И неба падут зеркала

      — Тебе бы бросить, Секо.       Голос Сугуру не перестает звенеть у нее в ушах. Это немного раздражает, но она все равно берет в руки сигарету. Безразлично проводит взглядом серый дым, а после затягивает еще раз. И еще. И еще.       Сугуру в ее воспоминаниях улыбается озорной, спокойной улыбкой, его глаза — темное полотно, но взгляд ясный и прямой. Он смотрит с легким укором, но никогда с осуждением, и Секо не может перестать задаваться вопросом.       Почему?       Почему-почему-почему?       Желудок неприятно скрутило, а к горлу подступила тошнота. Сигарета во рту в один момент стала отвратительной.       Дверь медпункта открылась, и в поле зрения появилась светлая макушка Сатору.       — Опять дымишь, Секо?       — Тебе бы бросить, Секо.       В его голосе никогда не было осуждения или укора. Он всегда звенел, подобно колоколу, и был тягучим, словно мед, от чего зубы сводило. Со стороны, наверное, казалось, что ему все равно, и возможно, так оно и было. Ее не заботило, ведь это такая мелочь на самом деле.       — Ну и что ты тут забыл?       — Как грубо, — Годжо наигранно-оскорбленно прижал руку к груди, — Я, что, не могу просто проведать тебя?       На самом деле, может, и они об этом знают. Он мог завалиться к ней в любое время, и просто сидеть где-нибудь — временами молча, временами не затыкаясь.       Девушка махнула на нее рукой, и это стало чем-то вроде сигнала для парня. Он прикрыл за собой дверь, прошел внутрь и устроился прямо напротив нее.       — Как прошла миссия?       — Как обычно, — беспечно пожал плечами Годжо, откинувшись на спинку кресла.       Иери промычала себе под нос, но ничего не ответила. Она скользнула взглядом по фигуре друга.       В последнее время они часто молчат вместе. Не потому, что им не о чем разговаривать. Просто так получилось. И не сказать, что это сильно им мешало. Но все же…       Рана, которую оставил после себя Гето все еще кровоточила. Они оба превосходно игнорировали это, но она все ныла, и ныла, и ныла. Годжо все так же трепал языком, создавая как можно больше шума, а она все смиренно терпела, разбавляя нескончаемую речь ехидными замечаниями. Как и всегда. Но все же… Все же…       Секо прикрыла глаза. У Сатору очень много обязанностей. На нем лежит ответственность за вещи, которые он сам не до конца понимает. Так было всегда, и Иери иногда задавалась вопросом: смогли ли они с Сугуру хотя бы немного облегчить его ношу?       — Я скучаю по нему.       Мальчишки всегда понимали друг друга лучше. Была у них эта связь, немного глубже, с этими странными механизмами, которые она не понимала. Но все было в порядке. Ей никогда не хотелось лезь в это, потому что, ну… мальчишки.       Сатору… всегда был одиноким. До Сугуру. До нее.       Он потерял одного из самых важнейших людей в его жизни, и Секо бы отдала все, что угодно, чтобы облегчить его боль. Но… Она тоже потеряла Сугуру.       — Я тоже.       Она могла бы коснуться его плеча или похлопать по спине. Взлохматить волосы, как иногда делала, заранее зная, что Бесконечность Годжо не помешает. Но сейчас ее друг не готов.       И, возможно, она тоже.       — Как там мальчик?       Годжо невольно вздрогнул от неожиданного вопроса, но тут же устало вздохнул.       — Нормально. Он… нормально, думаю, — парень зарылся пятерней в свои волосы. Промолчав несколько секунд, он поджал губы. — Он подчинил двух гончих, — Иери удивленно подняла бровь. Это было удивительно для шестилетнего ребенка. — Да-да, он делает большие успехи, пусть не горит желанием связываться с нашим миром. Разумеется, я не заставлю его ничего делать, но он. — Годжо замялся и несколько раз постучал пальцами по столу. — Иногда я… не знаю, что с ним делать.       Секо знает, что Сатору приглядывал за отпрыском Тоджи еще задолго до того, как стал его официальным опекуном. Он никогда не давал о себе знать, молча наблюдая издали, и в эти дни с его лица не сходила тень задумчивости.       Он такой маленький, как-то сказал ей Сатору. Ему всего шесть, но он никого к себе не подпускает, и только смотрит этим хмурым взглядом. Даже свою сестру он держит на некотором расстоянии, несмотря на то, что дорожит ею больше всего на свете. Сатору говорил, и говорил, а Секо смотрела, как его кристальные глаза накрывала белая пелена, и думала, видит ли он себя в этом мальчике.       Ей хочется сказать, что все нормально, что он сам еще ребенок, и это нормально, что он не знает, как расти маленького мальчика, чей отец разрушил ему жизнь.       Вместо этого, она потянулась за очередной сигаретой.       — Помимо сестры, ты все, что у него есть, — взгляд Годжо тяжелый, но она к нему привыкла. Короткий щелчок зажигалки прозвучал слишком громко в нависшей тишине. — Мне кажется, тебе стоит взглянуть на него с другого угла.       Что бы сказал Сугуру?       Что. сказал. бы. Сугуру.       — Ты не подходишь на роль ответственного взрослого, Сатору, — из-за дыма глаза немного заслезились, но она не обратила на это внимание. — Но ты все, что у него есть.       — Тебе бы бросить, Секо.       Сигарета неприятно горчила во рту.

***

      Фушигуру Мегуми был копией. своего. отца.       По крайней мере, внешне.       Она увидела мальчика спустя месяц после того разговора. Он и правда был маленьким, с хмурым взглядом, который пробирал до костей. Он держался отстраненно и вежливо, перебирая пальцами лямку школьного рюкзака.       Секо смотрела, и смотрела, и смотрела.       В нем не было ничего детского.       Ни-че-го.       — Секо, это Мегуми, — улыбающееся лицо Годжо промелькнуло перед лицом, он положил одну руку на худое плечо мальчика, а другой указал на нее. — Мегуми, это Секо. Она моя лучшая подруга, и я так рад, что наконец вас познакомил!       — У тебя есть друзья? — спросил мальчик, а после коротко поклонился ей. — Приятно познакомиться.       — Взаимно, — кивнула Иери, улыбнувшись уголками губ.       — Как грубо, Мегуми, разумеется, у меня есть друзья! — Годжо ткнул пальцем в щеку ребенка, вызвав недовольный взгляд у последнего. — В отличии от кое-кого, с очень хмурой мордашкой. Таким образом к тебе только бандиты, да якудза подтянутся.       — Заткнись, — огрызнулся Фушигуро и поджал губы, когда парень стянул с него рюкзак и закинул себе на плечо.       — Маленький, вредный колючка.       — Я не маленький.       — Маленький.       — Не маленький!       — Маленький-маленький.       Секо молча последовала за ними, будучи уверенной, что ее друг успел выбрать кафе, где они проведут несколько часов, заодно и кондитерские, в которые заглянут.       Она смотрела на спину сильнейшего в мире шамана, который шагал впереди, болтая совершенно бессмысленную чушь.       Она смотрела на лицо своего лучшего друга, растянутое в широкой улыбке, которую она не видела, казалось, целую вечность.       Она смотрела на длинные пальцы, которые сомкнулись вокруг маленькой ладошки, и думала, что Фушигуро Тоджи даже не представлял, как точно подобрал имя сыну.