Принцесса-дракон

— Ваше Вы-- — Не беспокойте меня! — Регулус ворвалась во дворец как весенний тайфун, вгоняя на первый этаж осенний холод. Няня и фрейлина, стоявшие в коридоре, досмерти перепугались, когда мимо них пробежала принцесса. — Никого не хочу видеть и слышать! Она громко хлопнула дверьми, забежав в свою комнату. Прокрутив ключ в замочной скважине. Вытащив его, она кинула ключ на пол, попутно подпинывая под кровать. Джудит хваталась за все, что попадалось под руку. Скидывала, не думая, сломается ли, разобьется ли очередной дорогой подарок. Ей было плевать, ее спальня — некогда красивая, изящная комната настоящей принцессы, украшенная рюшками и драгоценностями, превратилось в логово изголодавшегося дракона, что рвал и метал. Горничные просили открыть дверь, боясь, что та себе навредит или поранится, но принцесса лишь кричала на мольбы остановиться, посылая всех куда подальше. Сбросив туфли, Джудит оперлась руками на туалетный столик, слегка пошатывая его. Рубиновые заколки, обрамленными редкими жемчужинами, фиксировали кудрявые локоны в изящной прическе. Голова ужасно сильно болела от вороха мыслей, что любое давление на волосы ощущалось слишком остро — украшения стали неприятно колоть в затылок. Рявкнув, принцесса схватилась за них и резким движением вырывала. Алые глаза с равнодушием наблюдали за тем, как катящиеся по полу круглые шарики, тускло меркнув во тьме, укатились к разбитым стеклам. Регулус криво улыбнулась, наслаждаясь устроенным хаосом вокруг себя, с достоинством оценивая свои труды, когда увидела в крохотных осколках себя. Она прикоснулась ладонями к мокрым щекам, пытаясь стереть неприятную влагу, но поняв насколько это бессмысленно, опустила руки. Зловещая улыбка превратилась в отчаянную попытку удержать лицо перед самой собой, не уронить честь. Но увы, все было напрасно. Рубины грязно меркли от тяжести бушующих эмоций. Джудит никого ненавидела так сильно, как саму себя. Может ли называться девушка — прекрасной принцессой, когда у нее есть пара драконьих крыльев и огненное дыхание? Может граф прав, она вовсе и не человек, а демон, посланный богами как проклятье императорскому роду? Выпрямившись, Джудит схватилась за одно из спрятанных крыльев и ногтями вцепилась в плечо. Глубоко вдохнув, она со всей силы ухватилась и попыталась выдрать ненавистную золотистую плоть, но увы, оставила лишь глубокие раны и ссадины на чешуе. — Дурацкие крылья! — она завертелась как собачка, пытаясь поймать свое крыло, и попробовать оторвать его по-другому. — Ненавижу вас! Да чтоб вас! Агрх! От слишком быстрых вращений вокруг себя, у Регулус закружилась голова, один неверный шаг и она, запутавшись в собственных ногах, с глухим грохотом упала на кровать, заработав еще несколько ссадин на ступнях. Принцесса сипло вдохнула теплого воздуха, пропитанного цветочным ароматом и почувствовала, как на нее накатывает тошнота. Ей было обидно, что вместо красивой спины с ровной осанкой, она вынуждена чувствовать тяжесть от крыльев — драконьих крыльев. Пока другие девочки могли спокойно гулять и путешествовать по империи, она должна просиживать всю свою жизнь во дворце, пряча свое уродство за несколькими слоями маскировки. Словно какое-то нерадивое чудище. И пока мальчики хвалили ее прекрасные золотые волосы, яркие глаза, считая самой красивой во всем мире, девочки, сидевшие за соседним столом, мерзко шутили про аристократку с веснушками, говоря какое это уродство. Интересно, узнай о том, что у их прекрасной принцессы — идеала красоты и изящества, есть пара наследственных черт настоящего золотого дракона, как бы они тогда заговорили? Сказали бы: "О, миледи, это другое! К тому же, их можно спрятать, да?.." Джудит хотелось злорадствовать, наблюдая за реакцией ее потенциальных ухажёров, узнавших, что хотят заполучить руку и сердце драконоподобной девочки!.. — Никто… Никто не полюбит меня... Кто полюбит ее с таким уродством? Какой мужчина примет ее такой? Да едва он увидит эти дьявольские крылья с закостенелыми бороздами, тотчас сбежит, проклянув ее и всю императорскую семью. Ворох мыслей не прекращался, ударяя с каждым разом все больнее и больнее, находя уязвимые места в хрупком сердце. Джудит, заплакав, ухватилась за край теплого одеяла и с головой завернулась в него, прячась от всего мира в темной, полуразрушенной комнате, не желая никого не слышать, не видеть. Почему, из всех детей императорской семьи, именно она должна носить клеймо чудища?.. — Джудит, я могу войти? Регулус замерла, услышав знакомый голос мамы. Она знала как мама реагировала на ее слезы и подмечала каждую мелочь, и страшно переживала, когда что-то происходило. Ей все еще было стыдно за те детские выходки, которые она чудила, когда была дитем. Бедное мамино сердце, сколько времени она тратила в пустую, чтобы найти заигравшегося ребенка, чтобы потом узнать, как та уснула в соседнем дворце, а не была похищена?.. И не сосчитать… Ей нужно было подойти к дверям и показав самую добрую и лучезарную улыбку, успокоить маму. Но ее ноги дрожали, Джудит не могла найти в себе силы сделать это. — Джудит? Ты там? Ты поранилась? — Мама, я не хочу никого видеть, пожалуйста, уходи. — Милая, что-то-- — Мама, пожалуйста, дай мне побыть одной. И не проси папу прийти, я правда хочу побыть одна. Повисла тишина. Живот неприятно стянуло от переизбытка эмоций и чувство вины. Принцесса прижала колени к груди, обхватив руками, пытаясь сжаться до размера крохотного комочка. — Твоя няня слышала грохот в комнате. Я беспокоюсь, что ты поранилась. Скажи, ты не ударилась? Джудит виновато опустила глаза, сжав губы в тонкую линию. Подняв ладони, она поняла, что ладони размалеваны небольшими царапинами от лопнувших струн украшений, ноги в синяках и ссадинах. И без того плохое состояние, стало вдвойне хуже. — Я вылечу все заклинанием, — сухо ответила она, завалившись набок. — Жаль, это нельзя убрать никаким заклинанием навсегда… — Пенелопа, что случилось? — Джудит вздрогнула, услышав низкий голос отца. — Седрик сказал, что Джудит в слезах убежала с чаепития. — Я сама не знаю, она не пускает меня в комнату… — шепотом произнесла императрица. — Джудит, — император постучал по двери, явно начиная переживать, не случилось ли что-то страшное. — Что произошло? — Говорю же, ничего! Я просто хочу побыть одна! Пожалуйста, оставьте меня в покое и дайте побыть наедине со своими мыслями! Почему вам постоянно надо лезть ко мне в голову и что-то доказывать?! Я не хочу никого слушать, я устала слушать эту чушь! Что вы, что учитель талдычите одно и тоже, но мне от этого не легче, почему бы, вам не дать мне принять суровую реальность и оставить наконец в покое?! — Милая… Психанув, принцесса решила просто игнорировать родителей. Бесполезно просить, легче промолчать и дать понять, что дальнейшего диалога не будет, если они не хотят понять ее состояние. Джудит знала — папа с мамой не уйдут. Будут стоять под дверьми, пока она сама не выйдет и не объяснится. Наконец, злосчастный стыд добрался до принцессы, цепко схватившись за ее плечи и лихо сев на них. Теперь весь дворец стоит на ушах из-за жалкого побега принцессы с важного мероприятия, а сама зачинщица прячется в собственной комнате и никого не пускает. — Ттесиа. Замок издал характерный щелчок и открыл дверь. Надавив на позолоченную ручку двери, Пенелопа медленно распахнула ее, попросив Каллисто подождать в коридоре, пока она не позовет. Но стоило свету попасть в комнату, как Регулус буквально рванул, напридумав самое страшное, что могло случится с его дочерью, когда бывшая Эккарт остановила его. — Сначала я с ней поговорю. — Какие к черту разговоры, Пенелопа! Посмотри, что случилось с ее ко — — Сажая дикий шиповник, не жди что вырастит благородная роза, — похлопав по мундиру, она попыталась усмирить его гнев. — Ты же не хочешь потом ходить с подпаленными волосами, если они конечно останутся… — Пенелопа, не до шуток… — Пару минут, — Седрик позади заметно нервничал, что говорило о том, что в императорском саду творится переполох. — Гости переживают о случившемся. Тебе стоит их успокоить. Каллисто нахмурился, явно не довольствуясь таким раскладом, но спорить не стал. Он слегка кивнул головой жене и направился к выходу. Проводив императора одним лишь взглядом, женщина глубоко вдохнула и поведя головой, отослала фрейлин, желая остаться наедине с дочерью. Разбитые вазы, шкатулки… Разбросанные украшения, порванные нити, испорченные вещи. Пол похож на свалку, все перевернуто с ног на голову. Но Пенелопа спокойна, как никогда. О, она знает что это, прекрасно понимает. Эккарт когда-то была такой же. Отчаянной, испуганной, не знающей как жить с противоречивыми эмоциями, срываясь на крик. — Джудит… — подойдя к кровати, императрица присела на матрас, где пряталась принцесса, натягивая одеяло на голову. — Сокровище мое… Девушка сжалась, пытаясь избежать прикосновений матери. — Мама, я не хочу рассказывать… — упиралась та. — Пожалуйста, уходи. — Я переживаю за тебя, — убрав руку, Регулус спокойным и не спешным тоном, старалась как можно меньше давить на ребенка. — Если кто-то посмел тебя обидеть или оскорбить, он поступил крайне опрометчиво и глупо, благо голова ему больше не понадобится. — Ч-что?.. — пискляво произнесла Джудит. — О чем ты? — Твой отец, узнав о случившимся, только что ушел разбираться с гостями на чаепитии. — П-подожди! Но меня никто не оскорблял! — Принцесса подпрыгнула на месте, примерно представляя, что может устроить Регулус старший, если ответят не так, как он того хочет. — О боги, мама, я должна немедленно его остановить! — Поздно, уверена, Каллисто уже там и в пух и прах разносит все что движется, — констатировала факт Пенелопа, ловя дочь и усаживая ее обратно в кровать. — Важнее всего, для нас с тобой — поговорить о случившемся. — Но, мама! Это же-- — Джудит. Регулус виновато понурила голову, пряча глаза за золотистой челкой. Но мама все равно завела локоны за ухо, прижимая холодные пальцы к щекам. Пылкие рубины столкнулись с холодными, испуганными аквамаринами. — Прости, — пробубнила она. — Я не хотела, чтобы ты переживала… Правда… Просто… Эта не та проблема, которую можно решить по щелчку пальцев, как любит это делать папа… Взял, приказал и проблемы нет. — О нет, милая, твой папа любит решать проблемы совершенно по-другому, — Пенелопа повела многозначительно бровями, не договаривая что имела в виду. — Но даже если и по-другому, это нельзя решить. Никак. — Не выдержав волнами накатывающего напряжения, Джудит распрямила крылья. — Ведь это часть меня. Она неуверенно отняла пальцы со своего лица и сжала мамины ладони в своих, набираясь храбрости сказать то, что творилось в ее душе. — Я… Ненавижу свои крылья. Всегда ненавидела их, с того самого момента, когда впервые встала на ноги и зацепила тумбу у вашей кровати, уронив на себя вазу. Я постоянно из-за них цеплялась или падала, случайно ударялась обо что-то, либо просто мешала самой себе, путая руки с крыльями. Сколько раз учитель травмировал пальцы из-за моих глупостей? Сколько раз папа оставался без волос из-за моих пламенных капризов?.. — Джуди… — Я ненавижу эту часть себя настолько, что каждый раз, когда меня называют красивой, я чувствую, будто меня облили помоями. Мне нравится проводить чаепития с другими девочками, участвовать на балах и званных ужинах, но каждый раз, когда все смотрят на меня, они видят только то, что не напугает их. Они видят ту часть меня, которая не вызывает в них отвращения и страха. Представь, что будет, когда Тезевия и Митчелл увидят мои крылья? Когда узнают, что я могу дышать огнем! Они будут бояться и избегать меня, и никогда не захотят общаться так, как раньше!.. — Дорогая, послушай… — императрица всеми силами пыталась унять истерику дочери, но слезы ребенка били больнее, чем все, что она когда-либо испытала за всю эту чертову жизнь. — Что если, когда-нибудь заклинание спадет и я не смогу больше прятать свои крылья?.. — Регулус тонула в собственных слезах, рвано дыша. — Кто полюбит принцессу с драконьими крыльями, мам?.. Эккарт растеряно смотрела в яркие рубины, не зная, что и сказать. Утаенные страхи, что годами пожирали ее душу, оправдались. Пенелопа не могла простить собственный эгоизм, когда она видела огромный шрам на груди мужа. Она винила себя за то, что позволила проявить слабину и не поспешила спасти Каллисто, что медленно умирал от глубокой раны. Что годами мучился от яда магического артефакта. Она проклинала эти чертовы клыки, подарившие столько боли и страданий близким ей людям. Но ненавидела и презирала себя. В том, что ее дочь стала неким подобием дракона, есть и ее вина тоже. — Джудит, — закусив губу, бывшая Эккарт слегка дрогнувшим голосом, аккуратно, обхватила щеки принцессы и стерла слезы. — Прости. — За что?.. Ты не виновата, в том, что я унаследовала эти дур-- — Будь твоя мама намного смелее, умнее и честнее с самой с собой, ты могла бы родиться совершенно обыкновенным ребенком. Я до самой смерти буду сожалеть о том роковом дне, — честно призналась Пенелопа. — Мам, не говори такой ерунды, — растерянно произнесла золотоволосая. — Ты спасла всех от недо-богини, которая чуть не разрушила весь мир, не погубила отца и тебя! Э-это… Регулус не могла подобрать нужных слов, чтоб успокоить мать. Предложения в голове превращались в настоящую кашу из невнятных слов. — Я никогда не думала и не считала, что вы с папой виноваты, только эта дурная ящерица, что никогда не хотела просыпаться, да и только! Тьфу! — театрально плюнув вбок, Джудит нахмурилась, вызвав смех у императрицы. — Уж больно плохая у него наследственность, для основателя великого дома Регулус! — Ты вовсе не уродлива, — после долгой паузы произнесла Пенелопа. — И никогда такой не была. — Маме легко говорить, мама всегда красивая… — Джудит, а дядя Рейнольд никогда не рассказывал, как я жила в герцогстве, верно? — А, ну… У нас как-то не заходил об этом разговор… — Конечно, — поддакнула мать. — Дорогая, твоя мама не всегда была «всеми любимой императрицей империи Инк», когда она была чуть старше тебя, она была «сучкой из дома Эккарт», ну или «макакой с арбалетом», ах, ну и конечно же «чудовищем, которого удерживает кронпринц». — Ч-что?! — воскликнула девушка. — К-кем?! — И твоя мама, даже имея прекрасное личико, была нелюбима никем, даже собственной прислугой, что не упускала возможности поиздеваться над простолюдинкой, подобранной с улицы ныне бывшим герцогом Эккартом. — Ха?! — Джудит растопырила крылья, широко разинув рот. — То есть как?! — Вот так, — развела руками Пенелопа. — И никакая красота не помогала мне вызывать у людей ту любовь и уважение, которое я имею сейчас. Знаешь почему? Принцесса покачала головой. — Я не любила себя, точнее, ту часть себя, которая родилась на улице, а не как мои неродные братья. Постоянно пыталась найти любовь в других, хотела быть той, кем меня все хотели видеть. Мечтала нравиться всем людям, думая, что это и есть то, в чем я нуждаюсь. Пока однажды, в очередной раз поругавшись с Дерриком, не осознала, что все было напрасно. Я как ты — кричала, била вещи, запиралась в комнате и никого не желала видеть, наслаждаясь полным одиночеством в небольшой комнате. Никто не мог полюбить ту часть меня, которую я сама не хочу любить, понимаешь? — Мам… — Потеряв собственное достоинство, никто не будет смотреть на то, как ты выглядишь, вытирая об тебя ноги. Живя как дочь герцога, в душе, я оставалась простолюдинкой, пока однажды, не напомнила, кем являюсь сейчас, кто появляется в отражении зеркала, — императрица открыла верхний ящик прикроватной тумбы и достала оттуда небольшое зеркальце. — Джудит, скажи, что ты видишь в отражении? — Себя… — Нет, я не говорю кого, а что ты видишь? Чудовище? Может монстра? А может принцессу? — она вложила в дрожащие ладони дочери зеркальце. — Присмотрись. — Я… — девочка смущенно шмыгнула носом, пытаясь сморгнуть непрощенные слезы. — Вижу принцессу… — Красивую? — Очень… — Потому что, ты и правда очень красивая, Джудит, — прижав к своей груди дочь, Пенелопа пригладила непослушные золотые локоны, утешая. — Дело не в том, как человек выглядит. Когда я встретила твоего отца, не спорю, мне понравилась его золотые волосы, но характер и манера речи были просто невыносимы. Он совершенно не умел выражать свои чувства и говорил такую чушь, что мне хотелось залепить ему затрещину. — Папа может, — буркнула Регулус, обнимая мать. — Но чем больше мы проводили вместе время, попадая в самые опасные приключения, защищая друг друга, я начала смотреть на него совершенно другими глазами, как и он на меня. Если вначале, мы ругались и спорили, ставя собственные приоритеты выше чужих, то после, мы начали уважать интересы друг друга. В конце концов, я вышла замуж за него, потому что безумно люблю, хотя он неоднократно грозился подраться насмерть с отцом, который просто хотел навестить меня. — Боги, папа бывает просто невыносим из-за своей вспыльчивости… — Джуди, — вдохнув поглубже, Пени обняла дочь, незаметно используя небольшое заклинание, исцеляя раны на крыльях. — Если мужчина, которого ты выберешь, будет любить только половину тебя — это нелюбовь. Нельзя любить только ту часть человека, которая тебе нравится, либо ты любишь человека целиком: его манеру речи, привычки, мечты, желания и недостатки — либо ты должен отойти и не мешать ему жить так, как он хочет и с тем, кто будет любить его всецело. — А если я его никогда не встречу? — Я тоже когда-то так думала и надеялась, после одиннадцати лет жизни под одной крышей с твоими дядями, что боги уберегут меня от брака и не позволят испытать на собственном опыте семейную жизнь. Пока однажды не решила пойти в сад за вернувшимся с войны кронпринцем, который рубил все, что под руку попадется. — И что потом?.. — Признание в любви длинною в долгие годы, — улыбнулась мать, увидев любопытные глаза принцессы. — Которое продолжается и по сей день. — И ты не жалеешь? — Ни секунды, — поцеловав Джудит в лоб, произнесла Пенелопа. — Даже когда безумно злюсь на него, когда он, в очередной раз, не разобравшись в том, что же на самом деле случилось, сначала рубит мечом, а потом уже думает головой. Я любила и буду его любить твоего отца, как и он меня. Джудит смущенно улыбнулась, веря чистосердечному признанию матери. Мама не отличалась никогда болтливостью и любвеобильностью. Она не сюсюкалась с ними и не перехваливала отца, оставляя их отношения за закрытыми дверьми. Но принцесса и без того знала насколько крепкие и искренние отношения между ними. — Джуди! — Сестренка! Пенелопа и Джудит вздрогнули, когда двери громко ударились об стены. В комнату ворвались два тайфуна, запрыгивая на кровать. Это были ее младшие братья — Навье и Эден. — Кто посмел оскорбить Джуди?! — ухватившись за подол маминого платья, возмутился самый младший из принцев. Императрица похлопала по прямым малиново-вишневым волосами, когда сын зыркнув из-под челки своими рубиновыми глазами, уже был готов порвать обидчика. — Сестренка, скажи, Навье набьет этому уроду морду! Сам будет похож на чудище! — И мне, — подхватил старший, скрестив руки на груди, сев рядом с сестрой. — Если ему хватило извилин оскорбить члена императорской семьи, значит они ему больше не нужны. — Мальчики, сколько раз я говорила следить за своим языком? — Но мама! — Это я… — рассмеявшись, Джудит улыбнулась своей семье. — Сама на себя наговорила. — А… — Э… — Ну что, — фыркнув из-за реакции принцев, Пенелопа постаралась сохранить лицо. — Кто нападет на дракона, о, прекрасные принцы? — Что?! Да ни за что! Я никогда бы так не поступил! Джуди, зачем ты себя поранила? У тебя где-то болит? — Ты себя била?.. Зачем?.. — Кто кого бить решил, а? — весь балаган перебил, появившийся Каллисто. — Навье, Эден, я кажется сказал вам не беспокоить Джудит. — Папа, — уловив недовольный взгляд отца на братьях, Джудит протянула руки к мужчине. — Я в порядке. — Твои опухшие глаза говорят об обратном, — недовольно произнес тот, подав носовой платок. Пенелопа уступила мужу место, сев рядом с Навье. — Кто посмел обидеть мое сокровище? — Я сама себя обидела выдуманными глупостями, — обняв отца, принцесса взглянула на маму, искренне улыбаясь и чувствуя, как постепенно в душе появляется долгожданный покой.