Звонок в 05:00

Нет ничего хуже, чем звонок в пять утра.       Когда стены больницы стали родней стен дома, когда знаешь каждую медсестру в лицо, тогда время тянется, как смола. Дни становятся рутиной. Ведь раньше казалось, что с понедельника по пятницу дни идут как под копирку, а оказалось, что хуже быть может. Утром в больницу, просто посмотреть через холодное стекло с траурно белыми жалюзи. В реанимацию не пускают. Оно и правильно, оно так и нужно. Потом на работу добраться подобно роботу. Не фиксировать по пути ничего путного, вздрагивать на вибрацию телефона. Уже в треклятом здании с десятками офисов на каждом этаже, ловить на себе чужие изучающие взгляды, отмахиваться от сочувствующих речей, не слушать вздохов и сплетен за спиной.       Твои синяки под глазами - это норма. Тебя никто за них не осудит, а кто мог осудить - лежит там и сам не дышит. Так-то тебе плевать, как ты выглядишь. Так-то тебе и на себя уже похуй, но пока пульсоксиметр где-то там не пищит протяжно на одной ноте, то и ты живи. Ладно, хотя бы просто существуй. На самом деле совершенно не обязательно посещать больницу каждый день. Можно пойти и просто напиться в баре, встретиться с Хинатой. Ей сейчас тоже тяжело. Можно, но не хочется. Хьюга сейчас выглядит ужасно. Распухшие красные веки, раздражение под носом и на щеках. Лицо местами белое, как мел, местами контрастно красное. А ты давно себя не видел, а если и посмотришь в зеркало - не признаешь.       Ты ходишь в больницу к Сакуре, потому что ты её муж. Никто даже не подозревает, что ты смотришь на отображение не её пульса на приборе. Никто не догадывается, что ты впервые начал молиться, и не за её жизнь.       Какой-то помятый и уставший врач говорил Хинате, что шансы есть, но нужно готовиться к худшему. Тебе же просто сказали про шансы.       С момента аварии ты замечаешь странные вещи. С того дня больше никто не смеётся. Нет, люди смеются, но не так, как нужно, не так как ты привык слышать. Неправильно. Телефон больше не разрывается от уведомлений о новом сообщении с мемной картинкой. Ты никогда бы не подумал, что всё бы отдал за видос с орущим котом.       Да, безусловно без Сакуры тоже все не то. Но без него - ВСЁ НЕ ТО. Так много слов не сказано и не услышано, что начинает болеть голова.       После работы ты едешь за Хинатой, вы молча добираетесь до больницы. Она допрашивает врача, а ты занимаешь уже ставшее твоим место у окна. Ничего не меняется. Те же куча трубок, капельницы и бледные тела на койках. — Сакура идёт на поправку, - слишком тихий голос за спиной, но громкая недосказанность оглушает. Ты выдыхаешь и качаешь головой в знак благодарности. Хината видит, куда устремлён твой взгляд и молчит. Она же смотрит на Сакуру, потому что Харуно тоже одиноко. — Я сегодня останусь тут.       Ты снова киваешь и не понимаешь, почему глаза начинает щипать, а горло сдавливает спазмом. Рука невольно сжимается в кулак и ты медленно выдыхаешь. — Он... Тоже любит тебя, - голос дрожит, она снова плачет. Где она берет столько влаги на слезы? — Знаю, - впервые за вечер ты что-то сказал и от собственного голоса ужаснулся. Это настолько непривычно, неправильно. Ты не давал обет молчания, но сейчас его нарушил. — У нас будет ребенок, - зачем-то продолжает Хината, а тебе от этой новости тошно. Неужто этот божий одуванчик, теряющий сознание от слова "жопа" хочет тебя добить? - Срок ещё небольшой. Но... Если меня к нему пропустят, я скажу. Наруто заслуживает нормальную семью.       Её голос и её слова вызывают когнитивный диссонанс. Это, как убить человека плюшевым мишкой, как утопить в ванильном коктейле. Но ты просто смотришь на смертельно спокойное лицо и думаешь: "Если это вернёт его - я буду только рад". Хината берёт Саске за руку и мягко поглаживает подушечками пальцев холодную кожу. — Я не могу отдать его тебе, - почти сочувствующе, почти искреннее раскаяние. Она знает, что просто замена. Как и Сакура знает свою роль. Они все в четвертом прекрасно осознавали своё положение и все были согласны. До аварии. — Он не вещь. — У тебя есть Сакура, - напоминает Хината, а ты и не забывал. Голос Хинаты по прежнему тихий и виноватый, но речь с явным доёбом. Как ей это удается?       Наруто не меняется в лице и ты решаешь уехать домой. Общество Хинаты раздражает, как никогда раньше.       Только дома ты позволяешь эмоциям взять над собой верх и в необузданном порыве смешанных ярости и отчаяния скидываешь все с кухонного стола на пол. Разбивается любимая чашка Сакуры, разбивается ваза, которую подарила её мать. Тухлая вода и давно мертвые цветы разлетаются по кухне. Корзинка с престарелыми яблоками летит вслед за вазой. Когда уничтожать больше нечего, ты переходишь на себя. Не жалея колен, ты падаешь на пол и кричишь, чуть ли не срывая голос. Хочется содрать кожу с лица, вырвать себе волосы, вонзить нож в живот, лишь бы переключиться на боль физическую. Потому что та, что внутри, тебя грызет и рвёт на части. Она не убивает тебя, но и не делает сильнее. Она лишь мучает тебя, изводит, разъедает. Крик переходит в рыдания. Впервые тебя так накрыло с того дня.        Дрожащими руками ты достаёшь телефон и открываешь галерею. Потому что образ больничного Наруто так въелся в память, что стёр того, настоящего Узумаки. Глуповатого, упрямого и живого. Любимого. В галереи одни лишь фотки по работе, и всего несколько видео. Повезло, они с ним. И снимал их он на фронтальную камеру. Это вы, две недели назад, сбежали от жен и напились. Наруто косо держит камеру, смеётся и целует тебя. Кадры смазанные, кривые, в основном сняты не лица, а ночное небо. Наруто пьяно смеётся и после поцелуя смотрит в камеру. Он улыбается и говорит: — Удали, как протрезвеем, а то нам яйца оторвут.       Говорит он с заминками, язык спотыкается о слова. — Зачем ты вообще тогда снимаешь? - твой голос более трезвый, да и ты помнишь этот вечер. Камера переходит на тебя и твоё угрюмое, но живое лицо в кадре. Тебя вновь целуют. Мокро, развязно, пьяно и горячо. — Затем, что люблю.       Видео заканчивается. Телефон тогда выпал из рук и выключился. Вмятина на чехле до сих пор помнит об этом. А ты касаешься своих губ пальцами, потому что ты, как чехол с вмятиной, помнишь вкус его губ.       Ты никогда не говорил Наруто, что любишь его. Да и вообще, ты лишь позволял любить себя. А ему было и этого достаточно.       Ты пересматриваешь видео. Снова и снова. Снова и снова. Раз за разом завывая на этом "люблю". Если бы была машина времени, ты бы никогда не позволил ему связаться с Хинатой. Тогда бы он никогда не поехал в тот торговый центр с Сакурой ей за подарком. Тогда бы он был твоим.       Ты так и засыпаешь с телефоном в руках и на полу. Стресс высосал из тебя всю жизнь. Эмоции, что ты так тщательно скрывал, скопились в тебе и плотину прорвало. Тебя теперь не собрать.       Будит тебя мелодия твоего мобильного в пять утра. Нет ничего хуже, чем звонок в пять утра. Сон, как рукой снимает. Вместо крови - ледяная вода. Вместо сердца отбойный молоток. — Да? - уставший женский голос с того конца трубки оповещает о смерти. Приносит свои сожаления.       А ты вешаешь трубку и теряешься в себе. Ты плохой человек. Ты ужасный человек. Ты урод. Моральный уёбок. Ты вздыхаешь с облегчением и этого нельзя простить. Тебе нет никакого оправдания, но тебе стало немного легче и дрожь в руках проходит. Умерла Сакура. Тромб. Инфаркт.       Ты ужасный человек, ты плохой человек. Ты рад, что умер не Наруто.