Колледжные будни или Ох уж этот Морок!

... Этой ночью в комнате старосты было очень шумно: - Ну чё, Любав, как успехи? - сразу подбежала к блондинке Кика, как только та переступила порог опочивальни. - Всё в лучшем виде, - снисходительно улыбнулась та, вынимая из кармана аппаратуру. У Кикиморы аж язык наружу вылез от экстаза. - Вау-вау-вау! - с радостным визгом запрыгала она возле старосты, от чего складки её разлапистой бледно-салатовой пижамки с мухоморами развевались из стороны в сторону, - Любав! Ты лучшая!!! Настюх, доставай хавчик! Ща будем порнофильм смотреть! - обратилась она к богатырше, пританцовывая. Микулишна послушно открыла холодильник и вытащила оттуда по три единицы банок колы, кусков пиццы и попкорна. Вскоре камера была подключена к проектору, шторы плотно занавешены, а прилегающая к окну стена теперь служила экраном. Немного возни с включением - и на экране появилось "шоу". И почти сразу же комната заполнилась диким ржачем Кики. Да, она явно получала удовольствие - на протяжении всего сеанса Кикимора энергично хлебала колу, заедая пиццей и попкорном, почти сразу же давилась всем этим от распирающего её смеха, откашливалась. Слюни в перемешку с колой и кусками непрожёванной еды летели на пол, но это её ничуть не смущало. - Потише веселись, Кика, а то кто-нибудь услышит, - беззлобно вставила замечание староста, потягивая колу с самодовольной улыбкой и слегка причмокивая губами от наслаждения. Это была ночь её триумфа. Завтра данный вещдок уже увидит Василиса и тогда... тогда розе ветров точно будет несладко. Да и учителю достанется по самое не хочу. За развращение учениц. Лишь Настасья не разделяла всеобщего ликования - ни радостного до безобразия Кикиного, ни внутреннего Любавиного. Пару раз взглянув на происходящее на экране действие, она стыдливо отвернулась и всё оставшееся время тихо сидела, даже не притронувшись к еде. Видео закончилось, но по горячей просьбе Кики было перемотано ещё и ещё раз. Пересмотреть по третьему кругу Любава уже не дала: - Хватит с тебя, Кика, а то слюнями захлебнёшься! Смотри, уже весь пол залила! - Ну Любааааав! - конючила та. - Я сказала НЕТ! Вообще, девочки, пора бы уже и на боковую. Третий час ночи. Домашний кинотеатр был быстро свёрнут и через десять минут все уже лежали в своих кроватях. А ещё минут через двадцать в комнате царило тихое посапывание. И лишь Настасья не могла сомкнуть глаз. Странные и мучительные, не испытываемые ранее чувства отгоняли сон. Очень захотелось подышать свежим воздухом. Поворочавшись ещё какое-то время, она встала, сунула ноги в чёрные прогулочные кроссовки, натянула серую с красными крапинками куртку и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Закрыв дверь на ключ, она огляделась - заливаемый лунным светом просторный коридор был пуст. Но идти через главный вход мимо охраны было подобно самоубийству. Поэтому богатырша предпочла другой вариант - дойдя до конца коридора, и спустившись по лестнице, она очутилась в другом, уже более тёмном коридоре. Включив на телефоне фонарик, Микулишна пошла вперёд и вскоре подошла к заветной двери. Открыв её ключом, Настя распахнула её. Лицо обдало приятным ветерком, душный подвальный запах сырости сменился на освежающий шёпот ночи. Это была дверь чёрного хода, о которой знал каждый школьник, но ключи имели лишь немногие - школьный персонал и члены учебного совета, одним из которых являлась Любава. Воспользовавшись такой привилегией, она сделала дубликаты для Кики и Насти, и теперь они могли в любое время суток пользоваться этим выходом. Микулишна закрыла дверь и бодрым шагом, по грунтовой дорожке, огибающей поле для игры в флайтбол, направилась в тёмные объятия ночного леса. Лес кишел жизнью и звуками. Где-то вверху то там, то тут ухали филины и ещё какие-то птицы издавали звуки, напоминающие плач ребёнка. Ветер насвистывал в кронах деревьев непонятную унылую песню. Повсюду плясали тени, будоражили слух всякие шорохи... В общем, тут присутствовал весь тот комплект, который нагонит леденящий душу доисторический страх на любую даже самую стойкую девушку. Но только не на ту девушку, которая одним мизинцем может раскидать десяток здоровенных качков! Нет, все эти прелести нисколько не пугали богатыршу. Они лишь поддерживали и преумножали её тревожное и печальное состояние души. Через некоторое время чёрная лесная пелена расступилась и Настя вышла к широкой глади озера, окружённой со всех сторон лесом. Тут лунному свету не мешали деревья и он мягким фосфорно-млечным заревом ложился на мутно-синее, с отражением ночного неба зеркало воды, распылялся в камышовых зарослях, блестел на оголённых, наполовину погружённых в воду корнях вековых деревьев. Картину дополняли тысячи светлячков, мотыльков и прочей мошкары, которые кружились в девственно-чистом, будто бы застывшем в немом великолепии хрустальном воздухе этой невероятной ночи. Спокойствие и восхитительное умиротворение царило вокруг. Но только не в сердце Насти. Нет, в него каждую секунду будто бы вонзались миллионы игл, причиняя хозяйке неимоверную боль. Но боль не физическую, а душевную. Ведь в каждой, даже самой сильной, мощной и непоколебимой богатырше живёт маленькая беспомощная девочка, которая очень нуждается в любви и ласке. Кика когда-то говорила, что Микулишна и любовь - это несовместимые вещи. Настасья раньше тоже так думала. Точнее, ей это внушали. С самого детства. Но всё изменилось, когда в её жизнь вошёл ОН. Будто сошедший с обложки глянцевого журнала... С густыми волосами цвета вороного крыла и проникновенными лазурно-голубыми глазами... Тот, от которого всегда твёрдое и спокойное сердце Микулишны благоговенно затрепетало и чуть ли не покинуло пределы грудной клетки... Учитель мечты... Который, увы, вместо Насти предпочёл её одногруппницу - Варю Ветрову... Она присела на камень, подперев рукой щёку, и задумалась. Крупная, сверкающая в лунном свете перламутровым блеском слеза скатилась по щеке и упала в воду. До этого чёткое отражение плачущей богатырши заволновалось мелкой рябью, превращаясь в искажённую уродливую картинку, подобную тем, которые бывают в зеркалах в комнатах смеха. Но через несколько секунд волны утихли и "водная" Микулишна приобрела прежние реалистичные очертания. И тогда Настя взглянула на себя... Конечно... Как можно влюбиться в такую дурнушку, как она?! Глаза какого-то противного, непонятного оттенка, нос картошкой, физиономия глупая, волосы как пакля, фигура как шкаф... Совсем другое дело - Варя... Вон она какая красивая... Аристократическая бледность, ангельское личико, густая коса чуть ли не до пола... Как феечка... Чем-то даже похожа на её старшую сестру - Василису Микулишну... Та тоже необыкновенная красотка - золотистые волосы, изумрудные глаза, модельная внешность... Она хоть и богатырша, как Настя с их отцом - Микулой Селяниновичем, но в ней богатырская сила сочетается с женственной утончённостью. Сперва взглянешь - и кажется, что она рассыпется от малейшего дуновения ветра - до того у неё хрупкая фигурка! Однако это только внешне. Василиса настолько сильна, что может горы передвигать! Собственно, эти два качества она и использует на полную катушку - модельеры готовы ей ножки целовать, лишь бы она продемонстрировала их одежду на модных показах; режиссёры умоляют сняться в фильмах - в главных ролях, между прочим! Различные ток-шоу и передачи про супер-людей буквально дерутся между собой за то, чтобы она приняла там участие! И ведь немудрено - модель-богатырша! Такую где угодно с руками оторвут! С самого детства все восхищались её неземной красотой... Отец в ней души не чаял... Василиса всегда купалась в лучах славы... А Настя всегда была на втором плане... Эдаким контрастом - Красавица и Чудовище! Соседи всегда с сожалением косились на неё, а бабушки на лавках перешёптывались: "Эх, вот ведь не повезло девице с комплекцией!", "Когда Бог раздавал красоту, то этой явно недодал..." Сколько раз Василиса над ней насмехалась и говорила, что на ней разве что Квазимодо женится! И действительно - Настя популярностью никогда не пользовалась, а вот за старшей женихи так и бегали табунами! Что ни день, то горы любовных посланий в соцсетях и почтовом ящике! А под окном - неисчислимое количество влюблённых с цветами и конфетами наготове! Но она их отметала, как пыль. Причём, в буквальном смысле тоже - она же всё-таки богатырша! В итоге - к нынешним двадцати годам Василиса по-прежнему в гордом одиночестве. Постоянно в разъездах, снимается в разных фильмах и шоу. Уже имеет шикарную, напоминающую дворец, виллу... А вот Микула... после смерти её с Василисой матери он сильно изменился. Горе его сломило. Всегда весёлый и жизнерадостный отец семейства с бирюзовыми смеющимися глазами и шоколадной бородкой навсегда остался в прошлом. Теперь Микула представлял из себя угрюмого и унылого, с обветренным и изъеденным глубокими морщинами лицом, побелённого сединой старика, хотя он был ещё в самом расцвете сил. Если раньше славой богатыря он не брезговал, то теперь стал скрытным, избегал прессы и всё чаще уединялся где-нибудь вдали от цивилизации. Он мог месяцами жить отшельником в непролазных лесах или скитаться по миру в поисках "мест силы"... Насте, конечно, тоже очень не хватало матери... Она была чуть ли не единственным человеком, который реально верил в неё и не считал ошибкой природы... Но шли годы, Настя росла, поступила в колледж. Новая жизнь, новые знакомые, новые правила - всё это постепенно приглушило ту боль. И до недавнего времени она считала себя абсолютно счастливым человеком... Пока не познала вкус безответной любви... По всем негласным правилам ей следовало бы как минимум выцарапать конкурентке лицо, но... но ненависти она не испытывала. Ведь Варя такая милая, добрая и хорошая... Она заслужила это счастье! Настя улыбнулась сквозь слёзы... Как они всё-таки идеально подходят друг другу! Жаль, что завтра Любава отнесёт камеру Василисе, та всё увидит и... И тут Микулишну будто током шибануло, а сердце на мгновение сжалось до размеров спичечной головки. Камера! Она так увлеклась разбором своих чувств, что совсем забыла про камеру! Отрывки мыслей бешено заметались: камера... Вась-Вась это увидит... Варе будет нагоняй... Владислава Владимировича отстранят от занятий... отстранят! То есть... то есть, она его больше не увидит... возможно, уже НИКОГДА! Она больше не сможет наслаждаться его прекрасным лицом. Не полюбуется на спортивное телосложение. Не услышит грозных властных окриков, которые уже стали музыкой для слуха... Нет! Она не должна этого допустить! Мгновенно сорвавшись с места, она припустила к колледжу. Ледяной ветер свистел в ушах, ветки больно хлестали по лицу, а в рот набивались мошки. Но Насте было всё равно. "Хоть бы успеть!"... "Успеть! До того, как все проснутся!" Она была ОБЯЗАНА успеть! ... Богатырша не помнила, как очутилась возле двери их спальни. Постояв так минуту и немного восстановив дыхание, она дрожащими от волнения руками вытащила ключ и открыла дверь. Настя прислушалась - не разбудила ли она кого своим приходом? Но мирное сопение говорило об обратном. Тогда, осмелев, она сделала несколько шагов в сторону Любавиного стола. В полумраке отчётливо выделялся чёрный глазок камеры, лежащий на белом дневнике старосты. Настя протянула было к нему руку, но внезапно до её слуха долетел какой-то односекундный шорох... Замерев и боясь даже вдохнуть, она осторожно огляделась: Кика, свернувшись калачиком, слегка похрапывала, повернувшись к стене. Болотного цвета одеяло закрывало её чуть ли не с головой. Любава лежала на спине, укрывшись бледно-розовым с тёмными узорами одеялом только по грудь. Светлые чуть спутанные локоны были разбросаны на коралловой подушке. Лицо её выражало спокойствие. Но это было не простое, а какое-то зловещее спокойствие! Может, ночной сумрак вызвал такие фантази. Подобные тем, которые возникают в недрах неокрепшего сознания в раннем детстве - когда с наступлением темноты всё, что при свете дня казалось обыденным и безобидным, приобретает пугающий до потери сознания окрас... Но, так или иначе, сейчас Насте почудилось в Любаве нечто неописуемо жуткое... Будто в её глазах даже сквозь сомкнутые веки мерцает дьявольский огонь, а губы так и жаждут напиться чьей-нибудь крови... Будто сейчас она только притворяется, что спит, но стоит только богатырше дотронуться до камеры, как она, подобно вампирше или Панночке, вцепится длинными когтями в кожу, вопьётся белоснежными клыками в шею и высосет всю кровь до последней капли... "Так! Хватит!" Настя изо всех сил зажмурилась и потрясла головой. Постояла так минут пять, прежде чем снова решилась открыть глаза. И это помогло! Все призрачные страхи исчезли - никаких шорохов, никаких вампиров, Любава как Любава. Она протянула руку и быстрым движением схватила камеру. Снова огляделась - никаких признаков бодрствования. Богатырша бесшумно вышла, закрыв дверь и спустя несколько минут уже снова стояла на улице возле чёрного входа. Только теперь она разжала кулак - будущий вещдок покоился на её широкой ладони... "Не бывать этому..." Она снова сжала кулак, но теперь гораздо сильнее. Послышался глухой хруст. Немного помяв пальцами содержимое, она опять разжала ладонь. От камеры не осталось и следа. Теперь это была просто чёрная пыль. Которая уже никогда и никому не причинит вреда... Теперь всё будет хорошо. Владислав Владимирович останется в колледже и Микулишна сможет наслаждаться его присутствием сколько захочет... Настя поднесла ладонь поближе к лицу, чтобы получше рассмотреть, но налетел внезапный порыв ветра и в мгновение ока сдул чёрное зло в небытие. Приятно поласкал лицо и слегка потрепал Настины волосы, будто бы одобряя её поступок... *** На часах было 3:32. Богытырша уже лежала в постели, слушая сопение соседок. Ночка выдалась нелёгкая и её клонило в сон. Проваливаясь в царство Морфея, она улыбалась. Ведь в душе её царила радость. Горькая, сквозь слёзы безответного чувства и муки сердечных терзаний, но всё-таки радость...