На балконе было хорошо

На балконе было хорошо. На балконе не было всех этих людей с приторно-лживыми улыбками и их пустых разговоров о погоде и акциях, прикрывающих истинные мотивы всех этих уродов. Малфой усмехнулся: он идеально вписывался в атмосферу. Такая же фальшивка, как и все. Хотя нет. Он был самой лучшей фальшивкой, с идеальной очаровательной улыбкой, сверкающими отполированным блеском туфлями и прямым взглядом, под напор которого попадали все и сами того не замечая выдавали свои жалкие секреты. Думали, смогут скрыть розовеющие щеки под тонной макияжа или дергающийся кадык за плотной тканью накрахмаленной рубашки. Думали, Малфой не заметит, как эти толстосумы отводят взгляд, стоит ему вскользь упомянуть «неожиданно» разорившуюся недавно фирму, или как нервно они одергивают полы пиджака и теребят запонки, когда Драко слишком громко «вспоминает» название дорогущего отеля, в котором он пересекся с депутатом прошлым летом, когда вся страна была охвачена кризисом и безработицей. Сначала это было интересно. Потом стало просто смешно, но сейчас, когда Малфой окончательно пропитался всей этой фальшью, его просто тошнило. Поэтому, он просто немного подышит свежим воздухом, без душащего аромата приторных духов, смешавшегося с запахом роз, который уже успел въесться в легкие. И почему на все эти тусовки высшего общества всегда притаскивают розы? Другие цветы слишком дешево стоят, чтобы украшать и так прекрасный зал? Глупо, вот его мама всегда любила белые лилии, хотя выросла в той же атмосфере, где и эти любители безвкусицы и роз. Малфой подошел к перилам и вдохнул полной грудью ночной воздух. Светский вечер проходил в каком-то дорогом отеле в самом центре Лондона, и вид открывался потрясающий. Иногда было приятно вот так просто смотреть на снующих внизу людей: кто-то бежит по своим делам, кто-то гуляет шумной компанией, кто-то целуется, забыв про весь остальной мир. Хотелось затеряться среди них, таких разных, таких простых. Настоящих. Внезапный кашель со стороны разрушил эту мимолетную идиллию Малфоя. Он присмотрелся в угол, откуда исходил шум и в темноте разглядел тонкий силуэт девушки. Любопытство взяло свое и Малфой не торопясь подошел к ней. Галантная фраза, уже готовая сорваться с языка, встала поперек горла, стоило отсвету из зала выхватить рыжину волос и покрытые веснушками плечи. — Уизли?! Девушка вздрогнула и обернулась на возглас. Теперь мягкий свет освещал овал скул и высокий лоб, попадал на ее покусанные губы, слегка приоткрывшиеся от удивления, высвечивал скопление веснушек на носу и, самое главное, широко раскрытые карие глаза, в которых испуг быстро сменился узнаванием, отчего темные брови быстро сошлись на переносице, а рот искривился в усмешке. Какой-то ломаной, как показалось Малфою, с привкусом горечи. Но он не успел остановиться на этой мысли, потому что Джинни заговорила, и он совсем не узнал ее голос. — Вот так встреча, Малфой, — ломко, с хрипотцой, будто хруст сухих веток. Драко даже невольно поморщился, а потом увидел зажатую между тонких пальцев сигарету, и снова это странное чувство посетило его: вроде бы та же Уизли, что он знал со школы, а вроде и абсолютно незнакомый ему человек. — Не знал, что ты вертишься в этих кругах, — с легкой улыбкой произнес он. Захотелось узнать, как та невероятно яркая, своенравная девчонка из бедной семьи, но с огромным сердцем и богатыми амбициями оказалась здесь, на этом пиру лжецов и подхалимов. Нет, та бунтарка из школы совсем сюда не вписывалась, но эта девушка? С хрупкими запястьями, обтянутыми тонкой кожей и потухшими сухими глазами, от взгляда которых кожу будто наждачкой раздирало. Она чуть больше подходила для этой тусовки убийц и воров. Только вот ее Малфой не знал, совсем не знал. — Я и не верчусь в таких кругах, — произнесла она и снова затянулась. — Здесь мой муж. Дым вышел вместе с тихими словами и растворился в ночном воздухе. Слова не растворились. Слова застряли между ними густой тягучей патокой и отказывались проникать в ошарашенный мозг Драко. Муж. Не то, чтобы он ревновал — ему и в школе было почти все равно на Уизли. Почти — он просто не мог поверить, чтобы та огненная девочка так скоро (сколько прошло с выпуска? Года 3? 4?) позволила кому-то напялить кольцо на свою руку, да еще и притащить ее на такое унылое сборище. Нет, это какое-то недоразумение. Малфой прочистил горло и наконец смог скинуть с себя оцепенение. Надо уточнить, это точно какая-то ошибка или ее больной юмор. — И кому же так не повезло спутаться с тобой? — вопрос прозвучал ровно, ничем не выдавая удивление Драко. Уизли снова усмехнулась, даже более остро, чем в первый раз. — Мой муж — организатор этого прекрасного мероприятия, а также владелец и этого отеля, и вон того, да почти половины города по-хорошему. Она обвела панораму Лондона рукой и снова затянулась.Малфою показалось, что ее рука немного дрогнула. — Том Реддл? Джинни слишком непринужденно вздохнула. — Он самый… Вот, значит, как. Нищебродка из многодетной семьи сначала по социальной стипендии попадает в элитную школу и мозолит Малфою глаза, а потом выпархивает замуж за влиятельнейшего человека в городе и живет себе припеваючи? Интересно, может, получится использовать темные пятна ее прошлого, чтобы подпортить репутацию Реддла? Надавить на него через жену, бросить такой грязный вызов этому ублюдку. В голове Малфоя этот план выглядел максимально заманчиво. — Странно, что я раньше тебя с ним не видел. Джинни неопределенно тряхнула головой. — Мы недавно поженились… Он меня кстати представлял гостям в начале вечера, но ты, конечно же, не заметил, — в голос просочилась уязвленная гордость. — Я опоздал. Не люблю приходить на такие мероприятия, — он помолчал немного, а затем все же добавил. — Вовремя. Джинни хмыкнула. — А я не люблю приходить сюда вообще. Драко покосился на нее. Странное ощущение не покидало его. Вот она стоит рядом такая тонкая, словно пергамент или фарфор, но голос колкий, а взгляд мечется. И пальцы нервно перебирает постоянно. Он ненавязчиво пробежался взглядом по ее лицу. Слегка осунулось и, кажется, побледнело, хотя, может, это из-за освещения? — Значит, ты сбежала от всех этих снобов на балкон? — усмехнулся Малфой. — Очень по-взрослому. — Ты тоже сбежал. Сюда, — Джинни кивнула на террасу, а потом обвела взглядом фигуру Драко. — И ты тоже сноб. От этого ее взгляда у него невольно пробежали мурашки вдоль позвоночника. Драко смутно вспомнил, где видел такой взгляд. Где испытывал такие же странные чувства. Когда он был маленький, отец взял его с собой на работу «посмотреть на тигров». Какие-то браконьеры продавали богачам настоящих белых тигров, и отец подумывал купить, но мама, к счастью, не разрешила. Они все были очень агрессивными, рычали, но не могли активно двигаться из-за успокоительного. Все, кроме одного, точнее одной. Тигрица. Огромная и сильная. Она металась по клетке, билась о металлические прутья, грызла их, и никто не мог ее даже усыпить. Обычная доза успокоительного не сработала, а новую вколоть не получалось — просто не могли попасть, так быстро она двигалась. Но потом ее все же обездвижили. Шарахнули током, и она наконец затихла, и в тот момент Драко по-настоящему испугался, потому что увидел, как ломается воля. Опасные, полные животной силы глаза потускнели перед тем как безвольно закатиться. У Джинни были такие же глаза — дикие и горящие — когда-то, но теперь они потухли. Почему? Драко так хотелось спросить, но он не успел. Двери из зала резко распахнулись, выпустив на их временное укрытие гомон голосов, неискренний смех и звон бокалов. Молодые люди резко обернулись на темный силуэт мужчины в дверях. Низкий тихий голос будто влился сразу в уши, с легкостью перекрывая шум вечера. — Джиневра, — Драко заметил, как девушка рядом вздрогнула. — Пойдем, гости тебя потеряли. Малфой несколько раз лично общался с Томом Реддлом, и его не удивили металлические нотки в кажущемся поначалу бархатном голосе. Его удивило то, насколько их было много в этом простом приглашении, и то, как дернулась Джинни, туша сигарету и отрывисто кивая Малфою на прощание. То, какой напряженной она выглядела, шагая к своему мужу, и то, с какой силой ее пальцы сжимали платье. Малфой упускает что-то. Том Реддл стискивает талию Джинни и сверкает белозубой улыбкой, слегка обернувшись через плечо. Что-то очень и очень важное. Джинни снова дергается и шипит, пытаясь уйти от прикосновения. Она ведь что-то говорила Малфою? Что-то еще, что он упустил, слишком уйдя в свои мысли. Ее муж наклоняется к самому уху на одну секунду, видимо говорит что-то короткое, но Джинни резко выпрямляется, будто у нее не позвоночник, а титановый сплав внутри, который не дает пошевелиться. Малфою кажется, что она стала еще бледнее. — Значит ты сбежала ото всех на балкон? — Только от одного. И все встает на свои места: и трясущиеся руки, и хриплый голос, и привязанность к никотину, и так тщательно замазанные синяки под глазами, и сами эти глаза. Блеклые, болезненно-красные, все в сосудистой сетке, почти выцветшие, а на дне задушенная ярость. Драко снова вспомнил ту тигрицу. Он хотел спасти ее, хотел вернуть силу в звериный взгляд, но в итоге ее убили, не сумев совладать с животным. Малфой пнул носком бычок от сигареты Уизли и задумчиво смотрел, как он падает вниз. Хочет ли он помочь ей? Он больше не ребенок, а взрослые не помогают просто так, особенно в их кругах. Может ли он помочь ей? О да, юристы его семьи — профессионалы, а законы сейчас на стороне жертв домашнего насилия. Что он получит взамен? Полный крах финансовой империи Тома и, возможно, Джинни Уизли. Для него она всегда будет Уизли, и плевать, что написано в паспорте.