скажи мне сладкую ложь,
глядя прямо в лицо.
скажи, что ты любишь меня,
даже если это неправда.
— blackbear
по ночам всегда холодно. ветер дует с морей, несёт в себе солоноватый запах и свежие сплетни. даже когда солнце заходит за горизонт, жители Инадзумы не спят, они слоняются по городу, сетуют на свою судьбу соседям, и травят разные байки у костра путешественники. на протяжении долгих, мучительных лет, правительница этой страны внимательно следила за каждым, ничто не могло укрыться от её зоркого взгляда, и никто не оставался безнаказанным. эта рутина в какой-то степени успокаивала, лечила душевные раны. эвтюмия рано или поздно начинала наскучивать, как и вечные медитации, но питаемая целью и гордостью, всегда приходится отказываться от чего-то человечного. впервые выйдя из собственного «мирка», Эи была ошеломнена изменениями в собственной вотчине, которую она упрямо вела к вечности. но всё ли её устраивало? внутренний голос приказывал не отступать, не думать об этом, а просто действовать. в один из подобных дней, её размышления тревожит громкий птичьий голос, такой резкий и даже мерзкий. «кар-кар!» не унималась птица, пока не привлекла внимания к своей персоне. два янтарных глаза смотрели на Эи снизу изучающе, голова ворона вертелась из стороны в сторону, разглядывая ночную гостью, пока крылья не вспорхнули, а сама птица не села на женское плечо. — тоже ищешь компанию? — палец проходится по иссиня-черным перьям, гость довольно урлычет. брови архонта подлетают вверх от настойчивости и бесстрашия этого существа. — одиночек притягивает, ха? да только перед глазами вставал образ кицунэ, которая наверняка была недовольна пятьсотлетним игнорированием. даже забавно становилось. возможно Эи и не нужны были шумные компаньоны, вечно кричащие о себе одним лишь своим видом. одиночество было тихим и умиротворяющим, никакого осуждения. — составишь мне компанию и завтра? — лёгкая улыбка овладевает губами, когда ворон любопытно вертит своей головой, дабы разглядеть собеседника лучше. отчего-то эта птица казалась совсем непростой, слишком умной для своих сородичей. Эи оглаживает пальцами темные перья и в этот момент забывает обо всем на свете. подчинённые давно считают, что она сошла с ума, но ей глубоко плевать. за долгое время она наконец-то нашла себе верного друга — предвестника смерти. они разделяют друг с другом каждый божий вечер, архонт позволяет себе затягивать долгие монологи, а потом подолгу смотреть на тёмное небо, которое раз за разом пронзают молнии, будто где-то вдалеке идёт война меж двух стихий.***
в тот день, когда старый год вот-вот покинет всех жителей Тэйвата и вступит в свои права новый, щекочущее, тревожное чувство не покидало архонта Инадзумы, она волнительно стоит перед толпой, дабы объявить о начале праздника, но ей всюду видятся эти яркие янтарные глаза, сводящие с ума, из-за которых голова идёт кругом. если это и впрямь были недовольные злые духи, то стоило быстрее сыпать бобы и убираться прочь в свои покои. девушка с иссиня-черными волосами выходит вперёд всей толпы, смотрит своими сердоликами слишком пристально, из-за чего скручивает всё нутро, а брови хмурятся. она кого-то напоминала, но черт знает кого. у неё были чёрные длинные ногти, напоминающее больше когти птицы, нежели человеческие, а странные чумазые пятна на лице были похоже на перья. до окончания праздника Эи не могла отвести взгляда, ища какой-то подвох. кицунэ рядом заливисто смеётся, смотря в аметистовые глаза с издёвкой. — это тэнгу, — задумчиво тянет она, рассматривая девушку, продолжающую праздновать вместе со всеми. — вас что-то связывает, раз она пришла сюда и так пристально смотрит на тебя? екшаться со злыми они — это плохо, Эи. сама знаешь. ничего путнего архонт не отвечает, лишь что-то мямлит, недовольно бурча. она разворачивается, быстро вышагивая в сторону своих покоев. находиться на этом празднике более не было никакого желания, а сама Райден чувствовала себя… преданной. будто её растоптали своим игнорированием. с другой стороны она точно была бы недовольна присутствием тэнгу в своей резиденции, которые когда-то, как она считала, были уничтожены. — я думала, что вы, госпожа, подойдете ко мне на празднике, — говорит девушка, раскачиваясь на оконной раме. её лицо было усыплено редкими чёрными перьями, глаза блестели в ночи. — или убьете на месте своим кинжалом, а может «очищением». — даже так Эи видит, как чужое лицо освещает ухмылка. — закрой свой рот, иначе я сделаю это сейчас же. — вы прекрасны. тэнгу не пугается, даже когда грозная фигура стремительно приближается, сокращает всё оставшееся расстояние между ними. лишь улыбка становится шире, а взгляд смягчается в восхищении. — я хочу служить вам. — шёпот вылетает из губ, когда ладонь нежно следует вдоль спины, вызывая приятные мурашки. Эи думает, что она все-таки сошла с ума, поддалась этой обольстительной птице, решившей очаровать её.