Не/болит

Кажется, забыла, разлюбила... Научилась не чувствовать спиной твой взгляд. Почему же тогда каждый раз, сталкиваясь с твоими глазами, где-то у сердца предательски щемит и болит? Знаю, что нельзя. Не хочу рушить твою семью. Не хочу, чтобы ты вёл себя, как мой отец когда-то. Не хочу, чтобы она потеряла всё, что у неё есть - тебя. Каждую ночь продолжаю давить в себе малейшее желание посмотреть, дотронуться... Но... Как там говорится? Сердцу не прикажешь? Каждый твой взгляд, словно катализатор для моего внутреннего феникса - стоит тебе лишь взглянуть в мою сторону, и все барьеры рушатся, как огромный карточный домик, возрождая то, что я с таким трудом пытаюсь убить в себе. А ты не хочешь мне помочь. Не отпускаешь. Как будто специально оказываешься рядом, когда я не готова защищаться от твоего напора. А ведь Света права - старые, годами проверенные чувства, пусть это и привязанность, гораздо сильнее новых, даже самых страстных и сильных. Однажды ты и сам это поймёшь, только слишком поздно уж будет. И больно. Всем нам. Нужно чтобы ты осознал это сейчас. Но... как же объяснить это тебе? Ты ведь не желаешь абсолютно ничего слышать! А я не хочу обжечься ещё раз. Не вынесу, если это повториться. По всему спортивному залу раздался громкий отчаянный всхлип. Ей просто необходимо срочно успокоиться. Иначе однажды это её сломает. Но... Чёрт! Как это сделать, если сегодня он опять пытался с ней поговорить, а она снова сбежала, поджав хвост? Почему вместо того, чтобы прояснить всё раз и навсегда, она, капитан милиции, постоянно бегает от него, словно последняя трусиха? Девушка, до этого безжалостно лупившая боксёрскую грушу, сделала несколько шагов назад, при этом скинув перчатки, опустилась на пол и попыталась успокоить быстро приближающуюся истерику несколькими глубокими вдохами. Глеб Брагин уже собирался повернуть в следующий коридор, но звуки, доносившиеся из-за закрытой двери спортзала, заставили его остановиться. Какого же было его удивление, когда, открыв дверь, в пустом зале он обнаружил Евгению Белозёрову, рыдающую и сжавшуюся в маленький комочек. Несколько секунд он просто стоял, силясь понять: реальность ли это или просто плод его фантазии. Он ведь фактически ни разу не видел, чтобы она плакала. Когда же до него, наконец, дошло, что это вовсе не видение, он тут же оказался сидящим перед ней. А она, кажется, даже не заметила его, лишь продолжала надрывно плакать, пряча в коленях лицо. Не зная, что надо делать, он осторожно позвал её по имени и слегка коснулся плеча девушки. - Не трогай меня! - Евгения вдруг подскочила на ноги и попятилась назад, при этом, чуть не споткнувшись об один из матов, разложенных на полу. - Не трогай меня! - Снова, но уже чуть тише повторила она, дрожащей рукой стирая непрекращающиеся слёзы, пытаясь придать себе обычный боевой вид. Не быть слабой у него на глазах. Не давать ему ещё поводов. Брагин же, подскочив вслед за ней на ноги, тут же оказался рядом. И плевать на истерику, крики, слёзы и бесконечные удары вперемешку с брыканиями. Прижать к себе и ни за что не отпускать. Что бы она ни кричала, ни просила и как бы ни угрожала - он точно знает, что не безразличен ей. И этого ему достаточно для того, чтобы не обращать внимания на все её слова. Рубашка давно промокла от её слёз, а сама девушка уже почти успокоилась, лишь изредка можно было услышать тихие всхлипы. Они всё стояли посреди спортивного зала. Он по-прежнему крепко обнимал её и, чуть покачивая в объятьях, гладил по спине, тихо нашептавыя что-то на ушко...