На горячем снегу

Она лежала и смотрела в потолок походного шатра. Самый большой шатер в лагере крестоносцев, большой и очень холодный. Ночью тут никого. Огромный стол заваленый картами, книгами и документами. Пара маникенов и её кровать, отгороженная деревянной ширмой. Командор не должна спать в общем шатре. Холод, одиночество и мысли. Копошащиеся, липкие мысли. Казалось от мыслей даже гудят маленькие серые рожки, а копна волос казалась клубком белых змей. Сон никак не шел. Зато шёл кто-то другой. Шаги становились всё ближе. Ночной гость не скрывал своего присутствия, это кто-то из своих. Уверенный мягкий звук шагов. Это точно не Вольджиф, если он вдруг заявится, его приволокут связанного два бугая-крестоносца. Это Ланн. Точно он. Полог откидывается с резким хлопающим звуком. Ширма не позволяет разглядеть пришельца, но тифлинга уже не сомневается. Ланн стоит прислушиваясь к дыханию командора. - Не спится, Ланн?- усаживаясь на кровати спросила она. Улыбающееся полурогое, получашуйчатое лицо выглядывает иза ширмы. - Я надеялся что ты спишь. И можно будет просто поглазеть. - Шутка не зашла. Выкладывай с чем пожаловал. Монгрел со вздохом прошёл и присел рядом, так чтобы человеческая половина лица была со стороны командора. - А это и не шутка. Я правда хотел убедится что ты спишь. И надеялся что тогда мне не придется извинятся. Оскврненный в одно движение приодолев ростояние до девушки впивается губами в её губы. И после секундного замешательства она вдруг отвечает на поцелуй. Отвечает страстно, так как будто давно мечтала именно об этом.И видимо так оно и было, но осознание пришло лишь сейчас. Это необычно и странно целоваться с Ланном. Его губы мягкие и твердые, такие живые и такие разные. И ощущать под ладонями половинки этого лица. Монгрел прижимает её маленькую, хрупкую, сажает на колени и отстраняется, чтобы посмотреть в глаза. - Прости, но теперь я не намерен останавливаться. И вновь прижимается к её слегка припухшим губам. Они не сдерживаются, отдавшись страсти. Ланн целует маленькие мягкие губы, раздвигает языком и проникает в её маленький ротик. Мгновенно представляя как будет целовать и другие её губы. Это обостряет желание, он хватает рукой тифлингу за маленький шершавый рог и отклоняет голову открывая нежную шею. Она сдавленно шипит на такую грубость. Но мужчина крепко прижимает малышку второй рукой. Ланн, как бы извиняясь, нежно целует подбородок девушки, мадленно спускаясь к шее. Прикусывает тонкую кожу, царапает чешуей. Она стонет, упирается, но вырваться не пытается. А монгрел заводится только сильнее. Подхватывает командора под ягодицы и несет к столу, ей остается только обхватить его ногами. - Ланн... Он не даёт договорить, сажает на стол и снова впивается в губы. Целует, попутно разрывая ночную сорочку. Сминает небольшую грудь своей чешуйчетой ладонью. Целует эти упругие полушария, живот. Проводит нормальной рукой по бедру к промежности. Она зажимается. - Ланн, подожди. - Тшшш... Всё хорошо, я не сделаю тебе плохо, только приятно. Обещаю. Шепчет он ей, задыхаясь и дрожа от страсти. Она не верит, но всё равно расслабляется. Как он этого хотел, с того самого первого дня. Когда они все бок к боку спали в лабиринте и маленькая, тоненькая, рогатая девочка прижималась к нему в попытке согрется. Когда это хрупкое создание вело за собой воинов в бой, а они шли. Он желал её всем существом, он восхищался её непоколебимым духом, он подчинялся её упрямой воле, ревновал ко всему что движется и снова желал. И вот она в его руках, не стоило ей отвечать на этот поцелуй. Нужно было оттолкнуть, прогнать. А теперь поздно, он возьмёт её и будет иметь всю ночь. А завтра Дрезен. Возможно смерть, пусть так, он будет рад умереть защищая командора. Но сначала пусть она "умрёт" в его руках. Аккуратно, дрожащими руками он опускает её прямо на карты, какие-то документы ссыпаются вниз. Командор чувствует эту дрожь, ошущает его пьянящее возбуждение, тепло концентрируется внизу её живота как в бокале вино. Его губы одновременно нежные и грубые спускаются все ниже и страх всё сильнее подступает комом к горлу, смешивается с желанием. Ей хочется кричать, просить его остановиться, или никогда не останавливаться, хочется называть по имени или забыть навсегда. Ей хочется сказать что никогда у неё не было мужчины, и тут же кажется что это так не важно. Ведь она хочет этого, хочет его. Ей нравится что пальцы лучника, грубые и мазолистые, нежно гладят по животу, её заводит чашуйчатая рука, сжимающая правое бедро. Не так она представляла свой первый раз, но это тоже неплохо, может даже лучше. Мужчина плавно проводит языком по розовой промежности, аккуратно раздвигает лепестки, настойчиво ища заветный бугорок. Стоны напарницы направляют к цели, он усилием приостанавливается, движет языком нарочито медленно и едва касаясь. Стоны превращаются в жалобные всхлипы, девушка извивается в попытке прижаться плотнее. Собственное возбуждение подрагивает в штанах, кажется он может кончить просто глядя на неё. Невозможно дальше так тянуть. Он спускает штаны, и тихо радуется что сейчас командор не может видеть какого размера член приставлен к её щёлке. Он нежно гладит девушку по животу и осторожно толкается в эту крошечную дырочку. Она всхлипывает, слеза скатывается по виску. Ещё небольшой толчек, ещё один всхлип. - Какая же ты узенькая. - Полухрипит, полустонет Ланн. - Прости меня, малышка. Всё же будет больно. Только скажи, я соберу остатки воли в кулак и уйду. Он смотрит на неё. - Не смей уходить. Убью. Сквозь боль, и желание. Она кричит когда он резко входит на всю длину. Он чувствует, как рвётся преграда. Останавливается, злится на себя. Он мог понять, должен был. Он сгребает её со стола, прижимает к себе. - Прости, прости, прости... Она обнимает его в ответ, руками и ногами, невольно насаживаясь глубже. - Всё хорошо, Ланн. Она сама прислоняется губами к его губам, они целуются, долго и глубоко. Ланн начинает медленно двигаться в ней. Она стонет, постепенно стон боли меняется на стоны удовольствия. Всё внутри неё горит огнём. Она ощущает как её наполняет сила элементов. Ланн не в силах больше сдерживаться, переходит на бешеный темп, подстегиваемый сладкими стонами командора. Совсем теряя голову от ощущения приближающейся развязки, в порыве Ланн растер мозолистыми пальцами нежный клитор подруги и бурный оргазм накрыл её. Девушка выгнулась так, что маленькие рожки уперлись в стол и царапали смятые карты пока волны напряжения проходя сквозь тело тифлинги материализовались в белейший снег, срывавшийся с пальцев командора. Монгрел излился в нутро девушки. Чувствуя как постепенно силы уходят и сознание блекнет, он унес подругу в кровать, накрыл одеялом и отключился, уронив голову ей на живот. Некоторых крестоносцев разбудили странные звуки доносившийся из главного шатра. Естественно они сбежались на шум. Но Аневия, никого не пускала внутрь, а чуть позже Ирабет разогнала всех кто не понял.