Солнце взошло слишком быстро

Пустая темнота, словно в преисподней. Яркая вспышка разрезала небо, и муравьи, что ютились в крошечных домиках, в панике закричали, побежав врассыпную. Девять пожирающих огненных змей как единое целое давили всякую жизнь на своём пути. Скала вдалеке с какими-то барельефами. Жадно наблюдая, Какаши не мог оторваться от зрелища. Казалось, будто здесь разрушается важная частичка души, но странная безэмоциональность не позволила даже улыбнуться в злорадстве. Собравшись в демона, змеи создали и выпустили прямо на него аметистовый, почти чёрный шар… Почему-то от мурашек по коже стало просто невозможно дышать. Смертельная сфера заполнила горизонт, прикоснувшись к телу… И небо упало на голову, вновь отправив в темноту. Вечерняя поляна возле озера подарила тишину. Забыв мгновение прошлого, Какаши попробовал отдохнуть, намочить ноги в прохладной воде. Но странное чувство не отпускало. Как будто сейчас он должен заниматься совсем не этим. Словно есть задание, важная миссия, которую нужно выполнить в первую очередь. — Вы же научите меня ходить по деревьям? — скорчил просящую рожицу светловолосый мальчишка. Но ведь ступать по деревьям, словно по голой земле, противоречит любым законам физики! Озадаченный вопросом, Какаши вдруг понял, что должен что-то сделать. Как будто этот мальчик — его ученик, которого нужно уберечь от глупых поступков. Уроки религиоведения в Токийском магическо-техническом колледже — единственное, что вспомнилось в ответ: — Но так может только… посланник Господа, — в непонимании Какаши вскинул светлую бровь, приподняв повязку, что странно закрыла левый глаз. На лице мальчика застыло выражение сначала крайнего удивления, а потом и ужаса. Не успел Какаши опомниться, как чёрная дыра поглотила ребёнка, а дикая боль и усталость окутали тело. — Этот мир слишком прогнил, и от тебя я избавлюсь в первую очередь, — вместо мальчика перед ним предстал покрытый шрамами мужчина его возраста. Мертвенно белый, он источал от себя божественную власть, держа в одной руке посох. Нимб из чёрных шаров окружал его. Почему-то только сейчас вспомнилось, что именно аметист обладает фиолетовым цветом. Словно тот громадный шар. Словно глаза этого человека. Он как-то связан… со всеми ними?.. Обычное спокойствие затопил неконтролируемый ужас. Будь у него прежняя сила!.. Сила? Услышав чириканье, а потом почувствовав влагу и биение внутренностей, Какаши в неверии перевёл взгляд на свою правую руку. С тяжёлым хрипом девочка сплюнула кровью. Разорванная грудная клетка, продетая сквозь запястье, сводила с ума. Он мог так запросто… убить человека? Дорожки слёз из её потемневших глаз расплылись в поле зрения. Соломинка переломилась. В неверии Какаши попробовал освободиться от жара мёртвого тела и…

***

…взглянул на усеянное звёздами небо. Остатки кошмара растворились в небытие, оставив только расплывчатый образ. Тёплая ночь самого длинного дня в году отдавала спокойствием и умиротворением. Сбежав из общежития преподавателей, Какаши присел возле края обрыва, вдыхая свежий предутренний воздух. Луна уже успела зайти, и темнота вокруг дарила расслабление глазам. Ночное безветрие приносило спокойствие, и окружающий мир начал как будто уходить на второй план, растворяясь бесконечностью. Закинув руки за голову, Какаши не прилёг на мягкую траву: незачем ещё стать объектом подколок брата, когда даже маска не спасёт от узоров после лежания на земле. На миг улыбнувшись про себя, Какаши не заметил, как холодный айсберг внутри словно дал трещину. Глаза накрыло тепло шершавых ладоней. — А кто здесь не спит? — раздалось позади. Как всегда смутившись несерьёзных ноток в голосе, Какаши ни на миг не задумался, как ответить: — Сатору, ты же знаешь — я не люблю эти глупости, — едва вздохнув под маской, он всё же не убрал чужие руки на лице. Ответом ему стал едва слышный смешок. — Останься, — Какаши холодно закончил. Почему-то, в отличие от прошлых дней, с навязчивым братом хотелось провести наедине минимум несколько часов. — А я и не думал уходить, — огорошил Годжо, убирая руки с глаз и садясь рядом. — Снова приснился кошмар? — обхватив за плечи, тот вкрадчиво заглянул ему в лицо. — Не помню, — боковым зрением посмотрел Какаши на повязку, что закрывала глаза брата. Кажется, в том сне он тоже носил что-то подобное?.. На горизонте за обрывом посветлело, и контуры предметов прояснились. Фыркнув мысленно с окутавшей сегодня меланхоличности, он с привычной строгостью взглянул на Годжо прямо: — Чего ты хотел? Годжо ответил самым будничным тоном из возможных: — Как думаешь: узнают ли нас ученики, если ты наденешь дополнительно ещё и мою маску, а я — твою? — Даже не сомневаюсь, — раздражённо выдохнул Какаши через нос, словно озлобленный попугай. Как ни странно, дурацкий разговор помогал расслабиться. — К примеру, когда Юджи устроит с тобой бег наперегонки — интересно будет посмотреть, продержишься ли ты в маске сто метров или двести? — Или когда перед твоей парой Панда поставит ничуть не заметный полутораметровый куб прямо перед входом в аудиторию, — как обычно расплылся Годжо в самодовольной ухмылке, проигнорировав подколку. Едва не закатив глаза, Какаши взглянул вдаль перед собой. Звёзды исчезли на тёмно-синем небе, а первая утренняя птичка запела нехитрую мелодию. Вот почему сегодня солнцестояние, и рассвет наступает настолько быстро? — Проверим это сегодня же утром, — Годжо добавил тоном, не принимающим отказа. Какаши ничего не ответил, удручённо оставив мысленную заметку, что придётся отдать запасную маску этому балагуру. Годжо ненадолго замолчал, позволив провести это мгновение в полной тишине. Двое братьев, что выросли в самых известных магов современности. Обоим был присвоен особый ранг, и они вместе также работали в Токийском магическо-техническом колледже. Какаши обучал студентов второго курса, а Годжо взял первогодок. Какаши владел сильнейшей атакой молнии, а также умел копировать техники, повторяя их за врагом, возвращая в многократном размере и запоминая для дальнейшего использования. В связке с талантом к учёбе, серьёзностью и холодной решимостью он всегда считался крайне опасным противником, ключевым в цепочке защиты магического мира. Годжо так вообще считался аномалией, своей силой становясь противовесом для баланса проклятий и шаманов. Он называл себя Сильнейшим, но Какаши только фыркал от такой горделивости. Ими интересовались многие девушки, но пока что те не заводили никаких отношений. Женская половина магического мира поговаривала, что между братьями нечто большее, чем просто близкие отношения, но Какаши отмахивался от таких вздорных слухов. Годжо же наоборот его этим подкалывал, иногда приглашая перейти к тому самому «чему-то большему». И вот как такие противоположности до сих пор терпели друг друга? — Так ты вспомнил этот кошмар? — повторил Годжо, ни капельки не убеждённый прошлыми доводами. Какаши осознал, что от проницательного брата не отмахнёшься. — Нет. Ничего не помню, — отстранённо ответил Какаши. — Только странный образ, что тянет к себе. И всегда твердит: «Ты не из этого мира». Словно я при перерождении оказался здесь по ошибке и должен стереть себе память, чтобы остатки знаний о прошлом не нарушали равновесие во Вселенной. — Какая глупость, — как и все его слова за сегодня, голос Годжо звучал ободрительно. — Пошли в комнату, обменяемся запасными масками, — из горных вершин и покрывала деревьев показался ослепляющий полумесяц. — Может, и твоя правда, — Какаши поднялся и, словно ниндзя, тенью помчался в здание общежития. Мысленно чертыхнувшись, что согласился на такую несовместимую с работой преподавателя шалость, он переживал только о том, что кто-то из учеников проснулся и не дай Ками заглянул в окно. Айсберг внутри растаял окончательно. Солнце взошло слишком быстро, и остатки кошмара, который мог быть ключом к чему-то важному, окончательно исчезли из памяти. Место осталось только для впечатлений нового дня.