— Шах! — воскликнула Пинки, выпустив изо рта своего ферзя. Она «заперла» черного короля в левой части его же собственной половины доски.
Твайлайт Спаркл опустила голову и, подняв ртом короля, передвинула его на одну клетку.
Пинки копытами сходила своим оставшимся конем.
— Шах, — снова сказала она.
Твайлайт «съела» ладьей вражеского коня, тем самым заодно поставив ее в нужное место.
Прямо сейчас Пинки нечего было подставить под шах. Она решила передвинуть свою оставшуюся пешку на клетку вперед и дождаться следующего хода Твайлайт.
Твайлайт переместила по диагонали своего ферзя.
— Шах и
мат, — сказала она.
Пинки мигнула, глядя через всю доску на своего собственного короля. Ну конечно же, она загнала его в угол, и теперь он не мог выйти из зоны досягаемости ладьи или ферзя Твайлайт. Широко улыбаясь, земнопони опрокинула фигуру на доску.
— Ух ты, Твайлайт! Я вообще не видела, что что-то надвигается, это было так хитро и супер умно!
— Не волнуйся, Пинки. Ты уже играешь намного лучше! На этот раз мне потребовалось куда больше усилий, чтобы тебя победить, — рассмеялась единорожка. Идея научить Пинки играть в шахматы принадлежала ей самой. Спустя три дня после начала болезни она заметила, что, вдобавок к любому виду магии, ее состояние начала усугублять энергозатратная физическая активность. Она благоразумно решила не перенапрягаться, что оказалось не так-то просто из-за Пинки Пай, взявшей на себя ответственность за «увеселение больной». Энергии земнопони хватило бы на дюжину пегасов, а находясь в заключении в библиотеке, она в буквальном смысле рикошетила от стен, как мячик. Вот Твайлайт и принялась учить подругу играм, которым выучилась на протяжении многих лет. Она уже научила ее нескольким новым карточным играм; Пинки обладала впечатляющим покерфейсом и могла блефовать, как никто другой. Вчера они приступили к шахматам, и Пинки вновь удивила Твайлайт: при всей своей порывистости она оказалась хорошим игроком. Она играла агрессивно и из-за этого поначалу влипала в неприятности. Однако сейчас она удачно сочетала тягу нападать с куда более умным координированием своих фигур, по несколько раз за игру заставая Твайлайт врасплох.
— Сыграем еще? — спросила Пинки.
— Даже не знаю, Пинки. — ответила Твайлайт. — Уже поздно, а последняя игра затянулась надолго. — Она подняла голову и посмотрела в окно. Солнце садилось, испещрив небо оранжевыми полосами.
— Твайлайт, — сказал сидевший рядом Спайк. — Думаю, тебе пора ложиться.
— Спайк, я отлично себя чувствую! — возразила единорожка. — Лягу, когда мне станет плохо, но пока что я хочу бодрствовать!
— Я... — Спайк умолк и посмотрел на голову Твайлайт. Верхняя половина рога совершенно почернела, длинная тонкая полоска черноты сбегала вниз, к его основанию. Теперь единорожка не могла даже начать творить магию, не испытывая мучительной боли. Ей было больно и когда она слишком быстро бежала или слишком высоко прыгала. Избавиться от боли она не могла даже избегая магии, потому что через произвольные интервалы времени роговая гниль приводила в действие ее магический контур, отчего единорожка падала на пол, крича в агонии. Предсказать, когда это начнется, было невозможно. Сон ее также был... нарушен. Несмотря на внешнюю бодрость Твайлайт, дракончик видел мешки у нее под глазами, слышал усталость в ее голосе.
— Я хочу хотя бы дождаться возвращения Флаттершай, — сказала Твайлайт. — Мне же нужно принять ее лекарство, верно?
— Наверное... — пробормотал Спайк. Всю прошлую неделю Флаттершай вместе с Зекорой разрабатывали новые обезболивающие, объединяя знания пегаски о телесной боли и ее лечении с зебринским шаманским искусством составления сложных зелий.
— Не забивай себе этим голову, Спайки! — воскликнула Пинки Пай. — С Твайлайт все будет в порядке, даже если она ляжет спать чуть позже, а у нас хватит времени для одной из моих игр!
— Одной из твоих игр? — повторила Твайлайт.
— Угу! — воскликнула розовая земнопони, подпрыгивая, как на пружинках. — Называется «Радужный Шпион»! Мы с Дэш сами ее придумали!
— А как в нее играть? — спросил Спайк.
— Ой, это просто! — сказала Пинки Пай. Она уселась на пол, подняла переднее копыто и покрутила им. — Я подглядела Пинки-глазом что-то... фиолетового и белого цветов!
— Фиолетового и белого? — повторила Твайлайт Спаркл. Она поднесла копыто к подбородку. Что же поблизости такого фиолетово-белого? Она обвела библиотеку взглядом. Друзья сидели на подушках у лестницы, ведущей наверх, в спальню Твайлайт. На высоких стеллажах, вырезанных прямо в стенах, стояли книги всех форм и размеров. Некоторые как будто были темно-фиолетовыми, но ей не удалось разглядеть среди них ни одной с белой отделкой. — Хммм... Ладно, Пинки, что это?
— Это ты, глупышка! — засмеялась Пинки. — В «Радужном Шпионе» можно загадывать вещи таких цветов, которые получаются при смешивании других цветов! Ты сиреневая, а это смесь фиолетового и белого!
— О, — ухмыльнулся Спайк. — Ладно, тогда: я подглядел
Спайки-глазом что-то всех цветов.
— Всех цветов... — повторила Пинки, сосредоточенно нахмурив лоб. Она обвела взглядом комнату. Что такое всех цветов? Обычно этим трюком пользовалась Рэйнбоу Дэш, но победить ее было легко, потому что пегаска вечно говорила о своих гриве или хвосте! Но Дэш тут не было – «
Пустилась в захватывающе-поразительно-грандиозное приключение!» — сказала себе Пинки, – так что ничто здесь не соответствовало намеку Спайка. — Что это, Спайк?
Спайк улыбнулся.
— Это шахматные фигуры! Ну, во всяком случае, черные. Черный – это же если все краски смешать вместе, правильно?
Пинки широко ухмыльнулась:
— Отличная работа, Спайк!
— Можно мне! Можно мне! – воскликнула Твайлайт. — Хмммм.... — она сильно напрягла мозг, пытаясь припомнить все известные ей цвета и их комбинации. Жеребенком она посетила несколько уроков рисования, но это было так давно. Она знала основы теории света, теорию цвета Фига Ньютона... «
Цвет – это свойство зрительного восприятия, реализуемое реакцией колбочек сетчатки глаза на свет различной длины, генерируемой...»
— Твайлайт? — спросила Пинки, изгибая бровь. — Ты ходить будешь?
— А? – Твайлайт мигнула. Она слишком долго думала – опять. — Ой, простите, — робко улыбнулась она. — Ладно, я подглядела одним глазом...
—
Твайлайт-глазом, — сказала розовая земнопони.
— Я подглядела Твайлайт-глазом что-то... голубого и желтого цветов!
— Голубого и желтого, — повторил Спайк. — Из них же получается зеленый?
— Агась! — подхватила Пинки. — Давайте-ка посмотрим, что у нас есть зеленого... Это Спайк?
— Нет, — сказала Твайлайт.
— Это... Книга вон там? — Пинки указала на большой том темно-зеленого цвета.
— Нет, — ответила Твайлайт, по ее лицу поползла улыбка.
— Это вон та книга? — земнопони указала на еще одну книгу, на другой полке, на сей раз более светлого оттенка зеленого.
— Не-а! — сказала Твайлайт.
— А как насчет книги вон
там? — спросил Спайк, указывая на очередную зеленую книгу.
— Нетушки! — с чувством превосходства ответила единорожка.
— Ладно, Твайлайт, что это? — спросила Пинки.
— Это твоя подушка, Пинки! — со смехом сказала Твайлайт, указывая копытом. И, конечно же, подушка была в голубую и желтую полоску. — Ты же не говорила, что мы должны называть только объекты смешанных цветов?
— Неееееет, — протянула Пинки. Она улыбнулась и засмеялась: — Ха-ха-ха, отличная загадка, Твайлайт!
— Наверное, — признала Твайлайт и тоже рассмеялась. А это весело!
Хлоп! Из кончика ее рога вылетела белая искра. Книги на полках задрожали; некоторые из них полетели на пол. Передние копыта Твайлайт взметнулись к рогу – у нее раскалывалась голова.
— АААА!! — закричала она, падая на спину и корчась от боли. — АААА!!
— Боже мой! — вскрикнул Спайк, метнувшись к ней. — Все в порядке, Твайлайт! Все будет хорошо!
— АААААА!! Больно! Больно! — Боль была мучительной. Из глаз Твайлайт потекли слезы.
— Пинки, что сказала Флаттершай, когда она возвращается? — спросил Спайк, но земнопони, по-видимому, примерзла к месту. —
Пинки! — рявкнул дракончик.
— Ох! — воскликнула Пинки Пай. — Я... я не знаю! Она сказала, что скоро будет!
— АААА!!!
Спайк провел по лбу Твайлайт когтистой лапой. Температура, которая у единорожки и так весь день была повышенной, сейчас, как это обычно бывало во время этих приступов, резко поднималась.
— Я... — Спайк умолк. Он был готов расплакаться. Дракончик чувствовал себя совершенно беспомощным. Он не знал, что делать.
Твайлайт жмурилась все крепче и крепче, боль в голове практически ослепляла ее. Она чувствовала, как ее рог умирает – мучительно, кусочек за кусочком. Внезапно в ее рассудок потоком хлынула энергия. Ее глаза распахнулись; окутанные светящейся дымкой, они пылали белизной.
— Она сейчас снова это сделает! — ахнула Пинки Пай. Растянувшись наподобие резиновой ленты, она моментально добралась до подоконника, на котором лежали блокнот и карандаш. Вытянувшись снова, она очутилась рядом с Твайлайт, где положила блокнот и взяла в рот карандаш.
— Нет! — сердито протопал к ней Спайк. — Хватит! Ты причиняешь ей боль!
Приступы боли Твайлайт часто сопровождались вспышками магии. Однако ночью проявился еще один симптом. На третий день болезни единорожка посреди приступа начала выкрикивать слова. Она кричала о «кошмаре» и «бесконечной ночи». Пинки Пай и Флаттершай моментально подумали о Найтмэр Мун. Когда они проконсультировались с Зекорой, та сказала им, что неконтролируемые вспышки магии, вызванные роговой гнилью, сделали разум Твайлайт восприимчивым к впечатлениям из других точек пространства и времени. Та первая вспышка явно была взглядом в прошлое. Зекора предложила им держать под копытом блокнот, чтобы записывать то, что увидит Твайлайт – потому ее что с такой же вероятностью могли посетить и видения будущего. Единорожку это очень расстроило, и она отругала друзей за веру во что-то столь нелепое, как пророчества. Но ее ночные вспышки магии неизменно сопровождались горящими глазами, и за этим всегда следовали крики о том, что она видела. Четвертой ночью она разбудила Спайка выкриками о драконах. Прошлые три ночи она сквозь слезы кричала о пылающих во тьме красных глазах.
— Но, Спайк, я не пытаюсь причинить ей боль, — возразила Пинки Пай.
— Нет, пытаешься! Не спрашивай ее ни о чем, ей от этого становится хуже! Я точно знаю! — закричал дракончик.
Твайлайт снова вскрикнула. Из уголков ее глаз потекли слезы. Спайк встал на колени и попытался взять в лапы ее голову. Единорожка вся горела.
Пинки Пай стиснула в зубах карандаш.
— Я сказал тебе, НЕТ! — прорычал Спайк, из его ноздрей повалил дым. Он уже плакал.
— Спайк, Зекора сказала, что хуже ей от этого не станет! — крикнула Пинки.
— Мне наплевать! Я НЕ ПОЗВОЛЮ тебе причинить ей боль! — Изо рта дракончика вырвался язык зеленого пламени.
— Что здесь происходит?!
Пинки Пай и Спайк резко обернулись. На пороге библиотеки стояла Флаттершай с седельными сумками из мешковины на боках. В ее бирюзовых глазах сверкала тихая ярость, и, завладев вниманием друзей, она добавила во взор гнева. Спайк и Пинки застыли на месте, все их мысли о продолжении спора улетучились. Флаттершай подержала их в плену еще несколько секунд; когда Твайлайт снова вскрикнула, пегаска мигнула, и чары развеялись. Она взмахнула крыльями и перепорхнула к единорожке. Флаттершай присела рядом с головой подруги, и ее светло-розовые грива и хвост озерцом собрались на полу.
— Твайлайт, — тихо сказала она, обнимая страдающую от боли единорожку. — Твайлайт, мне нужно, чтобы ты убрала копыта. Я вотру кое-что в рог, и тебе станет лучше.
Твайлайт Спаркл начала было выполнять просьбу – но из рога вырвалась электрическая дуга дикой, острой боли и пронеслась вдоль позвоночника. Единорожка выгнула спину и снова закричала, после чего заговорила:
— Бегуны и искры, деревья и зубцы! Опасность приостановлена, но не отвращена! Будь начеку! Учись хорошо!
Пинки Пай быстро записала слова в блокнот. Флаттершай взглянула на нее и Спайка.
— Спайк, Пинки, пожалуйста, уберите копыта Твайлайт от ее рога.
Дракончик и земнопони с двух сторон приблизились к голове Твайлайт. Ухватились обеими передними конечностями каждый за одну ногу подруги, потянули и медленно оттащили копыта от ее рога. Флаттершай вытащила из седельной сумки нечто обернутое в вощеную бумагу. Внешне оно напоминало брусочек сливочного масла бледно-голубого цвета. Раздавив его копытом, Флаттершай нанесла немного на рог Твайлайт, после чего принялась обеими копытами втирать в него лекарство. Вскоре рог единорожки покрылся слоем мази, и спустя несколько минут ее крики стихли, сменившись тяжелым дыханием. Шкурка Твайлайт намокла от пота; ее кожа еще пылала. Она медленно приоткрыла глаза, к которым снова вернулся их нормальный фиолетовый цвет.
— Ф-флаттершай... — прошептала она.
— Я здесь, Твайлайт, — мягко произнесла Флаттершай, потеревшись носом о единорожку.
— Мы все здесь. — Пинки Пай и Спайк подошли поближе, слабо улыбаясь подруге.
— Я... — Твайлайт тяжело дышала, голос ее был слаб. — Простите...
— Ты ни в чем не виновата, — сказала Флаттершай. — Думаю, тебе пора ложиться. Утром, после хорошего сна, тебе станет лучше.
Голову Твайлайт повело в сторону:
— Наверное, ты права.
— Пинки, Спайк, не могли бы вы немного прибраться в библиотеке? Я уложу Твайлайт в постель.
— Ты справишься сама? — неуверенно спросил Спайк.
Пегаска кивнула:
— Не беспокойся, Спайк, все будет в порядке.
Присев на задние ноги, Флаттершай просунула передние под тело Твайлайт и взмахнула крыльями. Пегаска медленно подняла подругу с пола; к счастью, Твайлайт весила не так уж много, а Флаттершай была не таким слабым летуном, как раньше. Сильно и равномерно взмахивая крыльями, она взлетела над лестницей.
— Не волнуйся, Твайлайт, — шептала она, направляясь вниз по темному коридору. — Все будет хорошо.
Долетев до двери, ведущей в комнату Твайлайт, она толкнула ее головой. Солнце село, и в сгущающейся темноте ночного неба начинали мерцать звезды.
Флаттершай бережно поставила Твайлайт на копыта около ее кровати. Пошатываясь, единорожка оттянула в сторону покрывала и вскарабкалась на постель, натянув на себя простыни и одеяло.
— Спасибо, — шепнула она.
Флаттершай вытащила из седельной сумки побег с листьями.
— Съешь их, — сказала она, протягивая его Твайлайт. — Они должны сбить жар. А еще помогут тебе уснуть.
Твайлайт молча зажала ветку передними копытами и принялась жевать листья. Флаттершай убрала опустевшую ветку и нежно потерлась носом о щеку единорожки.
— Спокойной ночи, Твайлайт, — сказала она мягко, разворачиваясь и собираясь уходить.
— Постой...
Пегаска остановилась. Обернувшись, она увидела, что Твайлайт смотрит на нее глазами, полными слез:
— Флаттершай, ты можешь... немножко со мной посидеть?
Флаттершай нежно улыбнулась.
— Ну конечно, я с тобой посижу, — сказала она, придвигаясь ближе к кровати Твайлайт.
— Я... — по щекам единорожки заструились слезы. — Мне так страшно, Флаттершай! — перекатившись на другой бок, Твайлайт отвернулась от подруги. — Хотелось бы мне верить, что Рэйнбоу Дэш, Эпплджек и Рэрити раздобудут благоцвет вовремя! Очень бы хотелось! Они мои друзья, и я должна им верить! Но... — она всхлипнула. — Но...
— Я понимаю, — тихо сказала Флаттершай. Усевшись на пол, она погладила Твайлайт по полуночно-фиолетового цвета гриве. — Представляю, как ты, должно быть, напугана.
— Да! — всхлипнула Твайлайт. — Я не хочу умирать, Флаттершай! Не хочу!
Она перевернулась на спину и разрыдалась.
Вместо ответа Флаттершай принялась нежно напевать, выводя мелодию одной из своих любимых колыбельных. Затем она запела, но спустя несколько нот звук умер у нее в горле. При всех сложившихся обстоятельствах эта песня была слишком радостной, слишком беспечной. Пегаска не желала еще больше расстраивать Твайлайт, но сердцем знала, что чересчур веселая песенка была бы в этот момент хуже погребальной песни. Пегаска порылась в памяти в поисках чего-нибудь более подходящего. Через несколько мгновений ее сознание наполнились словами: то была песня из глубин детства Флаттершай, песня, которую она слышала лишь однажды – в момент, когда сама испытывала отчаяние. Песня не из числа тех, которым ее научили родители. Взяв более низкие ноты, пегаска медленно погладила Твайлайт по лбу и негромко запела:
Заката угли догорят,
Укроет землю ночь,
А с нею – страх, который ты
Не в силах превозмочь.
Готова я твой сон хранить,
Но не всесильна я.
Тебе на помощь вновь придут
Небесные друзья.
Твоих мне страхов не избыть,
В твой не проникнуть сон,
Но звезды в темной вышине -
Наш от беды заслон.
Но что есть звезды? спросишь ты,
Ответ – средь тысяч слов
Легенд, что каждый на свой лад
Рассказывать готов.
Слезами Луны с давних пор
Считают пони их.
Олени – душами своих
Знакомых и родных.
Верблюды - миллионом солнц,
Средь полной пустоты.
Бизоны - светом, что струят
Великого черты.
Но кто бы что не говорил,
Все сходятся в одном:
Они всю ночь несут дозор,
Мерцая серебром.
И в час, когда надежды нет
И от тоски хоть вой,
Знай - звезды светом озарят
Путь, что ведет домой.
Я тоже рядышком с тобой,
И я тебя люблю.
Так ничего не бойся,
Засыпай, баю-бай...
Голос Флаттершай растворился в тишине. Дыхание Твайлайт было тихим, глаза – закрыты. Пегасочка наклонилась ниже. Подруга спала. Флаттершай нежно поцеловала ее в мокрую от слез щеку.
— Сладких снов, Твайлайт, — шепнула она. Выйдя из комнаты Твайлайт, она тихо закрыла за собой дверь.
Спустившись по лестнице, она увидела Пинки Пай и Спайка, которые с очень грустным видом сидели рядышком на полу. При ее приближении Спайк поднял голову.
— Ей... лучше? — тихо спросил он.
Флаттершай кивнула:
— Она заснула.
— Ох, — сказал Спайк. Он стрельнул взглядом в пол, на Флаттершай, снова в пол. — Я... могу... можно мне... посидеть с ней?
Флаттершай снова кивнула:
— Конечно, можно, Спайк.
— Спасибо, — сказал дракончик, поднимаясь на ноги. Он направился было к лестнице, но остановился и обернулся. — Эм, Пинки Пай, — медленно произнес он. — Я... прости меня. Я не хотел на тебя кричать.
— Все в порядке, Спайки! — весело сказала земнопони. — Я бы тоже расстроилась, если бы у меня болела сестра.
На минуту выражение лица Спайка стало нечитаемым. Затем он кивнул и начал подниматься по лестнице, преодолевая на своих коротких ножках по ступеньке за раз. Он неслышно вошел в дверь и исчез из виду. Флаттершай со вздохом подлетела к одной из подушек и плюхнулась на нее, опустив голову и вытянув крылья. У нее болели мышцы, хотя она не делала сегодня никаких конкретных упражнений.
— Бедный Спайк, — негромко сказала она. — Бедная Твайлайт.
— Догадываюсь, как он, должно быть, супер-волнуется, — ответила Пинки тихо, но даже сейчас ее голос звучал весело и живо. — Пусть даже и знает, что наши друзья все сделают в лучшем виде!
Флаттершай уткнулась головой в передние ноги. Она моргнула, тщательно обдумывая свои следующие слова.
— Я начинаю думать, — сказала она наконец, — что нам надо оповестить родителей Твайлайт о том, что с ней произошло.
— Но зачем нам их тревожить? — спросила Пинки. — Дэш, Рэрити и Эпплджек вернутся, Твайлайт станет лучше, вот
тогда мы все им расскажем, они прямо мега-встревожатся, но мы вместе посмеемся над этим и скажем, что висели буквально на волоске!
Флаттершай ничего не ответила, только сощурилась.
Встретившись с бирюзовыми глазами Флаттершай, зеленовато-голубые глаза Пинки широко раскрылись.
— Ты же не думаешь, что они могут так поступить, правда?
Флаттершай сделала глубокий вдох, выдохнула, но ничего не сказала. Взгляд Пинки стал пристальным, и пегаске захотелось вжаться в подушку.
— Я... — начала она и отвела взгляд. — Я... я думаю, что они доберутся до Горбатых гор и отыщут благоцвет...
— Ну конечно! Они же наши друзья и не подведут, глупышка!
— ...просто не уверена, что они успеют вовремя.
— Но у них же еще целая неделя в запасе! Времени полно, а еще они просто могут молниеносно отправить цветок сюда с помощью огня Спайка! — Весьма довольная собой, Пинки кивнула. Последнее слово особенно захватило ее воображение: она опрокинулась на спину и принялась распевать бессмысленную песенку, построенную вокруг слова «молниеносно».
Флаттершай бросила взгляд из ближайшего окна на звездное небо. Она не располагала достаточным опытом в лечении подобных магических недугов, но в заболеваниях в целом разбиралась хорошо и могла распознать признаки того, что болезнь прогрессирует. Роговая гниль у Твайлайт Спаркл развивалась быстро. Это же заметила и Зекора. Через две недели могло быть уже слишком поздно. Сказать точно было невозможно. Она грустно всхлипнула. «
Эпплджек... Рэйнбоу Дэш... Рэрити... поспешите».
