***
Как бы странно это ни звучало, детей Анастасии уже второй раз приносили мужчины. Сначала Вейн привел Закиру с словами «знакомься, это наша дочь», а теперь Йорген явился с фиолетовым чудом на руках. Чудо, довольно попискивая, во все глазницы глядело на новый мир вокруг себя. Пока Йорген объяснял приятно удивленной Анастасии, откуда, собственно, это чудо взялось и в чем ему так отчаянно нужна помощь иерофанта, дитя переводило очень внимательный взгляд с Йоргена на волшебную птицу с синими узорами, совсем как на маске, а потом на женщину. От нее тянулась тьма, но иная, чем от родителя: она была холодной, тусклой и неживой. Сама женщина, кажется, тоже была неживой, но ее эмоциональный фон становился очень теплым и мягким, когда она смотрела на Нео. И родитель тоже тепло относится к ней. Значит, женщина хорошая. И Нео потянулся к Анастасии. — Нео чувствует мое отношение к тебе и понимает, что может тебе доверять, — поспешил объяснить Йорген и передал дитя иерофанту. Держать на руках ребенка с множеством хвостов-щупалец вместо ног непросто, но Анастасия на удивление быстро приноровилась. На секунду в ее сознании Йорген уловил воспоминание о ее собственной семье. «Ей нужна мать», — сказал Вейн, приведя маленькую девочку в город мертвых. Йорген не просил Анастасию заменять маленькому Безликому мать — лишь заботиться о нем в его отсутствие, но теплое и одновременно скорбное воспоминание все равно наполняло душу иерофанта. — Никогда не думала, что возьму на руки маленького Безликого, — сказала Анастасия с мягкой улыбкой, — и что вообще когда-нибудь увижу его. — Мы тоже не предполагали такого развития событий, — развел руками Йорген, — но оно произошло. — Дети всегда появляются в самый неожиданный момент, правда? — Анастасия улыбнулась крохе. Тот поднял огромные черные глаза на иерофанта, издал непонятный, но очень милый звук и принялся ощупывать ее лицо — такое непохожее на собственную гладкую маску. Нео понимал все языки Асхана, но сам пока что не говорил, даже телепатически. Зато он распространял вокруг себя, словно ауру, эмоциональный фон и считывал чужой, а еще транслировал образы и отдельные мысли. И сейчас Нео буквально лучился искренней радостью. — Это мальчик или девочка? — задала сакраментальный вопрос Анастасия. — Или для Безликих в таком юном возрасте этот вопрос неактуален? — Он и во взрослом возрасте для нас не слишком актуален, — флегматично отозвался Йорген. — Когда дитя научится менять облик и генерировать личность, оно само выберет для себя предпочтительную форму. Пока что технически Нео ни то, ни другое, — и, уловив мысли иерофанта, добавил: — Но не думаю, что Нео обидится, если ты будешь считать его мальчиком. Ребенка действительно очень слабо беспокоили гендерные вопросы: его больше интересовал облик Анастасии — так звали эту немертвую, но теплую женщину. У нее тоже черные волосы, но не такие, как у него самого, и точно не такие, как у родителя и семьи: у женщины они короче и мягче. Поэтому Нео решил подергать за них. — Необычно, да? — угадала Анастасия, наклоняя голову. — Вряд ли ты видел других смертных. Кроме Йоргена в его человеческом облике. «Разные», — транслировал кроха, глядя то на Йоргена, то на Анастасию, чем вызвал умильную улыбку на лице последней. Как вдруг взгляд Анастасии стал серьезным. — Кто-нибудь еще знает о нем? — Пока нет. Но я уверен, что Муразель очень скоро заметит присутствие еще одного Безликого. Пока что Нео преимущественно беспомощен и в плане использования своих способностей, — ответил Йорген. — Когда дитя в непосредственной близости от меня, я скрываю его, но я не смогу постоянно быть рядом с ним. Аура Нео еще слабая, но ангел сумеет ее почувствовать. — И что ты будешь делать? — Война окончена. Муразель и я — союзники, нравится нам это или нет, — намекнул Безликий. — К тому же, Нео — ребенок, это не может не повлиять на отношение к нему. Муразель заметила присутствие второго Безликого где-то через неделю: во многом за счет того, что Йорген то и дело пропадал у Ивана — государственные дела не ждут — и малыш оставался на попечении Анастасии. Сначала ангелица думала, что ей просто чудится, но внушающее беспокойство ощущение не исчезало, хоть и было очень слабым. Йорген свою темную ауру умело прятал, а этот Безликий — это определенно был он — нет. Поэтому Муразель прямо потребовала у мастера-шпиона объяснений. Йорген не отпирался, но почему-то сказал, что это нужно видеть, иначе Муразель ни за что не поверит словам. И хотя Безликий, как обычно, загадочно улыбался, прося ангелицу до поры до времени сохранить его маленькую тайну, взгляд его был серьезным и даже настороженным. Муразель ожидала чего угодно. Но когда Йорген осторожно вытащил из теней за креслом спрятавшееся туда темное существо, предположения ангелицы и настороженность рассыпались, и на смену им пришли удивление, интерес и какая-то тихая нежность. Наверное, просто потому, что на руках у Йоргена смирно сидел, тревожно шевеля хвостами теней, пускай и Безликий, но ребенок, еще совсем маленький (для своей расы, разумеется), по человеческим меркам — вообще младенец. Вот, почему темная аура была такой слабой. — Я же говорил, что ты поверишь, только если увидишь сама, — хмыкнул Йорген, глядя на Муразель с той самой серьезностью во взгляде, словно добавляя: — «Теперь ты понимаешь, почему это тайна? Ты все еще считаешь его угрозой?» — Это действительно ребенок-Безликий, — протянула Муразель и подошла чуть ближе, но кроха, испуганно пискнув, прижался к груди Йоргена, стиснув его мантию, и закрылся крылом. Ангелица не раз наблюдала, как в бою Безликие используют свои крылья в качестве щита. Вполне возможно, что через общую память малышу передались и воспоминания о Войне Древних, и он инстинктивно делает то же, что и его большие сородичи: защищается от ангела. И Муразель отчего-то почувствовала себя некомфортно и остановилась, чтобы не пугать ребенка еще больше. — Он знает о Войнах Древних? — спросила она. — Нео знает все, что знаем мы, но пока не может полностью использовать эти знания и мало чем отличается от любого другого младенца, — ответил Йорген, наклонив голову к малышу. — Дитя боится не тебя как ангела, а твоей магии Света, губительной для Безликих. К тому же, он не знает тебя, а, мне кажется, все дети опасаются незнакомцев. Муразель кивнула, молча глядя на ребенка. — Действительно, успокаивает совесть, — хмыкнул Йорген. Ангелица фыркнула. — Безликий, говорящий о совести! — Ангел, питающий нежность к исчадию тьмы. — Война окончена. Несправедливо судить детей за грехи родителей, — ответила Муразель, на что Йорген скептически приподнял бровь, но ничего не сказал. После того, как родитель заверил его в безопасности женщины в светлых одеждах, Нео расслабился. Высунулся из-за крыла, внимательно изучая новое для себя существо. Эта женщина с крыльями совсем не похожа на ту, которую зовут Анастасия. Она не человек и не немертвая: от нее исходит свет, очень много, она как будто состоит из него. Этот свет противоположен тьме, которая окружает его самого и родителя, и той, которая тянется от немертвой. Свет опаляет всех, кто кроется в тени. Но родитель не боится женщины с крыльями и ее света. Смотрит подозрительно — не так, как на добрую Анастасию, — но не считает врагом, хотя между ними как будто было что-то нехорошее — Нео еще не знает, что, но чувствует напряжение. Но все-таки родитель доверяет светлой женщине, которую зовут Муразель: теперь их что-то связывает, значит, и Нео точно может не бояться. Тем более, сейчас от светлой женщины тоже исходит тепло, когда она смотрит на него. И Нео сложил крыло-щит и издал заинтересованный звук. А когда родитель разрешил Муразель подойти, потянулся к ее крыльям. Они не такие, как у него самого, родителя и семьи: у Муразель их четыре, два больших и два поменьше, и все бело-золотые и мягкие. Ангелица наклонила крыло к Нео, и тот сначала потрогал их, а потом дернул за одно из перьев из чистого интереса. Мягкие и пушистые. Но вот вытащить нельзя. Когда малыш рассказал про них той, которую зовут Анастасия, она посмеялась и ответила, что ее собственное дитя тоже однажды попыталось выдернуть перо из крыла ангела: видимо, всех детей привлекает их пушистость и мягкое шуршание. Муразель действительно отнеслась к крохе-Безликому благосклонно и с вниманием, несмотря на то, что к остальным его сородичам, разве что за исключением одного конкретного, не питала никаких теплых чувств. Как можно не полюбить это фиолетовое чудо с огромными черными глазами и маленькими когтистыми ручонками, которое, к тому же, издает такие милые звуки? Поэтому, когда Муразель узнала, что, помимо самого Йоргена, о крохе заботится еще и Анастасия, она сразу же заявила, что берет на себя часть обязанностей по уходу за малышом. Потому что нельзя оставлять ребенка на попечении Сына Тьмы и жрицы Паука! При этом то, что сам Нео — такое же дитя Тьмы, как и Йорген, было успешно проигнорировано.***
Откуда появилась информация, мастер-шпион не представлял, даже при всех своих умениях, но уже очень скоро о маленьком Безликом стало известно просвещенным узким кругам, и родительский инстинкт взыграл не только у Муразель, но и у остального Совета Теней во главе с Иваном. Конечно, герцога Грифона стоило бы в первую очередь оповестить о необычном обитателе дворца, но куда уж теперь. Зато Иван и Танис первыми явились к Йоргену, и почему-то мастер-шпион был почти уверен в том, что информация пошла как раз от этих двоих: скорее всего, Танис почувствовала чужеродную магию, или кто-то подслушал их разговоры… В любом случае, вопрос окончательно потерял актуальность, когда к Йоргену завалился весь Совет с предложением разделить с ним непростые отцовские обязанности, и тому ничего не осталось, кроме как согласиться. Как ни крути, дитё дитем, а война по расписанию! Правда, перед новоявленными няньками сразу же встал вопрос: а чем кормить нечеловеческое дитя? Этот вопрос автоматически повлек за собой еще один, не менее любопытный: а чем питается сам Йорген, если он работает, похоже, круглыми сутками и открыто употребляет только алкоголь? Размышление над этим вопросом породило ряд теорий относительно чуждой смертным физиологи Безликих, начиная с той, что она в принципе непознаваема, и заканчивая предположением, что в человеческом обличье Безликие могут функционировать на чем угодно, хоть на алкоголе, поэтому-то Йорген пьет и не пьянеет. Теперь мужская половина Совета завидовала мастеру-шпиону еще больше. Когда Йорген безошибочно считал все эти рассуждения в сознании Ивана, ему резко захотелось изобразить красноречивый жест «рука-лицо», но вместо этого он выдавил из себя только кривую улыбку. Зато остальные Безликие посмеялись от души. — Мы подпитываемся тьмой, — максимально спокойно пояснил Йорген, стараясь игнорировать смех братьев и сестер на краю сознания. — Нео нужно укладывать спать, но обязательно в темное пространство. Колыбель в самом темном углу, задрапированная плотной тканью, вызвала у герцога Грифона какие-то невеселые ассоциации, но, если для ребенка так будет лучше, то он распорядится. — А вино я употребляю исключительно ради удовольствия, — выходя из кабинета, добавил Безликий, на что Иван кивнул и сделал вид, что он тут не при чем, и первая мысль была вообще не его. Так у Нео сразу же появилась компания. Поскольку Безликие сами по себе темные хтонические существа, малыша стали ласково звать не иначе как хтоненком. Кроха-кукловод еще не умеет брать под контроль чужой разум, но он и без этого завоевал безраздельное внимание всего Совета, так что пришлось составлять график. Но темная колыбель стояла в покоях Йоргена (в которых, даже если обшарить каждый угол, не найдется ничего особо интересного), поэтому укладывал ребенка спать все-таки родитель или заменяющие его Анастасия и Муразель: им обеим пришлось смириться с вынужденным взаимодействием, и, кажется, ангелица и иерофант даже нашли какой-то общий язык. Нео особо не задумывался над тем, что объединил вокруг себя даже исторических противников. Как любой ребенок, он просто радовался тому, что его любят. Теплое чувство симпатии исходило не только от светлой крылатой женщины и немертвой, но и от мужчины с пушистой накидкой и золотыми доспехами, и от женщины с множеством звенящих украшений, окутанной первозданной магией, и от того с острыми ушами и плащом из мертвых листьев, и от того невысокого, у которого два заметных зуба и волосы в хвост на макушке. Хтоненок довольно пищал, когда его брали на руки, куда-то несли и показывали ему большой мир, и вечером он делился с родителем образами и эмоциями. Но самого Йоргена обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, он был благодарен Совету, что те помогают ему в заботе о ребенке. В войне наступил тяжелый период, шпионы — самые ценные кадры, и мастер-шпион с нечеловеческими способностями теперь самый востребованный специалист. А так может быть уверен, что с таким количеством добрых дядюшек и тетушек Нео не останется без хотя бы чьего-нибудь внимания. Но с другой, его не покидало противное ощущение, что единственные, кому действительно есть дело до Нео, — это Анастасия и, возможно, Муразель, которая по ангельской привычке просто не может упустить из виду еще одного Безликого, а для остальных Нео стал кем-то вроде диковинной зверушки, которую всем хочется увидеть и потискать, раз уж есть такая возможность. При этом Совет или забыл, или игнорирует на почве умиления то, что эта кроха однажды вырастет в «богомерзкую темную тварь» с жуткими способностями контроля и выжигания подчистую чужого разума. И когда Совет об этом вспомнит, симпатия сменится настороженностью. Другие Безликие разделяли опасения собрата, но им оставалось надеяться, что у Нео есть хотя бы несколько лет беззаботного детства, а остальные вопросы будут решаться по мере поступления. Теперь главное — не проговориться Нео. Хорошо, что малыш еще не читает мысли. Но хтоненок безошибочно уловил напряженный эмоциональный фон родителя, неприятное колючее чувство, поэтому, когда тот вечером укладывал его спать, Нео дернул Йоргена за рукав мантии и издал вопросительный звук. — Ничего страшного: просто сложные взрослые дела, — улыбнулся мастер-шпион, уловив мысли крохи. Нео наклонил голову, издав еще один заинтересованный звук, и Йорген сел рядом с колыбелью и начал рассказывать о своих сложных взрослых делах — опуская, естественно, не самые приятные подробности. Со стороны они выглядели так, будто Йорген молча сидит возле колыбели, откуда порой доносятся странные звуки эмоций. Большой Безликий любит рассказывать истории, а маленькому Безликому нравится их слушать. Он еще не знает, что все получаемые им знания давно хранятся где-то в необъятной памяти семьи, поэтому мир вокруг для него нов, и кроха постепенно познает его. И каждый вечер Йорген терпеливо слушал, разделяя воспоминания малыша с остальной безликой семьей, и те радовались вместе с ним. Когда уставший за день ребенок наконец уснул, Йорген еще какое-то время стоял в тишине возле колыбели, с нежностью глядя на свернувшееся в клубок фиолетовое чудо, ниспосланное им Тьмой. Потом заботливо и укрыл спящего Нео цветастым покрывалом с множеством пушистых кисточек — подарком Танис — и потушил свет. И лишь одинокая свеча осталась гореть в другом конце комнаты над рабочим столом мастера-шпиона.***
Совет Теней очень быстро вжился в роль нянек для маленького хтонического ребенка, и скучать Нео было некогда. Кроху интересовало абсолютно все, поэтому он тянул когтистые ручонки ко всему, что можно потрогать: к оконным стеклам, к коврам, подушкам, стойкам с оружием и доспехами, к листьям на деревьях… Даже большую лужу во дворе он захотел потрогать. Лужа удивила Нео больше всего: оказывается, вода мокрая, и если сунуть в нее руку, та тоже станет мокрой! А когда Ласир, смеясь, пустил в плаванье по водной глади сухой лист, радости хтоненка не было предела. Правда, камень почему-то не поплыл, что вызвало у Нео глубокое недоумение, и эльфу пришлось объяснять маленькому Безликому базовые законы физики, не вдаваясь в научные тонкости. Невысокий мужчина с выдающимися зубами, которого зовут Кенте, рассказывал полные приключений и опасностей истории о своем народе, про странников пустыни, про Куньяка и про вождя Сандора, а еще возил на спине: удержать на руках необычного ребенка у орка-воеводы не получалось, поэтому Нео каждый раз удобно устраивался у него на спине или на плечах, как огромная бабочка. Мужчина с острыми ушами, которого зовут Ласир, тоже рассказывал истории про свой лесной народ и пел красивые песни на другом языке. А еще носил в сад, где большая лужа — пруд — по которой можно пускать листья, и попутно объяснял, что за цветы и деревья растут вокруг. Женщина со звенящими украшениями, которую зовут Танис, рассказывала сказки про приключения и чудеса, учила простым магическим фокусам и давала поиграть с бренчалками. А еще кормила вкусными фруктами. Танис вспомнила о том, что Безликие вряд ли питаются чем-то физическим в своем истинном облике, только когда уже принесла Нео целую тарелку нарезанных фруктов, и тот, восторженно шевеля крыльями, потянул к ним руки. Хтоненку ничто не помешало насладиться вкусом. Сначала кроха внимательно наблюдал за тем, как женщина с бренчалками кладет в рот кусочек фрукта. А потом прорезь на маске, где должен быть рот, на несколько секунд расширилась, и под ошеломленный взгляд Танис малыш-Безликий буквально всосал в себя яблочную дольку. И, довольно пискнув, протянул руки к волшебнице: «Вкусно. Дай еще». Недаром говорят, что тьма засасывает. Один конкретный комочек тьмы за вечер засосал две миски фруктов. Просить у Йоргена какие-либо комментарии Танис постеснялась. Немертвая Анастасия учила владеть тьмой: все-таки ее тьма похожа на ту, которая окутывает Нео, и тоже рассказывала истории, но они ощущались по-другому, не так, как легенды Кенте и Ласира и сказки Танис. Истории Анастасии были теплыми и печальными: она рассказывала о своей удивительной семье. Оказывается, Сандор Ворон из легенды Кенте был ее братом, а родитель когда-то помогал ее собственному родителю, как сейчас помогает мужчине в доспехах, которого зовут Иваном. Анастасия рассказала о живой девочке в городе мертвых, для которой она и немертвый рыцарь по имени Вейн стали родителями. Рассказала и про волшебную птицу с синими узорами, которую звали Синеклювом. Но почему-то все истории Анастасии заканчивались грустно: и про брата Кирилла, и про птицу Синеклюва, и про девочку Закиру. Нео не мог до конца понять, что это, но он улавливал тянущееся от Анастасии тяжелое холодное чувство, холоднее, чем ее тьма. И что самое удивительное, похожее чувство он иногда улавливал у родителя, когда он говорил о большой семье. Нео издавал удивленные звуки, но и Анастасия, и родитель улыбались — тоже грустно — и ничего не говорили про это холодное угасающее чувство. Крылатая Муразель рассказывала гораздо меньше историй, чем остальные, но зато она очень красиво пела. Тот, кого звали Ласиром, тоже пел, но по-другому. Пение светлой женщины было каким-то особенным, мягким и плавным. Нео казалось, что оно приглушает даже неразборчивые шепотки в сознании: голоса семьи, которые он еще не может разобрать. Муразель пела, когда укладывала его спать, и ее голос обволакивал, подобно теплому одеялу. Нео, разумеется, не знал, что ангельское пение само по себе обладает успокаивающим эффектом, который действует не только на детей, но сама Муразель всегда об этом помнила, и однажды ее весьма удивил масштаб оказываемого эффекта. На Нео умиротворение почему-то не действовало: хтоненок хлопал в ладоши и просил продолжать, и Муразель ничего не оставалось, кроме как петь дальше. Зато ангельское пение качественно успокоило всю стражу, прислугу и, кажется, вообще всех живых существ в радиусе слышимости, поэтому, когда кроха все-таки уснул, те уже давно наслаждались новообретенной гармонией с космосом. В том числе, гармонию с космосом (а еще с полом и стеной) познали смертные члены Совета Теней, которые собрались под дверями покоев Йоргена, чтобы послушать ангельское пение. Но что больше всего нравилось Нео в светлой женщине — большие белые крылья. Она летает. Семья тоже летает. Поэтому, когда Муразель в очередной раз ловко вспорхнула над землей, хтоненок напряг все внутренние силы и беспорядочно замахал своими перепончатыми крылышками. Но, как он ни пытался, полететь, как Муразель, у него не получилось, и хтоненок, расстроенно хныкая, опустил голову. — Ты не умеешь летать, — грустно протянула ангелица. — Неужели Йорген тебя не научил? Как выяснилось, нет. На претензию, как же так, Безликий ответил железным аргументом: «Я бы сразу же научил дитя летать, если бы мне позволяли проводить больше времени с ним». Справедливо. А поскольку умение летать — ключевой навык для существа, которое проводит в парящем состоянии большую часть своей жизни, график общения Совета с Нео пришлось передвинуть в угоду обучению. Хтоненок, что неудивительно, оказался гораздо сообразительнее простых смертных детей: еще бы он не унаследовал от безликой семьи выдающиеся умственные способности — и схватывал все налету. То есть, пока что, конечно, сидя на краю стола, но уже почти. Нео с приятным удовлетворением отметил, что крылья у родителя и светлой женщины совсем непохожие, и они даже шевелят ими по-разному. А еще он уловил какое-то незнакомое колючее чувство, исходящее от Муразель, когда родитель принял настоящий облик. Но светлая женщина мягко улыбнулась и заверила, что все в порядке, и вопрос вроде как отпал. «Будь осторожна с эмоциями, — шепнул ангелице всеведущий Безликий. — Дитя чувствует гораздо больше, чем может осознать и объяснить. Но он запоминает». Муразель только качнула головой. Когда Йорген в человеческом облике, его присутствие воспринимается гораздо спокойнее, иногда даже легко забыть о том, что перед ней Сын Тьмы. Но истинный облик Безликого воскрешал в памяти Муразель не самые приятные воспоминания, и с отголосками недоверия и неприязни она ничего не могла поделать. Научить кроху летать с учетом того, что ни Йорген, ни Муразель таким обучением никогда не занимались и, на самом деле, слабо представляли, как это организовать, было очень непросто. Основной задачей было объяснить Нео, как удерживать равновесие в воздухе, а все остальное уже гораздо проще. Поначалу хтоненок отказывался отпускать поддерживающие его руки и просто шевелил крыльями в воздухе — правильно, но пока что все-таки бесполезно. Однако глядя на то, как родитель и светлая женщина легко парят над полом, и всецело им доверяя — ведь они любят его и не дадут ему упасть — Нео постепенно осмелел и уже не боялся парить сам, хоть пока и только над кроватью. Занятие за занятием — и вот Нео научился не только висеть на одном месте, но и маневрировать. И довольно взирая на то, как Нео с радостным писком совершает первый самостоятельный полет по комнате, Йорген и Муразель сошлись во мнении о том, что все-таки они не настолько безнадежные учителя, какими казались сначала. — Первые шаги ребенка, — с видом гордого отца сказал Йорген, делясь впечатлениями крохи с остальным семейством. — Мне кажется, теперь присматривать за ним будет гораздо сложнее, — улыбнулась в ответ Муразель. — Тебе не кажется. Одно дело — когда ребенок сидит на одном месте и в лучшем случае ползает туда-сюда, но совсем другое — когда он может перемещаться в пространстве без чьей-либо помощи. К тому же, Нео совершенствовал врожденное умение проходить сквозь тени, поэтому теперь любопытное дитя может быть где угодно! Совет Теней заранее напрягся, готовясь ловить хтоненка по всему Талонгарду, но Нео оказался очень спокойным ребенком и использовал свои теневые способности разве что для игры в прятки с Кенте. Ребенку — веселье, а воеводе — тренировка по распознаванию невидимого противника. Правда, Кенте тоже бывал занят всякими взрослыми делами, да и у остальных советников герцога Грифона забот хватало, поэтому, чтобы Нео не оставался один, Йоргену приходилось периодически брать его с собой на совещания. Хтоненок сразу проникся важностью процесса, поэтому сидел тихо и с интересом наблюдал за тем, как родитель и тот, кого зовут Иваном, разговаривают о чем-то непонятном, но очень серьезном и двигают разные фигурки по большой цветной карте, разрисованной полосками, стрелками, крестиками и кружочками. Нео вспомнил, что видел такую же у родителя в комнате, и тот тоже подолгу стоял над картой, погруженный в глубокие раздумья. Неужели «сложные взрослые дела» родителя заключаются в том, чтобы с задумчивым видом переставлять фигурки на карте и рассказывать об этом рыцарю Ивану? Хтоненок задался целью помочь родителю в сложных делах. Поэтому однажды мастер-шпион застал в своих покоях умилительную картину. Неровно, но уверенно помахивая крылышками, Нео парил перед его рабочей картой, скрестив руки и поглаживая подбородок — совсем как сам Йорген — потом издал задумчивое безликое «хмм» и передвинул одну из символизирующих силы сторон фигурок в другое место. Заметив родителя, хтоненок довольно запищал и транслировал ему образ его самого на совещании с Иваном. Ребенок копирует взрослых и играет в стратегию, это, конечно, замечательно, и Йорген был искренне рад за малыша, вот только рабочая карта теперь пребывала в полном беспорядке: армии Шеймуса Оленя загорали на островах Пао, некроманты вместе с эльфами отправились в плаванье по Нефритовому морю, Клинки Эребоса заняли Гримхейм, а войска герцогства Грифона передислоцировались в степи Ранаара, и это только часть перестановок. Хтоненок очень гордился тем, что помог родителю, хоть на деле он, наоборот, только все запутал. Вероятно, другой взрослый отругал бы ребенка за наведенный бардак, но не Йорген. Ему не составит труда расставить все на свои места, и как можно злиться на этого кроху? Следующие полчаса Безликие вместе восстанавливали одному Йоргену ведомый порядок на карте, и попутно мастер-шпион объяснял Нео основы географии. Когда геополитическая ситуация в Асхане была спасена, Йорген мягко попросил Нео не трогать карту самостоятельно, а обсуждать с ним возникшие мысли по текущей ситуации. Пускай ребенок считает стратегию игрой, пока может: во взрослом возрасте у него не будет такой роскоши. С детьми не бывает без курьезов. Правда, когда к Йоргену явилась взволнованная Анастасия со словами «я нигде не могу найти Нео!», стало как-то не до курьезов. Лицо мастера-шпиона осталось совершенно спокойным, но иерофант была почти уверена, что другие Безликие в этот момент слышали внутренний вопль. Совет Теней был поднят по тревоге, на повестке дня — пропавшее безликое дитя. При всей своей сообразительности и способностях, Нео беззащитен, и уходить в невидимость по щелчку пальцев еще не научился, а если Безликого заметит кто-то из непосвященных в тайны талонгардского двора, у Ивана возникнут некоторые проблемы, и не только у него. Ребенка нужно найти как можно скорее! Отыскал Нео, к удивлению, не Йорген и даже не Муразель, а Ласир. Хтоненок довольно копошился в саду, орудуя лопаткой (где он ее раздобыл, тоже хороший вопрос). Заметив эльфа, Нео транслировал ему образ пересадки растений, и тот уже пожалел, что пообещал посвятить ребенка в тонкости садово-огородного дела. Сначала ребенок не понял, почему от того, кого зовут Ласир, исходит какое-то тревожное чувство. Потом у сгрудившихся вокруг него взрослых он заметил такое же, только более сильное, и насторожился. Наверное, они недовольны тем, что он улетел в сад без них. А когда родитель посмотрел на него с привычной мягкой улыбкой и легким неодобрением во взгляде, Нео все понял. Издал виноватый звук и закрылся крылышком. Ну как можно злиться на это фиолетовое чудо? Главное, что ребенок нашелся и понял, что нельзя улетать далеко, никого не предупредив. Во время копошения в саду хтоненок умудрился весь запачкаться грязью, пыльцой и еще Асха разбери чем, разве что не извалялся в песке, поэтому кроху требовалось немедленно помыть: тени здесь не помогут — только мыло! Эту обязанность родитель взял на себя. Сначала Нео не понял, зачем его несут к маленькой луже, и Йоргену пришлось объяснять ребенку суть процедуры мытья. Хтоненок ткнул воду щупальцем, убедился в том, что она приятной температуры и только тогда позволил опустить себя в нее. Увидь Йоргена кто-нибудь в этот момент, не поверил бы, что этот заботливый отец, возящийся на коленях возле импровизированной ванной, в которой купается дитё, — и есть смертельно опасный мастер-шпион Ивана Грифона. Нео сидел преимущественно тихо, но когда Йорген попытался облить его водой с головой, протестующе запищал и закрылся крыльями. Пришлось успокаивать кроху, что никто его, прости Маласса, топить не собирается, и смертные моют и волосы тоже, потому что они имеют свойство пачкаться. Быть мокрым хтоненку не нравилось, но если родитель говорит, что так нужно, можно потерпеть. Зато в какой-то момент Нео обнаружил, что если вытащить щупальце наружу и бить им по воде, получится забавный «плех». — Нео, не брызгайся, — мягко попросил Йорген. Безуспешно. Плех, плех. Дети, что с них взять. Пускай радуется. Даже если вся вода, при этом, будет лететь на самого Йоргена. Он и так мокрый по локоть, как-нибудь переживет. Поэтому, когда хтоненок активно замахал крыльями, стряхивая воду (и окончательно заливая ею Йоргена), тот только вздохнул. Нео прекратил брызгаться, только когда родитель завернул его в теплое махровое полотенце. Ткань была пушистой, как накидка рыцаря Ивана, и Нео довольно пискнул, заметив сходство. А потом долго грелся в своем коконе, пока родитель терпеливо расчесывал его длинные волосы, и с интересом вертел в руках волшебный куб с множеством цветных квадратиков на гранях, которые нужно сложить в определенной последовательности, — это ему подарила та, которую зовут Танис. А если сложить квадратики правильно, они магическим образом меняют свое положение! Вот здорово! Головоломка всерьез увлекла хтоненка, и он почти не выпускал волшебный куб из своих когтистых ручек. А Йорген, тем временем, искренне радовался и за ребенка, и тому, что предпочел смертное обличье с более короткими волосами.***
Но война никого не ждала, и ей не было дела до чужих детей, поэтому однажды Йоргену пришлось исчезнуть из дворца на неопределенный, но долгий срок: долг мастера-шпиона требовал его присутствия в другом месте. Услышав про «скучные взрослые дела», Нео транслировал родителю образ карты с фигурками, но тот помотал головой, и в его глазах появилась странная печаль. Пока родитель и немертвая женщина говорили, хтоненок считывал их эмоциональный фон, и обоим взрослым было тревожно. И Нео тоже тревожно зашевелил крыльями, издавая вопросительные звуки. — Я не могу взять тебя с собой: это взрослое дело сложнее и опаснее, чем передвигать фигурки, поэтому ты останешься тут с Анастасией и остальными, — мягко сказал Йорген и погладил малыша по голове. — Слушайся их и не шали. Я вернусь, как только смогу. Нео утвердительно пискнул и обвил щупальцем руку Анастасии, а Йорген, улыбнувшись, поцеловал Нео в лоб и исчез в тенях. Иерофант вздохнула. Теперь Совету предстоит самое сложное: как можно дольше отвлекать ребенка от мыслей об отсутствующем родителе. Потому что дети имеют свойство скучать, и тяжелое чувство детской тоски Анастасия знала по себе. Первое время Нео не чувствовал ничего особенного: постигал азы магии с Анастасией и Танис, играл в прятки с Кенте, летал по саду вслед за Ласиром и слушал пение и истории Муразель. Но ко второй неделе отсутствия Йоргена во дворце хтоненок стал задавать вопросы о нем. Когда они вместе с Иваном двигали фигурки на большой карте, Нео транслировал герцогу Грифону образ родителя. — Да, совсем как отец, — согласился Иван. Но на вопрос, где Йорген и когда он вернется, герцог Грифон не смог ответить ребенку. Хтоненок издал задумчивое «хмм», но никак иначе не отреагировал. К удивлению Нео, на этот вопрос не могли ответить и остальные. Ни волшебница Танис, ни те, кого зовут Кенте и Ласир, даже светлая Муразель и немертвая Анастасия не ответили, где родитель и по каким сложным взрослым делам он ушел. Рыцарь Иван сказал, что это тайна, которую можно знать только ему и родителю, но указал на точку на карте. Правда, она не сказала хтоненку ровным счетом ничего, и тот так и остался в неведении, и это неведение с каждым днем усиливало его тревогу: куда же ушел родитель? Там опасно? С ним все хорошо? — Темный Йорген силен и не боится опасностей. Это враги должны бежать в страхе перед темным Йоргеном! Темный Йорген обязательно вернется живым, — сказал решительно Кенте, и уверенность воеводы удивительным образом уняла беспокойство ребенка. По крайней мере, на какое-то время. Но на смену тревоге, в конце концов, пришла тоска, страшное холодное чувство, и жизнерадостный малыш угасал на глазах. Без родителя стало пусто и очень одиноко. Другие взрослые, которые тоже любят его и заботятся о нем, по-прежнему окружают его, но родителя рядом нет, и это все, что волновало Нео. Голоса семьи все еще оставались для него отдаленным шепотом на краю сознания, который он не мог разобрать, и позвать родителя через ментальную связь Безликих не представлялось возможным. Где же он? Но взрослые только пожимали плечами и грустно мотали головами: никто не знал, когда родитель придет обратно, и от этого крохе-Безликому становилось еще тоскливее. Через две недели после отъезда Йоргена Нео совсем сник. Переставлять фигурки вместе с Иваном больше не хотелось: напоминало о родителе и заставляло задать еще один вопрос, на который рыцарь не ответит. Сначала Ласир, как раньше, носил его в сад, но Нео было не до растений. Он присматривался к теням: вдруг родитель спрятался там? Но Йоргена в саду не было, его не было нигде во дворце! Потом хтоненок отказался покидать покои родителя и на все попытки отвести его в другое место протестующе пищал и прятался в тени, где проводил большую часть дня. Та, которую зовут Танис, пыталась поднять настроение и приносила вкусные фрукты: их Нео по-прежнему с удовольствием всасывал в себя. Но потом неизменно задавал один-единственный вопрос и, получив тот же ответ, что и раньше, уплывал обратно в тень где-то за креслом. Смотреть на страдающего ребенка было невыносимо. Хтоненок издавал грустные звуки, транслировал вокруг себя образ Йоргена и жалобное «где?», и от этого даже мертвое сердце Анастасии сводило знакомой болью одиночества. Кажется, даже выражение маски крохи изменилось. Когда Муразель уложила Нео в колыбель, тот дернул светлую женщину за рукав и, подняв на нее большущие глаза, грустно пискнул: «Где?» — Извини, дитя, но я не знаю, где Йорген и когда он вернется, — ответила ангелица. Хтоненок сжался в комок, закрылся широким крылом и захныкал. Муразель печально покачала головой. Пускай кроха-Безликий и не плачет, как обычные дети, его эмоциональный фон ощущается именно так. — Впервые в жизни я действительно хотела бы видеть здесь Безликого, — сказала ангелица подошедшей Анастасии, — ради ребенка, который любит его и скучает. Некромантка не ответила, да и чем бы она могла ответить? Всем детям, особенно таким маленьким, свойственно скучать по отсутствующему родителю. Анастасия с горечью вспоминала, как сама заваливала взрослых вопросами, куда ушла мама, и очень скучала по ней. А потом поняла, что она не вернется. Но Йорген всегда возвращается, сколько бы лет и веков ни прошло. Вопрос только когда. Если бы кроха умел телепатически связываться с остальными Безликими, ему было бы гораздо проще, но Нео пока распознавал только тех, кто находился в непосредственной близости от него, — в данный момент, никого. Поэтому хтоненок так и хныкал день за днем, распространяя вокруг себя ауру тоски и глубочайшего эмоционального дискомфорта, от которой некомфортно становилось всем окружающим. Но помочь страдающему ребенку куча умных взрослых ничем не могли. В конце концов, хтоненок не давался никому в руки, кроме Анастасии: к немертвой женщине родитель относился лучше всего, они хорошо знают друг друга, и ей можно больше всего доверять. Грустно опустив кончики крыльев, сидел у нее на руках и разгадывал куб-головоломку, периодически издавая негромкие звуки. Когда кто-то в разговорах упоминал Йоргена, хтоненок вновь транслировал жалобное «где?», но так и не получал ответ. И так почти три недели. Для маленького ребенка это невероятно много. А потом Йорген наконец вернулся, никем не замеченный, неслышно вырос из мрака углов, до которых не дотягивается свет свечи. Заговорщически улыбнувшись Ивану, положил перед ним исписанные ровным почерком листы и карты. Пока взрослые обсуждали тайные операции, от которых зависела судьба Империи, хтоненок в сотый раз собирал волшебный куб. Нео заметил появление Йоргена, стоило тому войти в зону его слышимости, и немедленно воззвал к родителю. И, к счастью ребенка, тот отозвался, только попросил немного подождать, пока он договорит с рыцарем Иваном. — Что такое? — мягко спросила Анастасия, уже догадываясь о причинах перемены настроения Нео. — Папа пришел, да? Хтоненок затрепетал крылышками, а когда сошедшая со стены тень приняла форму мужчины в длинной мантии, с жалобным писком немедленно потянулся к нему изо всех сил. Так быстро, как когда Анастасия разжала руки, Нео еще не летал. Он стрелой метнулся к родителю и крепко обнял за шею, раскинув крылья, как будто обнимая кончиками. — Я же говорила, что Йорген всегда возвращается, — улыбнулась некромантка и обратилась к самому мастеру-шпиону: — Нео очень скучал по тебе. — Я знаю, — мягко ответил тот, слегка покачивая кроху и успокаивающе гладя его по голове, пока Нео хныкал, обвив поддерживающую его руку щупальцами, и бомбардировал сознание родителя эмоциональными импульсами тревоги и холодной тоски. «Не уходи надолго, — транслировал хтоненок. — Там холодно и страшно». Всем детям свойственно скучать по родителям, когда их долго нет рядом, и какой бы непознаваемой ни была психология Безликих, в этом творения Малассы ничем не отличались от малых рас. После долгожданного возвращения родителя Нео еще долго не отставал от него ни на шаг. Куда бы родитель ни отправился, хтоненок следовал за ним попятам, скрываясь в тени его мантии. Мастеру-шпиону даже пришлось брать его на заседания Совета Теней, где Нео или прятался в тенях, или тихо сидел на коленях у родителя, пошевеливая крылышками, и вслушивался в непонятные, но очень важные разговоры взрослых. — Кенте же говорил, что темный Йорген вернется живым и невредимым, — усмехнулся воевода-орк, когда мастер-шпион явился в сопровождении маленького Безликого. Нео довольно пискнул и стиснул когтистыми ручками ладонь Йоргена. Теперь он никому не отдаст любимого родителя! А мастер-шпион, тем временем, делился воспоминаниями и эмоциями крохи с остальными Безликими, а заодно поинтересовался у сестры, не сообщила ли Матерь-Тьма, как долго будет длиться детство у их вида? Раз уж братья и сестры оставили кроху на воспитание Йоргену, ему стоит знать, к чему готовиться. И к чему готовить смертных, которые еще не до конца поняли, какая веселая жизнь им предстоит с маленьким безликим ребенком.