Студия Чана

Минхо впервые вызвался сделать сольник. Джисон действительно рад помочь — его парень заслуживает спустя три с половиной года наконец-то проявить себя так, как ему хочется, поэтому согласился не раздумывая. Они же семья, а Минхо из всех для него самый особенный, но… всегда есть некоторое «но». В плане аппаратуры Джисон не силен, поэтому в тесноватой студии они втроем с Чаном. Минхо по ту сторону плотного стекла разогревает связки и перечитывает в сотый раз написанный Джисоном текст, бормоча что-то только губами, и Хан любуется им какое-то время, прежде чем перевести взгляд на Чана. — Все окей? — спрашивает Хан. Чан опасно усмехается и поглаживает Джисона по коленке, кивая. Хан сглатывает, сводя ноги вместе, но вряд ли это поможет, он знает, что означает этот взгляд. Это самое «но» — Бан Кристофер Чан. Джисон не уверен как это называется. Все восемь неоспоримо семья, он действительно любит всех одинаково сильно, но, все же, по-разному. Хенджин тот самый лучший бро, Чанбин тот самый хен и старший, остальные на уровне причины жить и стараться, а вот Минхо и Чан… Минхо — любимый парень, Чана хочется назвать так же. Это, вероятно, неправильно, Минхо такое не одобрил бы никогда, кидаясь злой собакой на каждого, кто проявляет внимание к Джисону, но ничего не отменяет того факта, что Джисон каждый раз прогибается под лидером и все они никогда об этом не говорят. Наученный опытом Хан знает, что будет сегодня, и ему лучше не злить старшего, поэтому как только Минхо надевает наушники и получает последние наставления от Чана, Джисон пересаживается к старшему на колени. Крепкие ладони сразу же скользят по бедрам, а дыхание чувствуется на сгибе шеи совсем близко, так, что легкие мурашки расползаются вдоль позвоночника. — Совсем бесстыдник изменять своему парню прямо при нем? — шепчет на ухо Чан, оглаживая внутреннюю сторону бедер Джисона и заставляя того податливо разводить ноги прямо верхом на лидере. — Он ничего не заметит, хен, — стыдливо шепчет в ответ Хан, незаметно наклоняя голову вбок и моментально чувствуя губы на пульсирующей венке. — Оттуда нас не будет хорошо видно, я проверял. Там только слышно хорошо. Джисону просто очень хорошо в руках Чана — крепких, венистых, и Минхо не мог ему этого дать. Минхо, который поет сейчас о любви, о той, которую чувствует к Джисону. Хан любит его, но член Чана любит не меньше. Чан вылизывает венку на шее, крепко сжимает тонкие бедра, и Джисон всхлипывает, чуть ерзая. Минхо запинается и извиняется, снимая один наушник. Хан тут же вздрагивает и порывается отсесть на свое место, но Чан крепко удерживает его за талию на своих коленях и чуть вскидывает бедра. Джисон кусает губу до крови, чтобы не выдать их. — Порядок, спой до конца и посмотрим, что поправить, — совершенно собранным тоном говорит старший, нажимая большую красную кнопку и включая микрофон буквально на время своей фразы. Джисон размахивает в воздухе большими пальцами, чтобы точно было видно, Минхо тепло улыбается в ответ, кивая. Он бросает секундный взгляд на Чана позади. Хан надеется, сильной взбучки все же не будет. — Нравится адреналин? — шепчет Чан и оттягивает ворот футболки младшего, чтобы прикусить плечо. Джисона ведет от того, как за секунду меняется старший из собранного лидера в плохого парня. Хан обхватывает руку Чана на талии своей, переплетая их пальцы и прижимаясь крепче, начиная медленно двигать бедрами по кругу. — Нравится, хен, — доверчиво шепчет Джисон, чувствуя, как их сцепленные ладони пробираются под одежду выше и пальцы Чана цепляются за сосок. Джисона подкидывает и он жарко выдыхает, глядя на Минхо, слушая его медовый голос, поющий о том, как он счастлив любить кого-то настолько чудесного как Хан. — Хочешь сесть на мой член прямо когда твой парень напротив? — хрипло шепчет Чан и Джисон стонет, хватаясь за ручки стула и мелко вздрагивая, стоит рукам начать оглаживать все его тело. — Отвечай, детка. — Хочу, — рвано дышит Хан и заводит руку за голову, чтобы вплести пальцы в темные волосы Чана и повернуть его к себе для поцелуя, но Чан увиливает, влажно целуя в скулу и крыло носа, промахиваясь. — Снимай трусики. Джисон сводит колени, чувствуя, каким твердым он стал, как уверенный бугорок Чана упирается ему в задницу, и хочет ощутить этот член в себе больше всего на свете прямо сейчас. Хан приподнимает бедра, упираясь спиной в крепкую грудь Чана, и стягивает штаны с бельем до колен. — А ты, хен? — плавится Джисон, просовывая руку под себя и накрывая ладошкой ширинку Чана. Старший шипит и перехватывает ханово запястье, Джисон видит слабое отражение его лица в стекле. Боже, как же Чан горяч. — Ты растянут? — дрожащим голосом говорит старший и это означает только одно — он на переделе, ласки можно не ждать. Он заставляет Джисона привстать и младший слышит звук пряжки ремня и молнии. — Там пробка, хен, но внутри… — Джисон мнется, глядя на вошедшего в раж Минхо. — Он любит, когда я ношу его в себе. Он сделал это перед тем, как мы пришли к тебе. Чан протяжно посмеивается, уверенно оглаживая ягодицы Джисона и заставляя младшего содрогнуться, опуская голову. Минхо почти закончил. — Тогда сегодня будешь носить нас обоих в себе, крошка, — усмехается Чан и опускается вниз, скрываясь за высоким столом. — Позаботься о своем парне. Минхо заинтересованно смотрит, записав трек полностью, и Джисон бегло облизывает губы, чувствуя, как Чан ощутимо нажимает на пробку. Для Хана в этом нет ничего такого, он привык к игрушке в себе, но Чан слишком умело проворачивает ее внутри. — Перепишем начало? — предлагает Джисон, не в силах сдержаться подаваясь бедрами чуть назад, насаживаясь и чувствуя, как хлюпают остатки смазки. — До идеального звучания. — В целом хорошо, Хани? — спрашивает Минхо, поправляя микрофон и наушники. Чан кусает за ягодицу, задевает нужный комок нервов пробкой, и Джисон глухо мычит, прикусывая губу. — Очень хорошо, милый. Джисон кое-как включает все сначала и вертит задницей, оборачиваясь на Чана, который мерно оглаживает свой член, играясь с пробкой внутри Джисона. — Ну же, сделай это, прежде чем он поймет что-то! — хмурится Хан и опирается локтями о стол, стараясь выгнуться в пояснице посильнее. Джисон чувствует, как со своего кончика падает капля смазки, но игнорирует, зная, что Чан любит делать все сам. — Тогда он будет смотреть, как ты опустишься на мой член и будешь стонать громче, чем с ним, — целует поясницу Чан и Джисон чувствует его улыбку кожей, чувствует, как старший медлит, и ему очень хочется посмотреть на него прямо сейчас, как потемнели его глаза, как красиво стоит его длинный член, как хорош Чан в своем возбуждении. — Хен, пожалуйста, — задыхается Хан, пока Чан вынимает пробку и не дает сперме Минхо и остаткам смазки вытечь, приставляя головку ко входу. — И я тебя ему не отдам, продолжу вколачиваться даже когда ты кончишь, чтобы ты дрожал и извивался, но послушно сжимал меня внутри, — тяжело выдыхает Чан, опуская Джисона на свой член, крепко держа его за бедра. У Джисона закатываются глаза и он вцепляется в стол до белых костяшек, тяжело дыша. Он любит член Чана, так сильно любит, потому что он заполняет до краев, входит так идеально слегка сквозь боль, показывая, кто здесь главный. Джисону до одури нравится то затишье перед бурей, которое Чан олицетворяет каждой клеточкой своего тела. — Ты все равно будешь возвращаться ко мне снова и снова, правда, Хани? — усадив Джисона на себя полностью, говорит Чан, сильно прикусывая шею, настолько, что младший вскрикивает и сжимается. Бан глухо стонет, получив свое, и широко зализывает красный след. Джисон на пробу приподнимается, ведя бедрами вперед-назад и не останавливаясь даже тогда, когда Чан тянется к красной кнопке. — Спой слово «это» на пару тонов выше, — серьезно говорит Бан, глядя на Минхо, пока Джисон обслуживает его член. — Понял, — кивает Минхо, снова концентрируясь на тексте и почти не глядя сквозь отсвечивающее стекло. Джисон наконец-то может простонать, упираясь локтями в поверхность стола и двигая бедрами так, как нравится именно Чану — Минхо любит по-другому. Бан с легким скрипом откидывается на спинку стула, подпирая голову рукой, и только придерживает Джисона за бедро, наблюдая, как растянутая дырочка опускается до самого основания, как тонкая талия чуть гнется, пока бедра вертятся вокруг него. — Умничка, Хани, — говорит Чан, наклоняясь чуть вперед и запуская ладонь Джисону под футболку, с силой сжимая сосок. До боли хочется накрыть его губами, но нельзя. — Минхо, это круто, давай дальше. Джисон так и не поднимает головы, крупно вздрагивая, когда волны удовольствия от груди и задницы растекаются по всему телу. — Возьми же меня, хен, — хнычет младший, послушно продолжая насаживаться и чувствуя, как устают ноги, как хочется уже темп Чана. — Как нужно меня просить? — говорит старший, поднимая руку под футболкой к горлу младшего, легко обхватывая и заставляя поднять голову. — Поиграй со мной, Чани-хен, — выдыхает Джисон, теряясь в пространстве и почти проезжаясь грудью по пульту с множеством рыжачков. — Моя крошка, — улыбается Чан, сжимая горло Хана и заставляя его лечь на себя, закинув голову на плечо. Чан выцеловывает шею и крепко держит бедра Джисона, пока говорит о чем-то с Минхо. Джисон не слышит уже ничего, только берет в рот пальцы Чана и облизывает так щедро, как никогда. Он чуть дрожит, чувствуя, как даже сидя член Чана задевает простату, и Хан хнычет с губами вокруг пальцев. — Извини, сейчас я о тебе позабочусь, — успокаивающе шепчет Чан и встает вместе с Джисоном, кладя одно его колено на поверхность стола и раскрывая для себя еще больше. — Прогнись, солнышко. Хан послушно выгибается и оборачивается на Чана, глядя на него поплывшим взглядом, припухшими губами от бесконечных закусываний и слюной в уголках. Чан не по-человечески рычит и обхватывает одной рукой лицо Джисона, давя пальцами на щеки, и грубо, глубоко целует, так же толкаясь внутрь. Хан стонет, сжимает ладони в кулачки и послушно открывает рот, позволяя себя вылизывать, задирает ножку повыше, чтобы хену было удобнее. Он уже не остановится, как Чан и говорил, и будет позволять входить в себя столько, сколько нужно старшему чтобы кончить, даже если Минхо будет смотреть. Это возбужденная пелена перекрывает абсолютно все, Джисону будет за это стыдно, но прямо сейчас ему хорошо, его шатает туда-сюда от силы толчков Чана, он заглушенно стонет в рот старшему и прогибается в пояснице особенно сильно, когда он кладет ладонь Джисону на член и кусает за шею, удерживая на месте. — Ты так хорош, мое золото, — шепчет Чан, кусая за мочку и вбиваясь последние разы так глубоко, что Джисон не падает только благодаря сильной руке Чана, удерживающей поперек груди. — Минхо смотрит? — хнычет Джисон, сжимаясь посильнее, когда чувствует, как Чан вжимается сзади, а теплая сперма наполняет изнутри. Он все еще чувствует член в себе и быструю руку Чана на своем члене. — Нет, детка, он ждет, пока ты кончишь для нас, — говорит Чан и целует в щеку. Джисон задушено кончает и стонет в голос, вцепляясь в ладонь Чана и крупно вздрагивая несколько раз, пока сперма течет по пальцам старшего. Чан подносит пальцы ко рту Джисона и младший как в бреду вылизывает собственную жидкость. — Продолжаем, Минхо, — говорит Чан в микрофон, вставляя пробку обратно в размякшего Джисона. — Перепады напряжения, видимо. Не записалось. Хан трогает свою пробку с легкой улыбкой, оборачиваясь на Чана с действительно счастливым блеском в глазах. Теперь частички их обоих внутри него. — Спасибо, хен, — говорит Джисон, натягивая одежду обратно. Бан громко хохочет на благодарность и легонько похлопывает Хана по заднице. — Он видел? — Не думаю. Обращайся, зайчик, — улыбается Чан, восстанавливая дыхание. — Минхо, это просто потрясающе. Джисон улыбается тоже. Это правда потрясающе, пусть и немножко стыдно. Джисон думает, он может разделиться между ними двумя.