If we'd go again All the way from the start I would try to change The things that killed our love Pride has built a wall, so strong That I can't get through Is there really no chance To start once again? I'm loving you
Улицы Канзаса запорошены недавно выпавшим снегом. Скоро он растает, потому что температура здесь ниже нуля опускается крайне редко. По телевидению уже несколько недель крутят рекламу Колы с Сантой Клаусом. Офисы зданий завешаны гирляндами, а рождественские ёлки стоят почти у каждого торгового центра. Люди готовятся к празднику, не подозревая о том, что были на волоске от вымирания цивилизации меньше месяца назад. В бункере просвещённых о Рождестве даже не вспоминали. Сэм и Эйлин по утрам (''Пять утра — это ещё ночь'', как говоришь ты) занимались в тренажёрном зале, ели капусту и яблоки («Чёртовы кролики!») и отчаянно пытались оклематься от событий месячной давности. О празднике и речи быть не могло. А ты, Дин… Ты забыл обо всём. Или забил, как сам любишь говорить. Но Сэм обычно не верит этой лжи, потому что твои глаза говорят о незабытой боли, отчаянии и скорби по всем, кого ты потерял. В особенности свежими были раны от ухода Каса. Вы не говорили об этом с того самого дня, когда того забрала Пустота. И даже если Сэм пытался устроить тебе психотерапию, то ты всегда либо менял тему разговора, либо внезапно становился большим фанатом вечерних новостей, либо одаривал Сэма таким взглядом, после которого не то что продолжать разговор не хотелось, не хотелось даже находиться в одной комнате с тобой. Сегодня ты просыпаешься не от ночного кошмара и даже не из-за Чуда, который любит облизывать твоё лицо, зовя гулять. Это был грохот, будто что-то упало. Наверное, просто Сэм с Эйлин встали, но твои охотничьи инстинкты подсказывают, что надо проверить, всё ли в порядке. Накидываешь халат и мчишься по коридорам бункера. На кухне горит свет. Останавливаешься на пороге и видишь Чудо, который виновато сидит в углу, Сэм подбирает осколки разбитой чашки, а Эйлин вытирает лужу на полу. Сложив два и два, понимаешь, что произошло. — О, Дин, — старший заметил твоё присутствие, — мы хотели взять его на прогулку, он обрадовался, прыгнул на Эйлин, и вот… Сэм разводит руками, показывая на утренний погром и выбрасывает все осколки. Эйлин встаёт с пола, чтобы выжать полотенце, и замечает тебя. — Грядёт новый Апокалипсис не иначе. Дин проснулся раньше десяти. — И тебе доброе утро, — зеваешь, подтверждая слова девушки. Сэм берёт со стола плеер с наушниками и обращает внимание на тебя. — Чувак, иди проспись. Включи Скорпионс или Битлов, и Морфей твой ещё на пять часов. И правда, вчера был смутный день. Первая половина вполне обычная, а потом появилась бутылка виски, а потом ещё и ещё. А сейчас в горле сухо и голова раскалывается. — И не дыши в мою сторону! — Сэм в предупреждающем жесте выставляет перед собой руки, а в следующее мгновение плеер из ладони исчезает, — о, если это расплата за твоё немедленное возвращение в кровать, то я согласен. Находишь в плеере с недавних пор полюбившихся Scorpions и включаешь первый попавшийся альбом. Из наушников послышалась спокойная музыка. — Кажется, это ты что-то сказал про Скорпионс, а я как послушный старший брат повиновался. После этой реплики разворачиваешься и выходишь из кухни. Слышишь, как Сэм и Эйлин поднимаются ко входу, как Чудо цокает по полу. Хлопок двери и ты один. Бредёшь к своей комнате и засовываешь капельку правого наушника в ухо. На периферии зрения замечаешь дверь. Обычная деревянная дверь, каких тут десятки, но, когда проходишь мимо этой конкретной, твоё сердце сжимается каждый чёртов раз. Потому что это дверь в Его комнату. Да, больно, но ведь это можно пережить, правда? Это ведь далеко не первая потеря друга. И вот опять напротив этой деревяшки, не дающей спокойно спать по ночам. На мгновение в голове пронеслась мысль о том, что надо постучаться, ведь обитатель комнаты, вероятно, ещё спит. И опять больно. Приподнимаешь запястье, чтобы схватиться за ручку двери. Но, не донеся его до цели, резко опускаешь. — Соберись, тряпка! — кулак рассекает воздух и врезается в деревянную поверхность. Прислоняешься лбом к двери. Ты же обещал себе не плакать. Пока держишься. Но это только пока, сам знаешь. Опять поднимаешь руку. Она уже ложится на гладкую поверхность ручки, когда ты замечаешь, что она слегка подрагивает. А потом осознаёшь, что трясёшься ты сам. — Да твою мать! — вы столько раз выносили двери ногами, вскрывали замки, но сейчас так трудно просто повернуть ручку. Судорожно выдыхаешь и резко дёргаешь её, чтобы точно не передумать. Обычная комната с обычной кроватью и обычными шкафами. Ничего неординарного. У тебя самого точно такая же комната, но выглядит она чуть свежее, чуть живее. А обитатель этого пространства появлялся здесь редко, когда не был занят Апокалипсисами и небесными войнами. 5 декабря. Спустя месяц после… после всех событий ты решился зайти сюда, потому что дольше тянуть нельзя. Надо разобрать Его вещи. Сэм хотел сделать это сам, но ты не позволил. Потому что это… это слишком личное. Шаг, ещё один. Это так сложно. Сложно идти. — Что же ты сделал со мной, Кас? — ты спрашиваешь у пустоты так, будто она ответит. Тишина. Здесь уже больше месяца никого не было. И не будет. Ты стоишь посреди комнаты и поднимаешь голову к потолку. Будто молишься, но любой, кто знает тебя, точно определит, что ты пытаешься собраться с мыслями, абстрагируясь от реальности. Не выходит. Наивный. Оглядываешься по сторонам. Первый шкаф. На негнущихся ногах подходишь и открываешь створки. Всего пара вещей: новые джинсы и форма gas'n'sip. Берёшь джинсы и снимаешь жилет с вешалки. Всего секунду мнёшься, прежде чем уткнуться носом в одежду. Сейчас можно, ведь никто не увидит твою слабость. Жилет пахнет потом, что неудивительно, ведь Кас был человеком, а от джинсов веяло лишь стиральным порошком. Кладёшь одежду на большую кровать, на которой никто никогда не спал. Выдвигаешь ящик из прикроватной тумбы, не рассчитывая найти там что-либо, потому что у Каса не было вещей, которые можно было бы там хранить. Но ты ошибся, ведь в следующую секунду видишь много исписанных бумаг. На каждом листе сверху указана дата. Это похоже на личный дневник. И тут в твоей голове всплыли слова Сэма, которые он сказал кучу лет назад: «Я посоветовал Касу записывать свои мысли, если ему трудно произнести их вслух. Тебе тоже следовало бы прислушаться к этому». Но ты не обратил тогда внимание. На кровати разбросано больше десятка записей ангела. Самая ранняя запись датируется октябрём 2010: «Я не представляю, как умение писать может помочь сказать нужные слова, но стоит попробовать. Ради этого я научился английскому правописанию. Сейчас я хочу рассказать о том, что случилось. Дин Винчестер больше не охотник, у него есть семья. Мне срочно нужен его совет, но я даже думать не смею о том, чтобы нарушить его покой. Я не оправдываю свои поступки и не пытаюсь переложить вину на Дина. И я знаю, что, когда Винчестеры узнают о моей связи с Кроули, я потеряю их навсегда. Мне больно думать об этом. Но если я сейчас не остановлю Рафаэля, то, возможно, всему человечеству будет угрожать большая опасность. Винчестерам в том числе.» Ты вспоминаешь свою ненависть в тот момент, своё презрение и вину в глазах друга. А он опять думал только о человечестве. Чёртов ангел с совершенно не ангельскими чувствами и желаниями.Sometimes I feel I've got to run away I've got to get away From the pain that you drive in the heart of me
Почерк Каса разобрать очень трудно. Да и вообще, сложно подумать, но он действительно научился писать потому, что не было того, кто смог бы выслушать и понять его. Поэтому он доверился бумаге. Следующим клочком бумаги оказалась салфетка с датой «11.11.2013» в которой была небольшая заметка: «Я устроился на работу в магазин у заправки. Кто бы мог подумать, что деньги действительно так важны. На них можно купить еду, одежду и постельное бельё. Я даже не представлял, что такое холод до тех пор, пока не замёрз ночью без одеяла. Нужно подстригать ногти и бриться. А раны на человеческом теле заживают чересчур долго. Человек уязвим перед вирусами. Просто не надев шапку, можно простудить уши. А справление нужды? Как людям не надоело несколько раз в день ходить в туалет? Немыслимо! На самом деле, я думал, что Дин и Сэм научат меня быть человеком, но Дин сказал, что я могу побеспокоить их в бункере, поэтому пришлось уйти. Это заставляет меня чувствовать себя странно: у оболочки защемляет в груди, ритм сердца учащается, и из глаз вытекают слёзы. Я никогда прежде не испытывал это чувство. Наверное, это грусть.» Дин, ты же обещал себе не плакать, так почему тогда сейчас уже вторая капля стекает по твоей щеке? Ты осознал, что должен, нет, обязан был быть рядом с Касом в этот период. Нельзя было его отталкивать, когда он был так уязвим перед миром. Ты был обязан заставлять его тепло одеваться в холодную погоду, показать, как наносить гель для бритья на щёки и помогать сбривать волоски с шеи. Тебе следовало дуть на его раны, чтобы боль была не такой острой. Эти мысли нагрянули все разом. Буквы перед глазами поплыли — слёзы. Ты видишь очертания бутылки виски, которую сам когда-то принёс в эту комнату, чтобы вместе выпить, но до дела так и не дошло, потому что вы отправились на охоту. Янтарная жидкость прожигает горло. То, что надо. Рёбрами ладоней стираешь мокрые дорожки с щёк. Ещё одна запись. Июль 2016: «Я восстанавливаюсь после того, как Люцифер покинул моё вместилище. Никогда не прощу себе этот поступок. Столько людей пострадало по моей вине. Только по моей. Не скажи я «да», он бы остался в клетке. Победить Амару он не помог, а значит всё зря. Не понимаю, почему Дин и Сэм меня всё ещё держат рядом, ведь я совершенно бесполезен. Более того, недавно Дин подарил мне кассету с любимыми песнями. Не устану повторять, что Винчестеры слишком добры ко мне. Я точно не заслуживаю этого.» Глоток прямо из горлышка чуть бодрит и даёт силы встать с кровати и пошарить рукой в тумбе. Вот он! Микстейп. Ты так тщательно отбирал каждую песню на нём. А потом замечаешь синюю ткань в дальнем углу ящика. Галстук. Один из синих галстуков Каса. Прижимаешь его к лицу и рыдаешь в голос. Уже плевать, если Сэм вернулся и может услышать эти всхлипы. Клаус Майне продолжает надрывать голос в наушнике. Да, музыка Scorpions нашла в тебе отклик совсем недавно. И ты никогда не признаешься в этом кому-либо или себе, но песни о неудавшейся любви и разбитом сердце отныне твои любимые. «You know you remind me of loving song» — строка, идеально описывающая это состояние, звучит из плеера, и ты отдаёшься чувству. Садишься на Его кровать и сворачиваешься в позу эмбриона, придерживая бутылку виски и сжимая в кулаке любимый синий галстук.I don't know how to love
But you're the exception
So it goes, so it goes