* * *
Маханон прекрасно умел держать удар. Так было всегда, ему не приходилось этому как-то особенно учиться, хотя в последние месяцы выпало множество возможностей поупражняться. Даже в детстве, несмотря на все волнения и склонность к излишним размышлениям, разум юного Лавеллана всегда становился предельно холодным и собранным, едва наступала пора действовать. К несчастью, сейчас эта способность изменила хозяину. У него не было времени разобраться с тем, что произошло между закрытием разрыва и тем, как его схватил дракон. (Гребаный дракон! Прямо как тот, из сказок, что Хранительница Дешанна рассказывала ему в детстве. Что за нелепость!) Он видел выражение растущего ужаса на лицах товарищей, слышал возглас Быка сквозь треск умирающего разрыва. Он обернулся, готовясь к нападению нового демона, почти не обратив внимание на окрик Дориана, что рядом... ...гребаный дракон. Творцы. Затем был удар, от которого вышибло воздух из легких и чудом не сломались ребра. Эльфа сорвали с вершины дюны, земля уносилась всё дальше и дальше, пока он пытался вздохнуть снова — минуты, часы, дни. Легкие отказывались впускать воздух. Грудь словно сковало — силой удара, стискивающей хваткой, потрясением. Нахлынувшая паника не давала метке на ладони погаснуть: адреналин подпитывал ее куда дольше, чем обычно. Но ведь невозможно же вырваться из хватки этого проклятого дракона? Невозможно же? Даже будь вдоволь дыхания и силы — эта тварь несла Лавеллана, набирая высоту и скорость. Он выжил в множестве разнообразнейших передряг, но, вырвавшись из драконьих когтей, наверняка расшибся бы насмерть. Превозмогая хлещущий ветер и гулкие взмахи огромных крыльев, уносящих его в гнездо, Маханон изо всех сил старался найти способ вдохнуть, что-то придумать, найти друзей, разбросанных по залитому лунным светом песку. Но и дышать-то едва удавалось, не говоря о размышлениях или поиске товарищей. Где-то далеко внизу мелькнуло в камнях логово варгестов, о котором предупреждала Хардинг. Еще одна череда дюн, прорезаемая скалой из песчаника, похожей на выпрыгивающую из моря акулу. А затем внезапно показалась скальная гряда, такая недостижимая всё это время. Ржаво-красный камень поднимался из песка, словно стремился остановить натиск пустыни. Гряда была массивной, испещренной пещерами и тоннелями — иди он пешком, удалось бы пройти ее насквозь. На той стороне гряды оказалось небольшое ущелье, усеянное руинами с редкими вкраплениями пустынных деревьев. Маханон наконец сумел втянуть в себя достаточное количество воздуха, чтобы голос, пускай и охрипший, снова стал слушаться. Зрение, мутное из-за нехватки кислорода, начало проясняться. Стало видно, что самая глубокая центральная часть ущелья почти полностью вытоптана, испещрена огромными следами когтей и усыпана костями животных от мала до велика. Когда дракон принялся снижаться, описывая круги, Маханон снова начал сопротивляться. Чем ближе была земля, тем отчаяннее хотелось придумать план — хоть какой-то! — но охваченный паникой мозг отказывался думать. Инквизитор уперся ладонями в держащий его горячий коготь, и бестолково взбрыкнул ногами. Посох выпал из рук, когда Лавеллана схватил дракон. Сила метки сейчас была бесполезна: с ее помощью можно было создавать вторичные разрывы вроде того, что затянул демона Гордыни, но напитать силой Тени боевые заклинания она не могла. А без фокусировки и усиления посоха магия вряд ли могла совладать с драконом, так что, по сути, сражаться Лавеллан в принципе не мог. С драконом. Вот срань. Поверхность приближалась, и паника Маханона усилилась: как эта тварь будет приземляться? На все четыре лапы? Размажет свою ношу в кровавую кашу на пустынном песчанике? На таком расстоянии между костями что-то явно посверкивало — оружие, доспехи, золото, серебро, высыпанное из разбитых сундуков. Всё это принес сюда дракон? Или сокровища остались от воинов, безуспешно пытавшихся его убить? С грохотом, от которого заныли кости, дракон опустился на землю. К недолгому облегчению Маханона, тварь удержала его на весу, приземлившись сначала на задние лапы, затем оперевшись на свободную переднюю. Сжимавшие грудь когти разжались еще до того, как дракон остановился, и Инквизитор пролетел по дуге несколько футов, прежде чем упал на землю. Сильно ударившись, он покатился по камню. Вышибло даже тот воздух, что удалось набрать в легкие. Перед глазами всё смешалось, сознание помутилось. С каждым вздохом разрасталась боль, она пронзила правую лодыжку, на которую пришелся основной удар при падении, затем разлилась к бедру и обратно, заставив испустить сдавленный агонизирующий выдох. Перелом. Следом вспыхнули болью пережатые драконьими когтями ребра, затем правый локоть и рука, на которую он упал. Всё хуже и хуже. Несколько мгновений эльф лежал неподвижно, напряженный от боли и нехватки воздуха, от страха и паники. Затем горячий порыв ветра взъерошил волосы и одежду. Маханон медленно развернулся и поднял голову. В считаных футах от него возвышалась драконья морда. И где хваленая способность держать удар? Где собранность и холодный разум? Где? Маханон только и мог, что беспомощно моргать, инстинктивно замерев и давя рвущиеся из глубины горла всхлипы. Зверь глубоко вздохнул. Волосы эльфа взъерошило потоком воздуха — и тут же откинуло выдохом с его лица. Вздрогнув, он на мгновение зажмурился от ужаса, прежде чем этот же ужас заставил его распахнуть глаза — из страха отвести взгляд от чудовища хоть на мгновение. Метка на руке проснулась против воли, испустив яркую вспышку. Маханон сразу же ее заглушил и спрятал ладонь под собственное измученное тело. Дракон медленно поднял голову и встал во весь рост. Метка снова вспыхнула. Маханон подумал: последним, что он увидит в жизни, будет нависающий над ним дракон — за миг до того, как распахнет пасть и проглотит его целиком. Успеет ли он почувствовать впивающиеся зубы? Или удача улыбнется в последний раз и позволит умереть до того, как тварь примется жевать? Эльф свернулся калачиком, крепко зажмурив глаза и уткнувшись лбом в землю. Мышцы сводило от напряжения, сердце колотилось — бешено, как никогда в жизни. В голове мелькали мысли о семье, о Дориане, об Инквизиции. Метка на руке неконтролируемо вспыхивала, движимая эмоциями. Но мучительная смерть всё не приходила. Не приходила. И не приходила. Мучительно медленно Маханон повернул голову, посмотрел на дракона — и обнаружил, что зверь не сводит с него завороженного взгляда. На какое-то ужасное мгновение показалось, что время просто застыло, растягивая последние секунды жизни. Но затем он увидел отражение зеленого свечения в драконьих глазах — и всё понял. Все объяснялось так просто, что даже не верилось. В самом деле, драконология столько веков настаивала, что подобные предположения нелепы. И все же... тварь просто разглядывала его руку. Его светящуюся, переливающуюся руку.* * *
— Это просто пиздец, — сказала Сэра, раз, наверное, в тридцатый. Они пробирались по узкой пещере, и голос эльфийки глухо отражался от красноватого песчаника. — Он же не может быть до сих пор жив? Верно? Или может? Как думаете? Им пришлось спешиться у самого входа в пещеру, и с тех пор Сэра трещала без умолку, с несвойственным ей отчаянием в голосе. Скакунов завели так глубоко в пещеру, сколько могли. За время скачки по пустыне за отрядом увязались варгесты, и пришлось выпустить по входу несколько залпов стрел и огня, чтобы их отогнать. Оставалось только надеяться, что лошади и олень окажутся живыми и здоровыми к их возвращению, но куда больше их занимала надежда, что Инквизитор всё еще жив и здоров, и поэтому судьба животных в данный момент казалась совершенно незначительной деталью. — Ну, то есть дракон же просто унес его, — продолжала Сэра, обращаясь по большей части к себе. Ни Бык, ни Дориан не отвечали. Один был слишком сосредоточен, а второй — слишком озабочен, чтобы поддерживать беседу. Отсюда уже чувствовался запах дракона, ни с чем не сравнимый — должно быть, источаемый жар подсушивал и делал приятными те телесные запахи, которые в противном случае казались бы обычной звериной вонью. Впереди забрезжил лунный свет, и все трое ускорили бег. Пещера вывела их на высокий склон ущелья, усыпанного массивными обломками разрушенного строения. То тут, то там росли скрюченные деревья. На некоторых камнях даже угадывалась знакомая резьба. И среди всего этого живописного разнообразия почти терялась причудливая коллекция костей животных. Ущелье лежало перед ними как на ладони. В центре, на дне, песок словно сдули в сторону, обнажив древнюю каменную площадку, приподнятую ровно настолько, чтобы не бросаться в глаза. На ней лежал дракон. Обманчиво маленький, донельзя самодовольный, он вытянулся, положив одну когтистую лапищу на другую. Даже на таком расстоянии удалось разглядеть Маханона. Он неподвижно лежал перед драконом на боку. Если бы не редкие вспышки зеленого свечения, Дориан подумал бы, что эльф мертв. Маг рванулся было вперед, но Бык ухватил его за доспех и удержал на месте, тихо сказав: — Надо обойти и отвлечь дракона.А мы тем временем подберемся к этой твари и заберем Лавеллана. — Да не буду я его на себя отвлекать, — замотала головой Сэра. — Не можем же мы сражаться с драконом один на один. — И не надо, — отрезал Бык, приковывая к себе их внимание. — У тебя остались твои слепящие хлопушки? — Полная сумка... — осторожно ответила Сэра, обычно с воодушевлением относящаяся к возможности пошвыряться гранатами. — А можно закинуть несколько штук куда надо и взорвать стрелой? Издали? Бык прикусил губу, размышляя. Какое-то время — да нет у нас времени, шевелись давай! — он молча рассматривал ущелье. Затем, решив, что дальше тянуть смысла нет, все трое приступили к разработке плана. Бык медленно-медленно, словно до сих пор обдумывая свои слова, произнес: — Сэра, сложи хлопушки в несколько кучек вдоль вон той дальней стены. Убедись, что можешь достать их стрелой вон оттуда. — Он указал пальцем на возвышающийся выступ с противоположной стороны ущелья. — Дориан, мы с тобой спустимся к дракону. Можешь поставить какие-нибудь магические ловушки? — Нет, — признался Дориан. — Боюсь, для этой уловки нужен наш дорогой Инквизитор. Но я знаю, что ты задумал, и я справлюсь. — Хорошо. Мы спускаемся вниз, Сэра отвлекает дракона, мы хватаем Лавеллана. Затем все бежим вон к той пещере. — Бык указал на второй выступ, под которым чернел вход в пещеру, где они смогут спрятаться и потом сбежать. — Сэра, раскидай там побольше всякой взрывчатки. Все всё поняли? — Агась, — буркнула Сэра, становясь на глазах собраннее и ответственнее. Ее голос звучал наигранно твердо. «Пытается убедить себя, что готова к бою», — подумал Дориан. Его взгляд задержался на фигуре Маханона, распростертого далеко внизу. — Звучит пугающе неопределенно, — сказал Павус, пытаясь придумать идею понадежнее. Впрочем, время играло против них, и сейчас это был наилучший план, на который они оказались способны. — Погнали, — рыкнул Бык, и они побежали вниз. Сэра задала стрекача и исчезла так быстро, что Дориан даже удивился. Сам он промедлил лишь мгновение, чувствуя нервозность из-за пугающей непродуманности слепленного на коленке плана и поспешности его исполнения. Затем глубоко вздохнул — и устремился вслед за Быком, ловко перебегающим от одной тени к другой. Склон ущелья больше походил на дюну, чем на холм, и плохо подходил для бега. Дориан несколько раз увязал в песке и спотыкался. Много шума это не создавало, но, вставая, Дориан каждый раз думал, что дракон наверняка заметил его суматошное движение. По крайней мере, Бык совершенно точно замечал — это было ясно по напряжению, всё сильнее овладевающему кунари. Однако дракон смотрел только на Маханона. Впрочем, Дориан тоже всю дорогу не сводил взгляда с поверженного возлюбленного — и спотыкался в том числе поэтому. С тех пор, как они вышли к ущелью, Маханон ни разу не шевельнулся. Неужели он мертв? Может ли метка светиться после смерти носителя? Дориан изо всех сил старался об этом не думать. Он заставлял себя верить, что Лавеллан всего лишь лежит в беспамятстве, а может, и вовсе притворяется: что еще делать, если тебя только что похитил дракон? Изображать из себя мертвеца, разумеется. Мимоходом вспомнился другой дракон, перепуганный, неуклюже пятящийся среди пышных зарослей Изумрудных могил. В тот раз Маханон держался в недопустимой для любого мага близости от дракона, ловко уворачиваясь и уклоняясь от могучего хвоста, и нахально улыбался быстро приближающейся победе. А когда всё было кончено — расхохотался, упал от переизбытка сил и прокатился по свежей весенней траве. Пятна крови и зелени только подчеркивали ослепительную красоту его улыбки. Дориан почувствовал, как сжалось сердце. Чем ближе они подходили, тем лучше видели, как плохо выглядит Маханон после неудачного приземления: доспехи перекошены, одежда порвана. Эльф по-прежнему не двигался, а проклятая метка по-прежнему вспыхивала и мерцала. На этом расстоянии дракон казался околдованным. Неудивительно, что он не заметил спотыкающегося Дориана: пронзительный взгляд зверя неотрывно следил за переливами метки. Уже было слышно дыхание дракона, ровное и мощное, и удавалось разглядеть, что плечи Маханона напряжены, хотя в сознании ли он — до сих пор было неясно. Бык с решительным видом махнул в сторону скопления древних обломков, позволяющих спрятаться. Дориан прижал ладонь к теплой шершавой поверхности и глубоко вздохнул. Сейчас это была игра на выжидание. За последние месяцы совместных путешествий они убили нескольких драконов, и ни разу не возникало иллюзии, будто сражения с ними стали легче или привычнее. Каждый раз чудовищный зверь сваливался на их голову мешком проблем, и каждый раз столкновение едва не заканчивалось катастрофой. Каждый бой с драконом являлся следствием оголтелого самомнения и глупости, и все же Инквизиции приходилось в это ввязываться, когда она откликалась на зов о помощи или вторгалась на неразведанную территорию в поисках чего-либо, способного приблизить победу над Корифеем. Так что Маханон, отметая все тревоги и сомнения, расправлял плечи и шел навстречу каждой встречавшейся на пути буре. Поэтому возникало странное и пугающее ощущение, что, глядя на распростертого перед драконом эльфа, Дориан видит то, чем эти бои могли закончиться при меньшем везении. Скрючившись за камнем, вытирая выступивший в предвкушении боя пот и борясь с пронзающей мышцы судорогой, он не мог перестать сравнивать силы: древний и могучий зверь, которому многие поклоняются, как божеству, против одного маленького эльфа. Неостановимая мощь, непоколебимый отпор. Осознает ли дракон, что волей случая оказался рядом с тем, кто способен убить его? Как только Дориан об этом подумал, Маханон шевельнулся. С нарочитой медлительностью и скованностью, явно вызванной болью, он приподнялся и сел. Дракон продолжал, не двигаясь, пристально следить за пленником. Бык дотронулся костяшками пальцев до плеча Дориана. Тот поднял голову и проследил за взглядом кунари. После секундного замешательства (никак не получалось понять, на что именно показывает Бык) Дориан разглядел крошечный силуэт, скользящий в тенях валунов по дну ущелья. Сэру, почти добравшуюся до условленного места. Дориан снова перевел взгляд на Лавеллана, сидящего и смотрящего на дракона. Ладонь, которую эльф положил на колено, продолжала светиться, но уже помаргивала, словно энергия, необходимая для поддержания метки, иссякала. Бык кивнул. Не сговариваясь, они поднялись и приготовились действовать. Дориан молча досчитал до семи. Ничего не происходило. Сколько времени нужно, чтобы попасть по гранате этой проклятой стрелой? Промахиваться — не в духе Сэры. Неужели она не видит Инквизитора, окровавленного и уязвимого перед этой долбаной ящерицей-переростком? Или она ждет, пока ветер подует куда надо? Или чтобы планеты выстроились должным образом, чтобы снизойти до выстре... На дальней стороне ущелья что-то ярко вспыхнуло, и грохнул взрыв. Не так громко, как ожидал Дориан, но всё равно звук заставил его вздрогнуть. За взрывом последовала череда других — отрывистых, с неравномерными промежутками. Бык вытянул руку, удерживая соратника от преждевременного рывка. Зато дракон отреагировал на славу — прыжком вскочил на ноги и развернулся в сторону взрывов, распахнув крылья и вытянув шею. Дориан увидел, как хвост хлещет из стороны в сторону — зверь, не зная, что именно вторглось в его ущелье, инстинктивно занял оборонительную позицию. Но платформу не покинул. И вообще, движения и поза дракона говорили: на платформе — нечто, что он защищает, пытаясь прикрыть свое сокровище со всех возможных сторон. Взгляд Дориана метнулся к Маханону, по-прежнему сидевшему в прямой досягаемости зверя. Инквизитор тоже вздрогнул от грохота взрыва, оглянулся туда, где полыхали вспышки, — но, в отличие от дракона, рычащего в сторону предполагаемой угрозы, быстро пришел в себя и начал вертеть головой. Восточные склоны ущелья осветила череда новых взрывов, и Дориан разглядел, как эльф вглядывается в темноту напротив. Догадался, что они здесь. — Эта тварь не двигается. Павус, сделай что-нибудь, — прорычал Бык голосом, низким и рокочущим от предвкушения крови. Он приподнимал и опускал топор, медленно, размеренно, настраивая себя на бой. Дориан вздохнул настолько глубоко, насколько позволяли обстоятельства. Он копил ману с того момента, как родился этот поспешный и запутанный план, но даже сейчас не был уверен, что заклинания хватит на такую огромную цель. Маханон, сидя на платформе и обхватив рукой грудь, изогнулся, оглядываясь через плечо. Взгляд по-кошачьи мерцающих глаз на мгновение скользнул над камнями, за которыми прятались Бык с Дорианом. Лицо эльфа стало сосредоточенным. — Сейчас или никогда, тевинтерец, — рыкнул Бык. Дориан принялся огибать драконье гнездо справа, стараясь держаться спасительной тени и чувствуя на себе взгляд Маханона, даже когда сам сосредоточился на предстоящей задаче. Он достаточно близко подобрался к тому месту, где Сэра — предположительно — раскидала бомбы, и поднял посох. Темно-фиолетовое свечение зазмеилось по посоху к каменному навершию, украшенному витиеватой резьбой, и собралось в клокочущий шар магии. Дориан взял себя в руки, сосредоточил разум на той энергии, что удалось накопить, и глубоко вздохнул. Стараясь не думать о Быке, ждущем в тенях, о Сэре, прячущейся Создатель знает где, а особенно — о том, что всё пойдет очень, очень не так, или о том, сколько острых зубов сейчас вцепится в него. Он дождался нужного момента — дракон повернул голову именно так, как надо, став идеальной целью, — и по широкой дуге швырнул заклятие прямо в клыкастую морду. Даже мощнейшая магия, на которую был в тот момент способен Дориан, ожидаемо оказалась подобной снопу искр для такого огромного зверя. Дракон с рыком откинул голову назад и взмахнул передней лапой перед мордой в невольном порыве отбросить магию подальше от глаз. Дориан с быстротой молнии побежал обратно к руинам. По рукам и предплечьям бежали мурашки — временный эффект моментального выброса такого количества энергии. Он бы с удовольствием остановился где-нибудь и отдышался, если бы была такая возможность. Однако Быка в укрытии не оказалось. Пока Дориан спасался бегством, дракон метнулся к источнику грохота, уверенный, что незваный гость прячется именно где-то там, в темноте. Это и дало Быку возможность добежать до Лавеллана... … и сократило время относительной безопасности до нескольких мгновений, через которые дракон поймет, что на восточном склоне ущелья некого убивать, и повернет назад. Положение пока еще не было безнадежным, но они прилагали все усилия, чтобы исправить это.* * *
Услышав первый взрыв, Маханон сразу понял, что дела его идут на лад. Он гадал, не вернутся ли его друзья в лагерь за помощью, но почти сразу отбросил эту мысль. Возможно, возьми он с собой кого-то другого исследовать храм, такое могло бы произойти, но он позвал Дориана, сведущего в тевинтерских артефактах, Сэру — за острый глаз и мастерство по части замков и ловушек, и Быка, потому что... Ну, потому что Хардинг сказала, что где-то здесь видели дракона, и Маханон решил, что это будет красивый жест. Именно эта троица точно не вернулась бы в передовой лагерь для тщательной разработки плана спасения и соединения с новобранцами. Поэтому взрывы были столь же безрассудны, сколь и неизбежны. Фиолетовая магическая вспышка — некромантия! О чем, во имя Тедаса, думал этот человек? — отвлекла дракона и заставила покинуть гнездо. Как только Маханон оказался в отдалении от зверя, то почувствовал, как сковывающее напряжение исчезло, сменившись готовностью действовать. Он наклонился вперед, пытаясь встать, и тут же рядом с ним как из-под земли вырос Бык. Впрочем, это было преувеличением: земля отчетливо содрогалась еще пока кунари сюда шел. — Ты в порядке, босс? — Дракон, — ответил Маханон напряженно. Он наугад протянул руку, и Бык могучим рывком легко поднял его на ноги. Забыв на мгновении о своей обширной коллекции увечий, Лавеллан опрометчиво наступил на поврежденную в лодыжке ногу и резко выдохнул. Бык удержал его так же легко, как если бы не давал двери распахнуться от сквозняка. — Ага. Совсем безумство, верно? — Бык сунул топор в крепление на спине и ухмыльнулся с пугающей сумасшедшинкой во взгляде. — Давай-ка, выкладывай, что там у тебя. Перелом? Он указал на лодыжку Маханона, которую тот держал на весу, согнув ногу в колене. Эльф коротко кивнул. — При том, что случилось, неудивительно, — ответил он. Позади раздался разочарованный рев дракона. Больше терять время они не стали. Бык молча наклонился, подхватил Маханона на руки, словно невесомого (хотя, возможно, для Быка он невесомым и был). Эльф вцепился в наплечник брони, распахнув глаза и цепенея лицом от боли в ребрах. При любых других обстоятельствах так переносить никого было нельзя, но сейчас Бык бежал со всей возможной скоростью — непростая задача при том, что занятые руки мешали ему сохранять равновесие. Бледный от тряски, боли и адреналина, Маханон старался следить через плечо Быка за драконом. Зверь оглянулся на гнездо, через долю секунды понял, что недавнее приобретение пропало, и с оглушительным ревом бросился назад. В какой-то момент Маханон заметил бегущего рядом Дориана. Судя по выражению лица, тому тоже не особо нравилось, что за спиной оставался разъяренный дракон. Маханон посмотрел, куда они бежали, выхватил взглядом Сэру, стоящую в нескольких ярдах от пещеры — отсюда вход выглядел словно длинный и узкий разрыв в породе. Стрела эльфийки лежала на натянутой тетиве, готовая в любой момент сорваться в полет — сомнительное, но хоть какое-то прикрытие. Драконий рев позади становился все более угрожающим и направленным, и у Лавеллана сложилось стойкое впечатление, что их обнаружили. В беге Быка заметно прибавилось пружинистости. Над головами прокатилась ослепляюще яркая волна пламени. Сгусток огня врезался в руины левее, окатив беглецов градом каменного крошева. До пещеры оставалось двадцать футов, пятнадцать, десять... Новый сгусток огня расплескался о землю прямо позади. Дракон снова взревел, еще громче, еще ближе: рев отразился от крутого западного склона ущелья. Они вбежали в пещеру, даже не думая останавливаться. Коридор изогнулся, затем разветвился — одни ходы казались более непролазными, чем другие. Бык выбирал дорогу, полагаясь на природное чутье, и продолжал бежать, пока разъяренный рев дракона не затих вдали, а пол не стал слишком неровным. А затем оказалось, что они в тупике. — Шика-а-арно, — заключила Сэра и засмеялась своим особым, означающим «мы в полной жопе» смехом. Дориан, неспособный уже ни дышать, ни колдовать, воспользовался драгоценным мгновением и согнулся, уперевшись руками в колени. Бык подошел к стене пещеры и усадил Маханона. — Здорово поломало? — спросил Бык. Дориан, вдохнув полную грудь воздуха, оттолкнул кунари и опустился на колени рядом с возлюбленным. Поднял руки, заколебался, не зная, что проверять в первую очередь, и решил прежде всего осмотреть голову. Маханон тем временем уже обдумывал план, способный вывести отряд из этого затруднительного положения. Из отчета Хардинг он помнил о нескольких туннелях и пещерах, где можно было бы скрыться от дракона, но как определить те, что ведут в нужном направлении, — вот это был вопрос. Отряд лишился скакунов, и, следовательно, припасов, так что выживание напрямую зависело от того, сколько оставалось с собой воды. Найдись в этих пещерах какой-либо источник, это дало бы им шанс дождаться, пока дракон утратит интерес. Маханон обвел взглядом спутников, нахмурился и только потом осознал, что Бык задавал вопрос ему. — Хм... Лодыжка, ребра, возможно, рука. Со мной всё будет в порядке. Хуже, что мы в ловушке. — Ну конечно же, не стоит благодарить нас за спасение, нам это доставило столько удовольствия, — отозвался Дориан, держа лицо Маханона в ладонях, осторожно поворачивая голову возлюбленного направо и налево, проверяя, нет ли ранений. Затем провел кончиками пальцев по щекам, наклонился, чтобы не упустить какую-нибудь шишку. — Со мной всё будет в порядке, — чуть мягче повторил Лавеллан. Это немного успокоило Дориана. Вздохнув, он на миг прижался лбом ко лбу Маханона, а затем уселся рядом. — Так, лады, — вмешалась Сэра. — Ты не разваливаешься на кусочки, это здорово. Ты мне больше нравишься не пережеванный драконом. Так как нам теперь выбраться из этой сраной пещеры? Маханон посмотрел поверх плеча Дориана — туда, откуда они пришли. Спутники проследили этим взглядом. Из глубины туннеля доносилось эхо отчаянного рева дракона. Он скребся у входа в пещеру, словно мабари, раскапывающий сусликову нору. — Храм, — выпалил Маханон, не успев даже обдумать до конца пришедшую в голову идею. — Мы пройдем храм насквозь и выберемся. — Это подразумевает, что храм можно пройти насквозь, — покачав головой, возразил Дориан. — Постройка тевинтерская, раннего Божественного века? — уточнил Бык. Маханон кивнул, и кунари с довольным видом мурлыкнул себе под нос. — Тогда там есть потайной выход. Они планировали множество лазеек на случай, если потребуется спешно удирать от наступающего андрастианства. — Бык, — сказал Дориан, — я хочу, чтобы ты знал: я от всего сердца ненавижу эту твою сторону. Бык лишь самодовольно улыбнулся. — Интереснее, может ли один из этих туннелей соединяться с храмом? — Или быть путем отступления из храма, — вздохнул Маханон. — Тогда бы мы могли просто выйти по нему, и всё. Сэра принялась расхаживать по коридору. Близость к разъяренному дракону, особенно к тому, который пытался до них добраться, — здорово ее нервировала. — Ладно, давайте уже тогда что-нибудь, мать его, решать! Хочу уже убраться отсюда подальше. — Есть одна сложность... — начал Маханон, следя за ней взглядом, в котором смешалось сочувствие и раздражение. — Сложность? — взвизгнула Сэра, разворачиваясь и уставясь на него сверху вниз. — Что еще за сложность, кроме большого гребаного дракона? — Храм в той стороне, — пояснил Дориан, показав пальцем туда, откуда они пришли. Сэра застыла, буравя их взглядом. Бык вздохнул. Это было проще, чем произносить вслух «вот уж свезло так свезло». — То есть нужно вернуться наружу? — спросила Сэра уже не в панике, а почти в истерике. — Нет, проскользнуть мимо дракона, пока он на нас не смотрит, и войти в другой туннель, — успокоил ее Маханон. — И нам надо сделать это поскорее: чем дольше мы тут сидим, тем вернее он придумает, как до нас добраться. — Жопа! Гребаная сраная жопенища! Дориан понимающе посмотрел на Сэру. — Я испытываю те же чувства. — Итак. Любому, кто придумает хоть какой-нибудь рабочий способ отвлечь дракона, выпивка в «Приюте Вестника» за мой счет! — заявил Маханон, упираясь ладонями в стену пещеры и пытаясь подняться. — Я уже давно всё сделал, аматус, — ответил Дориан, помогая ему устоять на ногах. — Просто надо дождаться подходящего момента.* * *
Удача всегда приходит к тому, кто ее ждет. Кто же ему это сказал? Определенно не мать: та потакала каждому капризу сыночка. И очевидно, не отец, настолько увлекшийся играми с судьбой наследника, что едва не убил его собственными руками. Может быть, няня? Или... Создатель, неужели это был Маханон? Почему у истоков роста Дориана над собой всегда стоит этот долиец? Так или нет, но эта мысль вертелась в голове, пока отряд возвращался к крутому изгибу тоннеля. Заклинание, которым Дориан поразил дракона, до сих пор продолжало набирать силу, готовое взорваться по команде. Идущий рядом Маханон изо всех сил старался двигаться бесшумно. Правой рукой он опирался на плечи Дориана, левую вытянул перед собой, освещая туннель зеленым свечением метки. Немного не дойдя до выхода из пещеры, все четверо остановились и приготовились к оглушительным воплям разъяренного дракона. Дориан почувствовал, как Маханон напрягся, заставляя метку светиться ярче. Они слабо понимали, как она работает, однако было ясно — скорее она сама управляла Маханоном: вспыхивала рядом с разрывом и, если эльф ввязывался в бой, могла исторгнуть из себя волну энергии. Но, будучи в активном состоянии, она высасывала из Маханона все силы, и Дориан ощущал это, просто находясь рядом. Пока они намеревались убаюкать и привести дракона в благодушное настроение, он стоял, поддерживал за талию своего покалеченного возлюбленного, и заново прокручивал в голове их план. И всё же Маханон изо всех сил старался стоять прямо, опираясь на одну ногу и вытягивая руку так уверенно, как будто не его тело дрожало, как осиновый лист на ветру. Через несколько мгновений невыносимой какофонии, драконья ярость дрогнула и стихла до настойчиво угрожающего рычания: чудовище наконец-то заметило зеленые блики на стенах. Дориан и Маханон выдохнули так, словно были единым целым. Они посмотрели друг на друга: измученные лица, разделенные всего несколькими дюймами, были грязны от пота и пустынной пыли. В волосы Маханона набился песок, а под глазами темнели круги от быстрой потери сил. Сам Дориан не отрицал некоторой вероятности того, что его шевелюра тоже не в идеальном состоянии. Он хотел сказать что-нибудь. Сказать Маханону, что вовсе не обязательно быть героем, что, если есть желание, можно пропустить эту часть плана. Но Дориан в то же время понимал, что, если что-то нужно сделать, упрямый по своей природе долиец поступит именно так, не раздумывая, во что это ему встанет. А еще рядом подслушивал дракон, так что Дориан придержал язык и быстро поцеловал Маханона в щеку. Затем — помог возлюбленному опереться рукой на стену пещеры, чтобы он мог идти самостоятельно. Маханон осторожно перенес вес на поврежденную лодыжку. Пока все шло хорошо, но эльф оставался молчаливым и сосредоточенным. Затем медленно — очень медленно — он протянул руку за изгиб тоннеля, позволяя метке захватить всё внимание дракона. В этот момент напряглись все. Не откусит ли тварь зубами протянутую ладонь? Не выдохнет ли без предупреждения пламя, которое сожжет их всех?.. Но, как только дракон увидел метку, угрожающее рычание почти сразу же стихло, словно он испытал облегчение, обнаружив, что его новейшее сокровище в полном порядке. Маханон собрался с духом — оперся свободной рукой на стену пещеры, расправил плечи, глубоко вздохнул — и, осторожно подволакивая ногу, показался целиком. С каждым его прыгающим шажком сердце Дориана забивалось всё выше и выше в горло. Маханон медленно прошел вдоль изгиба тоннеля и, наконец, остановился. Вот он, их щит между драконом и путем к отступлению. Из немногих оставшихся у него сил — откровенно говоря, странно, что у эльфа вообще остались силы — он поднял ладонь и сжег последние крохи маны, заставляя метку вспыхнуть. Это было ослепительно. Дориан напрягся еще сильнее, когда сзади подбежали Сэра с Быком, промчавшись за спиной Маханона из одного рукава туннеля в другой. Ослепленный меткой и полностью очарованный, дракон словно их не заметил. По крайней мере, не показал это ни звуком, ни — судя по выражению лица Маханона — движением. Началась самая уязвимая часть плана. Дориан втянул воздух сквозь зубы и принялся ждать сигнала с другой стороны от входа в пещеру, куда только что убежали их спутники. Дориан видел, как освещенное зеленым сиянием лицо Маханона искажается от боли и бесконечной усталости. «Давайте, давайте же, — молил он про себя, с растущим от адреналина страхом и злостью бесплодного ожидания, — добегите уже наконец!». А затем он разглядел — ни с чем не спутаешь! — блики лунного света на топоре Быка и сорвался с места, точно распрямившаяся пружина. Не теряя ни секунды, даже не дыша, Дориан в мгновение ока оказался позади эльфа, подхватил его за талию — и одновременно взорвал заклинание ходячей бомбы, до сих пор висевшее на драконе. Потом — поспешил вперед и почувствовал, как Маханон забросил правую руку ему на шею. Он почти нес эльфа в сторону Быка и Сэры, стараясь как можно скорее добежать до спасительного укрытия. Взрыв был столь же громким, сколь и ярким — сказать «чрезвычайно громким» не было бы преувеличением. Заклинание, с момента наложения раздражавшее неповоротливого дракона мелкими, едва ранящими волнами, все это время притягивало из Тени духов, алчущих смерти. А что есть дракон, как не бесконечный источник кровавой бойни? Дориан опасался, что проклятию не хватит силы поразить зверя целиком, но и этого оказалось достаточно, чтобы сделать тварь желанной мишенью для духов мертвых. Взрывная волна ударила Дориана и Маханона в спины и отшвырнула на несколько футов по туннелю, прежде чем они упали и покатились по земле. Несколько ошеломляющих секунд тишины сменились громким звоном в ушах. Дориан несколько секунд не мог сообразить, где верх, где низ, где правая и левая стороны. Когда гул взрыва затих, он заставил себя открыть глаза в густом от пыли воздухе — и обнаружил, что его подбородок прижимается к всклокоченной копне рыжих волос. Он крепко обнимал Маханона, который всё еще пытался прикрыть уши дрожащими руками. Дориану потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что Сэра на него орет, и еще одно — чтобы понять, что она стоит прямо над ним. Ее голос звучал приглушенно, словно издалека, как если бы Дориан находился глубоко под водой. Звон в ушах не прекращался. Две огромные ручищи оторвали тевинтерца от Маханона и, взяв под мышки, поставили на ноги. Он слепо нашарил стену пещеры и старался не упасть, пока туннель постепенно не перестал вращаться. Оглушенный, он тер запорошенные пылью глаза и смотрел, как Бык поднимает с пола пещеры Лавеллана. Сэра всё еще ругалась. Ее слова становились разборчивей. —...преждаю, драть тебя раком, долбаный ты придурок! Сисечки Андрасте! О чем ты вообще думал? Когда звон в ушах стих, Дориан смог разобрать еще один звук. Рычание, полное мучительной боли и ярости, доносящееся от выхода из пещеры. Бык энергичными кивками давал понять и Сэре, и Дориану, чтобы они шевелили задницами, а не теряли без толку время. — Быстрее, валим отсюда, пока не... А потом раздался ни с чем ни сравнимый звук драконьего выдоха, гулкий предвестник надвигающегося ада. Взгляд Дориана скользнул по обмякшему телу Маханона, и тевинтерец вскинул руку в направлении угрозы. Оранжевый свет заполнил туннель, а следом за ним катилось пламя, словно бушующий поток, испепеляя все на своем пути. Отразившись от изгиба, волна ударила в барьер, воздвигнутый Дорианом и не дающий катиться по тоннелю дальше. Пламя расплескалось, превратившись в стену ослепительно белого света, невыносимо близкого. Барьер сдерживал поток огня, но не мог защитить от его жара. Дориан держал руку ровно, запястьем другой смахивая текущий по лицу пот. Огонь бил прямо в барьер, но тот продолжал держаться. А затем дыхание дракона столь же стремительно иссякло. Дориан поддерживал барьер даже после того, как пламя погасло, оставив после себя дымящийся тоннель с раскаленными, точно уголья, камнями. — ...Еба-а-а-ть, — выдохнула Сэра, разбивая сгустившуюся тишину. — Беру свои слова назад. Больше не буду называть тебя заразным блядуном. Дориан с трудом разжал кулаки, до сих пор не опуская правую руку и удерживая барьер на месте. Оглянулся на эльфийку через плечо. — Когда это ты называла меня заразным блядуном? Она пожала плечами. — Ну, может, вслух и не называла. Но мысленно — точно. — Мы можем пойти домой, — прервал Маханон слабым от усталости голосом. — А ты не мог бы подержать этот барьер еще немного, если получится? — рассудительно предложил Бык, пристально смотря на Дориана непроницаемым взглядом. И Дориан не собирался возражать.* * *
В какой-то момент Маханон провалился в сон. То есть не совсем так: мало кто способен по-настоящему заснуть со сломанными ребрами, даже если опирается спиной на своего возлюбленного, а пустынный воздух в предрассветные часы влажен и прохладен. Точнее было бы сказать, что эльф в какой-то момент потерял сознание. Но после похищения драконом и необходимости спасаться «провалиться в сон» звучало несколько достойнее, чем «грохнуться в обморок», так что он решил позволить себе эту словесную уловку. Когда он очнулся, солнце уже поднималось над горизонтом, отбрасывая длинные и глубокие тени от вершин дюн на окружающие их пески. Он по-прежнему сидел перед Дорианом на своем олене — самом крупном скакуне в отряде, к тому же — единственном, кто опустился на колени, догадавшись, что эльф не может сам забраться в седло. Маханон по-прежнему прижимался спиной к теплой груди Дориана, полулежа в кольце сильных рук, держащих поводья. Он увидел прямо перед собой изогнутую струйку дыма, поднимающуюся в небо, — передовой лагерь, покинутый ими вчера. Не совсем дом, но уж всяко лучше драконьего гнезда. — Итак, — начал Дориан, почувствовав, что Маханон очнулся, — кто желает поведать об этом фиаско разведчице Хардинг? — Думаю, лучше всех из нас с этим справится Инквизитор, — заметил Бык с улыбкой в голосе. — И я жду, что рассказ будет подробным, босс. Очень подробным. — Твои низменные животные потребности отвратительны, — отрезал Дориан. Едущая возле Быка Сэра хихикнула. — А представьте, как вздуются жилы на Кассандриной шее, когда она услышит про это всё? А та большая, на лбу? Конец фразы потонул в ехидном смехе. Прохладным ветром донесло запах еды, и внимание поглотили более приземленные вещи. Маханон закрыл глаза и попытался сосредоточиться на ощущении сердцебиения Дориана, а не на боли в ребрах и лодыжке. Шорох размеренной поступи оленя по плотному от влаги песку усыплял. Эльф старался не думать о том, сколько магической энергии сжег и сколько времени займет ее восстановление. Придется не один долгий день проваляться в палатке, делая всё от него зависящее, пока все вокруг изо всех сил стараются заставить его отдохнуть. Он попытался думать о хорошем — о том, как Дориан будет сидеть рядом, рассказывать всякие небылицы и следить, чтобы влажное полотенце на лбу оставалось прохладным. О том, как он будет дарить странные и забавные штуки одержимому драконами Быку и поддразнивать кунари «подробностями» всю остальную часть путешествия. О том, что, если ему действительно будет нечего делать, то, быть может, удастся остаться в одиночестве и спокойно покурить эльфийского корня... Последняя мысль заставила Маханона улыбнуться. Во время поездок у него никогда толком не получалось насладиться трубкой. Инквизитор и Вестник Андрасте, конечно же, не может валяться, как последний бездельник, на травянистом склоне и курить трубку часами напролет. Это напомнило Маханону о песне, которую когда-то напевал его брат. Про деву с огненными кудрями, про что-то там еще — он так и не смог запомнить слов, хотя мелодию помнил отлично. И он начал тихонько мурлыкать себе под нос, радуясь прекрасному пустынному утру. Дориан за его спиной усмехнулся. — Ты никогда не остановишься, верно? — Ради справедливости, — подчеркнуто серьезно произнес Бык, — во время всей этой свистопляски с драконом он не пел. Помнишь? Маханон сделал вид, что не слышит никого из них. Разве что замурлыкал чуть громче.