Перемирие

      Нет ничего более абсурдного, чем двойные свадьбы. Разве что двойные похороны. Говорят, ирония — та ещё сука. На этот раз она превосходит саму себя. Иначе как объяснить, что они, Игорь и Сергей, оказываются на одном и том же кладбище в один и тот же день? Примерно в одно и то же время? И на таком расстоянии, чтобы с трудом, но всё же распознать лица друг друга?       На похоронах Юлии Пчёлкиной присутствует чуть больше людей, чем уместно. Кто-то знал её лично в течение многих лет. Кто-то довольствовался статусом верного подписчика и искренне восторгался её талантом. Кто-то стал другом совсем недавно. А кто-то впустил её в своё сердце... И теперь сходит с ума, терзаемый муками совести. Игорь действительно любил её. Любил, просто не говорил об этом так часто, как Юля заслуживала. Сказал бы раньше — возможно, сейчас она была бы жива. Но он не сказал.       Возле могилы Олега Волкова стоит только один человек. Одетый во всё чёрное, Сергей Разумовский смотрит на выделяющийся прямоугольник свежей почвы перед собой и сам напоминает столб, который только что вкопали в землю. Больше никто не придёт. У Олега никого не было. У них обоих никого не было, не считая друг друга. Жаль, из-за спешки не получилось похоронить его рядом с отцом — Олег бы этого хотел. Жаль, он так и не решился сказать ему что-то важное.       Над кладбищем, громко крича и задевая надгробия крыльями, пролетает чёрный ворон. И Игорь, и Сергей поворачивают головы в его сторону. Встречаются взглядами.       — Я убью тебя завтра, — беззвучно обещает себе Гром.       — Я убью себя завтра, — думает или произносит вслух Разумовский, не вполне отдавая отчёт своим словам.       Сегодня у них перемирие.       Юлю хоронят в закрытом гробу. Хитроумная взрывчатка, встроенная в ошейник, разорвала ей горло, едва не отделив голову от тела. Да, тот человек в похоронном бюро постарался на славу. Он зашил и спрятал страшную рану под газовым шейным платком, накрасил девушку, сделал ей причёску. Но Игорь был в морге. Игорь видел и хорошо запомнил каждый лоскут окоченевшей кожи, торчащий над тонкой шеей, как осколок стекла. Когда-то он целовал эту шею. Целовать — это ведь тоже признание? Почему поцелуи не считаются проявлением чувств? Почему всё решило банальное «люблю»?! Игорь закрывает глаза. Этот румянец, эти неправдоподобно розовые губы, эти искусственные ресницы — всё это не её, не Юлино. Ей бы не понравилось. Юлю хоронят в закрытом гробу.       Гроб Олега закрыт. Сергей не хочет смотреть на его неподвижное лицо, но не может перестать представлять, как оно выглядит. Конечно, на его коже больше нет крови. Как, впрочем, и в его теле. Тёмные волосы аккуратно зачёсаны. Лицо освежено рассыпчатой пудрой, маскирующей мертвенный оттенок. Наверное, он, как восковой. Пластмассовый. Как Кен для Барби — в их детдоме был один такой, изрисованный синей шариковой ручкой и переходящий по очереди от девчонки к девчонке. Им он казался красивым. А Олег был красивым по-настоящему. Добровольно уступая харизме и примечательной внешности Разумовского, он вряд ли задумывался о том, насколько привлекательным является сам. Если Сергей увидит его, такого спокойного и умиротворённого, лежащего на атласной подушке с руками, сложенными на животе... Его вырвет. Потом ему снесёт крышу. Снесёт так, что Птица забьётся в самый дальний уголок подсознания и взмолится о пощаде. А потом у него разорвётся сердце. Да, Олег был красив. Гроб Олега закрыт.       Люди на кладбище начинают расходиться. Все, кроме Игоря. Он опускается на колени, когда никто не видит. Если кто-то и видит, то Сергей Разумовский, а он уже сам почти труп. Поэтому плевать. Игорь пытается произнести «я люблю тебя», но три простых слова застревают у него в горле. Что же ты раньше этого не сказал?       — Прости меня. Юля, прости меня, — шепчет Игорь, накрывает кепку ладонью и стягивает её вниз, пряча лицо и выступившие на глазах слёзы.       На «я люблю тебя» он больше не имеет права.       Сергей не смотрит в сторону Грома. Он медленно опускается на одно колено и прикапывает в землю два небольших предмета — кулон и пачку сигарет. Пачка распакована, потому что одну он оставляет и обязуется всегда носить при себе. Он опирается рукой о массивное каменное надгробие и прислоняется к нему лбом. Кто вообще ставит надгробие на свежую могилу, зная, что оно уйдёт в незатвердевшую землю? Сергей Разумовский. Потому что у Олега должна быть нормальная могила. Когда настанет пора ставить памятники... Мягко говоря, Сергей не уверен, что до неё доживёт.       Рука Сергея соскальзывает с камня и с громким шлепком ударяется о влажную землю. Не обращая внимания на испачканные пальцы, он закрывает рот ладонью и зажмуривается. Не плачет. Крупно дрожит от беззвучных рыданий. Он всегда был одиночкой. Но только сейчас понял, что впервые остался один по-настоящему. Как лодка, которую бросили в сердце океана, предварительно вырвав якорь и скинув его за борт. В гробу лежит этот якорь. В закрытом гробу. Сергей набирает в грудь побольше воздуха и начинает судорожно раскапывать то, что прежде своими руками зарыл под камнем. Наконец, выдёргивает кулон в виде волчьей головы за цепочку и размахивает им, как маятником, перед высеченным на камне именем.       — Хочешь его? — сначала Разумовский собирается положить кулон в карман, но быстро меняет решение и надевает его на шею прямо поверх облегающей чёрной водолазки. — Приди и возьми его. Слышишь меня?       Могила, в которой лежит Юлия Пчёлкина, завалена венками, мягкими игрушками и живыми цветами — теперь она больше напоминает клумбу в городском парке. В могиле Олега Волкова никого нет. Гроб погребали пустым, но об этом не знают ни Игорь Гром, ни Сергей Разумовский. Возможно, об этом никогда не узнает и сам Олег Волков — слишком мало шансов на то, что парень выкарабкается.       А тот, кто всё знает... У него свои планы на этих троих. Ещё не время.