян Ваньиня на грудь. Лань Сичэнь приподнимает подол мантии и, раздвинув ягодицы, с тихим стоном погружается обратно в розовый подергивающийся вход. Цзян Ваньинь стонет в ответ, когда тот одним плавным движением входит до основания, заполняя без остатка. В его туманном сне нет боли. Все, что чувствует Цзян Ваньинь — это ошеломляющее удовольствие. Он прижимает подушку к груди, чтобы успокоиться, в то время как Лань Сичэнь начинает двигаться. Он погружается ещё глубже в новой позе. Ноги Цзян Ваньиня слабеют от каждого толчка. Он может почувствовать каждое движение: от того, как его вход расширяется для того, чтобы принять Лань Сичэня и до того, как он цепляет ствол, жадно сжимая в попытке втянуть обратно. — М-медленнее… Сичэнь, Сичэнь-гэгэ… Я сказал «медленнее»! Лань Сичэнь, ты что, животное?! Повернув голову, Цзян Ваньинь пристально смотрит на своего партнёра. Лента в волосах давно уже развязалась. Цзян Ваньинь не хочет даже думать о том, насколько неприлично должно быть выглядит в этот момент. Под Лань Сичэнем, спина выгнута, раскрасневшийся и тяжело дышащий, шея и плечи покрыты отметинами, мужское достоинство истекает обильным предэкулятом на простыни, а растянутая дырочка сжимает член Лань Сичэня. Цзян Ваньинь чувствует, что с каждым толчком становится все ближе и ближе к краю. Лишь гордость удерживает от того, чтобы кончить первым. В то же время, Лань Сичэнь по-прежнему является воплощением изящества. Он все ещё почти полностью одет, все ещё улыбается и едва ли вспотел. Лань Сичэнь поднимает гибкое тело Цзян Ваньиня и прижимает к груди. — Как я могу сдерживаться, когда ты вот так стоишь передо мной, Ваньинь? Ты знаешь, как долго я хотел этого? — С в-водной бездны? — Нет, немного раньше, Ваньинь. С тех пор, как я увидел тебя… с кроликами, — признается Лань Сичэнь, крепко удерживая Цзян Ваньиня, когда тот дёргается от неожиданности. — Я был… очарован твоей улыбкой и глазами в тот день. — П-Прекрати говорить такие глупые вещи! — в отчаянии восклицает Цзян Ваньинь, подсознательно подаваясь бедрами назад и опускаясь на Лань Сичэня. Он снова невероятно близок к краю. Сердце быстро колотится в груди, нижняя губа дрожит, когда он борется с непреодолимым желанием позволить волне удовольствия захлестнуть себя. — Каждое слово, которое я сказал — правда, Ваньинь. Затем Лань Сичэнь наклоняется. Пальцы обхватывают ствол Цзян Ваньиня. Требуется всего два движения, прежде чем он кончает, пачкая себя и кровать, выгнув спину и приоткрыв рот с низким стоном имени Лань Сичэня. Тот следует за ним почти сразу же, глубоко погружаясь в Цзян Ваньиня, и тоже кончает, заливая его внутри белым беспорядком. Цзян Ваньинь поворачивается к Лань Сичэню. Они обмениваются жарким поцелуем, постанывая и задыхаясь друг другу в губы, пока не восстанавливают дыхание достаточно, чтобы заговорить. — Тебе не нужно говорить этого, Сичэнь. — Ваньинь? — Я вижу твои чувства по твоим поступкам, — объясняет Цзян Ваньинь, целуя его в лоб. — Я тоже люблю тебя. Лань Сичэнь целует его в губы. Он улыбается. — Похоже, мы скоро проснёмся. Это правда, понимает Цзян Ваньинь. Их подростковые версии исчезли, возможно, уже давно, на середине их деятельности. Комната вокруг начинает медленно исчезать. Возможно, потому что заканчиваются благовония или потому что сон Лань Сичэня, в некотором роде, стал реальностью. В любом случае, это хорошо для Цзян Ваньиня. Ему наконец-то есть, чего ждать в реальности. — Скоро увидимся, Сичэнь. — Скоро увидимся, Ваньинь.